XI

                XX

      Спать не хотелось, сказалось перевозбуждение прошедшего дня или просто одолели мысли. Вновь и вновь возвращаясь к разговору с Камером, Сергет прокручивал в голове полученную информацию о вирусах и как бы продолжая вести, диалог рассуждал сам с собой, заменяя самого Камера, и соответственно оппонируя ему.
     «Это понятно, что вирусы проявляют себя не только в биологической и химической области, но и в энергетической. Эти энергетические вирусы не только определяют отношение человека к пространству его окружающему. Отчего люди, не вдаваясь в  глубокие рассуждения, тем не менее, выразили саму суть, назвав информационное  интерактивное пространство «Всемирной паутиной». Понятно и то, что главным героем сети является вирус. Но как это сочетается с Космосом, то есть пространством Вселенной, ведь компьютерные сети это искусственная среда?»

      Камер задумавшись, ответил: «К несчастью это не так. Вы, используя компьютерные программы, оперируете, тем не менее, в информационном поле Вселенной. В том поле, в котором проявляет себя ваш, наш мозг, ваши и наши органы чувств, ваша, если хотите интуиция. И если ваше тело еще подчинено каким-то правилам, заложенным непосредственно в ваше тело, то используемые аппараты этих составляющих не имеют, отчего вторгаясь в окружающее нас пространство, в отсутствии души, регулятора взаимоотношений наносят невосполнимый урон нашему миру».

     Только сейчас после этих слов Камера Сергет понял, что, в общем-то, мир у нас на всех один и если одни стремятся его сохранить, а другие относятся, как к ненужному подарку, то это несправедливо. Ох уж эта извечная жажда русского человека к справедливости, порою так усложняющая ему жизнь.

       Он знал, что вирусы живут намного дольше биологических видов населяющих землю, примеров их воздействия история знает немало. Но относил это свойство, на счет консервационной способности  последних, то есть выживания  в определенных условиях. Теперь-то ему стало понятно, что консервация тут не причем, все дело в назначении или в предназначении вирусов.

       На Земле относительно вирусов бытовало несколько мнений, то бишь версий их появления. Одна из них то, что вирусы попали на Землю из Космоса, занесены всевозможными астрономическими объектами.
      Теперь ясно, что вирусы существовали всегда.  Они родились вместе с Вселенной, Космосом, Землей. Они всегда были, есть  и будут как необходимое условие существования Божественной сути (как это не парадоксально), как незыблемая заданость состояния. Они присутствуют во всем, но человек не понимая сути, а главное не видя необходимости в их существовании, наделяет их отрицательными качествами, не обращая внимания на то, что отрицательные качества вирусов проявляются лишь как реакция на отрицательные деяния человека.
         Другая, из версий, наделяет вирусы качествами высокоразвитых существ, мол, де они самомыслящие, самоорганизующиеся. А главное могут по своему усмотрению действовать избирательно.

         Камер в тот раз ответил почти следующее «Человек наделяя окружающее его пространство понятными ему качествами (плохими или хорошими) тем самым или подтверждает существо поставленного вопроса либо нет. Вопроса состоящего из весьма абстрактных понятий «плохо» и «хорошо», что ведет к созданию им самим проблем. Проблем взаимоотношения человека с окружающей его Природой. Чтобы сделать этот мир понятным и близким себе, человек применяя, гиперболы все же наделил Пространство своими собственными чертами, что выразилось в вашей мифологии, сказках и прочее. Но по другому он и не смог бы понять эту самую Природу,  как только через сравнительный анализ, ища в себе и своем окружении похожесть, то есть подобие.
       В тоже время он проигнорировал то, что основой его мировоззрения является все тот же пространственный аперитив (Сергет екнул в ответ, услышав это слово, всем телом), который включает как побудительные, так и сдерживающие моменты».

        Он перебил Камера:  «Но побудительные моменты при этом окрашиваются в светлые тона, а сдерживающие в темные, так что ли?»
«Верно, более того обращая внимание на побудительные аспекты, человечество в целом совсем отстранилось от сдерживающих моментов, а они при этом  эти последние  имеют более существенное значение, в сравнении с побудительными силами». 
        «Отсюда» - уточнил Сергет,  «следует, что вирусы как изначально заданное явление присутствует всегда и везде и проявляется лишь при крайней необходимости, для корректировки выбивающегося из колеи предопределенного состояния».
        «Да!»- подтвердил Камер «плохо это или хорошо суть не в этом, вернее качественная оценка здесь вообще неуместна. Так есть и это данность, которую следуют учитывать при любых стремлениях что-то сделать, создать, изменить и даже если хотите подумать. Вы не понимаете того, что мысль человека более эффективное проявление, но у нее есть минус, ее влияние отсрочено во времени, и это необходимо, чтобы иметь возможность внести корректировку в ранее проявленное энергетическое возбуждение, коим является любая мысль».
        «Получается, что действие менее эффективно, но оно своевременно, а главное его невозможно скорректировать. Оно произошло здесь и сейчас?»  - немного помолчав, Сергет продолжил с некоторой нотой сожаления, «а это как раз и привлекает нас людей».
       И уже в реальности подумал: «Вот и нужно прежде чем выстрелить… Нет не прицелиться, а подумать, куда, а главное и зачем стрелять».

