Приложение II. Архиепископ Леонтий Чилийский

Приложение II.


Архиепископ Леонтий Чилийский,
исповедник сердечного Православия.


Память 19 июня/2 июля (+ 1971 г.)


Несмотря на очевидное ослабление силы Христианства при нашей цивилизации и заметное отсутствие среди нас христианских героев, Господь и теперь не оставляет Свою гонимую Церковь и взращивает замечательных православных иерархов, чей героизм со временем только возрастает в исторических пропорциях. Эти герои, к сожалению, по большей части, неизвестны большинству людей в Церкви.

Одним из таких иерархов, умерший почти в забвении, был архиепископ Леонтий Чилийский, бесстрашный пропагандист Православной веры сначала в России, а потом за ее пределами. В истории он занимает место истинного проповедника сердечного Христианства.

Когда он умер 19 июня/2 июля 1971 года – точно в пятую годовщину кончины его любимого архиепископа Иоанна (Максимовича). Другой выдающийся священнослужитель двадцатого века архимандрит Константин Джорданвилльский сказал: "Есть люди, чья смерть наполняет светом место, которое они занимают в сердцах людей. Эти люди во всех своих связях жили своим великим сердцем. Что это значит? Это значит, что для них каждый человек, с которым они общались, пусть даже на мгновение, был личностью с духовной сутью... Можно сказать, что, хотя он нас оставил, но он к нам приблизился, но не земным способом".

Архиепископ Леонтий родился 6 августа 1904 года в благочестивой русской семье Филиппович в Киеве. Его далеким предком был святой Афанасий Брестский, принявший мученическую смерть от рук римских католиков в XVII веке.

С раннего детства он проявлял большую склонность к Церкви и жаждал посвятить ей свою жизнь. Его первоначальное образование проходило в частной школе, где благодаря своему громадному музыкальному таланту он стал ведущим солистом хора. Он с большим чувством вспоминал, как их город посетил Император Николай II и он видел неземной взгляд Царя – будущего Мученика.

Когда в Киеве грянула революция, он был уже духовно близок к Киево-Печерской лавре, и его арестовали, но, когда выяснили, что он происходит из пролетарской семьи, то выпустили, и советское правительство из-за его прекрасного тенора предложило ему бесплатное образование и подготовку к оперной сцене. Перед ним открывалась музыкальная карьера, но он отверг ее, чтобы служить Святой Православной Церкви.

И какой же скорбный путь он себе выбрал! Путь постоянных лишений, страданий и созерцания бесконечных человеческих трагедий в течение всех лет советской власти, вплоть до прихода немцев в 1941 году. Он стал послушником в лавре в то самое время, когда ее начали безжалостно ликвидировать. Монахов обрекли на мучения и всевозможные лишения, а многих убили.

И сам пострадав, он стал утешителем изгнанных священников; он омывал раны иерархов, которые освободились и искали убежища в лавре. Он спас жизнь епископа Парфения, вытащив его из канавы, отбив у стаи остервеневших собак и отведя к пожилой женщине, которая смогла его вылечить и вернуть к жизни.

После окончания ликвидации Киево-Печерской лавры он поехал в Москву, где, живя в ужасных условиях, смог пройти Богословский курс в академии; академические сессии в то время проводились в частных квартирах профессоров. Здесь он встречал многих епископов и служил связующим звеном между ними и другим духовенством.

Обладая документом, подтверждающим его "пролетарское происхождение", он пользовался этим преимуществом и навещал многие святые места и монастыри как раз перед их уничтожением или вскоре после этого. Так, он посетил Саров, Дивеево, многие монастыри на Новгородчине, а также в других местах. Он видел оскверненные реликвии и уничтоженных священников Ростова Великого. Все виденное записывал в дневники, часть которых сохранилась в рукописном виде.

Он засвидетельствовал смертные муки Святой Руси. Слышал сокрушенные голоса святых иерархов, пророчества юродивых и плач матерей, но все это не ввергло его в отчаяние, а наоборот, наполнило его сердце святым рвением, так как он понимал, что жил в веке нового мученичества.

Будучи близок ко многим церковным фигурам, он стал живым свидетелем их исповеднического стояния за Христа, а позднее в свободном мире смог поведать о невинных страданиях, причиненных звериной жестокостью советского правительства. Большая часть материала в трех томах отца Михаила Польского о новомучениках России основана на записях и рассказах, присланных ему архиепископом Леонтием.

