Обыкновенное чудо

«Вот, рабы Мои будут есть, а вы будете голодать; рабы Мои будут пить, а вы будете томиться жаждою; рабы Мои будут веселиться, а вы будете в стыде; рабы Мои будут петь от сердечной радости, а вы будете кричать от сердечной скорби и рыдать от сокрушения духа» (Исаия 65:13, 14)


Капитан Долгоусов поморщился, посмотрев на часы, весящие на стене. Они издевательски напоминали, что рабочий день только начался, а когда он закончится не известно. Двенадцать лет одно и тоже: серый кабинет, пахнущий казённой мебелью, кипа макулатуры на столе, которую надо разобрать и беспросветное будущее с жалким лучиком надежды на скорую пенсию.
Почесав лысый лоб, капитан глубоко вздохнул и взял со стола верхнее заявление. Покрутил его в руках, посмотрел в окно на бетонную стену серой многоэтажки, нехотя одел очки и стал читать.
Некая гражданка Ванилова Елизавета Эдуардовна жаловалась на Колкова Василия Петровича. Этот гражданин, как утверждает Ванилова, покушался на жизнь её болонки.
- Мать моя – женщина! – выкрикнул Долгоусов, бросив заявление на стол. – Нет, это надо же! Скоро будут на укусы комаров жаловаться!
Он хотел засунуть бумагу под стопку других заявлений, но телефонный звонок остановил его.
- Капитан Долгоусов, - взяв трубку, буркнул полицейский.
- Товарищ капитан, здесь к вам настойчиво просится гражданка, - голос на миг затих, потом продолжил, - Вавило..., извините, Ванилова.
- Пусти её, - нехотя выдавил из себя Долгоусов и стал опять читать заявление, а про себя подумал: «Чтоб ей пусто было! Сейчас начнёт скулить, не хуже своей шавки»
Через несколько минут в кабинет постучали.
- Войдите! – рявкнул капитан, уткнувшись в бумаги, создавая вид очень занятого человека.
- Фёдор Павлович? Я правильно обратилась?
- Он самый. Слушаю вас, присаживайтесь! - капитан попытался изобразить подобие улыбки, но получился скорее звериный оскал, немного напугавший женщину.
- Я по поводу заявления, - дама брезгливо взглянула на предложенный стул и осторожно села на краешек, одёрнув короткую юбку.
Капитан достал чистый бланк протокола и, как отлаженный автомат, стал его заполнять.
- Мы гуляли с Долли – это моя крошка, очень породистая собачка, мне её на юбилей подарили. Мы с Долли, как обычно гуляли в парке Металургов, а потом пошли вдоль частного сектора к остановке трамвая. Мы всегда так с нею ходим. На перекрёстке Пионерской и Пушкинской, там, где сейчас что-то строят. Так вот, там смотрим: стоит этот Колков с трёхлитровой банкой, какой-то белой жидкости, и смотрит в сторону строительства. Моя крошка, очевидно, решила его обнюхать. Она у меня неравнодушна к мужчинам. Только Долли к нему подбежала, как этот изверг банку ей прямо на голову и бросил!
Дама при этих словах ахнула и всплеснула руками, словно её окунули в холодную воду, потом, скорчив болезненную гримасу, продолжила:
- Моя бедняжка, как заскулит! Я только хотела сказать этому господину, что я этого так не оставлю. Пошла в его сторону, смотрю: из соседнего двора выскакивает огромная женщина со сковородой в руке, подбегает к Колкову и бьёт его по голове. Тот упал на тротуар, а женщина схватила его за шиворот и потащила во двор.
- Извините, а вы что, знакомы с Колковым?
- Нет, что вы! – скривилась Ванилова, будто ей предложили съесть прокисшие щи.
- Откуда вы тогда знаете его фамилию?
- А, это их соседка – Варвара Семёновна! Чудная женщина! Она всё происходившее из своего двора наблюдала, и, когда Колкова утащили, выбежала и всё мне про них рассказала. Женщина со сковородой – это жена Колкова, а он - известный пьяница. Варвара Семёновна очень верующая женщина, поэтому говорила, что Бог этих Колковых за все их грехи обязательно покарает, но и власти должны знать об их безобразиях. Вот и посоветовала мне вам заявление написать и все данные любезно предоставила.
- Понятно, - капитан записал, что успел, протянул ручку и протокол женщине. – Прочтите и распишитесь.