      Но опять голос Камера вернул его к прошлому разговору: «Вирус это и есть действие, его влияние конкретно, целенаправленно и ограниченно во времени. В противном случае при существующих условиях непонимания существа проблемы человечество уже многократно истребило бы само себя. А данная суть заключается в том,  что «разбудив» активность вируса человек не просто впускает в свою жизнь порцию проблем, он запускает механизм самоуничтожения, так как вирус это самовоспроизводящаяся, а главное самокорректирующаяся структура. Но самоуничтожение  в данном конкретном случае подразумевает лишь уничтожение причины возникновения проблем, то есть умирают те, кто эти проблемы создал. А другим даёт понять или в некотором роде отвлечь от продолжения создавания самим себе проблем».

      «Это то, как раз на Земле понимают, отчего пытаются бороться с последствиями воздействия вирусов. При этом как-то в стороне остается принятие решения по самой причине возбуждения вирусной атаки» - горько подытожил Сергет. Он от желания многое сказать в процессе внимания словам Камера, даже похлопал себя ладонью по груди, так ему хотелось перебить говорящего, но когда тот замолчал, ему просто нечего было вставить. Все было настолько ясно и понятно, насколько неприемлемо для понимания землянина. Даже не понимания, а принятия. Очень не хотелось верить в то, что в своих бедах человек виноват сам. Ведь куда проще винить всех и вся, напяливая на себя ореол мученика.

      Человечество не только ищет себе, своим поступкам оправдание, но и стремится это оправдание возвести в ранг вынужденной необходимости. Результатом таких действий и мыслей стало появление целого учение берущее начало от распятия Христа. Что при внимательном рассмотрении является ни чем иным, как признанием собственной ущербности и порочности и подтверждением высказанных Камером слов.
« И опять таки….»,- Сергет резко тряхнул головой, будто отмахиваясь от мыслей, налетевших  на него в виде разъяренных пчел. Бесперспективность таких размышлений он понял давно, но время от времени проваливался в них как в трясину.

       «Чур, меня! Чур, меня!»- произнес он, не понимая, что ему делать толи креститься толи плевать через  левое плечо и чтобы, наконец, избавиться от посетившего наваждения.   
      Лучшим способом избежать подобных размышлений, это что-нибудь съесть. Сказано-сделано и «переключившись» на другую волну он принялся искать, где и что можно было «укусить».
       Камер видя его присутствующее отсутствие  и «слыша» его мысли с трудом, но разобравшись в них, направился к «припаркованному» невдалеке прану. В скором времени они сидели, осоловело, щуря глаза и сложив руки в замок на животе блаженно икали.
       «Жизнь хороша, и жить хорошо»- пронеслась в голове, вспомнившись, фраза из его юности и он закончил ее уже вслух: «А хорошо жить еще лучше».

      
                XXI

       Назойливая мысль, как навозная муха не давала возможности о чем-либо думать, кроме того, что он находится опасности и более того своим присутствием подвергает опасности тех кто находится рядом с ним. Как только он осознал это, его размышлении пошли дальше вплоть до Земли, где жили и ждали его возвращения родные и близкие.
«Так ведь им так же грозит опасность!», - ощущение сытости отошло на второй план, а «назойливая муха» обернулась «слоном», «так, стало быть, я своим любопытством поставил под угрозу жизнь детей, жены, внуков? Теперь, что это получается надо «стоять и бояться» по каждому поводу. Шут с ним за себя, перетопчемся, а вот за родных….». Сложившаяся ситуация не просто не нравилась Сергету, а  и была явно не в его пользу.

      «С этим надо, что-то делать», - не задумываясь, он толкнул в бок Камера. Ну, сколько раз предупреждал себя сам не делать «резких» движений в сторону анзигян. От его толчка, кайф с лица последнего слетел мгновенно и он так шарахнулся от Сергета, что если бы тот его не удержал, то куратор уже лежал бы внизу. Сергет с силой удержал Камера, не давая ему возможности дернуться в сторону. И к его удивлению ему это вполне удалось. Несколько раз, дернувшись Камер просто «затих», т.е. опять впал в ступор. К счастью на пути прана не было строений. Сергет постепенно ослабил хватку и не глядя на Камера заговорил вслух:
«Что ж это вы такие нежные? Вас за руку возьмешь, вы замираете, на ногу наступишь, бросаетесь в панику. А если не дай бог толкнешь, так и вообще окачуритесь. Что ж вы за вояки такие. Будем точнее - вояки вы вообще некудышные. Да избаловало вас  ваше интеллектуальное  развитие. Хорошо, что мы не на вашем уровне по степени технического прогресса. Нам как-то без мордобоя еще не обойтись». Сергет говорил медленно и спокойно, а сам косил глазом на спутника. Тот постепенно «отмякал», плечи пустились, явный признак расслабления. Наконец посчитав, что пора и вопросы задавать Сергет спросил: «Как нам добраться до Муфасаила?». Камер не ответил.

      « Ну, ты, «плесень инопланетная»»,- мысленно вырвалось у него, «не сегодня, завтра «замочат» как суслика (причем здесь суслик?), а он тут обморочную козу изображает».
Повернувшись к Камеру и  упершись в его переносицу взглядом Сергет жестко произнес: «Говорить будем или в молчанку будем играть? В глаза смотреть, смотреть в глаза! Кому говорю?»- ну не удержался и съерничал, очень уж комичной показалась ситуация, потом уже более мягким голосом добавил,  «ладно братан, хорош Зою Космодемьянскую представлять, я не Станиславский, и здесь не театр». Пран двигался вперед, Камер молчал.