Архиепископ Леонтий сам пережил жестокие преследования в годы до развязывания Второй Мировой войны. Трижды его сажали в тюрьму, и после он вспоминал, как, когда вместе с ним оказались в заключении несколько епископов и священников, они под пристальным наблюдением звероподобных охранников сумели провести литургию, притворяясь, что играют за столом в карты. Большинство заключенных в тюрьме готовились умирать в совершенно нечеловеческих условиях. Некоторые служили литургию на теле какого-нибудь умирающего страдальца, признаваемого мучеником, поскольку литургия всегда совершается на мощах мучеников.

Владыке каким-то образом удалось выбраться из тюрьмы, и некоторое время он вынужден был прятаться на чердаке, где постоянно лежал в мешкообразном гамаке; чтобы не выдать своего присутствия шагами, передвигался только глубоко ночью, когда жильцы внизу спали. Такие условия жизни христиан, преследуемых в СССР, кажутся нам, в свободном мире, невероятными только из-за охлаждения нашей собственной православной веры. Но если бы мы жили по православному календарю, когда каждый день читается Писание и поминаются святые и мученики, мы бы поняли.

Когда немцы в 1941 году вступили в Россию, свобода веры была восстановлена, и для уцелевших священников открылось огромное поле деятельности. В это время архимандрит Леонтий находился в Белоруссии, где вскоре был посвящен во епископа в прославленной Почаевской лавре, которая до того времени находилась на польской территории и поэтому избежала разрушения Советами. Между 1941 годом, когда он было посвящен во епископа, и 1943 годом, когда уехал на Запад, он был епископом Житомирским и рукоположил более трехсот священников и участвовал в нескольких хиротониях, открыл сотни церквей. Его энтузиазм и чуткое отношение к людям сделали его выдающимся архипастырем, который, проводя Богослужения, уносился в другой мир. Его возвышенный голос, казалось, парил над земными бурями, но его острый ум никогда не отрывался от реальности. Он продолжал свою церковную деятельность в том же духе в Австрии и Западной Германии после войны, а потом был назначен епископом Парагвайским и Чилийским в Южной Америке (как раз перед его смертью частью его епархии стала и Аргентина).

В Чили он основал монашескую общину, один из членов которой, Савва, стал позднее епископом Эдмонтонским (в Канаде). Владыка ввел его в монашеское братство, вдохновил идеалом монашества, постриг его, сделал самостоятельным пастырем, который позднее как ревностный епископ начал движение духовного обновления в Русской Церкви и сейчас известен как летописец чудотворной жизни блаженного архиепископа Иоанна (Максимовича).

Во время своих поездок в свободном мире архиепископ Леонтий изучил прискорбное состояние православной братии в Греции. Они страдали от модернистских влияний на православную жизнь, символом которых стал новый папский календарь, насильно навязанный в двадцатые годы двадцатого века. Он поехал в Грецию и участвовал в посвящении епископов для верующих, которые жили по старому календарю, установив таким образом тесный контакт между ними и Русской Зарубежной Церковью.

Вскоре он стал архиепископом и основал монастырь Успения Пресвятой Богородицы из монахинь, которых перевез из Святой Земли. Сейчас при этом монастыре действуют сиротский приют и школа имени святого праведного Иоанна Кронштадтского. Эти монахини, возглавляемые игуменией-праведницей Алексией, получили благословение на подвижническую жизнь у оптинского старца Нектария, сейчас прославленного святого. Его традиций они твердо придерживаются в монастырском воспитании послушниц.

Архиепископ Леонтий был пламенным защитником истины и бесстрашно поднимался во всей своей духовной мощи, чтобы изничтожить любое проявление неправедности. Уже при первой встрече с архиепископом Иоанном (Максимовичем) в Париже он понял, что перед ним живой святой, как те, которых он видел и с которыми жил в многострадальной России. С любящим сердцем он склонялся перед духовным авторитетом блаженного святителя Иоанна и поддерживал его, когда на него клеветали те, кому не хватало опыта живого общения с настоящими Божиими святыми. Когда эта клевета приобрела серьезный характер, и архиепископа Иоанна привлекли к суду в Сан-Франциско в шестидесятые годы (по обвинению в сокрытии злоупотреблений с церковными финансами), архиепископ Леонтий немедленно вылетел туда, чтобы защищать его и вместе с епископами Нектарием и Саввой тоже сел на скамью подсудимых рядом с архиепископом Иоанном. Конечно, того оправдали, и памятником его победы сейчас является величественный собор "Всех скорбящих Радосте" в Сан-Франциско, в котором пребывают мощи святителя Иоанна.

