Туман Войны авторская редакция 2017г

Аннотация:
Книга о событиях из жизни советского офицера Егора Шубина, военного советника, сотрудника отдела "С" службы "А", Первого главного управления КГБ СССР. Группа советских военных специалистов сталкивается с необъяснимыми явлениями, происходящими в Колумбии в 1990г. Шубину предстоит выжить и открыть дорогу в новый загадочный мир планеты Гелион - прародины всех цивилизаций, оставивших след на планете Земля.








Определение:
"Туман войны" - военно-теоретический термин (нем. Nebel des Krieges; англ. fog of war). Введён Карлом фон Клаузевицем для обозначения недостоверности данных о положении на театре военных действий, в постоянно меняющейся ситуации на поле боя. Применительно к общей обстановке, выражает состояние информационной неопределённости, когда командир вынужден принимать решения интуитивно, по наитию и часто вопреки имеющимся данным разведки.

Короткая справка:
Первое главное управление КГБ СССР (ПГУ) - структурное подразделение Комитета государственной безопасности Советского Союза, ответственное за внешнюю разведку. Отдел "С" - нелегальная разведка. Служба "А"- дезинформация, тайные операции; в т.ч и советническая деятельность по подготовке личного состава дружественных стран и режимов.


                ****


Спокойно, дружище, спокойно,
И пить нам и весело петь,
Еще в предстоящие войны
Тебе предстоит уцелеть.
 
Уже и рассветы проснулись,
Что к жизни тебя возвратят,
Уже изготовлены пули,
Что мимо тебя просвистят....

Ю.Визбор

                ****
 

               
 
Земля. 17 февраля 1990г. Южная Америка. Северо-восточная граница республики Колумбия. Лагерь "El frente p;blico-liberador de Colombia" (*) 16:32 по местному времени. "Товарищ Мигель" - старший лейтенант Егор Шубин, военный советник.