      Сергету надоел этот диалог с самим собой и он, отвернувшись, так же замолчал.
«Нам не справиться»,- ударило ему в спину.
«Ожил, тритон паршивый», - прошипел Сергет, но поворачиваться не стал.
    « Нужно сообщить Руну и Тегресу и еще есть кому», - шелестело сзади.
«Вот гадский папа….», - фразу закончить не успел, пран сделал крутой вираж, пришлось вцепиться в перекладину. Пран двигался с одной скоростью и увеличивать или замедлять её не мог, и лишь выполняя виражи можно было или гасить или увеличивать скорость, одним словом для уличных боев он еще пригодился бы, а вот при атаке «лоб в лоб» от него мало было пользы. Сергет понимая, что столкновения не избежать старался хоть что-то придумать для использования в виде оружия нападения. Защищаться как-то не входило в его планы, да и чем и где это самое защищаться, можно было осуществить. Нападение, вот козырь в их руках. И тут он вспомнил про жезл. Он мысленно подумал о том. Что если Рун на космодроме, то хорошо бы он захватил его жезл, находящийся в межпланетном корабле. Затем поправился с более точной формулировкой «Доставь сюда мой жезл!»
 
        И когда в вдалеке, через определенное время появился пран, а они не уклоняясь направились к нему, то увидели, что на нем находится Рун и в ногах его лежит два жезла:
«Вот молодец!»- пронеслось в голове Сергета, «захватил и свой».  Жезл оказался Камера, у Руна было другое оружие. К его поясу был пристегнут шокер, а на плаще за спиной  находились два круга в виде наших блюдцев, только с очень острыми краями.
    
        Сергет уловил мысль Камера, о том, что необходимо найти Тегреса и прочих. Рун молча, не приветствуя ни Сергета, ни Камера передал им жезлы, их взял Сергет,  и резко развернувшись, умчался в сторону города.
         Использовать жезл в виде дубины было как-то не очень, и пока Камер направлял их пран в сторону гор, Сергет думал, как же можно будет использовать силу жезла.
«Ты-то знаешь?» спросил он Камера, тот лишь пожал плечами. Данный жест также не ускользнул от Сергета, ну совсем как земляне.
«Что же нас роднит?» - подумал он
       « Светлая сторона», - просочилось к нему со стороны Камера, но на его вопрос: «Что это значит?», - последний промолчал.
«Ну, точно гадский папа. Знает и молчит»,- понимая, что расспросы не ко времени, просто выругался Сергет.
   
          Через определенное время их пран достиг предгорья и тут Сергет лишь понял, куда они направляются. От неожиданности опять чуть было не схватил Камера за рукав, вовремя вспомнив, попридержал движение, и лишь махнув рукой, спросил:
«А мы это куда, если не спросить зачем?»
«Надо смотреть».
          Сергет уже понимая, что он имел в виду проверить, что где и как, то есть попросту произвести разведку, молча, доверился Камеру. И напрасно. Тот, управляя праном, просто вынес их на траверс обзора с площадки рудников.
        «Давай в сторону, ты куда попёрся?»- прошипел он, будто считая, что их так не услышат.
        «Давай туда в расщелину», указал он в сторону расстилающегося под ними каньону. Но это тоже оказалось ошибкой, так как каньон использовали для движения в одну и в другую сторону летательные аппараты рудника. Почти одновременно с ними с противоположной стороны каньона показался пран и на нем к их вятшей радости восседал вышеупомянутый Мафусаил.
      
          У Сергета так и зачесались ладони рук, пусть говорят, что это к деньгам, у него ладони чесались  к предстоящей драке, что он непроизвольно их почесал о жезл с двух сторон.
Но драки не случилось. И Камер, непонятно чем руководствовавшийся, и Мафусаил, видя их численное превосходство, оба сделали один и тот же вираж, только Камер направил пран вверх, вон из каньона, а Мафусаил вниз на дно каньона в тень. И они так скоро «разъехались» в разные стороны, что Сергет сначала закричавший: «Вперед»,-  принялся  кричать, «поворачивай назад, голова твоя садовая».
       
           Назад повернул и Мафусаил, видно считая, что под защитой рудника и его обитателей он будет в большей безопасности. И вновь они пронеслись один над другим в разные стороны.
         Сергет потерял терпение и разразился отборным матом: «Пик-пик придурки, не к рукам пик-пик хуже лаптя, кто вас уродов мать вашу такой тактике учил?». Тут он был неправ, никто не учил, все вышло само собой. Чуть поостыв, он понял, что зря пороть горячку не следует, нужно все обдумать к тому же без помощи они теперь вряд ли, что смогут предпринять. Предпринять то они могут, да вот только их предприятие заведомо было обречено на неудачу.

