Хороших людей много...

                Из книги «Вкус маранги»


             Наслаждаться общением - главный признак дружбы.
                Аристотель


У Нины, как вы убедились, много друзей среди писателей, интеллигенции, обычных (как теперь умудряются называть простой народ), занимающихся физическим трудом, чаще всего любимым, людей самых разных профессий. У неё высокая коммуникативная способность в общении с государственными деятелями, рабочими, оленеводами, домохозяйками, учителями, руководителями крупных предприятий, которая сопутствует ей долгие годы. Друзей она заводит не потому, что когда-то пригодятся решать какие-то меркантильные дела, а потому что с ними ей комфортно. Она любит повторять:
- Так много хороших людей.
Это звучит искренне, как признательность им, хорошим людям.
Был когда-то молодым, летал на вертолете, сколько раз выручал, к примеру, Владимир Веревкин. Прошли десятилетия, поседел, постарел, не у дел остался, на пенсию пошел. Но Ядне не потеряла связи с этой семьей. Встречи не часты, но им есть что вспомнить.
Летит как-то Нина с двумя мешками рыбы. Маршрут оказался с посадкой в Гыде. Приземлились. К вертолету, как всегда, подходит много сельчан: кто улетает, кто провожает, кто просто посмотреть. Кому надо, вышли. Она осталась в вертолете. Поднимаются в вертолет две женщины и настойчиво просят её остаться у них, в поселке праздник - день оленевода:
- Нина Николаевна, выходи. Ты у нас в поселке никогда не была. Хоть один раз порадуй, побудь с нами.
Сестра Сергея Пиковича Яр (был депутатом Верховного Совета СССР, в прокуратуре работал) крепкой хваткой вцепилась в нее, сумку взяла, ей помогала другая сестра. Прямо сказка про репку, что посадил дед, - вытащили Нину. Она же посматривает на Веревкина, мол, как быть. Он ни словом не оговорился:
- Вы три дня побудьте, через три дня мы отправим.
Юля настойчиво к себе тянет:
- У меня останешься.
- Нет, - остановила гостеприимных женщин Нина. - У меня тут есть к кому идти. Родственники есть.
Родственники в отдельном доме живут. Привели её к ним. Как они обрадовались! Их много, кто-то сестрой называет, кто-то тетей. Она уже и не знает их. Да и откуда помнить? Давно было. Папина сестра вышла замуж за гыданского ненца, ещё до рождения Нины уехала. Уже дети её нашли Нину. Нашлись ещё двое родственников по отцовской линии. Дочь тети замужем за племянником Нины Николаевны Салиндером. Её по-ненецки замуж выдали, муж старше, но у него лучше всех были олени. Стоит она перед ней, такая красивая, ещё не старая женщина. За эти годы выросли её дети, смотрит на Нину и плачет, подходит и обнимает. Слова не может сказать. Она же сиротой осталась, сестра её умерла, никого нет. Далеко замужем, вроде за богатым ненцем, а безмерно тоскует о своей кровной родне. Если и приезжала в Антипаюту, скажем, раз в пять лет, то идти некуда. Пусть оленей много, пусть что угодно, но как же ей хочется увидеться со своими, родными. Дети симпатичные, одна дочка в Тазовске учительницей работает. Три дня живет Нина у своих дальних родственников, дом большой, хозяин сам готовит, и постоянно к ним идут люди, даже неловко как-то ей. На улице холодно и страшный ветер. Но и в непогоду смешное случается.
Приходит одна женщина и радостно напевает:
- Ой, я твоя родственница, родственница. Пойдем со мной в магазин.
Может быть, и родственница, не известно по какому колену. Не важно. Суть в другом. В традиционный праздник оленевода спиртное не продают, и она, как флаг, берет Нину Николаевну и ведет её в магазин, а там объясняет продавщице:
- Вот, приехала моя тетя, Нина Николаевна, писательница, все её знают. Моя тетя!
В ответ на такую убедительную речь, да и сама знаменитая родственница рядом, всё в режиме онлайн, продавец водку ей дает. Так сообразительная сельчанка три раза её водила. Есть Нина Ядне рядом, есть водка. У этой женщины в семье забили оленя, дело понятное - как без водки. А объясняет, что вот в честь тети забила. Куда продавщице деваться? Потом Нина Николаевна поняла её хитрость, стала от новоявленной родственницы скрываться: чего это ей ходить за водкой?! Вот так её использовали. Оказалось, что она родственница её троюродного брата по материнской линии. Совсем далекая.