Попрощавшись с Ваниловой, Долгоусов отправился к Колковым, чтобы сразу покончить с этим делом. Капитан прекрасно знал по многолетнему опыту, что дамочки, типа Ваниловой, заявления просто так не пишут. Борьба за справедливость и бдительность полиции - неотъемлемая часть их неугомонной жизни. Заодно можно было устроить себе какое-никакое разнообразие: поменять кабинет на городскую суматоху и немного подышать свежим воздухом, если можно таковым назвать смесь из дыма от машин и заводов, коптящих городское небо.
Колкова Мария, женщина лет сорока, смотрела на Долгоусова, воткнув кулаки в очень широкие бока. Глядя на неё, сразу понимаешь, что такая: и коня на скаку, и избу заодно завалит. Капитан вспомнил про сковороду и поморщился, представив себя на месте её мужа.
- Здравствуйте, я ваш участковый, капитан Долгоусов, - протянув открытое удостоверение, промямлил полицейский, прячась от свирепого взгляда из под густых бровей Колковой.
- Чё мой олух опять у Брякиной клубнику лопал? - пробасила хозяйка.
- Вы это о чём?
- Как о чём? Я говорю, Петька-паршивец клубнику у соседки таскает, а эта - божий одуванчик всё  жалуется. До полиции дошла? Паскуда!
- Нет. Я по поводу вчерашнего инцидента с собачкой гражданки Ваниловой, - чуть ли не извиняясь, пролепетал Долгоусов.
- Не знаю я никакой Ваниловой и её сучки тем более! Мне своей псарни хватает! - она ткнула пальцем в сторону двора.
- Расскажите, что вчера здесь произошло на улице, когда вы мужа встречали?
- А, вы про этого пропойцу! Что пожалился? Да я его урою, дармоеда! Он позавчера напился, как свинья, а вчера всё канючил опохмелиться, но я - кремень! До обеда просидел дома, как шёлковый. Тут я - дура решила его за молоком послать. Так этот паразит к вечеру заявился никакушный, да ещё у самого двора банку с молоком разбил. Пьянчуга проклятый! Вот я его и ..., чтобы знал поганец, кто его портки стирает!
- А сейчас он дома?
- Нет, через час на обед припрётся. Оглаед!
- Хорошо, я подойду позже.

Капитан пошёл к соседнему дому, во дворе которого с самого начала их беседы бдительно копошилась сухенькая старушка в чёрном платке.
- Варвара Семёновна, если не ошибаюсь?
- Да. А откуда ты меня знаешь, милок?
- Служба обязывает, я ваш участковый, - Долгоусов представился. - Что вы можете сказать по поводу вчерашнего инцидента?
- Вы про Колковых? Так у них эти цидеты кожен день. Васька явился пьянючий, да ещё молоко ухнул, собачёнку той расфуфыренной дамочки, опять же, чуть не зашиб. Хотя не велика потеря, носятся с этими кабелями, как контужие! В храм им некогда сходить! А свою псину выгулять, всегда пожалуйста! Тьфу!
 Их разборки – ерунда! Ты, господин генерал, сюда глянь! - она указала в сторону стройки на соседнем пустыре. – Вот где надо расследование провесть! На какие шиши эти антихристы свой вертеп строют? Мы на храм по копеечке наскрести не могём. Стены никак не заштукатурим, а эти аспиды уже и стены поставили и крышу накрыли. Разве так нормальные люди строют? Да ещё заметила, кожен день новые приежают. Хихоньки-хахоньки всё у них. Не иначе, как обкумаренные! Вот где надо расследование вести!
А Колковы нормальные - наши, даже в храм по праздникам захаживают. Перебрал человек, жена приголубила, с кем не бувает! Милые бранятся - только тешатся. А тутача точно не наши: мата не слыхать, водку не пьют, опять же, всем лыбются, как полоумные. Явно  здесь не чисто!
- Спасибо, Варвара Семёновна! Обязательно во всём разберёмся.
- Ну, храни тебя Господь!