         «Давай подождем остальных», - примирительно подумал он, « тут ты прав, торопиться не следует». И вновь они ошиблись.
         Мафусаил не наблюдая за собой погони вероятнее всего подумал, что преследователи вряд ли сунутся в рудники и посему их теперь запросто можно спымать так сказать «голыми руками». Сказано (подумано) сделано, прихватив  с собой еще два прана с наездниками, он направился в обратный путь. При этом два эти  прана двигались по сторонам в тени скал, а он сам направился  прямо в средину каньона.
         Пран с находящимся на нем Камером и Сергетом завис над каньоном в неподвижности.

         Ждать пришлось недолго,  и они дождались, но не подмоги. Со стороны рудников  по каньону двигались летательные аппараты противников.  Когда они их заметили, время для маневров было упущено, и Сергет приказав Камеру несколько спуститься, прихватив жезл, спрыгнул на скалу, последнему дал резкую команду двигаться в любую от каньона сторону.
        Их маневр не ускользнул от внимания противников, и видно исполняя распоряжение Мафусаила, один пран ринулся в вдогонку за Камером, а другой вместе с Мафусаилом направился в сторону поднимающегося по скалам Сергета.
        Мафу Сергет в расчет не брал, разве, что если у того не имелось какое либо оружие, а вот те двое на пране, вероятнее всего големы, его несколько напрягали, тем более  пока не знал, как в настоящих условиях можно вести схватку.
   
         Почти одновременно с праном противника  он достиг верхнего края скалы и, обернувшись, только успел присесть, чтобы увернуться от пролетевшего над ним аппарата. И не отдавая себе отчета в совершаемом нетерпеливо стукнул посохом оземь. Посох взмыл, а с ним и вцепившийся в него Сергет. Удар был не выверено - сильным, отчего Сергета забросило так высоко, что он потерял из виду и пран противника и русло каньона.
       «Теперь бы при опускании не свалиться в каньон»,- подумал он. Все обошлось, он опустился почти на то же место с которого «скакнул» вверх.  Обоих пранов не было видно.
       «Так робяты, сховались, будем играть в прятки? Или удрали?» Зря так подумал, одновременно из за кромки скал вынырнули оба прана, и выстроившись этажеркой, один над другим ринулись в его сторону.
       «Пытаются перехватить, если начну скакать, а мы погодим», хмыкнул на их действия Сергет и  остался стоять, где и стоял.
        Праны проносясь  над ним, развернулись, при этом пран Мафусаила развернулся быстрее и круче.

       «Бояться надо этого деда»,  - подумал Сергет, «големы туповаты, отчего нерасторопны».
Выжидать, что-либо не имело смысла, и Сергет уже выверяя удар, стал подпрыгивать, каждый раз меняя направление и амплитуду движения. Он так перемещаться вокруг пранов, что, последние  натыкались друг на друга. Големы носились за Сергетом, а их предводитель старался  увернуться от них. Сергет даже умудрялся посмотреть по сторонам, стараясь увидеть, что же происходит с его напарником. Камера нигде не было видно.
          Да и  эту чехарду пора было заканчивать. Отчего Сергет дождавшись приближения ракушки  големов настолько, что позволяло при очередном прыжке оказаться у них на борту, так и сделал. Оказавшись на краю прана  не разгибаясь, бросил посох на дно между големами, а сам, поднявшись оказался к ним лицом к лицу. Неудачно конечно, но размышлять не было времени и он, повинуясь рефлексу, вознамерился ударить их головами друг об друга. Ударил, но результат получился не тот. Видно «пустые» головы не чувствуют ударов. А те двое одновременно вытянув руки, вперед ухватили Сергета за ворот плаща. Притянуть его к себе, а там еще неизвестно, что сотворят, было делом мгновения, но его, то как раз Сергет и не упустил. Отпрянув он, продолжая движение, сначала опустился на дно прана. А затем просто лег на спину, при этом резко потянув за собой и обоих големов. И так как оба при этом не держались за перекладину встроенную в середину прана, то так и полетели через Сергета вниз.
    
          Противники оказались на краю каньона, пран двигался в сторону каньона, а Сергет поднявшись, перехватил лежащий посох, споро убрался  на скалу.
         Двое вылетевшие из «седла» голема благополучно шмякнувшись о скалы, поднялись и, не отряхиваясь, устремились на Сергета, при этом он увидел, что в руках у них что-то вроде шомполов или выдвигающихся указок. И успев лишь подумать: «Хорошо, что не стреляют», получил удар указкой по плечу, только и успел нагнуться вперед, чтобы принять удар спиной. И все равно удар был настолько сильным, что в глазах у Сергета потемнело.
        Понимая, что следующего удара и если по голове, он не выдержит, машинально загородился жезлом, уперев его в скалу. Вовремя. Следующий удар пришелся прямо по жезлу. Удар был настолько сильный, что отдача чуть не вырвала руку у голема, отчего тот уронил «указку». А пытаясь поднять ее, напоролся на жезл, который Сергет предусмотрительно просунул между ним и валяющейся указкой. Отперевшись на жезл, Сергет перемахнул через нагнувшегося голема, а уходя из-под удара второго он, опустившись, как кием в биллиарде двинул первого голема в живот. Тот, получив мощный удар, даже не стараясь за что – нибудь ухватиться, сорвался вниз. Второго голема, неудача напарника, не остановила и он, так же как и раньше бездумно ринулся, вперед подняв «указку» над головой. Ударить не успел, Сергет снес его в каньон ударом жезла сбоку.

