КАПА

Этим утром Капа, как обычно, направлялась к новой пациентке. Был апрель и в воздухе царил аромат, присущий только этому времени года. Пахло весной, а солнце щедро дарило земле свои лучи, стараясь отогреть и пробудить ее от холодной зимней спячки.
Настроение Капы соответствовало погоде. Вот уже более двух лет, после окончания медицинского училища, она трудится на любимом поприще. С раннего детства мечтавшая стать врачом, она собиралась, набравшись опыта, пойти учиться дальше, и уже понемногу начала готовиться к этому «прыжку».
Добрая и отзывчивая по натуре, Капа, подобно весеннему солнышку, со всеми всегда приветлива и доброжелательна, а главное, неизменно добросовестно выполняет свои обязанности. Как выражаются больные, «у сестрички легкие, золотые руки», и пациенты всегда просят врача, чтобы именно Капочка делала им уколы. Несмотря на молодость и небольшой стаж, у Капы сложилась репутация опытной сестры.
Сейчас она направлялась делать на дому инъекцию кокарбоксилазы.
Больной оказалась, лежащая в постели, симпатичная молодая женщина с печальным изможденным лицом, от вида которого у Капы сжалось сердце.
В квартиру ее проводил, по-видимому, муж пациентки. Перемазанный кашей, он, похоже, только что кормил хорошенькую замурзанную пухленькую девчушку, на вид которой было месяцев семь-восемь.
В комнате царил кавардак, свидетельствовавший, что к уборке давно не прикладывалась женская рука, а хозяйничал неумелый мужчина.
Как оказалось, больная, с детства страдавшая врожденным пороком сердца, несмотря на предупреждения медиков о грозящих последствиях, наперекор всему родила дочь, и вот теперь лежит, прикованная к постели. Сделав укол, Капа не смогла сразу уйти. Быстро засучив рукава, она привела в порядок ребенка, а затем, в относительно приемлемый вид – комнату, за что заслужила благодарственную улыбку на скорбном лице женщины.
А мужчина тщетно пытался всучить Капе деньги.
- Вы что, это мой долг!
- Ваш долг был – поставить укол. А вы так много сделали для нас! Возьмите! Вы ведь сестра, а не…
- Да, я сестра милосердия! А деньги заберите, я получаю за свой труд зарплату.
Вечером, опять сделав укол, и обругав пациентку, которая, не смотря на запрет врачей, встала с постели и занялась малышкой, Капа услышала, что муж еще не вернулся с работы, что мама, живущая в Рязани, тоже более месяца лежит пластом, а сестра не может бросить работу и больную мать. Так что рассчитывать на чью-либо помощь им не приходится. Нанять кого-либо тоже проблематично: и некого, да и не на что…
Выслушав все это, Капа заставила пациентку, которая назвалась Светой, лечь в постель, а сама отправилась на кухню. Там царил хаос: грязная посуда соседствовала с чистой, на полу, явно давно не мытом, тут и там валялись какие-то пакеты, крошки, шелуха от лука. И почему-то, посреди кухни стоял перевернутый табурет (как оказалось, отец водружал туда дочь, когда стряпал).
В ванной комнате взору Капы предстал таз с громоздящейся кучей детских вещей, мужских рубашек, постельного белья... Увидев такую картину, Капа в первый момент растерялась: с чего начать? Но тут же, не теряя времени, принялась за работу. Короче, когда вернулся с работы хозяин дома, он не узнал свою квартиру: на кухне все было вымыто и прибрано, а Капа оканчивала стирать его рубашку. Выслушав каскад благодарностей и уйму комплиментов, вплоть до заверения, что подобных ей в жизни больше не встретишь, она ушла.
А назавтра с утра пораньше опять была у них, где уже привычно принялась за работу на скорую руку: впереди Капу ожидал трудовой день в поликлинике.
Вечером, сделав Свете очередной укол (ей назначили двенадцать уколов, по два в день), Капа снова варила и проводила уже тщательную уборку.
Маленькая Маришка за пару дней уже привыкла к медсестре и, завидев ее, сразу протягивала навстречу ручки и счастливо улыбалась. А Жора, муж Светы, называл Капу то доброй феей, то необыкновенным ангелом, посланным небом, и стал оказывать ей благосклонное внимание, которое вызывало у Капы неловкость и смущение.
На третий день вечером, когда Капа, стоя у плиты, готовила им ужин, Жора обхватил ее сзади за талию, склонился к уху и чуть ли не со слезами отчаяния прошептал:
- Капочка, спасибо тебе за все! Но что мы будем делать, когда кончатся уколы?..
А Света, видя как Капа спасает ее семью, беспрестанно повторяла, что не знает, чем они смогут отблагодарить.
- Конечно, ты уж нас извини…
- За что? – недоумевала Капа.
- За то, что навалились на тебя… А ведь и без нас у тебя немало забот.
Капа на следующий день вышла пораньше, чтобы успеть побольше сделать в «подшефной» семье. Когда позвонила в дверь, то увидела полное скорби лицо Георгия.
- Светы нет… - только и смог произнести он, и отвернулся, чтобы скрыть слезы. – Что мне делать? Нужно заняться похоронами, а куда деть Маришку, ума не приложу? Мы в этом доме живем совсем недавно, никого из соседей не знаем… Капа, милая, помоги!
Маришку Капа отнесла к себе домой, с ней в эти дни возилась ее мама.
После похорон к Капе подошла сестра Светы и попросила, чтобы та не бросала эту несчастную семью. Сказала, что не может разорваться: мать болеет, а у нее самой – семья и работа и взять к себе племянницу она не может. Да и Жора малышку, наверно, не отдаст.