Долгоусов решил заглянуть на стройку. Подойдя, он увидел красивый дом, к которому вела каменная дорожка. Вокруг сновали люди в разноцветных касках. Видно было, что все они заняты делом, но, завидев гостя, останавливались, улыбались и здоровались.
- Кто здесь старший? – спросил капитан у, пробегавшей мимо, девушки.
- Баба Зина! - крикнула девушка старушке в каске, которая подметала крыльцо. - К вам пришли.
- Здравствуйте! Вы здесь старшая? - удивлённо спросил капитан.
- Да. Мне уже девятый десяток пошёл, - улыбаясь сказала старушка.
- Нет, мне главный нужен, - успокоился Долгоусов.
- Главный? Извини, я не знаю! Спроси у братьев.
Она показала в сторону мужчин, мешавших раствор в огромном корыте.
- Мужики, кто у вас тут главный? – спросил капитан, подойдя ближе.
- Если старший по стройке нужен, то я за него, - сказал один из работающих, отставляя в сторону лопату. – Чем могу быть полезен?
- Вы вчера случайно не видели, что произошло здесь на перекрёстке около восемнадцати часов?
- Видел. Василий Колков уронил банку с молоком, а потом получил от жены.
- Вы знакомы с Колковым?
- Да, мы на стройке вместе работаем.
- Здесь?!
- Нет, что вы! Работаю я в другом месте. Тут я Богу служу. Вот сегодня там взял отгул, чтобы помочь здесь.

Озадаченный полицейский вышел на улицу и побрёл обратно. Навстречу ему шёл щуплый мужчина с перебинтованной головой.
- Василий Петрович? – предположил Долгоусов.
- Да. А ты кто? – насторожился Колков.
- Ваш участковый, - капитан достал удостоверение.
- Чё, ёшки-матрёшки, тёща настучала?
- Нет. Гражданка Ванилова подала на вас заявление по поводу покушения на жизнь её домашнего питомца.
- Чево?! Какая Магилова, какой питомец?! Ёшки-матрёшки! Я никого не убивал – это наклёп!
- Не волнуйтесь так, гражданин Колков! Расскажите, что здесь вчера произошло, ну, когда вы получили эту травму, - капитан указал на забинтованную голову.
Колков долго смотрел на Долгоусова, пытаясь понять, что от него хотят, потом сел на скамейку возле двора, закурил и стал рассказывать:
- Я вчера болел сильно, с будуна, понимаешь...те? А тут моя мегера, ёшки-матрёшки, – ни на шаг от меня. Ну я стал её ублажать и бдительность притуплять. Смотрю: она за молоком собралась. Я ей мол так и так, зачем тебе хрупкой женщине так надрываться и такие тяжести таскать! Короче, ёшки-матрёшки, уломал её. Отправила она меня за молоком. Ну я молочко купил, трубы промочил, иду весёлый, никого не трогаю. Мимо пустыря нашего прохожу, ёшки-матрёшки! не пойму, что такое?!
Тут эти сектанты дом молельный строят, неделю назад материалы завезли, забор поставили. Там ещё, ёшки-матрёшки, мой кореш бывший - Вован Соколов. Он, как к этим еговистам подался,  нас забыл. Был мужик, как мужик, а теперь в костюмчике ходит. С женой, говорят, опять сошёлся, не пьёт, не курит. Матом не ругается, представляешь...те! Короче, ёшки-матрёшки, пропал мужик, бошку ему там конкретно запургенили!
Вот и вчера: иду, ёшки-матрёшки, не пойму, что не так! Глядь на их стройку, ёшки-матрёшки! тут у меня челюсть вместе с банкой и отвалились! Смотрю, а на месте пустыря дом стоит! Под крышей! С дверьми и окнами!
- Ну и что здесь такого? - не понял Долгоусов.
- Как что? - вытаращив глаза, выкрикнул Колков. - Утром был пустырь, ёшки-матрёшки, а к вечеру дом!
- То есть, вы хотите сказать, что за время вашего отсутствия был полностью построен тот дом? - капитан обернулся в сторону стройки.
- Да, это и хочу сказать, ёшки-матрёшки! Меня пару часов не было, а они дом поставили! Мне ещё Сокол заливал, что у них там одни чайники работают, ну мол, не строители. Врал, зараза! Я из-за них, ёшки-матрёшки, банку грохнул, побои потерпел. Где это видано, чтобы за пол дня! дом построить!

Капитан направился восвояси. Он шёл и думал, что за болонку премии не дадут, а вот с построенным за день домом стоит разобраться. В чудеса и бога он не верил, но, что за борьбу с инакомыслящими в звании могут повысить - обычное дело. Перед капитаном забрезжил ещё один лучик надежды - уйти на пенсию майором.