Анна. Свидания по четвергам. 2 Сборник. 15

Анна. Свидания по четвергам.Роман. Сборник.15


2. Воскресный день

        В воскресный день я проснулась, как всегда, поздно
и выглянула в окно, дождя не было, но синяя ма-
шина «жигули» стояла около нашей калитки до сих
пор. Я знала, что мать уходит на дойку коров. Всё же живём
в колхозе. А где ещё можно ей подработать? Устала в район
на целый день выезжать. Но, когда посмотрела на часы, было
одиннадцать. Она-то должна была быть дома... Дойка начи-
нается прямо с четырёх утра. Потом я вспомнила вчерашний
день и дождь и пожалела, что приехала на этой машине, а
Зейхан долго не дал матери заснуть, окружив её ночными до-
могательствами. Видно, заметил, что я ещё в девках хожу.
Но, когда я отодвинула задвижку своей двери и вышла,
сама удивилась увиденному... Вся наша давно износившая-
ся мебель была выдвинута в центр комнат и прикрыта про-
стынями, а несколько рабочих белили сразу все помещения.
И вдруг слышу приказной тон Зейхана:
– Ну, что стоишь? Засучи рукава, иди в летнюю кухню
и собери всю посуду в ящики! Сейчас там тоже начнут бе-
лить, сегодня у них один день свободный.
Я так и открыла рот от удивления. Кто он мне? Неужто
считает себя уже «примаком» здесь... новым матери? Уже
«похозяйничал»? Таких, как он, у неё по два за месяц. Её же
вынести невозможно! Она за выпивку всё продаст, даже род-
ную дочь. Подумала ещё так о матери, может, сгоряча, что
так сразу бросается на мужчин. Но, правда, до сих пор, она
же и выгоняла их, того, кто заглядывался на меня. Не скажу,
что я красавица, но длинные мои густые средне-русые воло-
сы, когда они распущены, обращают на себя взгляд мужчин.
А он вдруг добавил:
– Оденься, Аннушка, приличнее, здесь полно мужиков, и
собери свои волосы в косу.
Я на него не обиделась, он этим ещё раз доказал, что мои
волосы требуют надлежащего ухода. И лишь сказала:
– Сейчас, только выпью чаю!
Пошла нехотя на кухню, у самой ноги ослабли от вче-
рашней выпивки. Правда, я никогда так много не пила. Он,
наверно, специально меня напоил, желая соблазнить боль-
ше. И всё же, зачем он здесь задержался?! Я не думаю, что
из-за матери, хотя она и была его ровесница, но потрёпанная
жизнью своей, с припухшим лицо от запоев, не внушавшим
доверия. И выглядела скверно в её-то годы... измученной
выпивкой, тяжёлой работой и мужчинами... Неужели он на-
деется на что-то здесь?
А когда я вошла в летнюю кухню, там была мать, она и
разъяснила всё сразу:
– Зейхан будет жить с нами, ты его должна принять как
отчима. Он пока просился на квартиру как квартирант и
остался на ночь. Но за проведённую с ним ночь я поняла,
что ради такого мужчины сама буду меняться. И ему пообе-
щала, что перестану пить, ради дочери Аннушки, которую
люблю больше жизни.
– Мама, а что он возьмёт взамен? Ты только обещаешь, и,
чем больше мне становится лет, тем больше ты пьёшь.
– Если ты мне тоже пообещаешь не пить, Аннушка, это
пагубно для женщины... а то я ведь заметила, он тебя еле-
еле довёл до дому... я тебе обещаю: тоже никогда не вы-
пью.
– Мама так ты же больна, тебе нужно лечиться! Что ты
обещала ему взамен трезвости? Я должна знать!
– Немного, за каждый мой сбой лишь твой поцелуй, как
отца... Вот он и вылечит. Он сказал, что сам не пьёт и вче-
рашний день был у него первым.
– Мама, ты с ума сошла, так он тебя расколет сразу же... а
я должна расплачиваться! Да! Ты думаешь, что он трезвен-
ник? Не пьёт?! Так ты и поверила, у него полный шифоньер
был с коньяком...
– Он мне объяснил, что он подрядчик – строитель, при-
езжает только на сезон, привозит бригады азербайджанцев
из Нагорного Карабаха, там совсем нет работы, а семье они
отсылают деньги переводом на содержание.
– Так, может, и он женат, а ты уже его примаком в свой
дом, где дочери почти семнадцать?! И я буду расплачивать-
ся за тебя?
– Не обязательно, он сказал – «или поцелуй с дочкой, или
же ремнём по попе!» Так что, ты видишь, дочь, у нас есть
выход. Ты думаешь, что мне легко. Сколько лет без мужчи-
ны, а если кто-нибудь и попадался… Мимолётный роман,
лишь на мгновенье радость женская, это не в счёт. Ты ещё
не понимаешь... когда ты станешь женщиной, то поймёшь,
как нужна тебе интимная жизнь, ласка, хоть на стенки лезь
от такой дури, хуже, чем от алкоголя, и я решила завязать.
И если он и останется хоть на месяц, это мне заменит не-
сколько лет холостых, одиноких дней, которые были.
– Мамочка, прости, ты знаешь: делай как хочешь, мне хо-
чется, чтобы ты наконец вышла замуж, и я поверю тебе... но,
боюсь, он тебя накажет за непослушание, ты будешь битая,
а я буду расцелованная этим пожилым человеком, и, боюсь,
ты меня и загонишь к нему в койку, лишь бы он был и с то-
бой. Он, видно, требователен и всё сделает, чтобы выбить