Слова сестры удивили Капу. Если у нее есть семья, почему нельзя взять к себе малышку, хотя бы на время? При желании можно было бы и зятя уговорить, лишь бы сама захотела…      
Жора работал таксистом и руководство, понимая сложившееся бедственное положение, поставило его в ночную смену. День отец проводил с дочерью, а на ночь Капа забирала ее к себе.
Прошло немного времени и Жора сделал Капе предложение, заверив, что с первой минуты знакомства полюбил ее. Он, чего скрывать, был небезразличен Капе, да и девчушку она жалела и любила. Так Капа вышла замуж…
Девочка росла, не чувствуя сиротства. Капа даже порой забывала, что это падчерица, а не родная дочь. Все свободное от работы время отдавая семье, она забыла о своей мечте – стать врачом, все это осталось в прошлом…
Во всем слушавшаяся и подражавшая своей любимой маме Капе, девочка с детства знала, что у нее была родная мать – Света. Капа сама настояла на этом, сказав мужу, что у дочери должна быть жива память о матери, хотя она ее и не помнит, и отец должен об этом рассказать.
Но с шести лет Мариша стала каждым летом ездить в Рязань к  родной бабушке и тете, а возвращалась совершенно другим ребенком. Постепенно, Мариша стала ни во что не ставить Капу.
Однажды дочь сказала:
- Я тебя, Капка, не люблю! Ты уморила мою родную маму Свету.
Капе стало больно и обидно от этих слов. Она долго не могла опомниться от услышанного, но успокаивала себя тем, что Мариша еще ребенок, подрастет - поймет. Капа понимала, что родные Светы настраивают дочь против нее, но не стала таить на девочку обиды.
Когда-то родители Капы, желая счастья единственной дочери, в надежде, что скоро пойдут и внуки, предложили произвести родственный обмен: они переедут в однокомнатную квартиру зятя, а Капе с семьей достанется их трехкомнатная. А через пару лет в стране объявили приватизацию квартир. Общих детей пока у Капы с Жорой не было и владение разделили на три равные доли: Капе, мужу и ребенку.Вскоре один за другим ушли в мир иной родители Капы, и ей досталась в наследство их квартира. И тут Жора уговорил продать ее и купить несколько машин - он решил открыть собственное дело, создать службу такси.   
У Капы еще со школьной скамьи была, проверенная годами, верная подруга, Катюша, которую Капа, любя, обычно называла Кэт. Более благоразумная, она неоднократно, как сама говорила, «вправляла» Капе мозги, упрекая в излишней мягкости и покладистости.    
- Зачем ты идешь на поводу у них? Девчонка уже не маленькая и ее надо поставить на место. Посмотри, она уже командует тобой. А что дальше будет?
В ответ Капа уверяла подругу, что Мариша еще совсем ребенок, и только стоит ей стать постарше, все образуется. Она ведь очень добрая и хорошая, а это все - наносное, навязанное ей ревнующей родней.
А в отношении Георгия у Кэт чуть ли не с первых дней знакомства сложилось негативное мнение, из-за чего, однажды, подруги чуть не поссорились. Кэт характеризовала Капиного Жорика большим эгоистом, хитрым и нечутким человеком.
- Твой Жорик - страшный эксплуататор, который на тебе, Капка, воду возит и из  тебя веревки вьет! – бесконечно внушала она подруге. – Сними розовые очки и посмотри трезво, правде в глаза. Он и Свету, свою первую жену, в гроб загнал, а теперь за тебя взялся…
- Ну, что ты Кэт говоришь! Ты его не знаешь. Он свою Свету любил, да и теперь, мне порой кажется, продолжает любить. Напрасно ты так…
- Ну, конечно, любил… Она еще дышала, а он уже тогда на тебя глаз положил.
- Не положил, а просто у него было безвыходное положение: один с ребеночком.
- Ой, подруга, раскрой глаза. Ведь сорок дней не прошло, как покойницы нее стало, а он уже стал тебя обхаживать.
- Не вини его, Кэт. Это я сама во всем виновата… И все время казню себя, что не устояла, пока год не прошел, после Светы… Но я… просто их жалела…
- Конечно! Твоя идиотская жалость, тебя, Капа, до добра не доведет! А ты еще пожалей тех баб, что щупает твой благоверный!
Тогда Капа так обиделась на Катерину, что в сердцах запретила ей вообще о Жорике говорить – потому, что противно слушать эту напраслину.
- Я могу вообще к тебе не ходить и не звонить, если тебе противно! – возмутилась Кэт, и ушла, хлопнув дверью.
Однако долго подруги не могли быть друг без друга, и возобновили бесконечные переговоры по телефону. Но встречи их стали редки – у каждой была семья, работа и собственные заботы.
На это как-то обратил внимание и Жора.
- Что-то твоей Кэт давно у нас не видно… Что, побили горшки?
- С чего ты взял? Просто, то ей, то мне некогда. Вот будет скоро твой день рождения, соберем гостей, отпразднуем, и повидаемся с ней. А так – мы больше по телефону…
В этот день Кэт пришла одна – муж был в командировке. И Капин Жора, как заботливый хозяин и виновник торжества, стал ей, как он выразился, «заменять кавалера» - ухаживать, посадив рядом.
А Капа все хлопотала: то на кухне, где мыла посуду, то занималась детьми. Катин сын пяти лет все норовил поиграть с Маришкиными игрушками, а она, боясь, что он нарушит порядок в ее комнате, что-то поломает или порвет ее богатства, будучи старше на полтора года, обижала его, а сама прибегала жаловаться.