В Гыде она попала на великолепный праздник, везде её водили, показывали местные красоты, знакомили, всё было достойно и интересно. В памяти же осталась ещё  одна замечательная женщина – тоже дальняя родственница, которая тоже плакала. Нина вспомнила её давнюю историю. Сиротой она осталась в молодости, виделись они с ней давно, когда её семья очень тяжело жила, едва концы с концами сводили. Троих детей надо было поднимать. Не всегда до сыто ели. Тогда ей Нина на прощанье дала пятьсот рублей. И через много лет родственники, которые переехали в Надым жить, всё рассказывали:
- Им, действительно, была необходима помощь. Они ящик масла на твои деньги купили. Лето было, под землей держали ящик – там холодно. И каждый раз, когда она доставала кусок сливочного масла, говорила: «Ешьте, дети, это моя сестра купила нам ящик масла». По кусочку доставала каждый день на всех. Это было необычное масло. Всё лето они ели твое масло.
Нина тогда очень удивилась:
- Какое масло?!
Она совершенно забыла эти обстоятельства.
Словом, как случайно прилетела Нина в Гыду, так и дела пошли. До смешного, Владимир Николаевич за штурвалом, ничего толком не понял, куда её увели. Видел, как две сестры крепко ухватились:
- Нина Николаевна, хоть покажись народу, люди хотят вас видеть.
А те два мешка рыбы до Тазовска дошли. Веревкин в кладовку к себе притащил, потом передал. Надежный профессионал, труженик, без таких, как Веревкин трудно представить и великую стройку в газоносной провинции, и маленькие поселки, и разбросанные по тундре стойбища оленеводов. Вертолеты вместе с командирами, словно часовые, несли вахту во всех крупных производственных подразделениях. Без их участия не обходилось строительство ни одной компрессорной или дожимной станций на Медвежьем и Уренгойском месторождениях. Люди легко пользовались услугами настоящих «воздушных извозчиков». В Надыме базировались винтокрылые машины из Якутии, Новосибирска, Красноярска, Кубани, Москвы, Украины, Белоруссии. В Надымском авиаотряде был и свой парк порядка двадцати вертолетов. В городе и вокруг него построена масса вертолетных площадок. Были времена, когда каждые две минуты в Надыме взлетала или садилась какая-то авиатехника. В этой кипучей жизни городов и месторождений есть и частичка труда Владимира Николаевича Веревкина. Позднее он осел на Тазовском направлении, стал начальником местного аэропорта и продолжал сам летать.
Нина с благодарностью вспоминает о его помощи скорее похожей на благотворительность. Сам не мог лететь, находил борт в Новом Уренгое, старался отправить, понимая, что иначе в тундру не добраться.
Как-то дул сильный ветер, погода совершенно испортилась. Осень вступала в свои права, и о регулярности рейсов можно было только мечтать. Все так и думали. Но её Верендеев настолько был уверен в профессионализме Веревкина, что как о деле обыденном уверенно сказал:
- А Владимир Николаевич всё равно прилетит и сядет.
Через тридцать минут после его слов приземлился вертолет и забрал их с тремя мешками рыбы.
Однажды в поселке случилось наводнение, и винтокрылой машине негде было сесть. Паюта под Волгу с самарскими разливами косила, разлилась, улицы затопила. И Владимир Николаевич говорит:
- Первый попавшийся чум недалеко от поселка. Там и сядем. А вы потом разберетесь.
Так и поступили. Одна минута, они высадились с мужем и со своими амгарями. А через время их забрали в поселок уже наземным транспортом. У Веревкина все допуски были. И детей по тундре в школу собирал, и на каникулы по стойбищам развозил, и в санрейсы отправлялся искать больного по заснеженной тундре, где трудно заметить два-три чума. О друзьях своих не забывал: если не может завтра полететь, скажет, чтоб послезавтра подходили. У Нины всегда барахла полно. Даже в поселке увидит её с амгарями (барахлом), непременно на машине подвезет, у него одного из первых машина была. Не счесть, сколько он помогал и сестре, и всем родственникам. Они не знали, чем благодарить человека, который входил в их положение. Что умели делать, то дарили, а умеют они шить расписные малицы, кисы на загляденье. Старались от всего сердца: самые красивые и теплые мастерили для Владимира Николаевича. Пусть на здоровье носит. Рыбой делились. Люди тундры тоже не хотят оставаться в долгу. Знала она, конечно, и других пилотов, которые всех пассажиров посадят, потом и Нину Николаевну пристроят. Много бескорыстных и добрых людей встречала. Веревкин же вне конкурса, он ещё и все творчество её отлично знает. В одном из фотоальбомов пропечатала его фотографию в кабине вертолета. По-прежнему он остается для нее и её родных командиром, другом, близким человеком.
