Фарс Оскара

Желание Оскара поскорее захлебнуться в облаке пыли или закоченеть от порывов ледяного ветра восхищали и одновременно поражали, и страшили пустые черепные коробки двух ярко выкрашенных в перья блондинок, чьи ручки придерживали его парные локтевые углы. Оскар ненавидел их приторный запах, запах дорогого парфюма Chanel#5 или другого подобного социального мусора, чья марка и стабильность на рынке держалась за счёт двух-трёх пожилых куриц, чьи вкусовые качества и качества материальные никак не могли обрести Инь-Ян, а потому обрели некий престиж в кругу молодых идиоток или других идиоток, в принципе, что умело привили вкус к деньгам, а деньги к вкусу. Безобразие каждый раз одолевало его внезапно: наступало с головы и сравнивало человечка с полом, как сравнивают с полом жестяные банки от газировок или пива. Оскар чувствовал себя жестяной банкой. Сумасшествие его уже проявлялось в том, что Оскар этот неодушевлённый дар принимал и даже ожидал его, как ожидают плохой исход от постоянной глупой улыбки. В такие моменты Оскар вспоминал Аврору, ту самую девушку, которая отрицала все женское… и все мужское, наверное, тоже. В воспоминаниях Аврора пристала в свете скорее светлом и приятном, нежели в грязном и блудном, в котором она себя ощущала и миру преподносила. Аврора женственно уходила от обязанностей и мужественно принимала все необъяснимые повороты собственной души, которую часто мечтала запаковать и забыть, что та когда-то существовала. «Любовь, - говорила она, глупая попытка показаться лучше, чем ты есть перед человеком чужим тебе, а следовательно, тебя незнающим; в отличие от родственных мам и пап, дядь и кузин, которые давно тебя раскусили и поделились замечанием о том, что горечь на языке осталась и тело необходимо обработать цветочным нектаром, чтобы кусать в следующий раз было приятнее, незнакомый человек (любимый) тебя примет со всей твоей кровью и теплообменом, пока вдруг не поцарапается об слишком чёрствый волос на спине или подбородке твоего реального «я», о котором, ты, к сожалению, забыл упомянуть, впопыхах надевая трусы в одно и то же время, около косяка одной и той же кровати, говоря одни и те же слова. Любовь, конечно же между мужчиной и женщиной (о другой любви люди забыли и давно уж о ней не говорят) состоит только в неведении, только в отдалённости человеческих реальных, плотских душ друг от друга, любовь состоит только в глупой страсти к оживлённой красивой картинке из твоего сознания, чей образ хорошо подходит под игру собственного написания.»