        Мафусаил, наблюдавший поединок, со стороны  резко развернувшись, счел, что   благоразумнее  покинуть поле боя и через несколько мгновений его пран скрылся в каньоне по направлению к рудникам.
        И не успел Сергет, о чем-либо подумать, как заметил, что с противоположной стороны  в каньон направляется два прана. Каждый пран имел по два седока.
«Никак «наши» подоспели!», - резюмировал Сергет, еще не найдя выхода как выбираться из того места где он оказался.
«Ну точь-в-точь наша милиция-полиция к «шапочному разбору»», -покачал он головой, впрочем понимая, что все еще только начинается. Мафа то, сбежал. А его необходимо, во что бы то ни стало «достать».
        Вновь прибывшие Рун, Тегрес и еще двое ангизянина которых Сергет не знал, зависли над ним. А он, чтобы не терять время прокричал им, хотя это и было не обязательно, что где-то там, в каньоне находится Камер и что за ним гоняются еще двое. Рун махнул рукой, и двое на пране сделав вираж, скрылись в каньоне по направлению к рудникам. Сергет уже было вознамерился рассказать все, что произошло как в его мозгу «вспыхнул» Камер. Такого восторженного мыслевоспроизведения он еще со стороны Камера не получал:
«Вот это да, это же надо, даже не ожидал!»
           Сергет обернулся, ища глазами источник восторженности. Вертикально из каньона поднялся пран на котором, размахивая руками, стоял Камер.
«Они меня… а я их… они хотели в «клещи»… я как дам, ну и…»
Сергет понимая причину его восторга больше удивился не тому, что Камер действовал в определенных, сложных условиях, невзирая на тот скептицизм, который исходил от него Сергета, а тому, что Камер от избытка чувств  проявлял себя, как истый землянин.

          «Видать вы братцы из того же теста сделаны, что и мы, только вот постоянно  выёживаетесь, скрывая свои эмоции, а  при этом  неосторожно «разбрасываетесь» во все стороны своими мыслями. Вы скрываете свои дела, а не мысли мы же скрываем мысли»,- и чтобы проверить свои догадки  Сергет взял и  хлопнул по плечу уже находящегося рядом  с ним Камера. Произошла некоторая заминка, Сергет напрягся, напрягся и Камер и вдруг его глаза сузились в щелочки, а он забулькал, зацокал и, запрокидывая голову, со всего маху хлопнул в ответ  по плечу Сергета. Да так, что у того аж борода взвихрилась.

           «Не фига  себе, ну ты даешь братан!», - только и выговорил последний. А Камер уже расширенными глазами смотрел на Сергета и на присутствующих, не веря в то, что он так поступил.
Чтобы как-то разрядить обстановку Сергет обратился к нему: «Навстречу тебе полетели двое. Где они?»
« Там!»- небрежно махнул Камер рукой, «остались смотреть».
           «Растет на глазах парниша», - одобрительно кивнул Сергет, «немного подучить и направить, нормальный боец получится…» остановился, не закончив фразы. Камер и остальные внимательно смотрели на него, лишь в глазах Тегреса затаилась усмешка.
 
             Пауза затянулась. А надо было, что-то делать. Сергет  уже не оборачиваясь  в сторону  Камера, произнес: «Если кто-нибудь мне скажет, что нас ожидает в рудниках, то можно было «сварганить» какой никакой план действий».
Ангизяне молча, переглянулись, из чего Сергет заключил, что никто ничего толком о рудниках не знает.
«Другого выхода нет, необходимо атаковать, мы и так время потеряли, враг может приготовиться к встрече»,- и, не ожидая ответа, он встал на пран  Камера. Тот последовал за ним, уже зная, что если Сергет начал действовать  от того, что-либо говорить ему не имело смысла. Два прана не скрываясь в каньоне, понеслись в сторону рудников.

        Русло каньона постепенно  расширялось, превращаясь в площадку-террасу. На границе террасы Камер остановил пран, с двух сторон к нему поспешили пран Руна и пран  соратников.
        Движение на площадке не наблюдалось, а жерло рудника прикрывала круглая крышка - ворота.
      «Вот вы как, жучары, приготовились, забаррикадировались твари ползучие»- пробормотал Сергет  и оборачиваясь к Камеру, « все напарник слезай, сажай пран и вали в сторону, работает Гастелло».
       Камер ничего не понял, но пран посадил. Аппарат, коснувшись скалы, перешел в управление к Сергету и тот, подняв его не очень высоко над площадкой,  направил прямо на закрытые ворота. Перед самими ворота  он спрыгнул, а пран продолжая двигаться вперед, довольно легко разбил преграду и скрылся в устье рудника.

         Устье было высокое метров до шести, отчего следующие за Сергетом праны свободно могли в него влететь, не задевая ни пола, ни свода.
         Первыми в пещеру влетели соратники они первыми и попали под вражеский залп. Стреляли из неизвестного Сергету оружия, но искры из скал высекались такие, что без сомнения  можно было говорить о мощи данного оружия. Лезть на «рожон» Сергет не желал к тому же считая это занятием бесперспективным, тем более, что уже вдвое из их «ватаги» поплатились за свою поспешность. Показав своим спутникам как действовать он, прижимаясь к стене, осторожно двинулся вглубь рудника. Прячась за выступающими уступами скал, все двинулись за ним, еще не вполне осознавая нависшую над ними опасность и вообще не понимая, что собирается делать Сергет.
   
