Чёрная комната

    5.02.10.

Света «увидела», чёрную комнату, через которую Алёнке надо пройти, чтобы всё было хорошо. Что за комната? Клиническая смерть? Интересно, конечно, но не надо. Просто медитация? Можно попробовать, но одной страшно: у Алёнки клаустрофобия и отсюда боязнь темноты. Хотя, может и стоит попробовать как-нибудь…. 

Света говорила, что комната небольшая и насквозь виден выход, внутри всё обито чёрным бархатом, по бокам сиденья или лежанки, похоже на карету. «А потом у тебя будет как бы прорыв и всё будет хорошо. И будет это скоро», - заверила Алёнку Света.

Это она говорила 23.11.09. в день рождения Саи Бабы в его Ашраме в Индии. И пришла она тогда сама очень неожиданно в Алёнкину комнату, казалось бы даже очень случайно. Алёнка как раз решила не ходить на вечерний даршан, уж слишком много народу было в этот день.

И вот уже февраль 2010года. Алёнке порою кажется, что она живёт в аду. И этот ад создал для неё уже взрослый сын. Такую грязь и вонь можно встретить разве только в притоне бомжей, наркоманов или совершенно опустившихся алкашей. Хотя здесь никто не курит, не пьёт, не наркоманит.

Мишка сутками напролёт лежит у компьютера. За несколько месяцев на новом диване появилась новая яма. Старый диван за три года продавился насквозь. За много месяцев ни одной приличной уборки. Новую плиту хоть ножом отскабливай. В дверке холодильника поломаны полочки, сломаны две внешние панели. Сломано колёсико у столика на колёсиках. Вся мебель захватана, заляпана и покрыта слоем копоти, потому что на плите постоянно что-то сбегает, подгорает, выкипает или просто выгорает залитая маслом или чем-нибудь ещё конфорка. Кресло-кровать наполовину разломано и замусолено до изменения цвета и фактуры. Оно превращено в место хранения противней, сковородок, кастрюль, жирных и вонючих тряпок, старых газет, пакетов с макаронами, крупой и фруктами, чистых и грязных носков, блока питания с кабелем и прочей утвари. Всё это возлежит на свёрнутом чистом покрывале и паре маленьких пуховых подушечек. Всё заваливается, затаптывается, загнивает. Кругом запах затхлости и нечистот. Не работает сливной бачок в туалете. А какой унитаз и всё вокруг него! От одного взгляда затошнит сразу. Как хорошо, что у Алёнки свой туалет, который ей удаётся пока содержать в чистоте
.
Да что толку описывать весь бардак. Алёнка уж и говорила и упрашивала и ревела и истерики закатывала. Безрезультатно. Разве только кучу дополнительных болезней себе прибавила. Мишка обнаглел совершенно: начал повышать голос на мать, выталкивать её коляску из комнаты.

Чтобы поберечь своё измученное, издёрганное сердечко, Алёнка начала мириться с обстоятельствами. Она по мере сил наводила порядок в своей комнатке, проветривала и предпочитала принимать пищу у себя.

Но вот ей привезли из мастерской новый письменный стол и полочки. Алёнка очень обрадовалась,  поскольку у неё будет теперь удобное место для работы. Только от запаха лака и клея закружилась голова.

- Что это у вас тут за тряпка лежит у дверей? – спросила заглянувшая соседка. –Бензином что ли пахнет?

- Это мне стол привезли только что. Пахнет дсп.
 
- О!  А я к Михаилу. Там у в тамбуре картошка гниёт. Перебрать надо.

- Ах! Я же ему говорила, что надо покупать картошку, да и капусту, пока на улице плюсовая температура. Он же дождался тридцатиградусных морозов! Два мешка перемороженной капусты принёс, теперь сам не хочет её есть. А картошку мог и дорогой подморозить. Говорила же я ему, что эту картошку надо съесть в первую очередь! Но второй мешок хорошей картошки доедаем, а эту вот всё берёг! На одну пенсию живём, ничего позволить себе не можем, а продукты мешками портим и выкидываем. А сами голодом сидим! А задницу оторвать от дивана, да ручками пошевелить – куда там! Да что говорить! Сама всё видишь!

- А что он делает-то целыми днями? На работу не ходит, ремонт не делает. Чем он занимается?

- Лежит на боку, уставившись в монитор и щёлкает мышью. Даже в магазин по неделе не могу послать! «Пусть, - говорит, -соцработница купит мне молока». А я умоляю в соцзащите, чтобы соцработницу у меня не забирали. Не положено, если сын прописан, а он у меня ещё и оформлен по уходу, деньги получает за это.

- Ещё и оформлен и ничего не делает! Может, тебе его выгнать и женщину какую-нибудь нанять.

- Женщина меня не поднимет, а он меня с кровати несёт в туалет, из туалета садит в коляску. А так хорошо бы, конечно. Она бы готовила что-нибудь свеженькое и из простых продуктов, посуду бы мыла, стол протирала, плиту чистила и делала бы уборку. Так надоело жить в грязи. А его бы на работу послать, а то совсем разленился. Только он ведь ни за что не хочет.

- Как это не хочет? Все работают. Он что, всю жизнь у мамы на шее сидеть собирается? Что он думает-то?

- А он ничего не думает. Разучился. Он умеет только играть, да пассивно принимать информацию: фильмы смотреть, передачи, музыку слушать.
- Ну, «что посеешь, то и пожнёшь».
- Вот и смотрю, как мой сын погибает, а поделать ничего не могу. Пытаюсь объяснить ему – не слышит и слышать не хочет. Выдворяет меня из комнаты – и все разговоры.