- Мама, чего эта мелюзга распоряжается в моей комнате?! Все трогает и мешает мне!
- Мариша, он же у нас в гостях. Ты, как хозяйка, должна развлекать его. Ты же старше, умней. Придумай что-нибудь, поиграй, например, в школу: ты - учительница, а он - ученик, возьми книжки с картинками и покажи ему. Славик кстати умеет уже читать.
Почувствовав в этом намек, что она еще не научилась читать, несмотря на все старания Капы, дочь надула губы.
- Не хочу играть в школу! Пусть себе читает дома.
- Ну, тогда поиграйте в больницу. У тебя ведь для этого есть и стетоскоп и шприцы.
- О, хорошо! Сейчас пойду ему делать уколы! – радостно отвечала дочь, но скоро опять появлялась с очередной жалобой, и так - почти все время пребывания гостей.      
А на следующий день Жора заявил Капе:
- Чтобы я этой твоей дуры больше в своем доме не видел!
- Какой «дуры»? – пришла в недоумение Капа.
- А твоей Катьки. Тварь она этакая, еще подругой называется. А под меня навострила свои лыжи.
- Я что-то, Жорик не пойму. Что ты на нее взъелся, чем не угодила? Ведь Кэт такая хорошая…
- Ну да, все у тебя хорошие, блаженная моя. А она меня чуть ли не в постель тянула!
- Да Бог с тобой! Никогда не поверю. Кэт такая строгая всегда была. И своего Олежку любит.
- Ага, в тихом омуте черти водятся. Короче, чтоб ее в моем доме духу больше не было! И брось эту дружбу водить, а если не бросишь, я и тебя с ней выгоню!
Капа была в полнейшем недоумении. Она не могла поверить в сказанное мужем. Неужели Кэт могла так поступить? На нее это совершенно не похоже…
Праведное возмущение Жоры поведением подруги так озадачило Капу, что, не смотря на запрет, она решила поговорить по этому поводу с Катериной, и уже направилась к телефону, как аппарат сам звонком напомнил о себе.
То, что она услышала, Капу так шокировало, что у нее даже перехватило дыхание. Она не знала, кому верить. Катя ставила подругу в известность, что ее муж, любимый Жорик - очень подлый, и хотя Кэт его давно раскусила, но вчера он это все ей доказал.
- Жаль, что у меня не было магнитофона и я не смогла записать всю гадость, которую он извергал в твой адрес. Не стану повторять все эти омерзительные эпитеты, которыми он награждал тебя. Моя дорогая Капочка, учти, он - мерзавец!
Капу так рассердили слова подруги, что полная уверенности, что муж был прав, и Катя, потерпев поражение в неудачной попытке соблазнить, теперь решила ее поссорить с мужем (вспомнилось, что Катерина всегда старалась это сделать), Капа резко прервала ее.  В сердцах она высказалась так, что повергла Катерину в шок:
- Катя, брось наводить тень на плетень, я все знаю! Ты вчера вела себя как проститутка. А теперь хочешь…
Катерина не дала ей закончить:
- Он прав. Ты – набитая дура! И еще наплачешься!
Капа, не дослушав, бросила трубку.
Они перестали не только видеться, но и перезваниваться. Так продолжалось не дни, не месяцы, а годы, хотя в душе обе сожалели о разорванной дружбе и через знакомых старались узнать побольше друг о друге… 
А вскоре до Капы стали доходить слухи о неверности супруга, но она, слушая его оправдания, сводящиеся к клятвам в любви и верности, и проклятия клеветникам, завидующим их счастливому союзу, верила, а скорее хотела верить ему…
Мариша росла трудным подростком. Училась весьма посредственно и лишь усилиями Капы не оставалась на второй год. А затем начались увлечения мальчиками, поздние возвращения домой и грубость в разговоре с матерью.
А однажды дочь высказалась:
- Ты мне не указ! Надо было заводить своих детей и ими командовать!
Капа разрыдалась. Мариша стала просить прощения, извиняться, и уверять маму в своей любви, во всем виня глупый язык, который она готова вырвать. В этом дочь была точная копия отца – оба знали, чем можно подкупить Капу и пользовались этим…
Мариша, с грехом пополам окончив девять классов, поступила в училище, надеясь стать в будущем кондитером.
В один «прекрасный» день Капин Жорик преподнес ей незаслуженный сюрприз: он полюбил другую, - успешную бизнес-леди, и хотя многим обязан (как муж выразился - «по гроб жизни») ей, милой Капе, «за все-все», но устоять перед чувствами не может и просит развода.
Капа тут же дала согласие на развод, даже не подумав о разделе имущества. А ведь у него было свое дело, таксопарк, нажитое вместе и фактически начатое на ее деньги, вырученные от продажи родительской квартиры.
Жора ушел к новой супруге, а Мариша осталась с ней, за что Капа была дочери несказанно благодарна, решив: - «Раз осталась со мной, значит, любит и ценит!»
Разочарование и боль принесли Капе измены и предательство мужа. Единственное, что компенсировало это и давало силы, - сознание того, что ее доброта и умение сопереживать не пропали даром, и дочь, ценя все это, не только не ушла к отцу, а осталась с ней, и теперь Капа не одна, - рядом любящая дочь. А все выходки Мариши Капа списывала на возраст…
Георгий изредка приходил, наведывая дочь, располневший, пахнущий дорогим парфюмом. Всем своим видом он старался продемонстрировать перед Капой свою успешность в новом браке и занимаемом положении.
