Две Победы. Четвертый рассказ Нилыча

           Две Победы
 ( Четвертый рассказ Нилыча)

- Что рисуешь, внучек? – Подошел к столу внука девяностолетний старик Нилыч  и заглянул ему через плечо.
- Нам, в школе, задали нарисовать к 9-му мая -- Дню Победы, рисунок, кто как представляет этот день. Дедуль, а ты до самого «девятого» воевал, а? Расскажи. Как ты встретил День Победы  и с кем?
- Хм… Так уж получилось, мальчонка, что этот день я праздновал дважды.
- Как это, дедуль?
- Ну вот, смотри. Ты рисуешь на своей картине купол Рейхстага и наше  красное знамя над ним. Это –  в Берлине – столице Германии. Берлин, то, наши войска совместно с американцами взяли еще до девятого мая. Потом представители фашистского командования подписали акт о безоговорочной капитуляции, т.е. сдались нам в плен и на суд. Вот и было объявлено повсеместно о праздновании Дня Победы – 9-го мая.  Но, дело в том, что в Чехословакии, в Праге, оставалась огромная, почти миллионная группировка отборных фашистских войск СС и дивизия РОА…
- Деда, а что такое «СС» и «РОА»?
- Что бы ты понял, я тебе скажу просто: СС – это войска, обученные выполнять особо жестокие  функции, как на фронте, так и в тылу, в концентрационных лагерях. А РОА – это войска, созданные фашистами из наших предателей. Да, внук, были и такие. В семье – не без урода, как говорится. Командовал ими тоже предатель, генерал Власов…
Так вот, было их там почти миллион, а сдаваться не хотели, знали, что судить их всех будут за их злодеяния. Пятого мая в самой Праге поднялось народное восстание против оккупантов - фашистов.
 По договоренности с командованием нашей армии должны были подойти и союзные нам в той войне американские войска. Но они медлили. Восьмого, вечером наши потребовали от немцев капитуляции, и дали им на размышление время – до двадцати трех часов. Фашисты уже знали о берлинской капитуляции, но ничего не ответили и не собирались сдаваться «нашим».  Настало 9-е мая. Нам объявили о Великой Победе, которую уже праздновали в поверженном Берлине, в нашей столице – Москве, и во всей нашей великой бескрайней стране. А мы пошли в бой. Надо было и повстанцев выручать и фашизм добить, внучек. С 5-й Гвардейской армией пошли мы в наступление. А с той стороны, со стороны Германии, вошли танки под командованием Рыбалко – генерал такой был, внучек. Зажали мы фрица в клещи. Ох, и сопротивлялись они! Знали,  не будет им пощады за содеянное ими с нашим народом, нашими людьми, да и не только нашими. Они, ведь, звери, и свой народ не щадили. Гноили и уничтожали в концлагерях всех, кто думает и мыслит иначе, чем они.  Да, так вот, бои шли за каждый дом, каждую улицу. Красивый город был до войны, наверное. Разворотила война все вокруг, вывернула наизнанку. Руины, руины… Ой как трудно было «вышибать противника из домов и подвалов. Прятались они за спины женщин и детей, оставшихся в городе. Гранатами пользоваться нельзя было. Только автомат, да нож, да саперная лопатка...
 - Как это, деда, саперная лопатка? Ведь ею копают…
 - Да, внучек, копают, но в ход, порой, идет все.  Даже голыми руками эту нечисть давили. Уж так было. Война. Или ты его, или он тебя. Так вот,
выбивали мы – пехота, гитлеровцев из каждой развалины, каждого дома. В
городе от танков прок не велик. Развернуться и разогнаться им негде, да и снаряды могли уничтожить старинные здания. Ведь приказ был, беречь по возможности город. Старинный и красивый он. Вот вся нагрузка и легла на пехоту. Но перемогли мы их, Илька. Многих уничтожили, многие в плен сдались, а часть их отступила к деревушке Сливице. Закрепились они там.  Было это одиннадцатого мая. Там-то мы и добивали остатки этой поганой нечисти.  Конец войне, жив-здоров, ан на тебе, нашла все-таки меня пуля-дура вражеская в последнем бою. В ногу попала, кость раздробила. И товарища моего, Николая, в плечо ранило. Вытащили нас с поля боя, и в санчасть. Там мы с другом и праздновали победный день второй раз. А фашистов тех уж наши и без нас в тот день добили. С тех самых пор отмечаю я для себя два дня победы: девятого мая и двенадцатого.
- Да, деда, досталось вам, там. А потом что было?
- Ну что было, провалялись мы в госпитале месяц. Раны быстро заживали, ведь молодыми были. И домой. Вернее, Николай поехал домой, а я – к Наташке, прабабушке твоей, сероглазой девчонке. Всю войну ждала, письма писала мне на фронт. Встретила она меня с горячими пирожками с молоком. Скоро свадьбу сыграли. Потом родился у нас твой дед Иван. А когда он вырос и женился, тут появилась и твоя мама – Наташа. В честь прабабушки твоей ее так назвали. А теперь, вот и ты у нас есть. Вот, внучек и вся история. Пойдем-ка обедать да и на улицу. День сегодня выдался хороший, солнечный.