Знаток буддизма

Года два назад по просьбе приятельницы я водила ее друзей, приехавших из другого («небуддийского») региона, в дацан (буддийский храм). Им захотелось побывать на сахюсане   –  ежедневном молебне.

Молебен уже почти начался. Вдруг, пока наш знакомый ставил «белую пищу» на столике у алтаря, на его место рядом со мной сел молодой человек в светлом пуховике и с бордовой сумкой через плечо. Молодой человек, крепыш лет тридцати, среднего роста, рыжеватый и голубоглазый, энергично осмотрел всех пришедших на молебен. Иногородний приятель примостился на другой лавочке чуть в стороне. Он тихонько спросил меня о том, можно ли ему так же молитвенно сложить руки, как это сделали сидевшие с ним молоденькие девушки-буряточки. Я едва успела кивнуть головой и, поскольку гость немного волновался в незнакомо «диковинной» для него обстановке, прошептать, что главное, быть спокойным, как вдруг сосед с бордовой сумкой строго меня спросил: «А Вы вообще знаете, что это значит?». Услышав в ответ короткое «да», он как-то с опаской посмотрел на меня и… отсел подальше.

Во время молебна он то перебирал свои четки, красивые и намного большего размера, чем четки у ламы, совершавшего сахюсан; то выполнял руками замысловатые мудры; то что-то читал по своим листочкам-распечаткам, внимательно поглядывая на ламу. (Моя ироничная подруга заметила: «Проверяет: всё ли правильно».) Человек с бордовой сумкой успевал многое: помочь ламам, одернуть не так сидящих или тех, кто был замечен в «неправильных» или ненужных движениях. Пожилому и, судя по заношенной, когда-то синего цвета, куртке, явно не избалованному жизнью мужчине, он воспитательно указал: «Чего в пакет-то вцепился?!»

… Сахюсан закончился. Люди стали расходиться по дацанским домикам. Молодой человек прошел мимо нас, что-то с энтузиазмом объясняя грустной беременной женщине, бывшей на молебне.

Мне почему-то вспомнился «Соотечественник» Бунина.

А еще я подумала, что образ русского буддиста становится иным.