Набережная улица

Мы сидим где-то на городской набережной, обнимающей Цну несколькими мостами, болтаем ногами, пугая и путая северные ветра — уже совсем тепло, почему бы и да. Тори держит в ладони только что выдутый мыльный пузырь, я рисую мелками на парапете разнообразные закорючки, апрельское солнце светит специально для нас и нам хорошо.

Почти.

— Чёртов проект, — в десятый раз говорю я, — и чёртов конкурс, представляешь, записался зачем-то, а теперь понятия не имею, что и как с ним делать.

Тори не произносит ни звука, но я точно знаю, что вот сейчас она отвлеклась от своего пузыря и внимательно меня слушает. Этого умения у неё больше, чем у всех остальных людей вместе взятых.

— Кафе на колёсах, — объясняю я ей и самому себе, — бред жуткий, честное слово, но суть в том, что у нас в городе такого ещё не было. Эти их инновации, понимаешь ли… А сливаться уже поздно, да и бессмысленно, я потом сам себя уважать перестану. И вообще, по-моему, надо как-нибудь протолкнуть закон, чтобы в апреле — никаких серьёзных дел, самый неподходящий для них месяц.

Сейчас бы кофе, как насчёт кофе, думаю я, и Тори тут же с готовностью спрыгивает на землю, молодец девочка, быстро учится. Кофе можно купить где угодно и в каком угодно виде, но хороший кофе — буквально в паре мест, от которых мы, конечно, как назло дальше всего. Впрочем, усмехаюсь я, гулять пешком вроде бы полезно, так что придётся приобщаться.

— Я, конечно, этот автобус… то есть, это кафе давным-давно придумал и представил, до мелочей вроде дизайна стаканчиков и маленького ловца снов над барной стойкой, в углу, почти под крышей, — говорю я, Тори загадочно улыбается, ловцы — её тема, — только нужно же всякие данные оформлять, презентацию, рассчитывать стоимость, это ужас как скучно, будь моя воля — я бы это просто сделал и всё, но так нельзя.

Набережная — она сама по себе тоже длинная и меняется поэтому быстрее, чем можно себе представить. Когда у парка Тори останавливается завязать шнурки, я верчу головой по сторонам, здесь всегда кружится один особенно упрямый ветер, старый знакомый и добрый друг. Он, конечно, и сейчас тут, носится по пространству, цепляясь за деревья, толстые стальные канаты моста, играет с длинными волосами Тори, разгоняется было для порыва посильнее, но вдруг с жутким грохотом врезается в пёстрый автобус с большими буквами «Кофе» на одном из боковых окон. Судьба, не иначе.



— Здравствуйте, — хором говорят две девочки-баристы за стойкой и улыбаются, но не заученно, а совсем даже искренне, — вам как всегда?

Мы с Тори смотрим друг на друга, наверное, слишком изумлённо, поэтому не успеваем заметить, как одна из девочек, светло-русая, ставит на стойку два ярких картонных стаканчика. Я беру свой за дно и края крышки, осторожно разглядывая огненные перья и замысловатую надпись, кольцом вьющуюся по рисунку — что-то вроде «добро пожаловать», или «хорошего дня», или ещё что-нибудь — и почему-то мне кажется, что у Тори на стакане надпись совершенно другая, она любит всякие загадочные фразы-предсказания, вроде бы различаю слово «будет», и ещё «вечером», и тут же вообще перестаю понимать замысловатый шрифт.



Мы стоим на улице, чёрт знает где, апрельское солнце светит специально для нас и нам совершенно, абсолютно хорошо.

— По-моему, ты где-то накосячил, — смеётся Тори, я отпиваю из стакана восхитительно вкусный кофе и киваю в ответ: да, точно, накосячил, придумал немножко сильнее, чем было надо, но не вижу в этом совершенно ничего плохого.