А сколько лет она плавает на теплоходе «Механик Калашников»? Как посадила её ещё девочкой школьная воспитательница и поручила команде высадить в Антипаюте, с тех пор её жизнь повязана с ним. Приходит лето, в тундру засобирается, дорога же одна - через Салехард и рейсом почти двое суток на белом теплоходе. Вся широта Оби-матушки перед глазами, только медленно проплывая по ней, можно понять все величие сибирской реки. Но не всегда полюбуешься высокими широтами: если штормит Обская губа, то, мама не горюй, болтанка такая, что народ из кают не выбирается. Не до красот, не до еды - повариха ходит, уговаривает каждого пассажира хоть немного чего-нибудь поесть. Много и приятного времяпровождения прошло на этом видавшем виды теплоходе. В те далекие годы ходил на нем капитаном Николай Владимирович Власенко. Он хорошо знал свою постоянную пассажирку и её мужа - подружились. В лучшем номере поселял. Много приятных бесед прошло за обедом. Жена, она с ним вместе плавала, накроет стол, капитан приглашает Нину с мужем. Не заметят, как время пролетит за приятной беседой. Однажды попросил он Нину Николаевну написать о нем заметку в «Омскую правду», в пароходстве его юбилей намечался. Какая заметка, когда столько лет знакомы! Она очерк о нем написала. Все остались премного довольны. Власенко, как и Веревкин, отлично знал всю родню Ядне - тоже курсировали этим рейсом. Тоже делились с капитаном, то свежей олениной, то осетра в ту пору, когда водились и разрешено было, выловят.
Хороший теплоход «Механик Калашников», только ничего вечного нет, устают и корабли. Решили списать его с рейса, устарел физически и морально. Газпром не поскупился: решил отправить жителям отдаленных поселков Ямала два прогулочных теплохода «Вяхирев» и «Черномырдин». Имена-то крепкие и хорошо знакомые ямальцам, да забраковали они эти плавсредства в первое же лето. Не морского они класса, а Обская губа – это уже море, порой заштормит не на шутку. Ломались, на мель садились, возвращались в Салехард. И в-третьих, удобств маловато: сиденья плохие, маленькие, неуютно  сидеть, команде спать негде, в туалет очередь на час. Кто часто ездит, кого хорошо знают, кому верят, что поможет, к тому и обратились люди. Написала Нина Николаевна письмо губернатору округа, толково изложила обстоятельства все и попросила вернуть «Механика Калашникова» на его родной маршрут. Племянницы её в каждый дом и чум в Антипаюте заглянули, чтобы все подписи поставили под таким письмом, и заинтересованные тазовчане подтвердили просьбу вернуть любимый теплоход. Петиция с тремястами подписями получилась. Было это в 2014 году, когда Ядне уже отошла от общественных дел, но на просьбу земляков не могла не откликнуться, сама увезла документ, зарегистрировала в приемной губернатора. Вернули «Механика Калашникова» на обские просторы, так и курсирует он от Салехарда до Антипаюты. На нем кто ездит? В основном, бедный люд: пенсионеры, студенты, учащиеся, многодетные семьи, учителя, Нина Ядне как почетный гость капитана. Аналогичного класса и нужен здесь новый теплоход, чтобы все устраивало главных пассажиров, живущих в отдаленных поселках.
- Много, - повторяет Нина, - много добрых, хороших людей встречала. Все мы дружим.