Когда архиепископ Леонтий узнал о внезапной смерти архиепископа Иоанна, он, вместе с другим праведным иерархом – архиепископом Аверкием Джорданвилльским проделал путь через все Соединенные Штаты, чтобы участвовать в его похоронах. Он проливал горькие слезы над телом архиепископа Иоанна, которого так сильно любил, что хотел быть ближе к его могиле, может быть в качестве архиепископа Сан-Францисского. Господь однако не даровал ему этого; ровно в пятую годовщину смерти архиепископа Иоанна, помолившись о упокоении его души в своем соборе в Буэнос-Айресе, он предал душу Богу, соединившись со своим любимым учителем.

Внезапная смерть архиепископа Леонтия, который выздоравливал от сердечного заболевания, была большим горем для его паствы. Его похоронили на кладбище, которое он сам создал. На его могилу положили больного, уже умирающего ребенка местной женщины-чилийки, и он чудесным образом исцелился. Были и другие случаи подобного небесного заступничества по молитвам архиепископа Леонтия. Но самый трогательный рассказ о нем принадлежит почитателю его памяти, который удостоился ряда видений Владыки, часть из которых мы предлагаем здесь.

"В начале этого сна я видел себя в огромном храме, построенном не руками людей. На правом клиросе, занимая довольно большое место, стояла толпа одетых в белое людей, лица их различить я не мог.

Это видение произошло как раз в день, когда Собор епископов в 1971 году принял решение о начале подготовки к канонизации Российских Новомучеников. Это было в субботу. Я дремал, и мой духовный отец (живший тогда в Буэнос-Айресе) явился мне мысленно, причастил и отпустил мои грехи. Вокруг меня раздавалось тихое, берущее за душу пение, хотя я никого рядом не видел. Потом обе боковые двери алтаря распахнулись и из них начали выходить святители и преподобные в полном облачении нежного голубого цвета. Среди них я узнал святителя Николая Чудотворца Мирликийского. Из двери рядом со мной среди проходивших святителей пошел и владыка Леонтий. Он остановился рядом со мной со словами: "Ты, брат Василий, был призван, и пришел. У нас здесь сегодня большой праздник!" – "Какой праздник, Владыка?" – Спросил я. И он продолжил: "Небесное прославление Царя-Мученика!" И слегка поклонившись мне, продолжил путь на кафедру (в середине церкви).

Наконец, открылись Святые врата алтаря, и из них вышел Царь-Мученик, выглядевший в точности как на официальных портретах первых лет его Царствования, то есть очень молодым. Он был одет в Царскую мантию, как во время коронации, и на голове была корона. В руках он держал большой крест, и на его бледном лице я заметил ранку – или от пули, или от удара. Он размеренным шагом прошел мимо меня, спустился с амвона и направился к середине храма. Когда приблизился к кафедре, пение стало громче, а когда ступил на ступеньку, оно стало настолько громким, что казалось, будто собрались вместе и в едином порыве пели люди всей земли.

Тут я очнулся на постели, глубоко потрясенный и с ранкой на правом глазу. Было примерно четыре часа утра. Долгое время я был под глубоким впечатлением от испытанного".

Этот же человек видел архиепископа Леонтия во сне как раз перед сороковым днем после его кончины. "На тридцать седьмой день по кончине архиепископа Леонтия у меня был такой сон. Я видел его в церковном облачении и митре, возглавляющим торжественную архиерейскую службу. Увидев меня, он быстро встал и поспешил меня приветствовать. Обнял меня, поцеловал и сказал: "Как я рад видеть тебя, брат Василий. Я сейчас вполне здоров. Не чувствую боли, и здесь я очень счастлив. Через несколько дней я вселюсь в новое жилье – со всеми удобствами, как говорят на земле, мне уже обещали". Через месяц я увидел еще один сон, который подтвердил мне, что он был удостоен небесного жилища. Я слышал прекрасную музыку и видел миллионы сверкающих звезд, и я был уже на судне, которое должно было привезти меня к другому берегу, где он находился. Вот что уготовал Господь для Своего верного слуги катакомбной иерархии, а позднее нашей Русской Зарубежной Церкви". ("Православная жизнь", 1971 г., декабрь, стр. 18-20.)

Молитвами праведного архиепископа Леонтия, исповедника сердечного Православия, да помилует Господь всех нас. Аминь.

Игумен Герман.