твою дурь из головы твоей.
Чайник давно вскипел, я разлила чай себе и ей и ска-
зала:
– Садись, отдохни, ты и так напахалась за дойкой коров.
– Хорошо, посижу с тобой, Аннушка, ты моя любимая
дочь, и я не позволю, чтобы он тебя подвёл к такой черте...
Но мне уже снова пора на дневную дойку... я скоро вернусь.
Будь умницей!
Она быстро выпила чай, набросила свой синий рабо-
чий халат и вышла из кухни. Потому что у калитки уже
стояла грузовая машина, полная доярок, которые звали
её. Она ушла... а через десять минут зашёл Зейхан и по-
просил:
– Аннушка, налей мне тоже чаю, ты же не против, если я
поживу у вас как квартирант?
– Да, мне об этом сказала мама, но я прошу, не обижайте
её... она и так намучилась за всю жизнь.
– Я и не собираюсь обижать, а наоборот, я пожалел тебя
вчера, ты такая красивая, умная, благородная, а живёшь в
логове с б... и пьяницей. Уже не хочу тебе говорить о дру-
гих вещах, но я выведу тебя и её на чистую воду, только
не думай, что я говорю это с иронией. Ты имеешь право
жить в хороших условиях! Ты сама ангел... А если ты за-
кончила завтрак, начинай работать: там, за кухней, я завёз
картонные ящики, заполняй их посудой и утварью из кух-
ни. А я буду выносить в летнюю беседку… сегодня дождь
не пойдёт.
– Хорошо, только переоденусь.
На мне был халатик, который то и дело распахивался.
И Зейхан предлагал его переодеть раньше.
– Не надо, сюда никто не зайдёт, а я уже видел твои ляж-
ки вчера. – Потом сам же вышел, занёс несколько ящиков в
кухню и спросил: – А это что у вас в трёхлитровых банках?
– Сало! Мама закатывает на зиму.
– Никакого сала! Я сам буду завозить на обед баранину
и говядину, курицу, всё свежее, только с рынка, отложи это
всё в сторону.
– А что вы не едите свинину?
– Никогда не ел и даже не пробовал.
– А у нас две свиньи в сарае, одну мама везёт на рынок,
осенью... вторую на зиму закатывает в банки и уносит в по-
греб... правда, обед получается солоноватый.
– С этим я сам разберусь, а ты начинай. Что это у вас на
верхней полке? Полезай на табурет и подавай мне.
Я поднялась на табурет, он же стоял внизу, то и дело смо-
трел под халат... Я же доставала всё в мешочках. Чего здесь
только не было: рис, мука и сушёная трава «столетней» дав-
ности. Когда каждый мешочек я подавала ему, он, брезгли-
во раскрывая, посылал в адрес моей матери столько брани,
что ей, наверно, икалось там, на работе. И всё ушло в ящик,
который специально был выбран большой. «Корм для сви-
ньи» – так он написал на нём.
Только к четырём мы справились с уборкой кухни... дом и
стены в нём были полностью побелены. И я заметила, много
чего было выброшено из дома, как рухлядь. Кухню закончи-
ли рабочие белить совсем.
Когда стемнело, он увёз всю бригаду с нашего двора
в районный центр. А сам возвратился как к себе домой,
привёз свой коричневый чемодан и сумку с бутылками
коньяка.
Конечно, все устали, и он предложил:
– Хватит на сегодня! У тебя, Аннушка, ещё есть время на
учёбу, мы же посидим за телевизором.
Я вышла в свою комнату, она блестела! Розовая кра-
ска сразу показалась настолько нежной, что я где-то в
душе благодарила Бога, что мне встретился на пути в
этот дождливый день такой благородный человек. Я села
за уроки, но вскоре опять эти интимные вопли за стеной
стали меня раздражать... Единственное, что я заметила:
мать целый день не пила... может, ожидая другого более
увлекательного и желанного для её души – ночной бли-
зости?!
Утром я проснулась с пением соловья, услышав, как кто-
то открывает мою дверь, но там был засов и за дверью был
Зейхан, который кричал:
– Зачем затворяешь дверь? Я уезжаю уже... Ты готова?!
Я могу и тебя подбросить к школе, в районный центр.
– Да! Сейчас! Я буду готова, проспала на автобус, жаль...
Я быстро накинула форму, забежала на кухню, взяла пи-
рожок горячий со сковороды, видно, мать напекла с утра с
картошкой, и села в машину, где он уже был за рулём и смо-
трел на меня. Всю дорогу ни слова, а когда остановился у
школы, сказал:
– Никуда не уходи никогда... жди здесь, у дверей, до дому
сам буду возить и в школу тоже.
«Ишь, раскомандовался! – подумала я, но в то же время
в моей голове промелькнули другие мысли: – ...А когда тебя
вообще-то возили?! Ты же сама первая села к нему в маши-
ну. А до этого ездила лишь на автобусе или же на тележке,
запряжённой лошадьми».
– Хорошо, сегодня буду до трёх в школе. Приезжай!
ПАПА!
– Я заеду, надеюсь, будешь хорошей девочкой?! Никуда,
ни шагу!
Он уехал, все же бросились ко мне с расспросами:
– Кто это, Анна?! Неужели у тебя ухажёр появился?! –
сказала мне подружка одноклассница.
Я ответила коротко:
– Это новый отчим, хахаль моей матери...
– Антонины Петровны?
– Да!
Но, когда он меня стал привозить и отвозить каждый
день, расспросы закончились.