.... Преодолевая навалившуюся после ночного выхода усталость, надвинув панаму на глаза, я шёл к хижине, в которой нас разместил команданте Рауль. На самом деле, какой он команданте, так - предводитель шайки наркоторговцев, гордо именующих себя "повстанцами". Борцами за народное счастье, как он часто говорит перед отправкой очередной группой новичков, перед отправкой в тренировочный лагерь. Однако на самом деле всё не совсем так как выглядит. Эта шайка наркоторговцев, являлся частью партизанской армии, общей численностью до двух тысяч бойцов, не считая глубоко законспирированных подпольных ячеек в городах. А если брать приграничные районы и сельскую глубинку, то были организованы самодеятельные отряды милиции, с верными людьми подчиняющиеся разведотделу штаба армии во главе с лидером EFPLC - Франсиско Вера, по прозвищу "Снайпер".
Как и любой уважающий себя наркобарон, Вера обожал титулы и звания. Когда численность его банды возросла до полутора тысяч штыков, он провозгласил себя генералом, а своим приближённым раздал офицерские чины. Всех одел в военную форму, нанял инструкторов из армий со всего континента, повсеместно ввёл уставы собственного сочинения. Дилетантство, но бандиты на глазах стали превращаться из разрозненных шаек в крепкую полувоенную структуру. На нашего резидента в Перу, вышел один из его доверенных людей и с тех пор вот уже пять лет я и мои коллеги помогаем Снайперу в его работе против американцев и их ставленников в Колумбии.  Дону Франсиско было уже под шестьдесят, но он крепко держит все нити управления в своих не знающих дрожи руках. Рауль и его сорок бойцов были лишь небольшим отрядом этого мощной, и хорошо вооружённой армии, соперничающей за влияние на наркотрафик с семьями крупнейших колумбийских картелей вроде того, что базировался в Медельине. Снайпер лично получал в среднем по 130 долларов с каждого килограмма продукции, что и позволяло ему закупать современное оружие по всему миру. Франсиско Вера сделал ставку на социализм, но это только потому, что оружие и военспецов он получал практически бесплатно. Как опытный деле, он просто оптимизировал свои расходы.
Украдкой отерев пот со лба, я с ощутимым усилием заставил себя снова вдохнуть влажный, тяжёлый от аромата растений воздух. Всё ещё не могу окончательно обвыкнуться здесь. Первая командировка в «поле», первое не учебное задание. Меня и ещё нескольких ребят собрали на подмосковной базе Минобороны и окольными путями забросили сначала в Перу, а потом уже сюда в эту колумбийскую глушь. Переброска, акклиматизация, внедрение… всё произошло  так быстро!
…Из чащи послышались приглушённые ругательства и звуки ударов. "Герильерос" (1), захватили пленного - молоденького полицейского капрала, и сейчас отводили душу. Сам по себе «язык» мало что знал, но с ним была сумка с целой кипой документов, включая свежую карту городка Лос Ниньос. Как это случилось, ещё предстояло выяснить, но улов оказался богатым, поэтому нас и подключили к разработке пленного. В документах содержались данные по размещению опорных пунктов и расписание патрулей на северной дороге и в окрестностях военной базы прикрывающей подходы к городу и стерегущую подходы в оперативный район батальона Рауля, перерезая партизанам подходы к трём основным дорогам, ведущим к побережью. Это было кстати, учитывая события последних трёх суток. Недавно, натасканные американцами коммандос, перехватили караван с провиантом и лекарствами шедший в лагерь. Теперь Рауль неистовствовал, самолично прострелив башку назначенного всего две недели назад начштаба, которого сделали крайним во всей этой истории. Потом он вызвал к себе нашего "батю" и потребовал этот груз вернуть. Команданте через местных индейцев прознал, что военные груз перепродали другой банде "повстанцев" и повезут его к месту встречи через два дня своими силами. Маршрут был известен: троп через сельву, по которой смогут пройти гружёные мулы, в здешних местах всего три, две из которых контролируют люди Рауля. Исправлять положение как всегда придётся нашей группе. Местные хорошо знают сельву, но вот уже третий поисковый отряд партизанских разведчиков бесследно пропадает, в поиск на этот раз предстоит идти нам.
Парило совершенно непереносимо, как в сауне. А мелкие, злющие мошки вились вокруг головы и не скрытых курткой рук. Соблюдая условности легенды, я всегда носил американский "тигровый" камуфляж (2), который поставляли партизанам местные контрабандисты. Так я и остальные ребята походили на кубинских добровольцев,  чтобы не выделяться среди людей Рауля. Камка удобная, прошитая вентиляционной сеткой изнутри,, что немаловажно в такой парилке. С лёгкой руки нашего командира подполковника Серебрянникова, спецы называли свою спецодежду просто - "зёбра". У группы военных советников были только свои мелкие отличительные признаки, по которым мы всегда распознавали друг друга: широкая, тоже в разводах полос, бандана, да закатанные по локоть рукава. Мошки зло пищали, но не кусались: состав из местных трав, который готовил знаменитый на всю округу курандейро(3), покрывал руки, лицо и шею, придавая коже зеленовато- коричневый оттенок, делающий малозаметным на фоне густой листвы сельвы, не оставляя лёгкого шанса для вражеского охотника на партизан. Ботинки носили британские, а не американские как наши визави на той стороне.
Бойцы Рауля тоже носили американскую полевую форму, которую покупали прямо со складов правительственной армии. Но у бедолаг не было выбора, а мы могли себе позволить воевать с комфортом. Британская кожаная обувка, была с хорошей вентиляцией ступней и ортопедической подошвой.  Они гораздо лучше амеровских хвалёных «коркоранов», с быстро отсыревавшими брезентовыми вставками. Ходить было удобно и комфортно, потому как только местные могли расхаживать по сельве босиком, не боясь особо укусов змей и насекомых. Белому человеку всегда приходится тяжелее: прививки и курс выживания дают едва ли треть от необходимых здесь знаний. А по субъективным ощущениям, гринго просто казались для местной фауны вкуснее аборигенов, может быть даже деликатесом.
Вообще, несмотря на подготовку в Союзе, многому заново приходилось учиться у индейцев. Те в свою очередь, охотно делились собственным опытом. Местные  прилежно, даже жадно, перенимали нашу науку воевать. Аборигены осваивали современные приёмы рукопашного и ножевого боя, обучались стрельбе из понравившегося им «калашей». Один парень, щуплый и худющий как черенок от метлы, до того полюбил выданный ему АКМ, что не расставался с ним даже во сне. Взамен индейцы показывали, как слушать лес, находить незаражённую воду, какие корешки и зверьё можно употреблять в пищу. И самое главное, как тихо и неслышно срубить америкосовских(4) диверсов. Янкесы  в последнее время действовали почти в открытую, не скрываясь за легендами, как мы. Лишь изредка утруждали себя испанским языком в радиопереговорах, но такие меры маскировки своей принадлежности скорее исключение, нежели правило. По идее, среди американских военспецов, должны преобладать испаноговорящие, не так выделяющиеся на общем фоне местных парни, с подходящим фенотипом. Этнические кубинцы, например, или испаноговорящие выходцы из Техаса и Флориды вполне бы сошли за колумбийцев. Однако по какой-то причине, мне часто случается сводить короткое знакомство чуть ли не с ковбоями и слышать трёп в эфире исключительно на английском языке. Преобладает так называемый "южный" говор, когда слова растягиваются, иногда сбиваясь на маловразумительную кашу, в которой еле улавливается общий смысл. Видимо "испанцев" берегут или просто выбраковывают по каким-то своим внутренним стандартам.
На моём личном счету были уже две большие стычки с янки. В последней из таких "встреч", мы подошли к расположившейся на днёвку диверсантам, миновав развешенные чуть ли не всюду мины и растяжки, практически вплотную. Бой получился коротким, почти всех удалось взять в ножи, без единого выстрела. Лишь одного Серебрянников приложил из пистолета почти в упор. Там я во второй раз в жизни сошёлся в рукопашную с живым противником. Страх был, но была и хорошая, азартная злость. Помня свой предыдущий опыт, я загнал  его на самое дно сознания, что временами, только подстёгивало вбитые намертво рефлексы. Выпад - блок, уход вправо - удар! Испуг и удивление в глазах противника. Его глаза... Вот, пожалуй, единственное, что запомнилось мне в тот момент: удивлённые серые глаза американца, с уже затухающей искрой жизни в них.
…Науку ножевого боя я постигал в специальной режимной воинской части,  больше напоминавшей студенческий городок. Тут стажировались только офицеры и прапорщики Первого главного управления КГБ СССР, срочников служащих по призыву не было вообще. Нас, штатных сотрудников отдела «С», перебросили сюда с целью освежить базовые навыки и кое-чему подучиться. В нелегальной разведке слишком много граней, узкая специализация – большая редкость. Сейчас нас готовили как диверсантов, что при базовых навыках и физической форме собравшихся занимает  три месяца интенсивного тренинга. Прыжковая и горная подготовка, навыки нелегально-конспиративной работы, ориентирование на местности и выживание, стрельба из оружия стран региона пребывания, рукопашный и ножевой бой. Всё это, так или иначе уже изучалось и закреплено где-то в рефлексах, дремлет дожидаясь своего часа. Но в мире всё динамично, нет застывших навсегда догм. Многое приходится освежать заново, переучиваться. Особенно это касается прикладных дисциплин, вроде того же ножевого боя или рукопашки – застоялся, упустил время и в реале лежишь в расселине какой-нибудь забытой Богом и людьми «Банании». Без тренировки и закрепления на практике, почти наверняка  из очередной командировки можно не вернуться.