            А тот впрочем, и  сам не знал, что будет делать в следующий момент. «Бог не выдаст, свинья не съест», - проговорил он нараспев, в очередной раз, перебегая от стены к стене.
          «Сколько запасов бы не было, они все же когда-нибудь кончаются» - так думал он, продвигаясь вглубь хода перебежками, которые сопровождались очередным залпом. 

           Следовавшие за ним давно отстали, а он достиг места, где был сбит первый влетевший пран. Один из ангизян лежал в проходе неподвижно, другой сидел у стены, держась за голову и крутя ею из стороны в сторону.
«Контузило»- резюмировал Сергет перебегая к сидевшему, затем, не оборачиваясь, обратился к Тегресу, «здесь раненный надо бы помочь».
    
          Тегрес подошел незаметно, так незаметно, что его движение не сопровождалось и всполохами выстрелов. «Интересное дело вспышки было видно, а звук отсутствовал»,-так размышлял Сергет ощупывая сидевшего у стены ангизянина, «цел, только контузило, бери его», - уже обращаясь к Тегресу « я проберусь к другому». И накрывшись плащом он резво, чего уже давно за собой не наблюдал, пополз к лежащему на животе ангизянину. Достигнув, превернул того на спину и увидел, что у него обожжено лицо, при этом других видимых повреждений на теле не было. В порванный комбинезон мелело тело. Осмотрев внимательнее лицо потерпевшего, Сергет и здесь не нашел каких либо серьезных повреждений «наверное просто шок»,- и утвердился в этом когда увидел лежащий не  вдалеке пран. У того был выворочен бок, видно сюда и попал выстрел.

        «Ладно, оклемается, полежит и оклемается». Почувствовав позади движение, обернулся и увидел подползающего Камера. Удивлению Сергета не было предела: «Ну, ты партизан, ей богу! Ну что камрад, повоюем? Говори, как это нора устроена». Камер неопределенно хмыкнул. На что Сергет проворчал: «Хороший помощник у папы Карло. Придется выгребать самому».
        Поначалу требовалось  обезвредить огневое заграждение. Для чего Сергет набрал камней покрупнее, и стал бросать их в сторону стреляющих. Те соответственно отвечали залпами. Через каких-то пол часа залпы по бросаемым камням прекратились. И тогда Сергет рискнул встать.
       Рискнул, но в скалу ударил выстрел разлетевшийся ворохом искр.
 «Заряды берегут стервецы! Ладно, подождём», и он, улегшись поудобнее, на спину стал бросать камни двумя руками, но на подобные действия големы не реагировали.
«Не совсем видать дураки. Придется действовать по-другому». И он даже неожиданно для самого себя встал в рост и, засвистев мелодию очень популярную в 70 е годы «У моря у синего моря», не скрываясь, пошёл на заграждение. Свист резко и объемно звучал в замкнутом каменном пространстве. Выстрелов не последовало. И неизвестно что вывело из боевого состояния големов, но Сергет достиг огневого рубежа  без всяких помех. И ему даже было очень жалко бить  этих наивных и глупых существ, оторопело взирающих на него снизу- вверх пока он поднимался на их импровизированный редут. Но оставлять в тылу у себя огневую мощь противника он не мог, отчего наступив на оружие одного  из големов, наотмашь ударил его по подбородку, а затем перемахнув через другого огрел его по затылку концом жезла. Бил не на поражение, а  чтобы вырубить. Оглядываться на поверженных не было времени, оставалось еще четверо. Один из големов все же успел выстрелить. Заметив это краем глаза, Сергет дернулся в сторону, но полностью уйти из-под огня, не смог. Зацепило.Вместе с куском одежды из бедра вырвало и часть плоти. Плащ окрасился красным, а Сергета данное ранение не только не вывело из строя, но и обозлило до предела. Больше жалеть он никого не стал и, перехватив жезл, стал действовать им как дубиной, крутясь и оборачиваясь вокруг своей оси. Через несколько оборотов противники были повержены и вряд ли кто-нибудь из них «отведав русской дубины» еще раз увидит небо над собой. Подоспевшие соратники только и застали стоящего с жезлом наперевес Сергета, вращающего белесыми зрачками, и разбросанные по сторонам бездыханные тела.
   
            Тегрес нагнулся над раной Сергета: «Что-то надо сделать?» - прозвучал его вопрос, но Сергет отмахнулся: « Ерунда, потом»,- и ринулся вперед. Еще, будучи в пылу боя он устремился не по руслу хода рудника, а ведомый внутренним в ответвление которое обратило на себя внимание в процессе завязавшейся драки. Проход привел его к металлической двери и, не останавливаясь и не раздумывая, он с размаху ударил в дверь жезлом. Не концом его, а набалдашником. И тут произошло то, о чем его никто не предупреждал, относительно использования жезла. Ударил сам по инерции тела. Жезл не отскочил, как это должно было случиться при ударе в твердую поверхность, а как бы «прилип» и завибрировал. Вибрация была такой силы, и она с каждым мгновением увеличивалась, что дверь не только разорвало как простую тряпку,  но и окружающие ее обклад камни  стали разлетаться в разные стороны. При  этом жезл начал вращаться в правую сторону расширяя и без того достаточный для прохода проем.