Капа, завидев Георгия, старалась тут же исчезнуть. А когда тот спрашивал о дочери, интересуясь ее успехами, никогда на нее не жаловалась (хотя и бывало за что), а обычно хвалила Маришу, пугаясь всякий раз его прихода - не уговорит ли отец перейти жить к нему. Но к Капиной радости таких предложений не следовало.
Когда Марише исполнилось шестнадцать, отец подарил ей ноутбук, и теперь все свободное от учебы и гулянок время она сидела, уткнувшись в компьютер. А скоро и от гулянок отказалась, так как у нее завелся дружок – итальянец из Неаполя, изучавший русский язык. Теперь Мариша всецело была занята своим Леонардо, утром и вечером строча ему послания.
А к восемнадцатилетию Георгий неожиданно сделал дочери, по мнению Капы, царский подарок: отдал ей свою долю квартиры, все оформив нотариально. У Капы теперь оставалась одна треть, а две трети были у Мариши. Но это Капу не беспокоило, ведь в будущем, когда дочь выйдет замуж, предавалась она мечтаниям, все равно они будут жить вместе, и тогда Капа будет нянчить своих внуков, а в дальнейшем, и вся квартира достанется дочери… 
С горем пополам окончив училище, Мариша устроилась работать в ресторане, но скоро у нее там что-то не заладилось, и она ушла. А став безработной, в один злополучный день заявила Капе, что решила ехать в Италию, в Неаполь, что ее приглашает Леонардо…
- Но, Мариша, где взять денег на дорогу? Да и на жизнь свои надо иметь…
На что дочь отвечала:
- Я просила у отца, но у него что-то там с делами не клеится. Сказал – «швах», и отказал. Но я нашла хороший выход и уже начала действовать!
- Какой же выход? – с недоумением спросила Капа.
- Я продаю свою долю квартиры, еду к Леонардо, и мы открываем свою фирму по производству кондитерских изделий!
- Мариша, ты с ума сошла! Ты ведь языка не знаешь.
- Научусь, не велика беда.
- Как же так… Ты что, решила в Италию… навсегда?..
- Ну да. А что я здесь теряю?
- Но ведь тут мы. Отец, твой дом…
- Ну и что, будете приезжать ко мне в гости.
Капа, не выдержав, заплакала.
- Мам, не плачь… Ты ведь желаешь мне добра, ты же хорошая! А я знаю, что мое счастье ждет меня в Италии, с Леонардо.
- Но ты ведь, Мариша, его не знаешь…
- Знаю, мама, хорошо знаю. Я уже дала объявление, скоро придут люди смотреть.
…И вскоре Капина квартира превратилась в коммунальную. Две комнаты заняла семья с тремя детьми. Мариша уехала в Италию за счастьем, а Капа осталась в одной небольшой комнатке, чувствуя себя чужой в родном доме…
Соседи выдались шумные, беспардонные и не слишком чистоплотные, так что за чистотой и порядком в совместной кухне и местах общего пользования приходилось следить Капе -  ей сразу стало ясно, что если не прикладывать свои руки, квартира превратится в хлев.
Теперь, вернувшись с работы, она допоздна убирала, мыла, чистила, а назавтра не узнавала свое жилье и опять принималась за уборку.
Когда Мариша собиралась в Италию, Капа за помощью обратилась к Георгию, надеясь, что отец вразумит дочь, и хотя бы предостережет от продажи всей ее доли. На что бывший муж сказал, что у него своих забот хватает, неприятностей полон рот, а у дочери – своя голова на плечах должна быть. Да к тому же, пусть Капа не беспокоится, и в ее дела не вмешивается, - словом дал понять, что она Марише – чужой человек… Это очень тогда обидело Капу…
Первое время Мариша звонила и присылала восторженные письма, описывая прелести Италии и своего Леонардо. На вопрос, поженились ли они, дочь не ответила, а потом звонки прекратились. Письма иссякли тоже, только изредка, к праздникам, приходили маленькие писульки с поздравлением, но - ни слова о ее житье…
Капа, как-то, не выдержав молчания Мариши, позвонила Георгию, чтобы узнать, получал ли тот более подробное письмо от дочери, и услышала голос его Антонины:
- Эй, как там тебя?! Прекрати названивать! Если не хочешь хороших неприятностей на свою голову! 
И Капа перестала звонить, хотя и была полна волнений, не зная, что думать. Как там в Италии ее девочка: здорова ли, хорошо ли живется ей в чужой стране?..
Время текло привычно, однообразно, одиноко… Хотя, Капа находила себе новые заботы: то помогала больной старушке, живущей этажом ниже, а то нашла на улице больного слабого щенка, выходила его, и теперь у нее появился новый преданный друг, приносящий много радости и хлопот.
Соседи, навязанные Капе дочерью, невзлюбили животное, а их детки и подавно старались чем-нибудь разозлить собаку, вызывая ее лай, на что старшие резко реагировали, угрожая вызвать милицию и выселить Капу вместе с ее тварью.
А бесконечные, даже не уговоры или просьбы, а скорее чуть ли не требования, чтобы Капа продала им свою долю квартиры, ей просто надоели.
- Это нечестно! - твердили они. - Ведь при продаже вы уверяли, что в скором будущем и свою часть продадите нам! И если бы не ваше обещание, мы бы не связывались. Нам нужна вся квартира!
- А я тут причем? Я вам ничего не продавала и не обещала. И из своей квартиры никуда не уйду!
- Не хотите подобру, все равно от вас избавимся! - стали угрожать ей «оккупанты» (так Капа окрестила соседей и стала бояться не только за Дружка, но и за себя)…
Капа часто ловила себя на том, что тоскует по своей верной Катюше. Как та была права, раскрывая ей глаза на мужа! И как больно сознавать, что в их ссоре повинна она, Капа, усомнившаяся в порядочности подруги и поверившая подлому навету Жоры.