Сразу вспомнилась тренировочная база, которую мы делили с ребятами из военной разведки. Технику и удары  мне ставил весёлый, совсем непохожий на матёрого кровопускателя, седой майор. Он был в этом учебном центре под Москвой, самым большим специалистом по ближнему бою. С шутками-прибаутками он долго со мной возился, ни разу не используя деревянные муляжи клинков, а сами удары отрабатывались на хитрых манекенах. Ощущения от работы с «куклами», почти не отличались по ощущениям от тех, как если бы клинок вонзался в человеческое тело. Спарринги с такими же курсантами вроде меня, часто проводились формально, полный контакт допускался всего раз или два, на зачётах. Был и более жёсткий практикум, где всё было совершенно иначе, когда курсантам дают работать с реальным противником, в боевой обстановке, без всяких ограничений и условностей. Тебя объявляют в розыск. Травят собаками. Стреляют боевыми патронами на поражение. Или на пару недель засунут к уголовникам в тюремную камеру, сказам им, что ты насильник и педофил. Приятного мало, но кто проходит такой прессинг, более нигде не пропадёт и гарантированно не сломается…
Схватка в ближнем бою, это всегда проверка, всегда вызов той сумме опыта и рефлексов, которые приобретаешь на тренировках. По ощущениям, тогда  во время боя с американцами, мы были готовы лучше. А конец у той истории был именно такой как предупреждал седой инструктор из Подмосковья: нам победа и лёгкая адреналиновая трясучка; янкесам - яма и прожорливые черви. Всё было очень просто: трупы раздели и сбросили в небольшую скальную расщелину: в тех местах пещеры иногда попадаются почти на ровном месте. Заросшие всякой вьющейся мерзостью, эти каверны в земле, представляют для человека не меньшую угрозу, чем небольшая яма-ловушка с заострёнными деревянными колышками смазанными жиром какой-то местной разновидности землеройки, или просто растяжками и хитро развешенными по деревьям противопехотными минами. «Штатники» очень хорошо выучили эту науку во время вьетнамской войны и довольно успешно применяли полученный опыт на практике. Теперь они, все шестеро, стали кормом для десятка-другого падальщиков и мириадов мелких насекомых и неизвестно ещё, что хуже: хищников можно и отпугнуть, но вот жуки пожирают даже живого человека стоит ему только чуть пораниться и на минуту задержаться на одном месте….
В сельве от трупов очень скоро уже ничего не останется: двое суток и даже кости зверьё растащит по норам. Так здесь исчезает очень много народу; местный лес напоминает мне огромный зелёный океан, не затихающий ни на минуту в бесконечном танце жизни. Тут постоянно идёт война, все воюют против всех и люди с их передышками на сон и просто праздный отдых, кажутся жалкими, слепыми и глухими кусками мяса. Сельва просто терпит их присутствие какое-то время, забавляется, глядя на их страдания и суетливую беготню, которую мы, люди, зовём войной и в конечном итоге всё равно берёт своё, поглощая людей без остатка, не оставляя на зелёной поверхности ни малейшего следа....
Я поправил панаму, надвинув её сильнее на глаза, пошёл на северную окраину лагеря, где "батя" или как его зовут местные - команданте Сильверо, уже приступил к допросу пленного. Наблюдать за работой командира было всегда интересно. Картина напомнила мне фотографии, какие часто печатали в своё время в газете "Труд", под общим названием: "зверства эскадронов смерти в Сальвадоре". Батя стоял сцепив руки за спиной, расставив ноги почти на ширину плеч, На голове его было армейское кепи с длинным козырьком, куртка "тигровой" камки была расстёгнута, рукава засучены, тёмно-зелёная майка открывала фрагмент широкой, покрытой совершенно седыми волосами груди. В этих зарослях болталась пара обрезиненных по краю "собачьих жетонов"(5).  Их батя носил скорее из некоей издёвки, нежели следуя правилам. На каждом их них был выбит неприличный стих про «пестики и тычинки» на английском и испанском. И лучше так, чем чужие имена из поддельных паспортов, по которым мы здесь оказались. Умри любой из нас, никто даже не чихнёт два раза, поскольку нас тут вроде как и нет вовсе. Я - на Алтае, в командировке, откуда Наташа исправно получает письма, которые, пишу ей каждую неделю, "Батя" в своём глухом Подмосковье, муштрует новобранцев в пехотной части, где он числится заместителем командира полка и сейчас с салабонами лазит по тамошним буеракам. О чём его жена и двое уже взрослых детей тоже получили соответствующее известие. Остальные ребята тоже имеют свою, официальную отмазку. Легенда составлена скрупулёзно, так что нас можно как поощрить, если останемся живы, либо списать в чистую. Все удобства, на тот случай если пропадём в местном винегрете из противоречивых интересов и запредельных амбиций.
Вообще, батя, любит вживаться в образ, вот и сейчас, он закурил чёрную вонючую сигару. Это страшное оружие массового поражения, от которого дохнут не только местные комары, но и слабые на дыхалку люди. Сам я  уже не курю, поскольку избавился от этой привычки ещё до прихода в группу к Серебрянникову. Ну а батя баловался табачком только на базе. Зато перед делом всегда завязывал на то время, что мы будем в рейде и других на это выдрессировал строго. Но попыхтеть дымком любил, о чего на выходе становился злее, чем обычно. А я решил завязать с куревом насовсем, чтобы не перестраиваться каждый раз тереть пухнущие от нехватки никотина уши. Стало легче жить, но иногда всё ещё тянет выкурить сигаретку, под которую так легко соображается....
- Ты мне сейчас не просто всё скажешь, вонючий cabron(козёл - исп.)! Я ещё буду затыкать твою поганую пасть!..
 Батя вплотную подошёл к привязанному к столбу пленному, парню лет двадцати. Тот держался храбро, хотя люди Рауля уже основательно ему наподдали. Судя по всхлипам, издаваемым пленным полицейским при каждом вздохе, у него был двухсторонний перелом рёбер. Между тем, батя продолжал, мешая английские и испанские слова:
- Сегодня ты видишь солнце в последний раз muchacho(паренёк - исп.)! Если ты не бросишь играть в молчанку и не расскажешь, когда твои друзья повезут украденное у нас продовольствие, тебя заживо сожрут муравьи. А для этого, мелкие твари сначала заберутся тебе в тощую задницу, пролезут в башку и выедят твои глупые мозги!..
Прохаживаясь перед связанным пленником, Серебрянников каждый раз останавливался, чтобы выпустить запуганному фараону струю вонючего сизого дыма в лицо. Подполковник не отводя водянистых серых глаз от пленника, кивнул двум низкорослым бойцам, явно индейской наружности. Это были подопечные Серебрянникова, которых тот обучал искусству форсированного допроса:
- Парни, развяжите этого придурка и пойдём, навестим Долорес.
Ученики грозного Сильверо понимающе заулыбались, предвидя хоть какое-то развлечение, которыми сидящие в чаще повстанцы и так не были избалованы. "Прогулка к Долорес" - это изощрённая пытка, позаимствованная у одного воинственного индейского племени, её часто применяли как партизаны, так и местные армейцы. Муравьи здесь, не строят домов из веточек, а предпочитают жить в древесных стволах, образуя целые колонии. Привязанный к такому дереву человек через пару часов сходит сума, а через неделю его объедают до костей. Смерть под такой «процедурой» медленная и болезненная, видимо полицейский об этом знал, потому что округлил глаза и быстро затараторил, как и предсказывал "батя". Посмотрев, как парня отвязывают и готовят к транспортировке в горы, откуда его родне передадут "весёлый" снимок с отрубленной головой на шесте и обязательно в форменном берете, я подошёл к командиру вплотную и тронул за плечо. Серебрянников быстро обернулся, сложив морщины на лице в строгую мину. Но потом узнав меня, улыбнулся и выплюнув изжёванную сигару в сторону, приветливо подмигнув при этом.
- Ловко я его, а старшой?
- Как всегда, Пал Николаич... Ты зверюга просто. Что спел этот мальчишка?
- Всё нормально, Егор. Припасы повезут послезавтра, по южной тропе. Сопроводилово ожидается небольшое: пятеро солдат, капрал и местный проводник. Но думаю, что паршивец врёт, либо сам мало что знает. Сам смекай, кто ж местных идиотов по нашей территории одних пустит. Пошлют "нянек", голов десять, чтобы те издали по маршруту караван пасли, да за местными приглядывали хорошенько. А самих лоялистов будет голов пятнадцать вместе с погонщиками. Ну да мы их не глупее. Перехватим их после развилки, когда они будут переправляться через ручей: берега там глинистые, размыто всё, да и вода ещё не спала толком. Караван вынужден будет полноценную переправу устроить. Так это будет достаточно далеко - километрах в тридцати от последнего их пикета, а маневренная группа подойти к ним сможет только через пару часов. "Няньки" скорее всего разделятся: часть сядет в охранение на другом берегу, а ещё человека три, будут тылы пасти. Если застанем мазуриков врасплох - возьмём груз чисто.
- Согласен, давай готовиться. Местных будем брать?
- А то! Надо же будет кому-то ослам хвосты крутить. Придержим их, пока дело делать будем, а под конец и высвистим, чтобы скотину собрали. А так по-прежнему работаем в ввосьмером, чего зазря выдумывать, пиндосов наверняка не меньше придёт.
- Ладно, пойду, сообщу Раулю хорошие новости.
- Добро. Только скажи ещё, что людей я сам отберу. Его родственнички мне в группе не нужны.
- Я постараюсь, батя, постараюсь. Но ты же знаешь, что без балласта ни как не выйдет, мы тут только гости.
- Ты его уломаешь, не даром он тебя уважает и , по моему, слегка побаивается. Не знаешь, почему?
- Без понятия, командир. Но думаю, что это из-за старого Родриго, или как там его местные кличут... забыл прозвище. Местный шаман, до сих пор меня привечает за тот случай с радикулитом. Хотя я просто защемление снял, магии там ноль. У меня дед всю жизнь маялся, вот и пришлось выучить пару фокусов.
Серебрянников хлопнул меня по плечу, чтобы избежать развития темы прострелов и защемлений:
- Ладно, постарайся только свести к минимуму тот вред, который он нам может причинить. Сам видишь, шутки кончились, амеры оскалились и в нашу сторону, зубки показали, мать их начисто… И не этому ряженому попугаю их подпиливать. Задача ясна?

