Мистическое обаяние волка

50-я Североамериканская Конференция по проблемам управления живой природой протекала так, как и положено подобному сборищу - нудно, размеренно и монотонно. Дядечки в "мартышкиных костюмах" (так у демократичных американцев называется обычный пиджак с брюками и галстуком; и считается он, кстати, атрибутом гангстеров и госчиновников) становились к микрофону и тягучими голосами гнусаво изрекали истины.

"Стабилизация экологической системы", "общественный контроль за использованием природных ресурсов", "государственное управление национальными богатствами Штатов" и прочие замысловатые словосочетания привычно спивались в хорошо знакомый мотив "I love me" и "Good, bless us" ("Я люблю себя" и "Бог нас благослови"). Если американский чиновник не может найти никого, кого надо учить жить, он будет учить этому самого себя.

Я привычно подремывал под бормотание боссов из различных департаментов, вконец убаюканный их радением за окружающую среду, как вдруг меня из этого состояния выбросил дикий истерический женский визг. Мне был хорошо знаком этот звук - как фронтовику знаком свист артиллерийского снаряда - именно так лет десять назад на митингах визжали остервеневшие тетки, да-да, именно те, которые до сих пор составляют основной эшелон любой политической партии.

Но это верещала не тетка.

В задних рядах стоял и голосил здоровенный мужичина, глаза его налились кровью, импозантная грива седых кудрей разметалась в воздухе.

- Убийцы, - визжал он, - управленцы! Вы все живое ставите под контроль с помощью смерти?

- Человек, к которому эти слова обращались, был на вид тем образцом, который нам в больших количествах преподносит англосаксонский управленческий аппарат - румяный, лет шестидесяти здоровяк, в сером костюмчике и с непоколебимым здравым смыслом. С несказанным-таки удивлением я услышал, как голос его запнулся, понизился, он произнес нечто вроде: "бешеные дураки". А потом, как и его оппонент, потерял человеческий облик и зашипел.

Зал респектабельного "Иган-Центра" будто бы продернуло током. Визг и шип стали доноситься с разных его концов, а председатель бешено застучал ложечкой по графину.

- Внимание, - кричал он, стараясь переорать все нараставший бедлам. - Вы все, все - помните! Дискуссия по контролю за волками состоится вечером, не сейчас - вечером! Сохраните до вечера свои эмоции!

- Тут только до меня дошло, что эти два слова - ВОЛЧИЙ КОНТРОЛЬ - и спровоцировали имевшую место сцену.

- - И что - всегда у вас так на дискуссиях по волчьему контролю? - спросил я сидевшего рядом коллегу из Кенайского парка, флегматичного здоровяка Стива Бишема.
- - Куда там, - мрачно сказал он. - В прошлом году на такой же Конференции в Оклахоме полиция драку разнимала...

Волк... Почему же он так популярен и внушает столь сильные чувства - буквально от лютой ненависти до исступленной любви, что способен свести с ума непоколебимого американского бюрократа?

Итак, волк... Друг или враг? Санитар леса или маньяк-убийца? Кровожадное чудовище или незаметный рядовой житель леса? И что делать с ним?

Истреблять петлями, ядами и вертолетами или, наоборот, завозить в те места, где с трудом от них удалось избавиться, тратя на это тысячи человеко-часов и долларов? О тотальном засилье волков на Севере говорят лесорубы и охотоведы. И проклятый русский вопрос "Что делать? снова всплывает в наше непростое время.

Почему такая категоричность все время сквозит в постановке вопроса?

"О, волки, - говорит Том Ситон, аспирант Университета Штата Аляска, - я их так люблю, мне кажется, что эти существа - самые близкие из всех, что живут на свете". И голубые его глаза подергиваются легкой поволокой.

"Нашли мы как-то волчью нору, - рассказывает пастух-оленевод Петр Дьячков из совхоза "Омолон", - всех щенков утопили в ведре с бензином и сожгли". И той же сладостной поволокой подергиваются его черные узкие глаза.

Чем же, интересно, был волк для наших предков? И о чем гласят многочисленные легенды?

...Вход в Валгаллу - Чертоги Героев у древних германцев и скандинавов - охраняют два гигантских волка Гери и Фреки. Эти звери сопровождают Одина на войну, и именно они сражаются с его врагами. "Псы Войны" - это не "Солдаты удачи" Фредерика Форсайта и тем более не уродливые ротвейлеры собачьих клубов - это волки Одина, и ни один смертный не остался в живых, повстречав их на своем пути!