Глава Тазовского района Александр Иванович Иванов вырос в Антипаюте, учился, работал в поселке, и, конечно, знает всех Ядне. Выучился, опыта набрался, стал главой района за Полярным кругом. Хоть и большая у него должность, а дел ещё больше в этом крайне северном, арктическом районе. Больше половины населения кочуют со стадами оленей в тундре, население прибавляется, но плотность его так не велика, что и сравнить со всей Россией невозможно. Представляете, на одного человека приходится десять квадратных километров! В 8-9 раз больше, чем по стране. Двадцать пять общин коренных малочисленных народов Севера (часть из них объединилась в «Союз общин»), совхозные бригады трудятся в тундре. Словом, забот у него хватает. Ещё надо заметить, что кроме оленеводства, совсем не традиционная отрасль существует на Тазовской земле - геологоразведка, которая уже разведала 28 месторождений углеводородного сырья. И руководя этим беспокойным хозяйством, Александр Иванович ни разу не забыл о своей талантливой и знаменитой землячке. На все праздники и юбилеи приглашает, в Новый Уренгой посылает за ней машину, и потом обратно доставит свою гостью. И поклонник её творчества он особенный - сразу оптом закупают её книги, чтобы никого не обидеть, чтобы всем досталось.
Роман Хасавович Яндо тоже родом из Тазовского района. Так получилось, что впервые он узнал о Нине Николаевне из агитационных листовок, вывешенных в сельском совете Гыды. Он внимательно изучил её биографию, политические взгляды на события в России и особенно на устройство жизни коренных народов Ямала. Они полностью совпадали с его точкой зрения, подкупали её происхождение и привязанность к Антипаютинской тундре. Конечно, он проголосовал за Нину Ядне. «Вживую» он увидел её в зимней ягушке и познакомился в Гыде. Роман сегодня работает директором муниципального унитарного предприятия «Совхоз Антипаютинский». Он убежден, что его землячка прожила яркую, исключительную жизнь, стала примером для подражания молодежи, и говорит, что «по доброму завидует Нине Николаевне, как правильно и прекрасно она радуется жизни, успехам, остается полезной обществу, окружающим".
И такие признания не единичны. Люди охотно рассказывают о своих отношениях с Ниной Ядне. Её племянница по отцовской линии Нина Остапчук, в девичестве Салиндер из Гыданской тундры работает экскурсоводом в Доме природы в Надыме. Будучи маленькой девочкой, сидя у очага в родном чуме, слышала много историй. Одна из них о том, что в Антипаютинской тундре есть род Ядне, который пошел от Явора Ядне. Её мама Валентина Арковна Ядне тоже родом из этой тундры, она не однажды рассказывала о своем далеком предке Яворе Ядне, том самом, у которого было семь чумов, семь жен и много оленей…
Ещё её мама вспоминала один забавный эпизод. Когда она была молодой и незамужней, ехала к стойбищу своих гостеприимных родственников, то увидела такую картину. Недалеко от чума трое детей собирают ягель в мешки. Но один ребенок волочит за собой пустой мешок и важно, подняв высоко голову, вышагивает, как «амгэда нгэвна, тикы нгацэкы нумгад хамвэрха (как будто с небес спустилась девочка). Мама с дедушкой медленно ехали к чуму, им было интересно наблюдать. Ребенок с пустым мешком был одет в малицу, а другие были в ягушках. Та, что была в малице, важно расхаживала, заглядывала в почти полные мешки сестер, о чем-то громко разговаривала, при этом сильно жестикулировала, нарочито задевала спины других девочек… Погостив у своих родных, они поехали в свое стойбище, планируя по пути найти  отбившихся от стада оленей. Их упряжка вновь проезжала мимо девочек, которые еле-еле волокли  полные мешки с ягелем. И моя мама на всю жизнь запомнила: важная девочка, у которой, вероятно, был почти пустой мешок, шла впереди всех, высоко подняв голову, как передовой олень…
« - Я росла в многодетной семье, - рассказывает Остапчук. - Зимой папа с мамой каслали оленей по Гыданской тундре, летом мой отец Якы Тулович Салендер много лет работал рыбаком на участке Монгодалянго, что недалеко от поселка Гыда. Настало время учебы. И как всегда, в августе собирали детей по тундре в школу-интернат. Я, как любой ненецкий ребенок, не хотела покидать своих родных, чум, оленей. О переживаниях детей и родителей в такие моменты очень верно пишет в своих книгах Нина Ядне. Ещё раз подтверждаю: так оно и было - много слез и душевной боли. Меня представитель власти практически насильно оторвал от мамы и понес на руках в вертолет. Я плакала всю дорогу до самого поселка. Школьные годы летят быстро. После девятого класса поехала в Надым учиться на повара. Однажды моя воспитательница позвала меня на первый этаж общежития и сообщила, что ко мне пришли: «Иди быстрее, к тебе пришел твой родственник!» Я увидела Матвея Салиндера, который поздоровался, поговорил со мной. Потом подошел к окну и сказал: «Ниночка, смотри - вон мой дом. Будут выходные, приходи к нам. Мы с Тамарой будем ждать».