Тут батя выматерился от души и сплюнул коричневый харчок на землю, растерев его носком берца.
- Так точно. Есть, постараться свести к минимуму.
-Ты ещё под козырёк возьми, шут гороховый – Серебрянников неодобрительно мотнул головой - Шеметом к Раулю на доклад. А то поди опять кого пристрелит с досады, шкура уголовная….
Батя не зря волновался. Команданте Рауль был крут нравом и имел массу непутёвых родственников, которых он старался пропихнуть в структуры организации на всякие хлебные должности. Но для того, чтобы стать резидентом или того выше - казначеем в каком-либо отделении организации, нужно было проявить себя вроде как бесстрашным бойцом. Система хорошая и в большинстве случаев на ключевых постах оказывались действительно эффективные кандидаты. Но иногда проскакивали на тёплое местечко разное ворьё и просто чьи-то родственники ни разу не державшие в руках оружие, да и просто не имевшие к организации прямого отношения. Но бывали случаи и гораздо хуже: в боевую группу могли навязать вот такого левого человека, чтобы тот мог с чистой совестью сказать: был "на боевых". Этот балласт часто портил всю игру и в двух случаях из пяти, операция летела ко всем чертям. Поэтому спецом для Рауля, "батя" придумал некий аттракцион, когда мы неделю таскали такого родственничка по сельве, давали пару раз пострелять по кустам. В ведомость команданте Рауль записывал, что проведена боевая операция и якобы имевшие место потери среди многочисленного и жутко специального противника. А записывались они на нашу группу, но конкретно на новичка, который вроде как не растерялся и так сказать проявил себя с лучшей стороны. У нас была негласная договорённость - команданте не портит нам реальную боевую статистику, а мы иногда таскаем его родню по лесу и всем хорошо.
Я вышел из-под навеса, душная жара сильнее обволокла, давая ещё один повод матюгнуть про себя местный климат. Несколько раз я здоровался с бойцами, большинство из которых знали, что наша гоп-компания это советские военспецы, присланные им в помощь. Двоих особо одарённых курсантов, наш третий товарищ, которого тут звали Ставо, научил русским матерным частушкам. Самой популярной была сага, про новгородского купца Садко. Пожалуй, Слава очень гордился именно этим своим достижением. Слава Белых, скрывавшийся под псевдонимом Ставо, был нашим подрывником и обучал местных обращению с амеровскими и нашими ВУ. Этот белобрысый, загорелый дочерна коренастый крепыш мог смастерить бомбу из чего угодно и прилепить её куда прикажут. Сейчас Славка что-то вдохновенно втолковывал на корявой смеси русского мата и жутчайшего по выговору испанского, шестерым аборигенам из сапёрного взвода, чьим неформальным командиром он сам и являлся. Я кивнул другу и почти уже прошёл дальше, как Славка окликнув меня, рысцой пробежав десяток метров уже очутился рядом.
- Эй, амиго Мигель! Как оно в целом?
Причём Белых перешёл на русский, совершенно забив на условности. Он всегда так делал, когда «бати» не оказывалось рядом. Стараясь сгладить неловкость я отвёл приятеля в сторону и заговорил на полтона ниже:
- Нормально всё. И это, хватит выпендриваться. Сказано, что говорим только на языке местных, значит, так и делай! А сейчас, завязывай с наставничеством, вечером выходим. Я иду с Раулем ругаться, чтобы опять свою родню нам не навязал. Собери всё по минимуму - груз нужен вместе со скотом вьючным, там почти четверть тонны всякого добра.
- А тебя Анютка просила в санчасть зайти - Славка состроил весёлую, по его мнению, рожу, от чего его коричневая кожа на лице стала напоминать ягоду чернослива - Очень так настоятельно просила: пусть, говорит, команданте Мигель, обязательно зайдёт до вечера.
- Не зубоскаль, знаешь же, что она не простая медичка. Да и женат я....
- Так не узнает же никто.
- Я буду знать. Этого вполне достаточно. Да и зачем мне эти заморочки, Слава. Девка она симпатичная, но Наташа - моя любимая жена. Про такое понятие как "однолюб" слышать приходилось?
- Не. То зверь редкий в красную книгу занесённый, не попадается в естественных условиях. Выловили поди всех, да окольцевали…
Потом, словно ему в голову пришла светлая мысль, Славка замер на месте и с наивным видом глянул на меня
- Знаешь чего сделай? Гарем заведи, вот и будешь всех любить как одну, но по очереди...
 И тут же отскочил, зная, что я такие шутки пресекаю только одним способом: прописывая ему бросок через бедро.
- Славка! Не жужжи, поймаю - накажу.
Всё так же пятясь задом, Белых хохоча отступал к длинному сараю где и проходили занятия по минновзрывному делу:
- Не догонишь. Зараза ты, амиго: единственная на всё местное население красивая девчонка попалась, а ты всё нос воротишь. Вот верно люди говорят: фартит тому, кто не играет....
- Прибью!
Тут я притворно подался корпусом в сторону похотливого подрывника, но Славка снова отбежал, разорвав дистанцию и состроив уморительную рожу ускорился. Весёлый Детонатор, как он сам себя называл, убежал, только махнув на прощание рукой. День для "команданте Ставо" был прожит не зря - план по приколам был выполнен процентов на сто пятьдесят.
Девушку, о которой говорил заполошный сапёр, на самом деле звали Анита. Это была стройная, высокая смуглянка с коротко стриженными под пацана, чёрными волосами, которые были того оттенка чёрного, что отливает на солнце синевой. Миндалевидные и огромные бархатно-чёрные же глазищи, прямой, аккуратный с тонкими крыльями ноздрей носик. И ещё были очаровательные ямочки на щеках высокоскулого, овального лица.... Было в девушке природное изящество, которое дополнялось чуть низковатым контральто и некоей картавости, ничуть не портящей её. Не характерное для местных дам сложение: те всё больше коренастые, крепко сбитые, коротконогие, с визгливыми как на подбор высокими голосами. В Аните чувствовался некий аристократизм и изрядная доля испанской крови.
Мы познакомились месяца три назад, когда я руководил группой герильерос, которую натаскивал на диверсионные акции. Группу нужно было обмять в боевых условиях и случай быстро подвернулся, тогда мы эвакуировали подпольщиков, среди которых была и Анита. Девушка уже была ранена, но девятимиллиметровая пистолетная пуля прошла сквозь мягкие ткани икроножной мышцы левой ноги, навылет, и кровь быстро удалось остановить. Вояки высадили десант прошедший обучение у амеровских советников у нас в тылу, отрезав путь к отходу. По местным меркам это была элита: вооружённые и обученные на манер америкосовских рейнджеров, ребята могли доставить нам массу неприятностей. Но я предусмотрительно взял в группу пару местных метисов. Они отлично знали местность и провели группу под носом у местной десантуры, без единого выстрела. Я даже видел вражеского пулемётчика притаившегося возле тропы. По ней мы бы непременно пошли, не предупреди нас о десанте и не будь в группе хорошего проводника. Это как раз тот случай, когда меры предосторожности оправдали себя на все сто процентов.
После этого случая, Анита стала как-то странно на меня поглядывать при встрече и мы подолгу говорили. Иногда про всякие пустяки, но чаще всего она спрашивала о моей Родине. Многого нам говорить было нельзя, но я буквально покорил девушку всякими охотничьими байкам, коих знаю великое множество, поскольку вырос в небольшом посёлке в Восточной Сибири и часто ходил с отцом на промысел. Но сам не пристрастился: зверя люблю только наблюдать, убивать ради шкуры рука не поднимается. Само собой рассказывал без подробностей и имён. Но думаю, что девушка хотела просто проводить со мной время и наверное испытывала некие нежные чувства. Тогда я рассказал, что счастливо женат, но и это не сильно остудило пыл девчонки. Казалось, она даже удвоила усилия, стараясь доказать, что она лучше моей Наташи. После этого встреч приходилось избегать, отговариваясь разными делами. Но вскоре меня вызвал Рауль и просветил, что я спас не просто девушку, а будто бы прямую внучку самого генерала Франсиско. Потом, меня долго прорабатывал "батя", сначала оттаскав на... Ну понятно на чём, доходчиво разъяснив, что раз девка непростая, то лучше бы мне быть посговорчивее. И вот с тех самых пор я и играю в прятки с этой знойной красавицей, поскольку не смог бы прямо смотреть жене в глаза, если бы что-то действительно произошло бы между мной и Анитой.