..."Конец света наступит, едва только изгложет свою цепь гигантский волк - страж Ада. Слишком долго томился он на цепи, и, освобожденный, разнесет он в клочья весь верхний мир", - гласит "Эдда" -эпос древних скандинавов.

... Дьявол превращает людей в оборотней - вервольфов. Укушенный оборотнем, сам становится вервольфом, и когда вервольфов станет больше людей, они прекратят таиться, обернутся волками и заполонят собой мир. Тут-то и наступит всему конец", - гласит германская легенда.

Трудно найти зверя в жизни северных народов, который занимал бы такое большое в ней место, как волк. Ему могут составить конкуренцию разве что лось, медведь и северный олень. Но эти звери являлись, по большей части, источниками пищи, и только в одном случае - с медведем - в основе их обожествления лежал страх. Страх этот, правда, не мешал нашим предкам есть и медведя, правда, с некоторой (иногда довольно значительной) опаской. Что же заставило человека сперва поместить волка на самый верх пантеона языческого тотемизма, потом предать его анафеме, как первого помощника Сатаны, а затем снова слагать о нем стихи, писать книги и даже завозить его обратно в места, где тот же человек его когда-то с великим трудом и ненавистью истребил? Это не расчет, не любовь и не ненависть - похоже, род Homo связывают с волком более сильные чувства, из тех, о которых китайцы так и говорят - неназываемые.

Германцы античного времени одевались волками в походах, а в древнегерманских текстах говорится о воинах-волках и воинах в волчьих шкурах. Свои военные отряды сравнивали с волчьими стаями иранцы и арьи, греки и арабы. Волчьи головы украшали знамена тюркских дружин.

У других племен волком было принято называть военного вождя. Мужественный грузинский царь Вахтанг I имел прозвище Горгасал, что означает "волчья голова". Похожее значение имело имя одного из героев "Бхагаватгиты" - Бхима - "тело волка".
Существует множество легенд о человеке или людях, воспитанных волками. Многие эти легендарные личности заложили фундаменты крупнейших государств, империй, орд. Основатели Рима Ромул и Рем, первый персидский царь Кир, славянские богатыри Вырвидуб и Валигора, германский герой Дитрих, основатель монгольского государства Чингисхан - все они выкормыши волчьего логова. Китайская хроника о происхождении тюркютского племени гласит: народ гуннов, держава Атиллы были полностью истреблены врагами. Уцелел лишь девятилетний мальчик, и то лишь условно. Враги отрубили ему руки и ноги и бросили умирать в болоте. Там от него забеременела волчица. Мальчика все-таки убили, а волчица убежала аж на Алтай, спряталась в пещере, где и родила десять сыновей. По прошествии нескольких поколений некий Арслан-шад вышел из пещеры и признал себя вассалом жужаньского хана. Тот сдуру поверил ему, за что и был убит. От этого вот Арслан-шада и пошла династия тюркютских властелинов - ашинов, что означает именно благородный волк.

А в эскимосской сказке "Кикмирасик" волки выступают в роли справедливых судей., наказавших родственников за жестокое отношение к племяннику. Волки забирают к себе на воспитание бедного племянника-сироту и воспитывают его, предварительно перерезав всех оленей жестокого дяди, в результате чего последний умер с голоду. Я лично не сомневаюсь в том, что из племянника вырос наидостойнейший человек.
Если верить нашим предкам, волки не только спасали от смерти человеческих детенышей, но и время от времени вливали свежую кровь в людское племя. Камчадалы, к примеру, считали, что волки совсем не равнодушны к женщинам. Если у них рождались близнецы, то один из них, во всяком случае, был волчьим ребенком. Не может же от одного мужчины родиться двое детей сразу! Для удовлетворения интереса волчьего мужского племени к неотразимым камчадальским женщинам держали даже специальное чучело волка, которое демонстрировало живым волкам, что тутошние бабы уже заняты, и являло собой пыльный и вонючий пример сексуального оберега.
Когда род или целое племя выводило свою родословную от какого-либо животного, ощущало с ним свою кровную связь, это животное становилось тотемом племени. Тотем тем и отличается от Бога, что он не является Вседержителем Судеб. Его роль скромнее и ближе - он родственник, он постоянно находится рядом, его нельзя обижать, при случае он может помочь, при плохом отношении - напакостить. У Бога много дел, и он только изредка может бросить косой взгляд на маленького человека -охотника-тлинкита или гурона. А тотем - он всегда тут как тут - то выглядывает из-за куста, то оленя нагонит, то мясо украдет.