Через время я отправилась в гости, в семье Матвея Салиндера и его жены Тамары Ядне меня встретили радушно. Тамара сразу же заговорила на родном языке. После обеда мы сидели на диване и смотрели фотографии, которые сопровождались ностальгическими воспоминаниями об Антипаютинской тундре. Прошло очень много лет. Я жила уже в Надыме, - продолжает Нина Остапчук. - Когда объявили выборы в Государственную Думу ЯНАО, мне позвонил двоюродный брат Михаил Пебелевич Салиндер и предложил помочь Нине Николаевне, я согласилась - ведь она наша землячка и родственница. Так мы ближе познакомились, а за её творчеством наблюдаю уже не один десяток лет. Она мой настоящий наставник, всякий раз иду к ней за советом, консультацией. Они мне нужны, поскольку работаю экскурсоводом».
Остапчук отвечает ещё такую деталь. Соревнования на кубок губернатора округа в Надыме привлекают сотни тысяч людей со всех концов света. В эти дни она работает в гостевом чуме, встречает гостей из разных городов, стран. А на снежном подиуме идут конкурсы национальной одежды и «Кочевая семья» с нескучными комментариями лучшего знатока культуры ненецкого народа  Нины Ядне.
В 2011 году Нина Остапчук привезла свою маму на обследование в Надым. Навестить её пришла Нина Николаевна. Конечно, говорили о родных просторах, и мама вспомнила эту забавную историю о важно вышагивающем по тундре ребенке с пустым мешком…
« - Трудно теперь представить именно такой нашу дорогую писательницу, - говорит Остапчук. - Родных у меня в Надыме нет, кроме моей Неякэ – тетушки. Она добрейшей души человек, многим помогла выучиться, твердо встать на ноги, порой просто выжить, вылечиться, получить жилье».
Жизнь продолжается, а Нина Ядне не устает удивляться тому, как много на свете добрых, хороших людей. Когда в её доме случилась беда - заболел муж, руку помощи ей протянули многие. Семья Топилиных Людмилы и Александра просто взяла шефство. Бескорыстно помогал Азат Назипович Сафин. После первого инфаркта Дмитрия, он оформил его по договору на свое предприятие, и тот выполнял незначительную работу, сидя дома. Азат, как человек страдающий тяжелым недугом, очень хорошо понимает боль других и быстро откликается на просьбы северян. Помогал больным детям, у кого явно что-то не сложилось. Верендееву нужна была помощь: за первым последовал второй инфаркт, инсульт. Жизнь его била не щадя: работа на трассах, где неустроенность, отсутствие элементарных удобств выматывали, сложные климатические, бытовые условия делали свое коварное дело - отнимались ноги, подводило сердце. Лечение людей с сосудистыми заболеваниями – вся эта ангиопластика и прочие новейшие технологии - дорогостоящее, и без помощи солидных спонсоров вряд ли её любимый супруг прожил ещё двадцать лет. Помогали Леонид Семенович Чугунов, Владимир Николаевич Ковальчук, Ришат Вагизович Галиев. С Ришатом Вагизовичем, генеральным директором «Арктикнефтегазстроя» у нее сохранились добрые отношения по сегодняшний день, хотя обстоятельства  разводят людей порой на далекие расстояния.
При жизни Дмитрий Верендеев не разрешал ей рассказывать, а тем более писать, об их счастливом понимании друг друга, творческом союзе. Он по-мужски относился к этой теме: это дело только сугубо двоих. Он так же жестко прекратил все её попытки по усыновлению ребенка из детского дома. Может, в какой-то степени проявив эгоизм, сказал, что для него существуют дети только от любимой женщины. Когда его не стало, Нина решила приоткрыть завесу их отношений. В память о муже она выпустила книгу «Дмитрий Верендеев». В творческом проекте участвовали талантливые, замечательные люди, её друзья Наталья Цымбалистенко, с которой вы уже знакомы, писатель Мишши Юхма и большой друг семьи, поэт Наталья Массальская. Она сопереживала и горилась, вместе с Ниной, ходила в больницу, всячески старалась помочь, когда болел Дмитрий Петрович. В этой книге у нее целая поэма в стихах о жизни Верендеева, начиная с босоногого детства и заканчивая общественным признанием на его родной чувашской земле. Думаю, это лучшая память, которую могли оставить о нем друзья.