- Не ребёнок уже. 28 лет. Пусть сам отвечает за свои поступки. И ничего ты с ним не сделаешь, если сам не захочет. Ладно. Мне нужно идти.

Соседка ушла. Алёнка полюбовалась ещё своим столом, разложила в него некоторые вещи и села за компьютер. От густого резкого запаха ацетона, или клея, или смолы кружилась голова и пощипывало над верхней губой.

Она снова приоткрыла окно и глотнула свежего воздуха. Морозный воздух сжал лёгкие: на улице  –30. Она отпрянула, закашлявшись и выехала на коляске из комнаты. И в Мишкиной комнате, и в коридоре, и на кухне стоял запах затхлости и какой-то гнили, приправленный из кухни пережжённым маслом и прокисшим супом, из туалета воняло нечищеным сто лет унитазом.

- Мишаня! Ну, хоть немного прибери! Посуду вымой, стол протри, мусор вынеси! Дышать же нечем! Как ты можешь лежать в таком ужасе?!

- А ты зачем сюда приехала?

- Там ацетоном пахнет! У меня голова болит от этого запаха. Я окно открыла, холодно мне там.

- Ладно, тогда. Побудь здесь пока, только молчи и не мешай мне.

- Чему не мешать?

- Да я одновременно в игрушку играю, с людьми общаюсь и фильм ещё смотрю вот в этом окошке. Видишь?

- Да, вижу. Вот так бы ты успевал одновременно три полезных дела делать. Это было бы здорово.

- Ладно, молчи лучше! И поезжай в свою комнату, там, наверное, уже проветрилось.

Алёнка въехала в свою комнату и скорее захлопнула окно. Пронизывающий холодом воздух был наполнен не только запахом стола, но к нему ещё прибавился едкий запах городского смога. Понижение температуры воздуха сопровождалось повышением атмосферного давления, которое прижало ближе к земле весь городской смог вперемешку с выбросами заводов. И в звенящем морозном безветрии этот гремучий коктейль заполнял всё пространство между домами. «Господи! Да что же это такое! Куда мне податься? Чем дышать? Всё кругом и так ужасно! Ещё и воздуха нормального меня лишают! Куда мне деться? Какая ещё чёрная комната меня ожидает? А это тогда что? Светлое пространство что ли? Ну, это же невозможно!» - заплакала Алёнка и поехала снова на территорию сына. Её трясло от холода, от тошноты и от отчаяния.

- Там не проветрилось! Наоборот, хуже стало, - сквозь слёзы сказала она сыну. – Куда мне деваться?

- Ладно. Сейчас я приберу на кухне.

Он выставил ведро с мусором на балкон, вымыл посуду и столы, подмёл пол.

- Вот. Теперь почище стало и дышать будет легче. Можешь здесь спать. Перенести постель?

- Перенеси. Вот только как проветрить? На улице гарь такая!

- Вытянет постепенно в вентиляцию.

На Алёнку напал кашель. В лёгких возникло что-то колючее и сухое, что никак не хотело откашливаться. Она горько и безудержно зарыдала: «Господи! Я так устала от всего этого! Ну, никакого просвета ни в чём! Сама не могу ничего! Сын – одно расстройство! Всё на мне держится!

А я уже не могу! Никаких сил нет больше так жить! Я не могу жить больше так! Мне самой нужна помощь и забота, а тут приходится нянчиться с этим великовозрастным дитятей. Только и слышу: «не знаю, не помню, забыл, как-то не подумал, а ты мне не сказала выключить (чайник, например), вот включить сказала, я и включил». «Но он же под твоим носом выкипает! Ты же на кухне для этого сидишь! Не видишь что ли?»

Ничего не видит, не слышит и не чувствует, что вокруг творится! Сказала – проветрить. Открыл у себя окно и часа три пролежал у компьютера, пока я не приехала. Простыл, а закрыть – ума не хватило. Зато потом истерику устроил, что простыл из-за меня. Не доглядела, мол, за ребёночком. А сам не пускает в свою комнату.

Если бы я могла расслабиться, не думая ни о каких пустяках, не выпрашивая часами, днями, чтобы мне сварили лапшу или суп, заварили травку, полили цветы, вынесли мусор, сбили подушку, вымыли кружку и т.д. и т.п.

Господи! Пусть заработают мои руки, хоть немного зашевелятся ноги. Я так хочу навести порядок! Пока не приехал Миша, у меня была чистота и порядок. Каждая вещь лежала на своём месте. После каждого гостя я протирала пол в прихожей, дотягиваясь шваброй прямо из ванной комнаты моей крохотной квартирки. Потом выполаскивала её в нескольких водах до полной чистоты, отжимала и растряхивала.

 Смешно сказать, но этой швабре у меня скоро восемнадцать лет. Когда-то в Германии купила. И пол мыла всегда почти каждый день! Тряпки половые столько не живут. Надо её в книгу рекордов! А вот сынуля тоже ставит рекорд, только по лени и засранству.

И всё-таки я - Божественная сущность и живу по своему Божественному плану. У Мишки план свой. Не надо его осуждать. У него пока нет связи с Высшим «Я», а я её пытаюсь наладить. Я очень этого хочу, очень стараюсь и обязательно достигну этого».

Засыпая, Алёнка думала, что может это и есть её чёрная комната, и страшнее уже ничего не будет. В комнате есть выход, и Божественны свет уже виден. И она уже идёт на этот свет.
23.02.10