Гребаный Экибастуз

                Подарок для Марины Урусовой
     Уже на подходе к Семипалатинску мы наткнулись на одинокую юрту, белой войлочной крышей, шестом, с привязанными бунчуками, шевелимыми ленивым ветерком двадцатых чисел апреля, ласковым, нежным, благословенным ветерком, несущим аромат далеких абрикосовых садов, мангровых зарослей юго-восточных побережий, славной страны Австралии, торчащей посреди голой и чистой, как стул младенца, степи. Лишь на горизонте, за многие и многие мили и лиги виднелись окатуи, к которым мы и продвигались. Кротов обнаружил это кодовое слово " окатуй" в протоколах допросов генерала Труфанова; в конце апреля сорок пятого, блуждая по Словакии он вышел к горному озеру, где эсэсманы суетливо топили какие-то ящики. Дождавшись отъезда спецкоманды, Кротов вытащил один ящик на берег, вскрыл, но не нашел ни золота, ни янтаря, ни даже списков законсервированной агентуры Западной Украины. Лишь тщательно пронумерованные листы допросов, с немецкой педантичностью сшитые в дела, подписанные лично Штрик-Штрикфельдом, увенчанные размашистой подписью Кальтенбруннера и небрежной закорючкой рейхсфюрера. Кротов здорово тогда разозлился. Развел костер и начал бросать архивный тлен погибшей страны, последней надежды белого человечества, разорванной в клочья большевистскими ордами и еврейско-саксонскими будущими предателями святого дела союзников. Один лист привлек внимание моего друга, он нехотя прочел аккуратные строчки " Ундервуда" и тут же забыл прочитанное, целиком поглощенный стремлением вырваться из сжимавшегося круга войсковой спецоперации, проходившей под личным контролем Ставки, по окончательному уничтожению разрозненных отрядов " Вервольф", ошалевших гитлерюгендовцев и остаточных групп Вермахта, зажатых в словацких горах. Он вырвался. Загрыз троих офицеров СмерШ, голыми руками разорвал в мелкие клочья взвод НКВД и вышел на оперативный простор. В конце простора он и наткнулся на меня, сидевшего на бережку, плевавшего в воду и думавшего о тотальном холокосте. Что-то в моих глазах понравилось ему и с тех пор мы неразлучны, я и Кротов. Это уже позже к нам присоединились другие члены отряда, столь разные и непохожие во всем, за исключением одной единственной идеи, сформулировать которую можно одним единственным словом - пиз...ц. Всему и всем. Даешь апокалипсис, короче говоря. Так вот, когда я во Флориде отчего-то ляпнул про Семипалатинск, Кротов и вспомнил давно прочитанные протоколы. Ночью, темной, непроглядной ночью, насыщенной болотными испарениями, полной страшных звуков, он собрал нас у заброшенной мастерской по производству метадона и раскрыл тайну. Оказывается, на самом краю мира, в степи, заброшены со времен Берии пятнадцать ядерных боезарядов, именуемых в протоколах для секретности окатуями.
     - Не пиз...и, - не поверила Дита. - Спутники, геологоразведка, кочевые народы неприсоединившихся стран, дружба народов, в конце концов.
     - Точно, - вылез Пох. - Казахи за планом шоркаются. Узбеки ханку таранят. По-любому всекут и раскурочат эти твои окатуи.
     Сестричка не участвовала в беседе. Покойно привалившись к ржавой стене ангара, она чувственно и неторопливо мастурбировала при помощи мексиканского кактуса на святой лик своего вождя, знающего как надо. Остальные члены отряда просто ненавидели ее за ничем необъяснимую страсть к некомпетентному ничтожеству, готовы были сожрать на первом привале, но опасались моего гнева, а я, я просто любил ее. Хотя, справедливости ради надо сказать, что я все же ее съел, потеряв в ядерном вихре всех друзей и волосы, отчаявшись и насмотревшись голливудских фильмов, ни х...я не душевных, не романтичных и не патриотичных. Но это я забегаю вперед.
      - Ха, - расхохотался Кротов и толкнул меня, - расскажи им про Вернера фон Брауна. Спутники, - протянул он с презрением.
      - Долго рассказывать, - отказался я, - но нет никаких спутников. Болтаются там, - я показал пальцем в небо, - убитые космонавты, укуренные вусмерть на случай встречи с пришельцами, руля не видят, не то, что какие-то окатуи.
     - Геологи, - стояла на своем Дита, топая ножкой.
     - Геологи только на Крайнем Севере, это тебе любой анекдот подтвердит, Чилингаров, опять же, " Единая Россия", да и " Справедливая" тоже.
     - Кочевники, - упрямо твердила Дита.
     - Кочевники считают окатуи спящими богами и поклоняются им издали, - терпеливо объяснял Кротов, - Афанасий Никитин еще эту лажу подметил, вернулся в Тверь, рассказал Кругу, а уж Круг продал тайну НТС. Блииин, - протянул он, - тяжело повторять прописные истины. Мемуары Жженова читай. С Ренатой Литвиновой пошепчись. Глядишь, поумнеешь.
     - А чурки как же ?
     Я щелкнул Поха по голове.
     - Ты же сам казах, какие чурки ?
     - Не, - хихикнул Пох, - я медведь английский, имя казахское. Но и ты, - он ткнул меня лапкой, - русский, а имя еврейское. Или Шендерович, например, еврей, а имя - Витёк. Или эта, - он показал подбородком на кричащую в экстазе сестричку, - тоже еврейка, а имя, хрен знает какое.
     Молчавший Чикатило не выдержал.
     - Я давно говорил.
     - Чего ты говорил ?
     Но он лишь отмахнулся и попер в кустарник. То ли срать, то ли за провизией. Бандеровец, что тут скажешь. Маньяк.
     - Так как же чурки-то ? - Не унимался любопытный Пох. Он встал и заходил вокруг костра. - Идут такие, мешки таранят, озираются, на стреме все, - он крался и дико оглядывался, изображая неведомых чурок, - и тут, х...як ! Окатуй ! - Пох замер и задрожал.
     - Они след в след шагают, как волки, и смотрят только под ноги, - устало говорил я, закуривая от горящей веточки. - А сверху у них мешки, у мешков глаз же нету.
     - Верхи не могут, низы не хотят, - непонятно констатировала Дита.
     - Вроде того.
     Мы улеглись спать, так и не дождавшись Чикатило, наутро он, как ни в чем ни бывало, дремал у погасшего костра, обнимая полу-обгрызенную тушу какого-то мужика в бейсболке и майке НБА. Позавтракали и пошли дальше. Так мы и добрались до степей. Я с этого начал.
     В юрте сидел какой-то дед в тюбетейке и полосатом халате. Он смотрел по корейской видеодвойке, питаемой от тарахтящего дизеля, боевик с Джерардом Батлером и яростно дрочил на мужественные бицепсы актера. В углу на куче разноцветного тряпья дрыхла белобрысая хабалка с полу-пережеванным лавровым листом во рту, рядом с ней сидели на корточках ополченцы и спорили о предателях. Предателями получались все. Мы тихонько отошли от юрты, переглянулись и Пох, не сомневаясь и не раздумывая, снес ее вместе с обитателями одним метким выстрелом " Шмеля".