Список племен, считавших (или считающих) волка своим непосредственным предком, очень внушителен. Стоит рассказать о некоторых, из них. Это самые воинственные и беспощадные индейцы Русской Америки тлинкиты и воспетые Ф.Купером ирокезы, это 11 родов туркмен. Волк считался предком узбеков и чеченцев. Некоторые исследователи говорят, что эскимосы Берингова пролива тоже считали волка своим прямым родственником.

Почитатели тотема думают, что они могут рассчитывать на поддержку своего "родственника" во многих ситуациях. У узбеков, например, это было связано со стремлением сохранить новорожденных. В тех семьях, где дети умирали рано, ребенка обычно заворачивали в волчью шкуру. Волчьи зубы, когти и сухие кисти лап служили амулетами-оберегами, их подвешивали к изголовьям люлек. Волчьими оберегами пользуются и взрослые узбеки и чеченцы. Чтобы спасти себя от несчастья, мужчины носили в карманах волчьи клыки. Зубы и когти в кожаных мешочках пришивали к одежде. Ложась спать, люди подстилали под себя волчью шкуру от дурного глаза. Для охраны жилища от злой силы в передний угол вешали волчьи лапы, зубы или когти. Буряты при "крапивной лихорадке" считали самым действенным лечением заворачивание человека в волчью шкуру. Казахи и казанские татары любую сыпь растирали волчьим хвостом. Если человек считал то или иное создание своим родственником, то он, естественно, к нему и покойному относился уважительно. В древней Греции человек, убивший волка, был обязан похоронить его по-человечески. Обязательно хоронили волка узбеки. Якуты, которые считали волка сыном древнего божества Улуу-тойона, тоже не оставляли убитого волка на произвол судьбы. Они заворачивали его в сено и вешали на дерево. Чукчи и коряки для того, чтобы избежать мести убитого волка, устраивали специальный праздник. Чукчи на этом празднике снимали с волка шкуру. Хозяин дома одевал ее так, что голова зверя оказывалась на его собственной голове. Затем он начинал танцевать, петь и бить в бубен. Сходные праздники были и у ительменов. На празднике волка у коряков, когда убитого волка несли к дому, женщины выходили навстречу с факелами. Шкуру вместе с головой надевал один из мужчин и танцевал вокруг очага, приговаривая, что это не они убили волка.

С незапамятных времен люди считали, что животные не только в состоянии понимать человеческую речь, но могут даже читать мысли, а что сами не говорят - так это, скорее всего, сами не желают. По поверьям многих народов, хищного зверя, также, как демона, нельзя было называть по имени: "Не зови черта, а то услышит, подойдет". Во избежание сего неприятного момента существовала целая система фальшивых имен для наиболее могущественных обитателей нашего мира. Эстонцы, например, называли волков «пастухами», «длинными хвостами» , «дядьями» и почему-то – «одноногими». У литовцев волк заслужил прозвище "полевой", у абхазов - "счастливая пасть". Коряки звали волка длинно и непонятно –«тот, кто держится в стороне».

Человек выискивал волку и родственников среди животного мира тоже под стать ему. Прибрежные чукчи и эскимосы находили так много общего между волками и касатками, что считали, что зимой касатка превращается в волка, а летом снова одевает свою шкуру, то есть, по сути, является одним и тем же существом. Сходного мнения придерживались индейцы хайда, заселявшие острова у берегов Канады и Аляски. На своих тотемных столбах они располагали священных животных так: сверху - белоголовый орлан, под ним - волк, а внизу - касатка, символизируя таким образом единство неба, земли и воды.

У многих народов, ощущавших когда-то с волками родственные связи, существовало много поверий, связанных с этим зверем. Казахи, к примеру, до сих пор считают, что приснившийся волк - к удаче и благополучию. Абхазские охотники были более требовательны и считали, что к удаче увидеть волка не во сне, а наяву - дескать, больше шансов, что повезет. У узбеков cуществовало поверье, что если вокруг много волков, то год будет счастливым - не очень понятно для народа, который жил также и скотоводством. По белорусским поверьям, если волк пробегал через деревню или около нее перед закатом, то для всех селян ночь будет спокойной (тоже не совсем понятно, с чего?). Особенно благоприятной считалась встреча с волчьей свадьбой.