…Санчасть располагалась в центре лагеря, рядом с хижиной которую Рауль именовал своим штабом. Но туда я пока заглядывать не стал, оба разговора предстоявшие мне в ближайшие полчаса, были не из разряда приятных. Медпункт состоял из трёх комнат, в одной из них, самой большой, была смотровая. В другой нечто вроде операционной с настоящим хирургическим столом. Его Рауль приволок откуда-то ещё до нашего прихода в отряд. Старый доктор, бывший тут до Аниты, подорвался на мине около пяти месяцев назад и некоторое время бойцы команданте Рауля занимались самолечением. Третья комната была своеобразной девичьей светёлкой, в которой кроме кровати и письменного стола ничего не было. Туда-то я и вошёл. Девушка ждала меня сидя с ногами на узкой постели, забранной домотканым пёстрым покрывалом. Штука это очень редкая и дорогая. Такую холстину можно только получить в подарок, они как правило не продаются туристам. В орнамент вплетён хитрый оберег. Он защищает того кто спит на застеленной им постели или укрыт этой накидкой от болезней и всяких неприятностей вообще. Бережёт и от сглаза, порчи и многих других разновидностей деревенского колдовства.
- Привет, Мигель - Лицо девушки осветилось простой, радушной улыбкой, глаз заблестели, а на смуглой коже выступил румянец - Ты пойдёшь на задание сегодня?
- Здравствуй, Анита. Ты сегодня ещё более хороша, чем обычно.
- Не скажешь - Анита печально улыбнулась, чуть качнув головой, лицо стало задумчивым - Это работа, понимаю. Но я всё равно буду молиться за тебя и за всех, кто пойдёт с тобой….
Девушка отвернулась к окну, выходящему в лес. Лагерь наш располагался в самой чаще, поэтому солнечный свет лишь изредка пробивался сквозь мешанину лиан, словно корабельные снасти опутавшие все отдельно растущие высоченные деревья. Но от душной, влажной жары тень не спасала: в комнате тихо месил воздух вентилятор, маленькими пластмассовыми лопастями разгоняя плотный, почти осязаемый воздух. Она снова обратила совершенно спокойное лицо ко мне, справившись с эмоциями. Ох, как нелегко было стоять перед красивой смуглянкой, на которой только лёгкое, белое льняное платье до колен, почти не скрывающее явных достоинств фигуры. Сглотнув, я мужественно отвёл глаза от узких, изящных щиколоток Аниты и продолжил светский разговор.
- Зачем ты хотела видеть меня?
Она снова обернулась, всё так же с задумчивой полуулыбкой, откровенно разглядывая меня. И голос был бархатным, обволакивая как аромат ночных цветов:
- Лазарету нужны медикаменты, у меня остался только двухдневный запас, а Рауль кивает на тебя. Группа Серхио Рамиреса напоролась на засаду гринго. Они блокируют выход к побережью, все старые тропы теперь небезопасны.
Невольно я сделал шаг назад, уткнувшись спиной в дверной косяк. Стараясь переключиться на деловой тон, проговорил:
- Ничего обещать не могу… Но сделаю всё, чтобы медикаменты появились у тебя раньше, чем твои теперешние запасы подойдут к концу.
Она снова усмехнулась и  сменив позу, села ко мне вполоборота, спустив босые ноги на пол. Под платьем грудь девушки маняще ворохнулась, линия бедра явственно проступила сквозь ткань. Она знала, что я это вижу, но намеренно смотрела в окно, не встречаясь со мной взглядом.
- Знаешь Мигель, твой испанский стал лучше за последние два месяца. Теперь мне уже не надо сильно напрягаться, чтобы понимать тебя. Научи меня своему языку, тогда я смогу писать тебе письма. Может быть, даже позвоню как-нибудь....
Девушка лукаво но с долей затаённой грусти, глянула в мою сторону из под опущенных ресниц. Пришлось снова начинать всё сначала.
- Мы уже обсуждали это, Анита. Не дразни меня. Перед тобой обычный мужик и ты само собой когда-нибудь меня переиграешь. Напоишь там, или что... Но как это ни банально будет звучать, жену я люблю, хоть она далеко, а ты рядом. Если это всё, зачем ты хотела меня видеть, то пойду пожалуй…  дел много.
Отлепив взгляд от пола, куда всё время старался смотреть, не смея больше смотреть а Аниту, я быстро повернулся и уже сделал пару шагов к двери.
- Стой, Мигель!
Девушка порывисто подбежала ко мне и почти силой обняла и крепко поцеловала в губы. Вся она пахла смесью терпких трав и пота здоровой женщины. Поцелуй был горьковато-сладким, дурманящим но вместе с тем, он будоражил и бодрил одновременно. Голова закружилась, как после стакана водки и я невольно ответил на поцелуй. Потом она сама отстранилась, заглядывая мне прямо в самую глубину души.
- Прости, Мигель, не могла отпустить тебя так. С самого утра меня мучают нехорошие предчувствия. Брухо(6) Родриго говорит, что с моря идёт "ветер судьбы", такое не часто бывает: ветер этот дует раз в три года и всегда приносит болезни и смерть. Всё очень скоро изменится: многие умрут, а ты окажешься в беде.
- Брось, со мной всё будет нормально. Но если тебе так будет спокойней, я обещаю быть более осторожным. И... не делай так больше, ладно?
Девушка только отстранилась и отошла к окну, зябко поводя плечами и обхватив себя руками за плечи. Анита снова не смотрела в мою сторону, только согласно покивав в такт каким-то своим мыслям, махнула рукой в сторону двери.
- Иди. Колдун был прав: ты всё поймёшь слишком поздно, чтобы буря прошла стороной. Видно судьбу не обманешь - Она снова порывисто оглянулась, в глазах стояли слёзы - Но я всё равно буду молиться, ты дорог мне Мигелино. Теперь иди, Рауль уже ищет тебя по всему лагерю. Прошу тебя, иди. Мне тяжело смотреть в эти странные глаза - Девушка решительно смахнула слезинки с уголков глаз и выпрямилась, голос стал твёрже хотя нотки отчаянья всё ещё звенели в нём - Отец не верил в Бога, но всё равно буду просить Всевышнего сберечь тебя в том, что грядёт.... Уходи.
Больше Анита не произнесла ни слова, я просто вышел вон, направившись к "штабу", где квартировал Рауль. Намёки на некие мистические силы меня совершенно не занимали. В такой профессии как моя, всегда есть вероятность прохлопать некое западло. Тем более, что холодок опасности постоянно существует где-то на фоне остальных эмоций. Скорее, я уж забеспокоился, что перестал его ощущать, потому как если что подобное и случается, то это означает либо потерю чутья, либо тот факт что ты уже умер, но ещё не понял этого. Так бывает, если схватишь сквозное ранение - боль ещё не пришла, адреналин глушит сообщения вопящих от боли нервных окончаний, а мозг продолжает думать, что ты ещё цел и невредим. И в какой-то момент просто приходит осознание того, что не можешь сделать следующий шаг.... А потом, всё встаёт на свои места: боль океанами затапливает сознание, тело живёт своей отдельной жизнью и только мозг отказывается повиноваться инстинкту, который транслирует внутрь вопль окровавленного куска мяса. Силясь изничтожить личность, имея целью превратить разумного, тренированного человека в безмозглую тварь. Воспоминания вызвали укол в районе левой верхней трети бедра. Первая и пока единственная серьёзная отметина, подарок от беглого заключённого, с которым не так давно сводила меня судьба, снова дал о себе знать. Стряхнув нахлынувшие воспоминания, я вытер испарину со лба и ускорил шаг.
