Об улыбках, счастье и сентиментальных мелочах

Эта девушка была очень странной. Первый раз я увидел её в поезде. Её волосы, слегка поднимающиеся от дуновения ветра, отливали карамельным цветом. Её зелёные глаза заразительно смеялись.
И она улыбалась.
Улыбалась каждому, на кого падал её взгляд. Кто-то отворачивался, кто-то просто не обращал внимания. Никто не бросал ей даже мимолётной улыбки в ответ. А ей, казалось, этого было и не нужно.
Вдруг её глаза встретились с моими. Её щёки, до этого розовые, слегка покраснели. Но и мне она улыбнулась.
А я улыбнулся в ответ.
Это было такой неожиданностью для неё, что девушка быстро опустила взгляд и на несколько минут уставилась в пол.
-Станция «Тимирязевская».
Я продолжал рассматривать девушку. Она была очень молоденькой, лет шестнадцать, не больше. Какой-то неприятный тип, обвитый запахом дешёвых сигарет, толкнул меня, и я потерял незнакомку из вида. Но, нет. Она была здесь. Она переместилась к ближней от меня двери. И вновь улыбнулась.
Так мы ехали и улыбались друг другу, временами отворачиваясь непонятно зачем. У меня возникло ощущение, что мы знакомы с ней очень давно и у нас есть какая-то общая тайна, которую можно передать лишь улыбками. Люди ушли на второй план. Есть только я, она и поезд.
Неожиданно девушка выскочила из вагона, не успел я и моргнуть. Она встала напротив меня и вновь улыбнулась. Улыбка, улыбка. Казалось, теперь вся моя жизнь состоит из улыбок. В какой-то миг мне пришла мысль, что сейчас я выскочу следом, спрошу, как её зовут, и почему она так красиво улыбается. Двери захлопнулись.
Моё незнакомое счастье скрылось за колонной.
Следующая наша встреча случилась спустя долгое время. Я успел забыть и о поезде, и о незнакомке. Я сидел в книжном магазине «Москва» и читал Рождественского, который и сейчас является моим любимым поэтом. Из кафе доносились весёлые голоса и аромат нежного кофе с молоком. На соседнем от меня диванчике сидела женщина с терпким парфюмом, что-то объясняя мальчику лет десяти на английском языке. Его выражение лица было таким, каковое бывало у меня, когда мне пытались  скормить в детстве рыбий жир.
-Здесь свободно?
Я поднял голову. Я сразу её узнал, несмотря на другую причёску и одежду, сразу! Она держала в одной руке своё чёрное строгое пальто, в другой – книгу в твёрдом переплёте. Это были стихи Юлии Друниной.
-Конечно. – Я сдвинул свою куртку.
Девушка присела, уложила пальто с кремового цвета шарфиком себе на колени и открыла первую страницу. Её лицо было задумчивым, ресницы время от времени вздрагивали, словно она вот-вот собирается заплакать, а тем временем страницы шуршали, шуршали, будто пролетая мимо меня. Я абсолютно забыл про книгу, время, зачем я пришёл, куда собирался направиться…
-Мы нигде раньше не встречались?
Я тихо засмеялся, отчего женщина напротив неодобрительно пробормотала что-то вроде: «Какая наглость».
-Возможно, - я облокотился на своё колено и посмотрел на незнакомку сквозь упавшую прядь волос. – А, может, нет.
Она улыбнулась. Не так, как в поезде, нет. Это была уже не призывающая к ответной, а понимающая улыбка. Мы вновь вернулись к своему секрету, о котором сами не подозревали.
Через час мне пришлось уйти, лишь потому, что не было повода остаться. Я проголодался и хотел вернуться в свою уютную, однокомнатную конурку, которая только и ждала моего возвращения в конце дня. Я устремился вперёд, но не к метро, а Старому Арбату, который ждал и звал меня. Остановился у Гоголевской библиотеки, отвесив памятнику лёгкий поклон. В ответ мастер деталей как будто слегка приклонил голову в ответ. Мне льстило, что Москва говорит со мной в этот день.
-Извините!
