Осечка вышла

Фёдор  открыл  глаза.  Было позднее  утро.  Яркий солнечный  свет  ослепил. Вместе  с  осознанием,  что  он  пробудился,  почувствовал  невыносимую  головную  боль. Лучше бы  не  просыпался. Язык  во  рту,  казалось,  был  сделан  из  войлока.  Тело  было совершенно  непослушно.  Тошнило. С  трудом  стал  вспоминать,  что же  вчера  было.  Прояснилось:  помогал  соседу  заколоть  кабанчика,  ну  а  затем  под  печёночку,  чтобы  впредь  поросята  водились,  это  дело  основательно  обмыли. Толи  самогонка  была  низкого  качества,  толи  её  было  слишком  много,  но  сегодня  положение  бедственное.  Сердце  бьётся,  где  то  в  горле  и  с  пропусками – так  и  помереть  не  долго,  мелькнуло  в  голове.
Сделал  попытку  подняться – не  получилось.  Голова  закружилась  и  вновь  упала  на  подушку.  Дверь  в  комнату  отварилась  и  в  проёме  с  торжествующим  видом  показалась  жена. 
- Ну  что,  соколик,  очухался?  Что-то  видок-то  не  геройский,  не  то,  что  вчера.  Ты  хоть  помнишь,  орёл,  что  вчера  было,  что  говорил?  Как  Сашкой  Тропиным  попрекал? 
Тропин  был  юношеской  любовью  Натальи – хозяйки  дома.  Сашка  уехал  в  город,  поступил  в  военное  училище  и  пути  их  разошлись.  Но  Наталья  вспоминала  его  до  сих  пор,  и  Федор  об  этом  догадывался.
Вспоминала  не  потому  что, что  Федор  был  плохим  мужем,  а  потому  что  женщины  так  устроены:  первую любовь помнят  всю жизнь.
Бедолага, который сейчас мучился на кровати был в общем-то по жизни работящий мужик, веселый, любитель пошутить, играл на гармошке. Выпивал редко, если сравнивать с остальными деревенскими мужиками, так можно сказать вообще трезвенник. Может поэтому и болел так на завтра из-за низкой тренированности.
- Наташ, дай похмелиться, ведь помру, знаешь, как мне плохо. У тебя есть ведь в загашнике на случай, кто зайдет. Ну,  налей немного, - канючил шероховатым языком Федор.
- Ничего тебе не будет, помучайся, может следующий раз подумаешь, прежде чем напиваться.
- Натаха, будь человеком, похмели. Ну не издевайся над больным человеком.
- Кто тебя – сам себя. Больной он! Готов вчера был, всю сивуху выпить. Ничего тебе не будет, может поумнеешь.
- Натаха, не дашь похмелиться, повешусь, так и знай, останешься одна!
- Вешайся! Одним пьяницей меньше станет! Наталья хлопнула дверью.
Федр, кряхтя и кляня жестокую супругу, поднялся и с трудом по стеночке вышел во двор. Удобства-то во дворе. Посетил туалет, вышел, мучила одышка. Сердце билось где-то в горле. Подошел к забору, хотел пойти к колодцу, хотя бы напиться и тут показался сосед. Мужик мужика поймет всегда.
- Что, плохо?
- Ой, не говори, помираю.
- Подожди, я сейчас.
Через пять минут сосед, тревожно озираясь, приблизился к забору. В руках у него был почти полный граненый стакан и огурец. Федор дрожащими руками принял и то, и другое   и  залпом  выпил.  Похрустел  огурцом. 
- Ну  как? - сосед  смотрел  испытующе. 
- Витюха,  святой  человек,  век  буду  Бога  молить, спас,  буду  жить,  а  Натахе  не  прощу. 
Виктор,  зная  что  за  Фёдором  не  пропадёт, предложил: - Может  ещё?
Фёдор  замахал  руками: - Хватит,  хватит,  а  то  по  новой  напьюсь. 
Сосед  ушел.  К  Фёдору  возвращалась  жизнь, которая  совсем  недавно  собиралась  его  покинуть.
Как же  Натаху   проучить  за строптивость?  Так  я  же  повеситься  обещал. Сказано,  сделано.  В  сарае  перекинул  через  балку  вожжи,  продел  под  мышки, все спрятал под фуфайкой. Голову на бок и получилось весьма убедительно. Оставалось только ждать, когда Наталья заглянет в сарай. Прошло некоторое время. Федора обуяло озорство  -  он представлял, как напугается жена и уже заранее хихикал про себя.
На улице раздался голос соседки:
-Наташ, Наташ, ты где?
Хлопнула дверь в дом, не найдя Натальи в доме, соседка вновь вышла во двор. Окликнула хозяйку еще раз и открыла дверь в сарай. Смело шагнула вовнутрь через порог, после яркого света не сразу разглядела, что, к чему, а рассмотрев, как-то утробно икнула и попятилась, крестясь. У бедной женщины перехватило дыхание так, что она и крикнуть не могла, только мелко крестилась и пятилась.
Пятясь, сбросила крышку с кадушки с соленым салом. Крупные белые ломти сала, пересыпанные солью, впечатлили соседку не меньше, чем вид удавленника. Здраво рассудив, что сало повешенному уже ни к чему, она начала деловито накладывать увесистые куски на левую руку, согнутую в локте, как деревнях носят дрова для печки.
Видя такое вероломство, Федор не стерпел:
- Ты хоть на похороны оставь!
Соседка рухнула, как подкошенная. Полугодовалый запас сала разлетелся по всему грязному полу. Падая, с размаху ударилась головой о край злосчастной кадушки. Показалась кровь. Псевдоповешенный сообразив, что эта выходка может закончиться для него плачевно, начал лихорадочно освобождаться от ремней. Как умел, стал оказывать алчной женщине помощь. Придя в себя и увидев склонившегося над собой недавнего мертвеца, потерпевшая разразилась истеричными воплями. Стал сбегаться народ. Голосящая тетка не слушала никакие доводы и объяснения. Она твердо была уверена, что устроено специально для нее. Когда прошла нервная дрожь в конечностях обиженная соседка написала жалобу участковому. Федор доказывал , что он тоже пострадал, т.к. сало побывало на грязном полу сарая и пришло в негодность. Несмотря на это, его оштрафовали. Соседские отношения испортились на долгие годы.
Но время лечит. Настал час, когда участники этой истории со смехом вспоминали каждый свои ощущения.
Описанный случай стал весьма популярным. Его с удовольствием пересказывали сельские жители, клятвенно уверяя, что это произошло именно в их деревне...