Хижина вождя местных партизан была просторной и состояла из трёх больших комнат. Дощатый, а не земляной пол, был устлан плетёными циновками из волокна какого-то особого сорта лиан, отпугивавшего змей и всяких ядовитых гадов. Они источали горьковато-приторный аромат, чем-то напоминающий сандаловую эссенцию. Этот запах смешивался здесь с сильным запахом немытого тела и топливной гарью дизель-генератора, питавшего мощную радиостанцию. Однако сам команданте, жил в подвале, откуда, как мне известно, прорыто два подземных хода за пределы лагеря. Рауль, несмотря на свои совершенно паршивые как боевого командира, качества, всегда был очень осторожен и часто благодаря почти звериному чутью на опасность, угрожающую лично ему, выводил отряд из хитрых ловушек федералов. Сам генерал Вера, очень чувствительный на всякие подлянки своих конкурентов из правительства, щедро спонсируемого американцами, очень ценил подобную чуйку и у своих подчинённых. Рауля он поднял из самых низов. Хотя ходили слухи, что наш местный вождь, приходился генералу дальним родственником. Никакого портретного сходства лично я между ними не замечал. Франсиско Вера - видный, плотного телосложения мужик, чем-то неуловимо напоминающий Панчо Вилья(7), может из-за пышных вислых усов и внимательного, чуть с прищуром взгляда умных, карих глаз. А наш Рауль - обычный, ни чем не примечательный субъект, среднего роста, с зализанными назад сальными чёрными волосами, собранными в недлинную косичку. Постоянно бегающими, водянисто-серыми глазами, на круглом, в крапинках оспин лоснящемся лице. В общем, эти двое ни в чём схожи не были, может только это пресловутое чутьё, вот и всё сходство.
Рауль встретил меня в крайней справа от входа комнате, где у него было нечто вроде канцелярии. Вдоль стен справа и слева, стояли ящики из-под снарядов, в которых теперь хранилась вся документация отряда. Случись что - только подхвати эти короба и в путь. Мобильность была страстью Рауля, к тому же продиктованная необходимостью. Сейчас, команданте сидел за обычным письменным столом на котором не было ни чего, кроме керосинового фонаря и походной планшетки, вроде тех, что носили мы с «батей». В дальней комнате пахло застарелой табачным духом и свежей пороховой гарью, в сочетании со стальными запахами, смесь вышибала слезу при дыхании. Видимо слухи о безвременно ушедшем при помощи Рауля, начштаба, имели под собой довольно веское основание. Увидев меня, вождь вскинул голову и жестом указал на стул напротив.
- Hola, Мигель! Ты, наверное знаешь, зачем я искал тебя?
- Здравия желаю, команданте. Слышал, но хотелось бы уточнить роль нашей группы.
- Эх, почему у всех гринго, такая холодная кровь? Ты никогда не пьёшь с нами и не поёшь песен.... Или сеньор Ленин запретил коммунистам веселиться?
- Товарищ Ленин, команданте, завещал нам другое: учиться, учиться и ещё раз учиться. А кто много учится, тот не тратит время даром и в конечном итоге, весь мир лежит у его ног. Товарищ Ленин это доказал личным примером... Так что вы хотите от нас?
- Ай, Мигель - "Вождь" только всплеснул волосатыми как у обезьяны руками - Что мне может быть нужно, когда мои идиоты прохлопали поставку и теперь нужно считать каждый патрон?!
Тут его наигранная улыбка слетела, обе ладони сжавшись в кулаки, грохнули по столешнице, от чего керосинка подпрыгнула сантиметра на два вверх, а планшетка сдвинулась ближе к моему краю стола.
- Не горячитесь так, команданте. Дело житейское: сегодня они взяли наше, а завтра, или точнее, уже через тридцать часов, мы отыграем и своё и к тому же может быть даже слегка увеличим разрыв в счёте.
- Любишь футбол, камрад?
- Нет, бокс уважаю. Там как-то острее чувствуется результат: каждый удар, это зачётное очко. Футбол таких сильных ощущений не даёт.
- Я запомню твои слова. Пожалуй, я посмотрю пару матчей, может и сам проникнусь, как считаешь?
- Мне трудно судить о вкусах других, команданте. Надеюсь, что вам понравится.
- Хорошо, Мигель. Только возьмите с собой Пако и Симона, парням нужно набираться опыта, а у кого же им учиться, как не у вас.
Вот оно что: Рауль давал нам одного своего племянника, до этого отиравшегося у Алехандро Саламоса - интенданта отряда, на непыльной, хозяйственной должности, но уравновешивал местным парнишкой - Симоном, который прибился к отряду, после того, как федералы сожгли его деревню вместе со всеми жителями. Пацану было тогда лет двенадцать, что по местным меркам читается почти что совершеннолетием. Он сам пришёл к подпольщикам и ему совершенно было плевать на идеологию, кокаин и прочие несущественные для сироты вещи: парень хотел отомстить. Брался за любые поручения и вскоре на его счету, было двое собственноручно убитых полицейских и один, разгромленный благодаря раздобытым Симоном сведеньям, конвой с новобранцами следовавший на военную базу в Эль Бера. Потом парня вычислили и он оказался тут, у Рауля. А когда мы прибыли обучать местных повстанцев как правильно воевать с федералами, Симон стал одним из первых и самым способным из моих учеников. Парень буквально глотал знания, выспрашивая каждую малость. При этом глаза его приобретали некое выражение, какое увидеть можно только в глазах большой белой акулы, когда она выискивает жертву, кружа на глубине. Но в то же время у меня не было ощущения, что парень растёт маньяком, скорее ненависть к конкретным людям, проецировалась у него на всех, кто носил знаки различия регулярной армии или серую форму полицейских. Лучше всего у парня было со стрелковой подготовкой, хотя АКМ был ему слегка великоват и по началу, оставлял огромные синяки на плече. Но с течением времени, Симон наловчился и сшил нечто вроде кожаной подушечки, которую одевал таким образом, чтобы подкладка из конского волоса смягчала импульс отдачи. Теперь парень скользил по сельве словно тень, не потревожив ни одной лианы или ветки на кусте, а стрелял не промахиваясь. Каждый раз, когда намечалась "острая" акция, первым в рядах добровольцев был этот невысокий, худощавый парень с невыразительным, круглым лицом и стриженными почти наголо чёрными с ранней проседью волосами. Пацан отлично знал местность и мог очень нам пригодиться, видимо Рауль не рискнул как обычно, давая мне свою родню, возможно груз действительно очень важен для отряда.
Я попрощался с Раулем, выразившись в том смысле, что его груз мы постараемся вернуть уже завтра вечером. В любом случае, видеть эту сальную рожу, означало испортить себе настроение как минимум часа на два. Зайдя в нашу общую с парнями, мазанку, я присел за стол, плетёный из лёгкого, но очень прочного сорта местного камыша, который был тем более ценен, что очень плохо загорался, а высыхая, становился очень прочным на излом. Трое спало под опущенной москитной сеткой после ночной вылазки, ещё двое чистили оружие, осматривая наши хитрые, по местным меркам, «калаши» адаптированные для ночного боя (8).
 …Прикрутив фитиль в керосинке и раскинув подробную карту района, я стал прикидывать действия "водил" каравана федералов. Пойдут они там, где и сказал подполковник Серебрянников, в просторечии просто "батя". Поскольку он был старше всех в нашем небольшом коллективе наставников. Груз они будут переправлять на руках, складывая тюки и ящики на северном берегу и лишь потом снова навьючат его на мулов. При таком сильном течении ручья, или вернее сказать, небольшой но очень бурной речушки, логичнее было поступить именно так, чтобы избежать риска потерять животных и груз. План виделся мне очень простым: дождаться, пока противник выдвинет передовое охранение на противоположный берег и разделиться на две группы: одна ударит во фланг охранению каравана, когда бОльшая часть груза уже окажется переправлена на северо-восточный берег речки, поскольку вряд ли противник решиться снаряжать мулов по одному. Вторая группа собьёт средства прикрытия на противоположном берегу и отсечёт поползновения основной группы охраны, задействовав управляемые мины, которые мы развесим по деревьям загодя. Тут важно будет подгадать момент, когда груз, или по крайней мере, его основанная часть, федералы перетащат на северо-восточный берег реки, чтобы содержимое не пострадало во время стычки.