Незнакомка бежала ко мне. Её сапоги отыгрывали бодрую мелодию по асфальту, а я стоял и смотрел на волосы, разносимые ветром в разные стороны. Она была мечтой  поэта или художника, не от мира сего. По её глазам я видел – она родилась не в том веке.
-Вы забыли вот это, - девушка вложила мне что-то в руку и направилась в обратную сторону.
Я не пошёл за ней. Лишь потому, что волшебство приходит и уходит, когда ему захочется.
Разжал руку. В неё был небольшой рыжий стикер, сложенный в два раза. Я развернул его.
«Вы очень счастливый человек. У Вас прекрасная улыбка».
Да, я счастлив. Я счастлив, что встретил Вас в поезде, милая незнакомка.
Прошло ещё несколько  месяцев. Много раз я приходил в «Москву», брал томик Рождественского, садился на своё место, уложив рядом куртку, и с трепетом ждал слов: «Здесь свободно?» Но их не было. Домой я приходил уставший, рисовал, пытаясь воспроизвести её лицо, но любой образ казался лишь подобием. Нет, я не был влюблён. Но я был несчастен, не имея возможности ещё хоть раз её увидеть. Мир размывался, как акварель, мне ничего не хотелось больше делать, но одновременно я пребывал в сильнейшем возбуждении, которое доходило чуть ли ни до лихорадки.
На Рождество моё желание исполнилось. Это была наша последняя встреча. Я пил в ГУМе утренний кофе, время от времени откусывая маленькие кусочки фисташкового  мороженого. Люди, ещё не проснувшиеся после ночного празднования, будто в тумане, заходили в магазинчике, где к ним тут же подбегали консультанты, пытаясь ухватить свою «добычу».
-Встретиться три раза – хорошее совпадение.
В её руке было небольшое, наполовину съеденное пирожное, в уголках рта виднелись точечки крема. Она была взрослым ребёнком.
-Сколько Вам лет?
Девушка засмеялась. Я в удивлении поднял брови, на что она смущённо качнула головой.
-Простите. Просто меня всегда первым делом спрашивают про возраст. Мне семнадцать.
Между нами возникло прерываемое глотками и хрустом молчание. Она напевала что-то себе под нос, и, как ни старался, я не мог понять, что именно.
-Вы очень счастливый человек.
Я улыбнулся.
-Да, именно сейчас я счастлив.
Незнакомка  в удивлении притронулась кончиками пальцев к подбородку.
-Разве только сейчас?
В этот раз смущаться пришло время мне. Действительно, какая-то странная фраза. Как будто я лишь единожды в жизни счастлив. Но ведь это не так. Девушка доела сладость и стала раскачиваться на стопах. Её лицо было покрыто веснушками, а карамельные волосы переливались под светом ламп.
-Вы смотрите так, словно я сейчас разовьюсь пылью по ветру.
Да, милая незнакомка. Так и произойдёт, мы забудем друг друга совсем скоро. Но в моём сердце навечно останется твоя улыбка. А я… что оставлю тебе я?
Она опустилась на колени, заметив развязанные шнурки. Как странно. Сплошные мелочи: волосы, пирожное,  шнурки… Существо, созданное из мелочей. Я опустился к ней. Она подняла глаза и улыбнулась.
-Вы очень счастливый человек.
Нет, моя милая незнакомка. Нет. Я самый несчастный человек на свете.
-Как Вас зовут?
Но вдруг она рванула от меня, словно испугалась чего-то. Повернулся, но она уже исчезала среди множества платьев, пальто и прочих одеяний. Всего секунду, самую долю секунды мне захотелось побежать за ней.
Но я остался стоять. Счастье должно быть мимолётным. Оно приходит и уходит. Как озарение, оставляет нам сладкий привкус в ожидании нового.
Я ждал.
Год.
Два.
Я ждал везде: в поездах, парках, магазинах – ждал её улыбку.
Но незнакомку я больше не встретил.
Думаете, я искал её, чтобы сказать: «Ты мне нравишься, у тебя такая улыбка, ты – неуловима»? Нет. В голове я держал лишь один вопрос, самый главный, который я так и не задал.
А счастлива ли ты, моя незнакомка?