Интересно, что все эти, в общем-то, благоприятные для волка верования и поверья были присущи народам, имевшим кочевой образ жизни, или охотничьим племенам. При обращении в христианство людей обуяла какая то волчья фобия, граничащая с истерией. Особенно она была характерна для позднего средневековья, когда волк был признан практическим пособником Сатаны.

В какой-то степени это можно объяснить тем, что в тот период по территории Европы пронеслась буря разрушительнейших воин. В мирное время численность волка в той или иной степени сокращали специальные охотники-волчатники, пастухи, феодалы, травившие их собаками. Но едва начиналась война, вооруженному человеку мигом становилось не до волка. Трупы устилали поля, тонули в придорожных рвах, засыпали пепелища городов...

Волк и ворон становились хозяевами этой жатвы. И оба внушали ужас.
Людям волк и ворон казались прямыми посланцами Ада, "почтальонами Сатаны".
Германские земли в наибольшей степени пострадали от разрушительных религиозных распрей. Тилли и Валленштейн, Мориц Саксонский и Густав-Адольф, Александр Фарнезе и Тюренн - для каких только воителей эта земля не становилась учебным полем брани! Сожженные леса и города, разоренные деревни, витийствующие попы, трупы, трупы... И везде был волк, создававший легенды.

Самыми распространенными волками германской мифологии следует считать, наверное, вервольфов. Но и помимо вервольфов германские княжества населяла пропасть всякой нечисти в волчьем обличье. Вспомнить хотя бы Бранденбургскую Охотницу, она же Повелительница Тумана! Бранденбургская Охотница (на ее настоящее имя было наложено табу, и оно забылось впоследствии) проживала в хорошо укрепленном замке посреди болота где-то в центральной Германии. Замок был, естественно, уединен, дорога мимо него шла, опять-таки, одна. Как и положено в подобной истории, стали на ней пропадать люди. Некий доблестный рыцарь вызвался проехать по ней ночной порой и едва отбился от огромной волчьей стаи. Однако, отбившись от нее, он не удрал благоразумно во все лопатки, а, проявив тевтонскую хитрость, затаился и проследил за стаей до самого ее логова. Логовом этим оказался, соответственно, пресловутый замок. Собрав отряд бравых вояк, сей рыцарь пошёл на штурм и обнаружил; что замок в великом множестве населен волками, которых посылала на бой таинственная хозяйка. С помощью всяких хитростей ему удалось с этой хозяйкой сразиться, после чего она и все ее воинство загорелись и взлетели вверх. Замок сожгли (то ли горящие трупы, то ли доблестные рыцари), но на этом дело не успокоилось. Время от времени на дороге через болота стали видеть белую даму на белом коне. Завидев одинокого путника, она взмахивала мечом, и из тумана, клубившегося над топями, постепенно возникали волки. Эти волки бесшумно (пока ещё) окружали путника, причем сквозь белесую туманную плоть ярким огнем горели зеленые их глаза. Бросившись разом со всех сторон, они как бы душили человека в туманном клубке и только тогда над болотом раздавался торжествующий волчий вой.
 
Литература, посвященная вервольфам, по своему объему может, пожалуй, поспорить со всеми трудами о волке в целом. Про вёрвольфов доподлинно известно почти все, кроме одного; есть ли они на самом деле. Известны вервольфы-инкубы и вервольфы-суккубы, известны вервольфы, бывшие рыцарями и крестьянами, графами и нищими, судьями и адвокатами, ландскнехтами и купцами... Болев того, вервольф, наверное, - единственное создание мистического мира, которое могло быть и было священником. Ну, ладно, муллой еще куда ни шло. Но вервольфы были священниками католическими и лютеранскими, православными и униатскими, англиканской и кальвинистской веры!
Существовал даже целый городок, заселенный исключительно вервольфами, - Зинклайхт в Нижней Швабии. Все в нем были вервольфами - старики, грудные младенцы, стража и ремесленники. Проверить это утверждение нет никакой возможности, так как городок со всем населением уничтожил в ходе тридцатилетней войны прославленный полководец Священной Римской Империи граф Тзерклас Тилли. Он-то и установил с необходимой достоверностью, что все жители истреблённого городка были вервольфы.
Превращение человека в волка у германцев связывалось напрямую с лунными циклами. К примеру, в новолуние новые вервольфы не появлялись. От магической силы луны зависело и то, как долго человек мог оставаться в волчьей шкуре. К примеру, полная луна помогала удерживать вервольфу волчий облик в дневное время.