…От размышлений меня отвлёк далёкий гул двигателя. Американские F-14 морского базирования, судя по воющей нотке в тоне звука, это странно: местные закупались у французов, амеры поставляли сюда только старенькие "ирокезы"(9) помнящие ещё Вьетнам. В свете новых договорённостей о борьбе с наркомафией, колумбийцы получили около двух десятков этих подержанных жестянок, чем очень гордились. Но истребители.... Это могло означать только одно: новые друзья затевали какую-то грандиозную пакость и подтянули к колумбийским берегам ударную авианосную группу, разрешив амеровским "птичкам" свободно парить в своём воздушном пространстве. Нужно уточнить оперативную сводку у нашего радиста Иванова. Или как его тут звали - камрад Чжан. Степан Иванов, был нашим специалистом по связи, бурят по национальности, старший лейтенант по званию и очень спокойный и приветливый человек по жизни. Наши особисты ничего лучше придумать не смогли, как окрестить Стёпу китайцем. Такой выверт мог бы обмануть гражданского или не сильно искушённого в вопросах распознавания рас человека, но самих китайцев или американских разведчиков вряд ли удастся провести. Более чем уверен, Стёпу уже тоже в досье с первичными установочными данными окрестили русским военным советником, не делая скидок на такие мелочи, как разрез глаз, форма носа или овал лица. Все всё понимали, но в нашей профессии, такая нелепая легенда делалась в расчете именно на обывателя, буде тому попадётся фотография, сделанная каким-нибудь шустрым иностранным журналюгой. Ведь именно налогоплательщиков будут пугать "жёлтой опасностью" в лице упёртых коммунистов с ядерными ракетами, мечтающих украсть покой и благополучие среднестатистического Джона Джонсона, мирно пьющего кофе и читающего этот бред со страниц вполне респектабельного издания.
Камрад Чжан разместился вместе со своими железками в пещере, на глубине двенадцати метров от поверхности. Антенна была замаскирована в зарослях и располагалась на другом конце лагеря. Мы слушали частоты федералов и некоторые переговоры с базы в Сан-Хосе, где амеры тренировали местных рейнджеров. Но основная функция степановского хозяйства, была в поддержании связи с "учёными", с гидрографического судна "Академик Владимир Александрович Потапов"(*). По сути, это был корабль радиоэлектронной разведки, который обеспечивал нам связь с Москвой и снабжал всякого рода информацией, от расшифрованных радиопереговоров американских "коллег", до сводки погоды на месяц вперёд. Американцы тоже знали, что "Академик Потапов" не просто безобидное гидрографическое, научное судно. Много раз они пытались навредить мирному судну. Но на этот случай, рядом почти всегда оказывались то группа советских кораблей, то опять же наш подводный ракетоносец, а на случай пакостей помельче, на борту корабля всегда штатно числилось с десяток крепких парней, очень ловко обращающихся с аквалангами и огнестрельным оружием. Боевые пловцы, сопровождали судно всякий раз, когда намечалась хотя бы видимость неприятностей, со стороны противника в лице аналогичных структур американцев. До открытого противостояния доходило редко. Но я пару раз слышал, что стычки приводившие к потерям с обеих сторон были и являлись чем-то вроде соревнования со смертельным исходом.
Миновав вход в пост радиосвязи, замаскированный под трещину в поросшей буйной растительностью скале, я спустился по выдолбленным прямо в камне ступеням вниз. Потом пройдя ещё два поста охраны и поздоровавшись с одним из бойцов, кажется он тоже был из Пскова(*), оказался в просторном, прохладном помещении прямоугольной формы, освещаемом рассеянным светом двух ламп дневного света. По сути, всё электричество в отряде работало на это помещение, являющееся нервным центром местного партизанского движения. Отсюда передавались сведенья нашей разведки местным "команданте" и "генералам", сюда же стекалась и вся собранная в регионе информация, пусть не широким, но бурным потоком утекавшая в советский разведцентр, за много тысяч километров отсюда. Весь отряд Рауля, просто являлся прикрытием и защитой для хозяйства, где командовал камрад Чжан. Стёпа сидел ко мне вполоборота, уставившись в светящийся зелёным светом экран монитора ЭВМ. Пальцы связиста бодро стучал по клавишам довольно миниатюрной клавиатуры и он обратил на меня внимание, только когда я «китайца» за плечо.
- Здрав буди, червь подземный, чем порадуешь?
- А! Здоров, Егорша - Связист рассеянно улыбнулся. От чего лицо его приобрело несколько зловещий вид. В зелёных отсветах монитора и некоем полумраке, круглое, с едва пробивающейся порослью бороды и усов, оно напоминало морду демона с буддийских фресок - Совсем зашиваюсь: данные последние полчаса поступают непрерывным потоком. Обрабатывать еле успеваю.
- К нам опять гости пожаловали?
- Уже рассказали - связист только прищёлкнул карандашом, который он всегда вертел в пальцах по столу - Ну....
- Не кипятись, Степан. Амеры снова в местное небо пролезли, я ж их движки из тысячи узнаю. Пара истребителей, минут двадцать назад прошла над лагерем.
- Угу, - Стёпа чуть успокоившись, снова метнулся к зарослям проводов и железа, выудив рулон распечатки, лихо заткнув карандаш за ухо - Верно догадался: в нейтральных водах сейчас болтается ударная группировка второго флота США.
- Кто на сей раз пришёл - Я подвинул криво сколоченный табурет вплотную к столу связиста - Уже точно можешь рассказать?
- Многоцелевой авианосец "Энтерпрайз"(10). С ним группа кораблей эскорта: два крейсера - "Норфолк" и "Геверин", а также три эсминца. Это странно, но ордер усилен ещё  подводной лодкой класса "Лос-Анжелес". Что они тут делают такой толпой, просто ума не приложу. Московский Центр тоже помалкивает, хотя запрос отправлен десять часов назад. Пока есть только приказ наблюдать и слушать.
- Сам-то чего думаешь - Стёпа у нас был чем-то вроде пророка. Когда дело касалось ближайшей перспективы, его прогнозы сбывались с точностью до третьего знака после запятой - Не просто так же они тут трутся?
- Есть одна странность, вот смотри - Связист щёлкнул какой-то кнопкой и на зелёном фоне монитора, появилась топографическая карта побережья, с какими-то странными отметками - Десять часов назад, три грузовых вертушки, в сопровождении вертолётов и звена истребителей пошли на юг, в сторону джунглей.
Интересно девки пляшут, если снизу посмотреть! В указанном направлении были только непроходимые джунгли и груды поросших лианами и всякой растительной мелочью камней. Раньше там копошились археологи, но после трёх похищений и перманентного грабежа  направляемых к развалинам международных экспедиций. Мирные люди туда  не совались уже года три как.
- Там ни черта нет. Только болота да заброшенные древние руины. Мы всё там излазили, примерно три месяца назад, это пустышка. Ни тебе подземных коммуникаций, ни пещер, просто груды поросших лианами каменных глыб и всё - Стёпа задумчиво сунул в рот кончик обгрызенного карандаша и уставился в зелёный экран ЭВМ - Чего амеры там ищут, пока сам пока не пойму.