Капа хотела, во что бы то ни стало, помириться со своей Кэт, повиниться перед ней, и в надежде на ее доброе сердце, вновь обрести поддержку, которой Капе так теперь недоставало. Но, к великому сожалению, Катина семья теперь не жила по прежнему адресу. Некогда занимаемая ими коммунальная квартира была расселена, и теперь в ней располагался офис какой-то фирмы. Как искать Кэт Капа не представляла. На почте, где когда-то работала подруга, были уже другие люди, которые не знали, ушла или была переведена куда-то бывшая сотрудница.   
Как-то вечером, возвращаясь от больной, которой ставила уколы, Капа на лестнице возле своей двери застала спящего Георгия. Выйдя из лифта, она сначала даже не обратила внимания на сидящего мужчину, но потом, присмотревшись, была несказанно поражена не только тем, что Георгий пришел к ней, но и его видом: он явно был пьян. Это было так не похоже на того Жорика, которого она знала, ведь тот практически не пил, даже по праздникам, и отшучивался, напевая свою обычную фразу: «Если хочешь шоферить, никогда не должен пить».
Растолкав бывшего мужа, Капа услышала, что он зашел «к моей вечной спасительнице», чтобы опохмелиться.
- Капка, выручай! Дай глотнуть чуток спирта, я знаю, у тебя есть. Мне надо опохмелиться, а то Тонька не пустит на порог.
- Ты что, Жора, пьешь? – не удержалась от вопроса Капа, все еще стоя у порога и стараясь изо всех сил вставить ключ в замок, чтобы, наконец, открыть дверь. Но рука от волнения дрожала, ключ не сразу попал в замочную скважину.
Капа не могла поверить своим глазам: Жора, вечный трезвенник – совершенно пьян! Что могло заставить его изменить себе, и почему он здесь? Неужели, действительно, так боится жены?
Когда наконец-то вошли в дом, Георгий опять принялся канючить:
- Дай опохмелиться, голова раскалывается!
- У меня нет спирта.
- Не ври, Капка, уколы без спирта не делают. Не жадничай. Разбавь немного, хоть на пару глотков. Будь парнем, Христом-Богом молю!
Капа принесла ему немного рассола от квашеной капусты, - как раз вчера угостила соседка с первого этажа, бесконечно благодарная Капе за опеку.
- Ты что, белены объелась, что ли? Чего принесла?! – взревел разгневанный Георгий, выбив из ее руки стакан.
Рассол разлился. Дружок, все время рычавший на пьяного, с лаем набросился на него.
- Убери барбоса, или я его сейчас прибью!
Капа не могла унять пса, тот рвался из рук, ошейник впился Дружку в горло. А Георгий, схватив табурет и собираясь им запустить в собаку, споткнулся и, не удержавшись, с проклятиями рухнул на стоявший рядом диван. Он тут же отключился, мертвой хваткой держа табурет на груди.
Еле успокоив Дружка, забрав табурет и вытерев залитый пол, Капа села напротив спящего бывшего мужа, размышляя, как ей надо поступить. На дворе уже вечер, его жена Антонина наверно волнуется. Позвонить, что ли? А что она скажет, как объяснит, почему вдруг бывший муж лежит пьяный у нее на диване? Не обвинит ли Антонина ее, Капу, решив, что это она так Георгия напоила? Неужели Антонина так строга, что не пустит на порог, как выразился он? Что случилось? Почему боится пойти домой? И почему Жора пьет? Отчего так груб?.. Растолкать и выгнать? Нет, она на такое не способна… Бедный Жорик, как видно, у него что-то не заладилось…
Капа теперь жалела бывшего супруга, забыв обо всех обидах. Она укрыла спящего пледом и подложила под голову подушку.
Как потом выяснилось, Георгий пил от сознания, что был, как он выразился, «облапошен этой гиеной». С самого начала совместной жизни с Антониной, она настаивала, чтобы любимый скорее избавился от жены, потребовав развода у Капы. Когда же это произошло, регистрацию брака со своим избранникам все откладывала, уверяя, что дела мешают, и эта процедура никуда от них не денется. А вскоре Антонина начала делать намеки, что неплохо было бы продать долю Георгия в квартире бывшей жены, чтобы эти деньги вложить в его дело, дабы оно еще больше развернулось. Она и все доходы от таксопарка рекомендовала сожителю туда же вкладывать. Георгий считал, что Антонина более опытна и удачлива в бизнесе и во всем подчинялся ей. Но все же, почему-то решил свою долю в квартире подарить дочери, не поддавшись уговорам жены. А совсем недавно, в связи с кризисом, у Антонины в ее строительной компании образовалась «дыра» и ей, по ее словам, было позарез необходимо спасать фирму. В противном случае им придется, как она выразилось, «пойти по миру с протянутой рукой». Только он способен выручить ее.
- Давай, продай свой таксопарк, вложи все деньги в мою фирму и стань соучредителем. Опять встанем на ноги и заживем!
Предложение стать компаньоном в известной фирме было так соблазнительно, что бедный Георгий, словно загипнотизированный, поддался искушению.
А в результате получил пшик. Когда он решил, что имеет полное право войти в курс дел и занять обещанное место в управлении  фирмы, неожиданно получил от ворот поворот:
- Ты тут никто, и не лезь, пожалуйста, не в свое дело! Продолжай шоферить. Вози жену, исполняй при ней роль водителя главы фирмы.
