Песнь вторая. Эписодий четвертый

Впрочем, уже аккуратно отодвигая в стороны ветви кустарника, я почувствовал
вариации в основной теме. Если в номере отеля, где я ночевал, пахло
апельсином,
персиком,
клубникой,
малиной,
смородиной,
ежевикой,
черникой,
иргой,
голубикой,
крыжовником,
барбарисом,
абрикосом,
бананом,
киви,
дыней,
арбузом,
сливой,
вишней,
черешней,
виноградом,
гранатом,
инжиром,
манго,
кокосом,
возможно, еще немного ананасом,
то здесь аромат был полон запахом яблок (вариация темы, далее – в.т.),
рябины (в.т.),
груши (в.т.),
черешни (повтор темы – далее - п.т.),
малины (п.т.),
ежевики (п.т.),
боярышника (в.т.),
клюквы (в.т.),
черники (п.т.),
земляники (п.т. с развитием в другой тональности),
апельсинов (п.т.),
и каких-то других фруктов и ягод, чей запах был мне не слишком знаком.
Скользнув внутрь ветвей, я оказался на довольно широкой поляне, чей периметр очерчивали кустарники и надникнувшие над ними деревья. Если подлесок или - как я его обозвал - нижний ярус леса в некоторых местах являл собой посрамление осени, то поляна эта вообще существовала как будто абсолютно вопреки царившему в данном мире времени года. Передо мной раскинулся громадный хаотически разросшийся дикий сад. Издали он напоминал палитру художника, на которой смешалось в одно полихромное овальное пятно множество самых разных красок. Едва я попал внутрь волшебного овала, то, что казалось глазу красочными пятнами, обернулось деревьями и кустарниками. Но то были не простые деревья и кустарники. Меня обступили растения, как будто пересаженные со страниц ботанических описаний, растения, существующие вне времени, только еще цветущие и одновременно уже плодоносящие, даже не сами растения, но какие-то материализовавшиеся схемы растений, иллюстрирующие сразу несколько жизненных циклов конкретного вида.
Я тут же принялся узнавать их.
Узнавание плодовых деревьев, надо сказать, занятие весьма приятное. Здесь не требуется специальной литературы, ни к чему носить в кармане Брокгауза и Эфрона, оканчивать сельскохозяйственные академии, нет надобности звонить по телефону дедушке-ботанику, дабы получить у него профессиональную консультацию, узнавание плодового дерева или кустарника происходит практически мгновенно. А все потому, что идея плодового растения концентрируется в его плоде, который имеет определенную форму, цвет, вкус и запах. «По плодам их узнаете их».
Почему так сложно запомнить и отличить от других деревьев, например, осину? Потому что у осины нет плода. Осина – это  лишь сумма  определенных характеристик – такие-то ветви, такой-то ствол, такая-то форма листьев. Каждая из этих характеристик сама по себе так бледна и заурядна, что нужно определенное усилие, дабы запомнить, что это именно осина, а не липа.
Возможно, люди, привыкшие бродить по лесам, знают ту заветную отличительную черточку, которая позволяет присвоить встреченному дереву наименование осины. Ведь, в конце концов, есть же она, например, у клена, и разве не узнаю я клен по характерной форме листьев? А идея березы разве не вырастает из особого зебраморфного окраса ее коры? Видимо, секрет таких деревьев, как липа и осина, где-то глубже и ускользает от поверхностного взгляда.
В любом случае, плодовые прекрасны тем, что у плодовых все на поверхности, они как бы говорят тебе: вот он я весь в моем плоде, для него я расту, для него я цвету, и он есть средоточие меня и всех моих усилий. Плод – это визитная карточка, которую дерево предъявляет одинокому путешественнику.
Так на волшебной поляне, где я очутился, яблони называли себя шаровидными зеленовато-желтыми плодами с красной штриховкой, свисавшими с тоненьких ветвей с овальными листьями и нежно-розовыми цветами, отходивших от покрытого серой корой чешуйчатого ствола. Тут же на ветвях, произраставших из темного трещиноватого ствола и декорированных белыми цветами, желтели сочные налившиеся груши. Над ними нависали рябины с красными горошинами своих плодов и тоненькими листьями с остропильчатым краем. Чуть поодаль произрастали черешни, чьи красные костянки плавно покачивались на длинных плодоножках. Оказалось, что цветки черешни, яблони и груши очень похожи и имеют по пять округлых лепестков, напоминая тем самым нарисованного ребенком из пяти овалов неуклюжего человечка с сердцем, из которого, как из подушечки для иголок, в разные стороны торчат длинные тычинки.
Апельсиновое дерево было представлено всего одним растением, которое росло прямо посреди сада. Его крона напоминала крону дуба, огромное и мощное,  выше всех других деревьев в этом саду, оно раскинуло по сторонам свои мощные ветви с белыми цветками и характерными округлыми оранжевыми плодами с их толстенной кожурой, отражающей лучи света.
Тут же произрастали растения-сестры. Старшая тянулась к ветвям апельсинового дерева, раскинув колючие черешки и стебли с яйцевидными листочками и глянцевитыми черными с сизым отливом плодами. Младшенькая была ниже ростом и как две капли напоминала сестру всем своим гибким тельцем. Ее стебли и ветви так же пытались защищаться от покушений на ее плоды россыпью выставленных вперед пик. От сестры ее отличало самое главное – ее сущность, крывшаяся в розово-красных ягодах, гораздо менее твердых, но и гораздо более сочных и сладких.
Из-за кустарников ежевики и малины робко проглядывало стройное колючее деревце с пильчатыми листочками и плодами в форме яйцевидных ребристых ярко-красных маленьких яблочек с тоненькой кожурой. Здесь же, у боярышника под боком, свои нити ползучих стеблей с кожистыми продолговатыми листьями и пониклые цветы со светло-пурпурными лепестками на длинных цветоножках раскинуло растение, чьей визитной карточкой служили красные шаровидные ягоды, полные витаминов, однако никогда мне особо не нравившиеся из-за своего кисловатого вкуса.
Рядом с клюквой произрастал листопадный кустарник с очередными яйцевидно- заостренными листьями и цветками, чья раскраска варьировалась от белого до зеленовато-розового. Синевато-черные с восковым налетом ягоды этого кустарника всем своим видом твердили о том, что это – черника.
У подножья этого изобилия в самом низу пестрели белые цветы усатой королевы  ягод, чье королевское достоинство и право на трон подтверждали маленькие алые монаршие шапочки, украшенные многочисленными белыми драгоценными камнями. Я наклонился, чтобы сорвать себе спелую, налитую сахаром, крошечную ягоду-дюймовочку земляники, простер вперед правую руку и коснулся пальцам не растения… а поделки из папье-маше. Кустик земляники оказался поделкой, а ягода, которая выглядела вполне спелой, весьма налитой сахаром, и издавала свойственный этому растению аромат, эта предательская ягода оказалась на ощупь твердой и бугристой, как будто клей, соединяющий слои папье-маше, в некоторых местах скатался комками и застыл.