Стёпа усмехнулся и кивнул на карту. Выделив группу точек ровно на том месте, где располагались руины.
- Думаю, что им нужна база. Тут всего одна нормальная дорога и куча всяких мелких тропинок, если я всё правильно рассчитал, отсюда американцы будут вам сильно пакостить, а попытки их выкурить, обойдутся нам примерно как три к десяти.
- Контора?
Связист только неопределённо развёл руками и откинувшись в кресле, продолжая рассуждать:
- Вот тебе и ещё одна загадка, Егорша: группа использует штатные частоты NSA, более того, я услышал знакомое имя одного их крутого спеца - Майкла Стокса. Но командует кто-то другой, этот Стокс очень важная «шишка». Кого попало, над ним не поставят. Это означает, что кто бы к нам в гости не прилетел, это очень серьёзные игроки. Тебе и бате стоит быть на стороже, заваруха будет та ещё, нутром чую. Стокс работает только над проектами высшего приоритета, последнее время, курировал закрытую тему по созданию средств связи для новой, глобальной системы "Эшелон-4". Это сверхбыстрая связь, планируется интегрировать в неё систему управления всеми вооружёнными силами США. Спец такого уровня, не полетит за тридевять земель просто развеять скуку. Всё очень, серьёзно, Егор.
- Ветер судьбы. - Невольно вырвалось у меня услышанное от медички словосочетание, которое задело тревожные струны в душе, волнуя помимо воли и нагоняя озноб. Слова просто повисли в воздухе, связист отозвался не сразу.
- Чего?
Иванов непонимающе поднял на меня глаза и не дождавшись пояснений быстро застучал по клавишам. Потом что-то пискнуло в недрах его аппарата, связист с уверенностью ответил.
- Просто муссон. Придёт сюда через пять-семь дней. Ветер совершенно обычный для этого времени  года. Но такой холодный и сильный бывает только раз в несколько лет. Катастроф пока не наделал, нас эти природные явления не касаются совершенно.
- Я не о погоде сейчас. - Усилием воли удалось прогнать сосущее чувство беды - Ладно, Стёпа, дай мне данные по радиоперехвату за сутки и я пойду. Дел много, ещё на склад надо, да ребят инструктировать.
…Когда сразу столько обрывочной и тревожной информации, лучше загрузить себя процедурной, монотонной рутиной. Мистику решил пока в расчет не принимать, а заняться подготовкой рейда. Вот пока всё, что я мог сделать. Плохие знамения и прочая оккультная чепуха, меня волновали в последнюю очередь. Захватив распечатку, которую Стёпа любезно дал, несмотря на дефицит бумаги для принтера, я повернулся к товарищу спиной и направился к выходу, каждым шагом вбивая мандраж обратно в ту щёлочку души, откуда тот выполз. Вдогонку неслось бурчание связиста про дефицит бумаги, но я уже не слушал, у каждого свои проблемы.
…Поднявшись на верх,  направился в сторону нашего домика, там в разной степени безделья прохлаждалось пятеро парней, составлявших костяк собственно моей группы. Нужно сказать, что отбор при отправке сюда, был жёстким, чище чем в отряд космонавтов, потому что тем не надо в обязаловку уметь обращаться со взрывчаткой и оружием стран региона пребывания и уметь уничтожать противника кучей разных способов. А так - требования почти те же: здоровье, быстрая реакция, способность принимать верные решения под стрессом, ну и хоть чутка нужно было владеть хотя бы английским языком. Мне посчастливилось иметь от рождения феноменальную память и отменное здоровье, потому я и прошёл этот ад, который зовут финальным отборочным испытанием, когда выжимают не только максимум из того, что дала тебе природа. Но и проверяются те навыки, которые вбивались инструкторами по всяким хитрым дисциплинам в Белоруссии, а конкретно в Брянской области. Точнее не скажу: везли в закрытых автобусах, а после ещё пару часов гнали быстрым бегом до ворот базы, напоминающей летний пионерский лагерь. Кормёжка, правда, была отличная: пять раз в день как по часам. Но после, начиналась такая карусель, что жирка я так и не нагулял. Там, я впервые увидел иностранное, а точнее америкосовское оружие и ... возненавидел его всей душой, уже на всю жизнь. Удобное и прикладистое по началу, оно быстро показало свой норов в лесу, когда на нашу группу из пяти таких же кандидатов как и я, пошли в поиск бывалые прапора и офицеры, которых привезли специально, видимо чтобы не теряли квалификации. И тут снова пригодилась память, поскольку инструкцию к М-16А1 и А2, я изучил досконально и помнил каждое слово. Именно знание особенностей этого капризного и весьма своенравного автомата, помогло нам не завалить зачёт и удачно отбиться, а потом и окончательно стряхнуть со следа, две поисковые партии. Всего тот зачёт сдало семь человек, двое из которых потом были всё равно выбракованы психологами: парни ударились в панику, бросили своих и только ценой потери оружия и быстрого бега по буеракам, оторвались от преследования и вышли в точку условной эвакуации.
А с парнями мы быстро сдружились: было двое псковичей, один из Рязани и двое с Украины, сибиряком оказался только я один. Потом нас не стали разбивать и так в полном составе, через шесть недель. Мы оказались сначала в Калининграде, а потом как я и говорил прибыли в Лиму, крупнейший перуанский порт. Полугодичная практика в чужой стране, с невероятно тяжким, для белого человека климатом, что может быть лучше, для закрепления навыков полученных в белорусских "партизанских" лесах.... До сих пор тепло вспоминаю то время: лес там был свой, русский. Каждое дерево и каждый кустик, казалось помнят ещё, когда наши деды гоняли фрицев по здешним местам, укрываясь в сени вековых пущ, растворяясь в мари болотных туманов. Лес давал укрытие тем, кто боролся с захватчиками, кто жил и умирал только с одной мыслью - отомстить врагу, изгнать его прочь, сделать так, чтобы не было ему тут покоя. Может быть, именно это и помогало тогда, а может нам просто повезло, ведь должно же кому-то везти в этой жизни. Так от чего же не шестерым уставшим и заляпанным грязью с ног до головы "лбам", которых загоняли в угол опытные, много повидавшие головорезы. Так или иначе, но тут "на латинщине", как называл наш пулемётчик Саня Горелов(для местных команданте Алехандро Сантино), здешние места нам никто не спешил помогать. Старшим группы военспецов был назначен подполковник Серебрянников, который в местной неразберихе интересов, был как рыба в воде, поскольку с небольшими перерывами на то, чтобы показаться дома в Союзе, варился в здешнем котле уже около пяти лет. По крайней мере, на это указывали его тесные связи с мелкими полевыми командирами партизан, которые за неделю не наработаешь. Плюс, говорил он не столько на испанском, сколько на одном из диалектов местной народности ниаруна (*). Испанский язык, считающийся тут общим, подполковник безбожно коверкал, вставляя для удобства много русских бранных слов. Выходило очень забавно, если опустить совсем не шуточное содержание обычных разговоров бати. Попрощавшись со Стёпой, я выбрался из сухой прохлады пещер и окунулся в сумеречное влажное марево поверхности, где уже практически стемнело. Сколько тут не живу, а привыкнуть к быстро сгущающейся темноте никак не могу. Тьма наступает с такой быстротой, что поневоле начинает казаться, будто кто-то уходя просто выключил свет....

От Автора:

Роман подвергся глубокой переработке. Вставлены сцены не вошедшие в изданые и ранее выкладывавшиеся версии. Добавлена новая обложка и старая фанатская карта мира Гелион.
Сейчас "Туман Войны" выглядит и читается именно так, как я его задумывал семь лет назад. Надеюсь, вам тоже захочется заново пережить все известные уже приключения, вместе с Егором Шубиным.

Все подробности как обычно здесь: http://akolentiev.do.am/forum/2-65-1#10281