Адвокат подтвердил, что в документах фирмы Георгий нигде не значится… С горя он запил. И тогда Антонина отстранила мужа и от этой работы. Пьющий водила ей не нужен. Теперь у нее другой водитель и, как кажется Жорику, исполняет обязанности не только за рулем, но и в постели… А Жорика супруга гонит – надоел.
- Капка, спасай! – взывал Жорик чуть ли не плача.
А закончил он свою историю просьбой:
- Дай сотнягу, а лучше две.
- Жорик, у меня до зарплаты осталось совсем немного. Да и пропьешь ты эти деньги…
- Ну, что ты, Капитолина, ей-Богу не пропью! На дорогу надо. Поеду, заберу вещи. Найму такси и перееду к тебе. Ты же добрая, моя спасительница! Знай, без тебя я пропаду…
Капа не могла устоять перед мольбой и отдала последние деньги. Жаль его, ведь явно стоит у пропасти. Надо спасать... Пусть переезжает, диван будет в его распоряжении.
Жорик ушел, а Капа долго размышляла, как он, бедный, попался, и удивлялась хитрости и подлости своей соперницы.
Капа ждала день, два и, решив, что там все наладилось, перестала ждать. Хотя иногда волнения посещали: все ли у него в порядке. Но звонить не решалась, дабы не навредить Жорику в его взаимоотношениях с супругой.
А вскоре в аптеке Капа столкнулась со знакомой медсестрой из соседней больницы.
- Капа, привет! Хорошо, что я тебя встретила! Знаешь, твой бывший лежит у нас в кардиологии. Понимаешь, у него инсульт, и никто за все время его не навещал.
В тот же день Капа была у постели Жорика. Как он за эти полмесяца с их встречи переменился… Жорик узнал ее. При появлении Капы что-то подобное улыбке появилось на искаженном лице. Но речь его была нарушена. Жорик лежал пластом на кровати, такой жалкий, что у Капы невольно сжалось сердце при виде того, что осталось от недавно цветущего, пышущего здоровьем мужчины. Смотреть на него без слез она не могла и, гладя его руку, все повторяла:
- Ничего, Жорик, все обойдется, поправишься. Заберу тебя к себе и заживем, как прежде.
Капа это говорила, понимая, что кривит душой. Прошлого не вернуть… Лишь теперь она поняла, как он ей дорог, и что она по-прежнему его любит, но Жорик никогда уже не будет тем, кем был, даже если поднимется с постели, на что была малая надежда...
Теперь Капа разрывалась между больницей и домом, где ее ждал Дружок, которого нужно было кормить и выводить гулять, и который тоскуя по хозяйке, стал в ее отсутствие выть, вызывая недовольство и нарекания соседей, обещавших отравить пса, если она сама не примет меры.
Улучшений в положении Жорика, несмотря на все старания, не наблюдалось. Но врачи объявили, что она сможет его через пару дней забрать, так как все, что было в их силах, сделано. В дальнейшем уповать нужно было на Бога, а медицина тут, увы, бессильна.
На следующий день, на рассвете у Капы неожиданно зазвонил телефон. Знакомая дежурившая сестричка передала скорбную весть: ночью Жорика не стало.
Все расходы и организация похорон легли на плечи Капы. И как она потом говорила, если бы не добрые люди и родной коллектив поликлиники, ей одной не справиться… А сослуживцы и знакомые, собирая деньги, чтобы помочь Капе, с удивлением пожимали плечами:
- Это надо быть Капой, чтобы для бывшего мужа, так бесчестно поступившего с ней, так стараться…
Капа вспомнила, что когда сообщала Антонине о тяжелом состоянии Георгия, то услышала в ответ:
- Вот и хорошо, что ты объявилась! Занимайся им сама!
Полная возмущения, Капа тогда бросила трубку. И вот теперь, вспомнив этот разговор, она решила, что о дне похорон ставить в известность эту даму ни к чему…
Похоронив Жорика рядом с его первой женой, Капа сказала: «Прими его, Света, и не держи зла».
Жизнь Капы потекла как обычно. Бесконечно она кого-то опекала, кого-то заменяла на работе, дежурила ночами, никому ни в чем не отказывая. А однажды поздним вечером, когда вернувшись после очередного активно проведенного дня, она еле добралась до постели, вдруг зазвонил мобильный телефон.
Капа вскочила, уверенная, что звонит кто-то из больных, с обычной просьбой: сделать укол, поставить капельницу или подежурить у постели. Но неожиданно услышала дорогой и любимый голос. Звонила Мариша из Италии.
- Боже! – только и смогла вымолвить взволнованная Капа, опускаясь на стул. – Доченька, девочка моя! Ты ли это!?
- Я, мама, я! – голос ее задрожал.
Капа, обливаясь слезами от радости, что наконец-то нашлась дочь, не находила слов.
- Милая моя, как ты там, на чужбине? – и тут же замолкла. Как дочери преподнести весть о кончине отца?..
А Мариша, как показалось Капе, не то от радости, что услышала голос матери, не то по какой-то другой причине, вдруг замолчала…
- Алло, алло! – начала кричать Капа, боясь, что на том конце ее не услышат и разговор прервется. – Мариша, слышишь меня? Почему столько лет не писала? Как Леонардо, если у вас детки? – Капа забросала ее вопросами, совершенно забыв, что еще два или три года тому назад в одной из новогодних открыток Марина писала что с гражданским мужем рассталась – он оказался не тем человеком… Поняв свою оплошность, Капа умолкла, и вдруг услышала:
- Мама, мне нужны деньги. Я попала в аварию.   
- Ой! – только и смогла выговорить Капа, как Мариша перебила ее, успокаивая:
- Не волнуйся, у меня все в порядке! Но я разбила чужую машину и если не возмещу стоимость, меня посадят… Мама, выручай!..