             Сергет с трудом сдерживая жезл в руках, почувствовал, как запылали его ладони и наконец, не стерпев боли, он упустил его. Жезл мгновенно прекратил свое  вращение и вибрацию и «затихнув» упал  под ноги Сергету. Посмотрев на свои ладони, Сергет увидел ошметки кожи, свисающие с  краев, а из-под них выступила прозрачная сукровица.
«Этого еще не хватало. Ну Мафа, погоди! Дай только добраться до тебя»,- он зарычал так, что отзвук его рыка долго блуждал по лабиринтам рудника.
          
             А Мафусаил оказался прямо за развороченной дверью, он, выпучив совиные глаза,  пытался направить в сторону Сергета шокер, но тот, сделав обманной движение, одним прыжком оказался возле него и обрушил на его голову свой, ставший за последнее время увесистым, кулак. У старика подкосились ноги и еще не успев упасть,  получил от Сергета удар в челюсть, и этого было достаточно, что бы он вырубился на продолжительное время.
   
             Не успевающие за Сергетом соратники появлялись к тому моменту, когда все и для многих уже заканчивалось. Камер уже не смотрел на Сергета испуганно-удивленными глазами, настала очередь Руна, а вот Тегрес лишь чему-то усмехался.
«Ты чего это щеришся?»  еще находясь в пылу возбуждения, огрызнулся на него Сергет.
Тегрес спокойно ответил: «Да вот думаю, а если таких как ты сюда пару десятков, так вы всю планету «на уши поставите»?».
          Сергет покрутил головой: «А если сотню, тысячу, может и Вселенная  задрожала бы, а?»
«Вот этого они и боятся»- вроде невпопад «раздалось» со стороны Тегреса.
        «Кто это они? Мафусаил и компания, что ли?» - ответа не последовало. А в углу зашевелился поверженный ангизянин.
         Сергет еще в порыве обуревавшей его злости подошел к нему и, ухватив за шиворот, попытался поднять на ноги, что впрочем, ему не удалось, а уже отходящее от боя тело отдалось ощутимой болью в ладонях и бедре.
«Вот черт», - произнес Сергет выпуская ворот Мафусаила и откачнувшись, присел на какой-то предмет, и уже обращаясь к свои м путникам произнёс: «да посадите вы эту гниду, надо бы с ним побеседовать». И уже обращаясь непосредственной к Тегресу: « Мне бы что-нибудь такое чтобы перевязать», - указывая на бедро и промыть чем-нибудь» однозначно покрутив ладонями в воздухе. Но к нему подошел не Тегрес, а Рун он из кармашков, находившихся на его поясе, под плащом вынул две коробочки и молча, принялся выполнять какие-то манипуляции с руками Сергета. Вскоре ладони покрылись чем-то вроде клея БФ, так на земле заливали рваные раны, в отсутствии перевязочных материалов, да и запах был такой же вонючий.
   
        Затем очередь дошла до бедра, разрезав одним из своих «блюдцев» ткань Рун стал замазывать и рану на бедре той же мазью, но в отличие от рук он еще и присыпал на нее и порошка из другой коробочки. Через некоторое время Сергет почувствовал, как боль из бедра ушла. Пора было заниматься Мафусаилом, тем более что тот уже достаточно пришел в себя, чтобы слышать и иметь возможность ответить.
 
         Сергет дождавшись пока Рун отойдет в сторону обратился к Мафусаилу:
«Я не буду задавать тебе вопросы типа, что такое я тебе сделал, что ты стараешься мне оторвать голову. Более того мне наплевать какие у тебя мотивы относительно меня самого, но очень и очень интересует почему твое «недовольство» направленно в сторону всех землян. И что за этим кроется?»
        Через некоторое время Сергет «услышал»: «Я не думаю, что я должен тебе, что-то объяснять. И даже не уверен, что ты в состоянии понять меня, так как вы земляне в силу своей ограниченности вообще не способны думать, а заняты лишь удовлетворением своих желаний».
         Сергет дернулся в его сторону: «Тебя,  дрючек паршивый, не спросили, чем и кому заниматься»,- злость вновь всколыхнула все тело. Не отдавая себе отчета, Сергет вскочил и с размаху въехал в ухо сидящего  ангизянина больной ногой. Голова последнего дернулась и упала на грудь, а Сергет от резкой боли в бедре присел.
       