Любопытно, что у славян пресловутые вервольфы совсем не имели той мрачной славы, что у немцев. Вилктаки - назывались они у литовцев. Вилктаком, по литовским поверьям, мог быть волк с человеческими зубами и с белым пятном на горле. Среди литвин люди по большей части становились оборотнями не вследствие испорченности человеческой природы, не за грехи и не по злобе, а из-за колдовства специальных местных чародеев - буртининок. Искусством превращения человека в волка буртининка овладевал втайне и перед смертью был обязан хоть кому-то передать свое зловещее умение.

Вилктаком можно было стать и по собственной воле, каким-то особым образом перекинувшись через вязовый пень. Зта категория вилктаков считалась самой противной. Если вилктаки, ставшие ими не по своей воле, ели домашнюю скотину, только чтобы не умереть с голоду, то вилктаки-добровольцы разбойничали намеренно, нападая и на людей.
 
У других славянских племен волчьи оборотни назывались волкодлаками, позднее переиначенными в "вурдалаки". (Впервые в обиход русского языка слово "вурдалак" ввел А.С.Пушкин.) Здесь тоже не обходилось без злого умысла колдунов, причем колдуны особенно недолюбливали молодоженов, и в Жемайтии, а также на Белой Руси превращали в волков целые свадебные поезда.

Среди оборотней славянских земель были и герои, как, например, сербский герой Вук - Огненный змей, родившийся от женщины царской крови и дракона - Огненного Змея. Этот мог не только оборачиваться волком сам, но и оборачивать своих дружинников, что, вероятно, им шло только на пользу.

Однако все эти легенды и поверья лишь отчасти проливают свет на почти мистическую связь человека с волком.

Ведь и в самом деле, приглядимся: волк - зверь не самый сильный (куда ему до медведя или сохатого-), как хищник он тоже не слишком хорош (взрослая рысь, во всяком случае, один на один побеждает ЛЮБОГО волка). Размером он тоже не располагается на вершине животного царства. Есть, правда, точка зрения, что волк - самый умный из всех наших лесных соседей, но в дальнейшем я позволю себе оспорить это мнение.

Многие люди считают, что любовь к волку у человека является формой любви к собакам, которые, по одной из версий, произошли от волков и являются одними из первых домашних животных.
 
Другое объяснение (из рациональных, разумеется) гласит: как и человек, волк - существо общественное. Конечно, при случае он может пообедать своим ближним, подраться с ним из-за самки или добычи, но такая мелочь вряд ли смущала наших предков. Они видели и понимали одно - эти существа, подобно нам живут семьями и охотятся стаями.

В XVII веке до нашей эры хеттский царь Хаттусилис, обращаясь к войску, говорил: "Желаю вам быть едиными, как волчья стая!"

Волк является племенным тотемом вайнахов - чеченцев и ингушей. Причем это именно тотем в чистом виде - общий предок, потомки которого ощущают с ним духовное единство. Здесь не обошлось и без волчицы, вскормившей убежавших сирот в горных пещерах Северного Кавказа, и без кровавой мести, и без братоубийственной войны, словом, всех атрибутов 'волчьей легенды'. Однако главное здесь - не легенда, а то, что "волчье" мировоззрение, судя по всему, на самом деле преобладает среди чеченцев. Многое из того, что мы знаем об этом кавказском народе, очень похоже на наши знания о биологии волка как вида! Любопытный это осколок, в нем можно наблюдать, как в магическом кристалле, как дело обстояло полторы тысячи лет назад, когда носители этого мировоззрения (и тотема!), такие, как половцы, авары и саксы, господствовали в Европе. Кстати, пережитки тотемизма не могут уживаться с традиционным исламом, поэтому на Кавказе и нашли приют огромное количество мусульманских сект.

В понимании людей, подобных чеченцам, волк являлся прежде всего воином. Но воином - не богатырем-одиночкой, а воином - членом отряда, способным соблюдать дисциплину и быть товарищем.

Джунглей заветы вечны
И нетленны
Точно небесная твердь,
Благо законопослушному Волку,
Доля ослушника - Смерть.
Словно лиана. Облекшая древо,
Взад-вперед пробегает Закон,
В Волке едином
могущество Стаи,
вкупе со Стаей всесилен и он...

И так далее по Киплингу...

Вероятно, структура волчьей стаи наилучшим образом отвечает мироощущению современного человека. До более совершенной формы социальной организации мы, видимо, еще не доросли.