- Но где я возьму такие деньги, машина ведь…
Она не договорила, раздались длинные гудки, разговор прервался.
Капа сидела, словно пригвожденная этим сообщением – ее девочке грозит тюрьма… И почему прервался разговор? Куда ей позвонить? На известный Капе номер, по которому несколько раз пыталась дозвониться? Но тогда голос на итальянском что-то твердил, а потом раздавались гудки…
Но самое главное - ее Мариша жива, и как она утверждает, слава Богу, цела!
Капа, все еще под впечатлением разговора с дочерью, побрела было к постели, но тут опять зазвенел телефон.
- Да, да! – крикнула Капа, не веря в счастье. – Я слушаю!
- Мам, достань во что бы то ни стало деньги, много денег! Попроси отца, пусть тоже подсуетится. Я к нему никак не могу дозвониться.
- Мариша… папы нет.
- Как… нет?
- Он полгода, как умер.
- Да?! – Капе послышалось чуть ли не радостное восклицание.
- Ты меня не поняла, Марина. Папы больше нет.
- Я поняла... Но его таксопарк кому достался? Я ведь его наследница!
- Мариша, что ты говоришь, какая наследница?! – Капа была поражена реакцией дочери. Что с нею? Неужели Маришу не тронуло известие о кончине отца?
- Мама, пойми, мне нужны позарез деньги! Значит, все захапала его зазноба?
Капа не поняла:
- Какая злоба?
- Не злоба, а эта, как ее, его Тонька.
- У отца не осталось ничего, все она забрала. И отец запил...
- Все ясно. Значит, теперь надежда только на тебя, мама.
- Но где я возьму? У меня ведь маленькая зарплата, никто мне не одолжит.
- А ты возьми кредит.
- Да ни один банк не даст кредита.
- Тогда ты, мам, продай свою долю.
Капа не поняла:
- Какую долю?
- Комнату свою. Соседи давно на нее зарятся.
- Но доченька, а где я буду жить, куда мне деться?
- Мам, это ненадолго! Как-нибудь у знакомых перебьешься. А я приеду и выбью у этой папиной гадины все, что мне причитается. Купим жилье и заживем вместе! Я так по тебе, мамуся, скучаю…
- И я, доченька, очень по тебе тоскую. Неужели приедешь?
- Приеду, если деньги пришлешь, и я рассчитаюсь. Мам, пока. Чао! Я еще позвоню. А ты уж постарайся…
Телефон умолк, а Капа сидела, полная раздумий. Продать комнату, единственное богатство - собственная крыша над головой, стать бомжем?.. Но там же в чужой стране Мариша, которой угрожает тюрьма…
Капа совершенно забыла, что дочь годами о ней не вспоминала, не давала о себе знать...
Уже лежа в постели, забыв про сон, Капа размышляла. - «Вот, меня часто упрекают в излишней мягкости, отсутствии характера. Но ведь мне просто хочется делать людям добро. Разве в этом моя вина? И где эта грань, между добром и злом? Хотела помочь Свете и ее семье, а потом ее родные обвиняли, считая, что я принесла в эту семью зло, выйдя замуж за Жорика. А мне просто было очень жаль осиротевшую Маришку и ее отца. Вот и закадычная подруга, Катюша, желая мне добра, старалась открыть глаза на неверность мужа. А я ей ответила злом, оскорбила, и потеряла верную подругу, которой сейчас так не хватает… А когда сразу согласилась на развод, нисколько не сопротивляясь, не давая Жорику времени одуматься, - я желала ему добра: раз любит, пусть идет, ведь насильно мил не будешь… А теперь сама каюсь… Может, если бы удержала, он бы не опустился, не запил, и не случилось бы этой трагедии… Вот и с Маришей. Если бы я воспротивилась отъезду и не дала согласия на продажу ее доли квартиры, Мариша не поехала бы в Италию, и с ней бы этой беды не приключилось… А ведь я хотела как лучше, чтобы она была счастлива… Вот и теперь, доченька просит деньги. Если продам свою комнату - спасу от тюрьмы, сделаю ей добро. А себе… Нет, о себе не стоит думать! Главное – ей помочь!»
С этой мыслью Капа заснула. А поутру сказала соседям: - «Купите мою комнату!» - и тут же приступила к оформлению сделки.
Когда Мариша вновь позвонила и Капа сообщила, что сделка состоится через пару дней и остается лишь одна проблема – куда и как переслать деньги, то в ответ она получила такой фонтан благодарности и заверений в любви, которых не слышала за всю свою жизнь. Капа отправила деньги на указанный счет, и не ходила, а летала, под впечатлением признаний и клятв, которыми ее осыпала дочь. Полная надежд на скорый приезд Мариши, она испытывала неслыханное счастье.
В тот же день, когда был подписан договор купли-продажи, Капа, после рабочего дня у порога дома встретила поджидавшего ее Дружка. Пес, увидав ее, от радости скулил, лаял и, стремясь лизнуть в лицо, прыгал, выражая восторг. Капа была в недоумении, почему соседи выпустили пса из ее уже бывшей комнаты, так и не дождавшись прихода хозяйки. А когда вставила ключ в замок входной двери, то оказалось, что ключ не подходит - замок поменяли.
Она позвонила, и еще стоя у порога услышала:
- Забирай поскорее манатки и убирайся к чертовой матери со своим барбосом!