          Обернувшись к Руну и Камеру, он увидел, как оба стали покрываться мучной бледностью. «Что, что опять не так? Что я должен его жалеть, когда он нас, еще несколько минут назад пытался расстрелять, так сказать «без суда и следствия», даже у нас на земле так поступают только бандиты», - он обернулся за поддержкой к Тегресу, но тот, молча, опустил глаза.
         «Да катитесь вы все к шутам собачьим»,- в сердцах махнул Сергет рукой  и тут же добавил, «что бы я ни оглядывался на ваши кислые физиономии, идите-ка вы подобру-поздорову отсюда вообще. Я все равно пока не добьюсь от него, того, что хочу услышать не уйду. Даже если мне придется с него шкуру живьем сдирать». И уже со свойственной ему иронией добавил: « Я потом эту шкурку вам подарю, повесите над камином, как трофей или на полу вместо коврика расстелите».
        Ангизяне продолжали  стоять, так как не поняли его тирады, лишь Тегрес направился к выходу дав понять Руну и Камеру, что необходимо удалиться. Те в свою очередь выполняли все с явной неохотой. И топтались  до той поры, пока Сергет не встал и  не махнул в их сторону жезлом.
        Сергет подождал, пока Мафусаил очухается, обратился к нему: «Ты, наверное, понимаешь, что мне терять нечего и поэтому шутить с тобой я не буду, и наверно ты также понял, что живым я тебя отсюда не отпущу».
        Настойчиво-гордый взгляд ангизянина, несколько потускнел, когда обернувшись, он не увидел вокруг своих земляков. И вероятнее всего это сыграло бОльшую роль, чем все запугивания Сергета. Мафусаил понял, что жить ему осталось столько, сколько он будет говорить, отчего принялся  «петь» так, что Сергету приходилось иной раз останавливать его, что бы  осмыслить все, что он услышал.
        Прошло более часа, когда Сергет хромая вышел из пещеры в проход. Ему навстречу устремился лишь Тегрес.
«Ну, все, что -ли, конец?»
 Сергет молча, кивнул и заковылял к выходу из-под сени камней. Рун и Камер не двинулись с места.
«Вас приглашать надо или под руки выводить?» обернулся к ним Сергет, «идете или остаетесь?»
 
          «Мафусаил, член Нимба, что стало с ним?»- начал Камер, но Сергет перебил его:
« А что с ним стало, опаскудился ваш член Совета, как в прочем и все кто, так или иначе, связан с властью».
         «Но он сказал тебе, что ты хотел услышать»,- видно было, что Камер просто боится напрямую спросить, жив ли Мафусаил, боясь услышать утвердительного ответа.
          Сергет понял это, и уже без обиняков ответил: «Да жив ваш Мафа, жид он вот и все, предатель, стало быть. И вас предал и всю светлую сторону». Услышав о светлой  стороне, Рун и Камер переглянулись.
«Так он тебе все рассказал?» - задал вопрос Камер.
          «Попробовал бы   не рассказать», -с усмешкой ответил Серегет, «мы еще не на таком уровне развития, что бы не помнить, как и что надо сделать, чтобы любая пташка запела, да так, что затыкать пришлось бы». Немного помолчав, добавил: « А что толку лишать жизни того, кто не просто не ведает, что творит, но и не управляет процессом, кто по собственному недомыслию, а может наоборот, посчитав, что он что-то вроде Бога, что в прочем одно и тоже, может и должен вершить судьбами живущих  во Вселенной».
 «Кому, кому, а вам то должно быть известно, чем всё это заканчивается» и уже зная, что делает больно своим слушателям закончил, « ведь и вы когда-то вот из-за таких….лишились своей родной планеты».
       
           Сергету стало не просто скучно оставаться здесь, а и более того как-то противно. Все вокруг стало выглядеть каким-то не настоящим, придуманным или вытканным из вранья. Он знал это ощущение по земным обстоятельствам, и там эта психическая проказа уже поразила большую часть человечества.  Люди не верили ни в себя, ни в других, ни в жизнь, ни  в смерть, ни в бога, ни в дьявола. Даже в вездесущие деньги уже верили лишь единицы. Даже те, кто их имел вдосталь, считали, что деньги это явное зло и что рано или поздно всем придется отвечать за то, что сделали Мамона восседающего на золотом Тельце, главным из земных богов. Но сила привычки  сильнее, чем разум и благоразумие. Но там, на земле, хоть никто не прикрывает свою сволочную сущность, а лишь старается оправдывать эти проявления тем, что, мол, все это так или иначе заложено в самом человеке. Оправдывают, и сами же в это не верят.  На Анзиге иначе. Потеряв многое из эмоциональной, читай душевной жизни, планетяне потеряли и чувство реальности. И теперь наблюдая эту жизнь со стороны, они примеряют все увиденное на себя, считая, что вот их-то жизнь и является эталоном.
            Отчего Сергет сделал вывод, что прожитые миллионы лет ничему и никого во Вселенной не учит, и даже не дает право говорить, что твоя жизнь лучше и правильнее. Одним словом Истина и данной цивилизацией не постигнута. Ну а, Правда? Правда у каждого своя, так пусть она ею и останется.
    
             Сергету стало все безразлично, толи сказалось напряжение последних дней, толи начал отходить от происшедших драк. Но все вокруг и так не имевшее красок, стало совсем  серым и невзрачным: «Напиться бы сейчас, да где тут у этих трезвенников надыбишь».

             Всю дорогу назад в город он сидел на краю прана, придерживая рукой, жезл и молча, смотрел пред собой, ничего при этом не видя.
            Очнулся лишь, когда Тегрес, находящийся с ним на пране сказал: «Прибыли, слезай», посмотрел пристальным взглядом на свое «отражение»  будто стараясь хоть в нем найти ответы на возникшие вопросы. Не нашел, молча повернувшись, не прощаясь скрылся в помещении своего пребывания.
 Есть не хотелось, да и вряд ли сейчас смог бы что-нибудь проглотить, в виду того, что в горле появился какой-то комок. Сказав самому себе: «Утро вечера мудренее»,- он опрокинулся на диван и через некоторое время забылся тревожным, но непробудным сном.