Мганга и мингрел

                Подарок для Севы Новгородцева
     Я давно не видел его, как-то выпустил из виду, просто знал, что у него все ништяк и он по-прежнему кладет с прибором на хорошую музыку, здравый смысл сержанта Лаврова, разрядку и конвергенцию, почти, как я, но я круче по определению. Я же русский и этим все сказано.
     Он сидел в древнем " Мерседесе" и читал растрепанную книжку. Хорошую. Про Гулливера. Увидев мою искаженную гримасой ярости рожу одухотворенного патриота, он выронил бессмертный труд Дефо... Ааааа, не Дефо ни х...я ! Я снова все перепутал, что неудивительно. Вы сами попробуйте прочитать Яшина, Бабченку и Витухновскую и ежели не сойдете сразу и окончательно с ума, то уж Робинзона по-любому примете за несогласного с людоедами гражданина, закопавшего медный мушкетон, залезшего на пальму и херачащего на снующих возле заботливо разводимого костерка каннибалов пальмовыми листьями, испещренными загадочной вязью непонятных им символов. Я улегся на теплом капоте клевой тачки животом, закурил и, болтая ногой, проникновенно сказал :
     - Братэлло, забей на великанов, гуингмов и прочую ху...ню. Я тебе почетчей байду загоню. Блефуску, - презрительно скривился я и сплюнул. - Неактуально. Как Гейдар Джемаль и песня про зайцев. Не два государства, а два племени. Живоебы и сакаболлсы. Сакаболлсы все в лентах, крестах, гордыней переполнены, на кардан наматывают европейские ценности и на х..ю вертят вселенную. Но вселенная об этом не знает. Но скоро, очень скоро узнает. Буквально через несколько дней. Знающий, как надо, разъяснит миру, что его, мира, на самом деле нет, границы России простираются до твоей новой родины, китаезы пожалеют, немцы всегда побеждаемы были и это вам не это. Понимаешь ?! - Крикнул я. Он испуганно закивал головой. - То-то. Живоебы - они такие же, такое же говно, но - поперек. Как пиз...а у татарок. Вместо кардана парадигма, отец и мать обезьяны, а яйца - атавизм. Знаешь, - прищурился я, вспомнив бывалошное, - есть у меня знакомец, так ему обрезание по-понятиям рэбэ замастырил, а эти, по-ходу, пожадничали, как звезды российского кино. У них у всех еб...ла косые, пластику в армянских клиниках делали, их много пооткрывалось на базе ПТУ и слесарных мастерских. У этих с лицами, когда как, не суть, а вот ниже, думаю, швах. Причем, швах не по-немецки, а на идише.
     - Не пиз...и, - заспорил он, - у меня жена татарка была, какие, на хрен, армяне ?
     - Ты дальше слушай, я ж тебя раньше не перебивал, когда ты всяких мудаков расспрашивал, - парировал я ловко и он поник. - На чем там я остановился ?
     - На армянках, - коварно подсказал он.
     - Армянки, - протянул я. - Азербайджанки. Дружба народов, бля. На хрен, давай о чем другом ?
     - Давай, - с готовностью согласился он. - Например о Венедиктове. Или о Прохорове. Можно и о Ким Кардашьян.
    - Я не знаю никакого Прохорова, - устало отмахнулся я от заманчивого предложения обсудить непонятное говно, лучше понятное. - Венедиктов он, что, Венедиктов и есть. Вроде, живоеб, а приглядишься и видишь : самый натуральный сакаболлс. Причем, по-жизни и в розлив. А Ким Кардашьян просто толстая баба, накрывшая своей жопой весь русскiй мир, Новороссию и Дамбас. Я уж говорил как-то о странном мужике, к которому не могу не испытывать симпатии. Он, как узнал от меня, кто такая есть Ким Кардашьян, так сразу кулаком по столу. Тыр-пыр, кричит, в гробу видал я всю парадигму и кардан. Давай, говорит, лучше стихи мне прочитай. Я и прочитал. Щас тока вспомню.
    Я закрыл глаза и нараспев, как покойная Белла, прочел :
    - Рыбный день и суп полевой,
    Тотальная жизнь комбайнера,
    Он в жопу залез с головой,
    Не читал во младенчестве Тору.
    И карты таро приспособил под стос,
    И високосно будылит колосья,
    Политура, " Тройной", купорос,
    Кардан, парадигма, колесья.
    Большая Ким Кардашьян,
    Мадам Гершензон, три тонны мудизма,
    Азербайджанский армян
    И х...й - как Пик Коммунизма.
    Я услышал, как он от восторга бьется головой в потолок своего " Мерседеса". Во, с тем мужиком похожий эффект случился, только он не бился головой, а по жопе врезал суетливым и шустрым. Они до сих пор почесываются, ищут новый путь к осуществленью правды на земле. А путь один. Атомная бомба, бля.
    - Ладно, братэллово, - я слез с капота и пошел своей дорогой, - ты там поаккуратнее, беженцев встретишь, сразу кричи, что русский, они на тебя и внимания не обратят. Россия же такая шикарная для проживания страна, что все беженцы в Германию ломанулись, а немцы к нам. Но мы их не пускаем. Они ж не азербайджанцы, - постепенно стихал мой голос, а он сидел в " Мерседесе" и до жути завидовал.