- Но я смогу переехать лишь в воскресенье, через три дня, когда буду свободна. Мне завтра с раннего утра надо на работу. Я и так из-за оформления документов много времени потратила. Завтра и послезавтра вечером я переберусь, уж потерпите... – взмолилась Капа, полная удивления, что за спешка. Неужели над ними так каплет – столько лет ждали вожделенную комнату…
Но новый хозяин был неумолим:
- Я сказал – проваливай! Квартира моя и я начинаю делать ремонт. Чтобы духу твоего больше здесь не было!
Эта наглость и бесцеремонность по отношению к ней так возмутили Капу, что она впервые в жизни повысила голос и сказала опешившему от непривычного поведения соседки, мужчине:
- Вы плохой человек! Пропустите, у меня там имущество! И собака пройдет со мной. Перееду - когда пожелаю! У меня есть все права! 
Откуда взялись эти права, Капа не знала, но сосед беспрекословно отошел в сторону, пропуская в комнату, двери которой уже стояли настежь открытыми. А Капа, неожиданно для себя, бросила появившейся жене распоясавшегося соседа:
- Если в комнате что-либо пропало, будете отвечать!
Вечером следующего дня Капа отнесла носильные вещи, постель и кое-какую посуду к соседке, живущей на первом этаже, с которой договорилась, что пока не подберет себе угол (на целую комнату Капа не могла рассчитывать исходя из своих материальных возможностей).
Доставшуюся еще от родителей мебель, Капа раньше думала оставить новым хозяевам ее комнаты. Но теперь, после их возмутительного поведения, она решила раздать мебель всем, кто пожелает, и расклеила объявления поблизости. Не прошло и двух дней, как все было разобрано, и Капа, довольная содеянным и не обремененная хлопотами об уже не нужной мебели, стала подыскивать себе жилье. 
Но дело это оказалось совсем не простым. Старушки, на которых Капа имела виды, оказались не такими сговорчивыми, как ей представлялось. Одна не любила и боялась собак, другая заломила такую цену, что Капа чуть не поперхнулась от аппетита этого «божьего одуванчика», а третья, хотя и любила животных и очень хотела, чтобы Капа жила с нею, надеясь на ее уход, имела любимую кошечку, волновать которую соседством с собакой бабулька не решалась.
Но мир не без добрых людей, на которых Капа и уповала. Наконец, в награду за все свои мытарства, связанные с поисками, она получила не угол, а целую комнату в обмен за уход за больным стариком.
Дедушка оказался спокойным, не капризным и уважительным, совершенно не обременяющим Капу, а главное, что особенно радовало, с Дружком он нашел «общий язык».
Капа все еще не теряла надежды на возвращение дочери и была довольна, что когда сбудется ее мечта и Мариша приедет, дочери тоже найдется здесь местечко, пока у них не появится свое жилье.   
 Но проходило время, а от Мариши не было ни звонков, ни писем. Даже послания, которое обещала тут же, по получении денег, отправить дорогой мамочке (на адрес бывшей соседки снизу), где обстоятельно ответит на все поставленные ею вопросы… Капа поначалу винила почту, а потом, как и раньше, характер Мариши, не любившей писать письма и вообще, как видно, не желавшей распространяться о себе. Главное, если деньги помогли дочери выпутаться из опасного положения, то она, Капа, счастлива и ничуть не жалеет, что лишилась квартиры. И зла на девочку (в ее сознании та все еще была девочкой) не держит. Лишь бы была здорова, и все у нее было благополучно…
А тут пришла новая, нечаянная радость. В супермаркете, куда после работы заскочила Капа, она фактически нос к носу столкнулась у кассы с Кэт, ее Катюшей. Подруги так обрадовались встрече, что даже прослезились, обнявшись.
- Капка, милая, ты ли это?! Не сон ли?
- Ой, Кэт, Катюша, неужели мы снова вместе?! – то и дело повторяла Капа, не веря в случившееся.
Как оказалось, теперь они жили, как и прежде, почти рядом. И в тот же вечер Капа была в гостях у подруги.
Катерина рассказала Капе о своем житье, о сыне, оканчивающем институт, о перипетиях на работе у нее и мужа, а потом забросала Капу вопросами. Когда Капа поведала о своей, полной ухабов, жизненной стезе за время их разлуки, Катерина, слушавшая не перебивая, покачала головой и сделала вывод:
- Капка, я вижу, жизнь тебя ничему не научила. И в этой истории – ты вся, какая есть. Ты хотя бы понимаешь, что теперь, из-за своей неудержимой доброты, стала бомжем?
- Ты что, Катюша? Какой я бомж? Работа есть, живу в доме, хоть и не в своем, а главное - Мариша жива, и все, надеюсь, у нее образуется. И я ни о чем не жалею!
Катерине хотелось высказать Капе, что именно ее излишняя мягкость, попустительство и нетребовательность, способствовали воспитанию в дочери черствости и эгоизма, но пощадила подругу… А узнав, как восприняла дочь известие о кончине отца, и как лишила мать последнего жилья, Катерина совсем не разделяла Капиной уверенности в скором возвращении к ней Марины. Пересиливая себя, Кэт решила не омрачать своими выводами радость встречи. Сказала только:
- С тобой, Капитолина, мне все ясно, ты – неисправима! И я рада, что не унываешь. Ты права, мы вместе, а значит – все образуется!
…Прошло ровно двадцать пять лет с того дня, когда Капа постучала в дверь покойной Светланы. Опять была весна, цвели деревья, источая в воздух неповторимый аромат. Ярко светило солнце и раздавался веселый щебет птиц. А Капа, как обычно, шла к больным, выполняя свою повседневную работу. На душе у нее было спокойно и хорошо. Мариша жива, Кэт – рядом, значит – все образуется!