Медовые воспоминания

Не знаю, как кому, но мне и в детстве, и в дальнейшем приходилось частенько
сталкиваться с этим прекрасным, сладющим и очень вкусным, деликатесным продуктом.
Мед, как бы сопровождал меня, а далее и нас, с Томочкой, всегда и везде. Мед очень распространенный продукт, хотя настоящего, неподдельного меда не так уж и много.
Те громадные груды меда, что на развалах, на рынках – это еще далеко не тот мед,
 
каким он должен быть на самом деле. Обратите внимание, проходя
иногда около этого медового изобилия, а запаха, настоящего медового запаха то и
нет. И даже нет пчел, ос – этих постоянных потребителей настоящего меда. А уж они то
знают толк в настоящем меде. Настоящего, неподдельного, без примесей и сахарной,
искусственной подкормки меда очень мало. Все остальное, что заполонило прилавки и

магазины, это фальсификация на мед. Давно известно и признано, что мед является
самым фальсифицированным продуктом. Нам в этом плане повезло больше, чем
нынешним потребителям меда. В те времена еще можно было найти и отведать
настоящего, неподдельного меда. Хотя если признать честно, то уже и в те времена
были фальсификации на мед. Первые медовые воспоминания у меня связаны,

наверное, с Витей Лысенко, моим самым большим другом детства. Дело в том, что у его
отца, прямо у дома, в саду стояло несколько ульев с пчелами. Не столько много, как на
этом снимке, но этот снимок отдаленно напоминает тот сад с ульями на Новоградской
улице, где и жил мой друг детства. Вот этот мед мы частенько пробовали. Пили с чаем,
намазывали на хлеб, а то и просто ели ложками. Запомнился тот мед. Надолго

запомнился. Но пожалуй это только начало, только вступление в медовое детство.
Самого настоящего меда, в неограниченном количестве я попробовал на деревенской
пасеке моего деда по матери. Пасека то была деревенской, но расположена была
довольно далеко от деревни, а вернее от большого, очень большого села Миньковцы,
что километров в двадцати от Шепетовки. А раз село большое, то и пасека была

значительных размеров, как по площади, так и по количеству ульев. Не знаю, сколько
там было ульев, кто их тогда считал, но думаю, что не меньше нескольких сотен. Сама
пасека располагалась в поле и стояла в громадном фруктовом саду с преимуществом
яблонь, груш и вишен. Помню эти деревья – груши громадной высоты с крупными,
сладющими, как мед, плодами.

И такие же яблони, старые, высокие с крупными и
вкусными яблоками. Сколько же там было этих яблок, груш. Несколько полнющих
деревенских телег с грушами, яблоками было обычным делом. Отвезли эти подводы
куда то в колхоз. Приехали на второй день, наполнили, - опять полнющие. А в этом
саду, в окружении фруктовых деревьев и стояли ульи с пчелами. Это, конечно, совсем

не тот сад с грушами. Эти деревья совсем невысокие, по сравнению с грушами того,
далекого сада моей пасеки детства. Здесь чисто грушевый и совсем молоденький сад.
Как и этот, яблоневый сад. Не было в то время чем снимать пасеку, да и Интернета,
естественно, не было. Зато были реальные, красивые, очень богатые яблоками и
грушами сады. Да еще с пасекой в придачу. Постоянный лет пчел, их постоянное

жужжание над головой, постоянные ужаливания в ноги, руки, лицо были обычным
делом. Вот тогда я и узнал вкус настоящего меда, в сотах, прямо с пасеки. Запах
его, аромат, золотисто темный, а то и посветлее, цвет – как сейчас вижу и ощущаю
эти несравненные прелести настоящего меда.
Но не только медом, грушами и яблоками запомнилась мне эта деревенская пасека.

Дело в том, что пасека располагалась в окружении громадных полей, мелких лесных
насаждений, кустов. И конечно же, в окружении большого количества болот, лесных
прудиков и озер. Это были места для обитания настоящей полевой, болотной и водной
дичи. На полях, на линиях электропередач частенько сидели дикие голуби, в оврагах и
мелких кустарниках нередко встречались стайки серых куропаток. Озера, мелкие

болота служили пристанищем всевозможных пород уток, болотных куликов, курочек и
прочей живности болот. Нередко я бродил вокруг пасеки, пересекая неглубокие болота
и обходя лесные озера. При этом случалось сгонял одиночных, или мелкими стаями,
уток. Непуганые они там были. Пасека далеко от села, людей там совсем немного, дед
пасечник, да еще его помощник по работе. Вот и весь народ на эти отдаленные, дичные

места. Для жилья на пасеке была приспособлена низенькая, со слепыми окошками,
землянка. Впрочем, скоро землянку заменили на большой и просторный рубленый дом
с мастерской и комнатой для отдыха.  Как приятно было отдохнуть в этом доме после
многочасовых походов по полям, рекам и болотам. Каким вкусным был тогда простой
деревенский хлеб с огурцом, помидором, луком, салом. И конечно же этот

незабываемый, вкуснейший, золотисто янтарный мед. Больше я не пробовал мед такого
превосходного и неповторимого качества. Разве что только в Харькове, где мы жили
с Томочкой на частной квартире, когда я учился в академии. Вернее не на частной
квартире, а в частном доме, который мы снимали во время учебы. Это был большой,
просторный дом, который утопал в цветущем, фруктовом саду с яблоками, грушами,

персиками. Хозяин дома, прекрасный и душевный человек, как и его хозяйка, был
пасечником. Имел он десятка три ульев, с которыми на каждое лето выезжал в поля, в
медоносные места. Уезжал  в средине весны, а приезжал уже в начале осени. Начало
осени в тех местах было еще по - летнему тепло. Все - таки южные районы страны. Вот
там мы еще раз попробовали настоящего, неподдельного меда. Здесь, в России, меда

много. Но вкус, аромат, цвет, оттенок совсем не тот, который запомнился с детства.
Про мед сказано и написано много. Мед – жидкое золото природы. Или еще из
высказываний известного русского писателя и поэта Владимира Солоухина: «мед –
категория нравственная, но в ряду других важных ценностей, вместе с золотом,
серебром, алмазами, янтарем, розовым маслом, мед тоже есть эталон вечной и

незыблемой ценности. Более того, он так же исключителен и уникален на земле, как
исключительна и уникальна сама пчела». Трудно еще, что то добавить к этим простым,
замечательным словам. Жаль только, что из этого уникального, природного продукта,
сейчас умудряются делать только подобие, только низкопробную копию. И все ради
денег, ради наживы. Какая уж здесь нравственная категория.