ГОРЕ

   Не знаю, куда заведет меня это повествование? Смогу ли я рассказать то, что мне положено рассказать…
   - Наверное, когда-нибудь, мы изучим историю нашей семьи и напишем роман, или повесть… это интересно,  только вот стоит ли?
   - Вечный вопрос, вечные сомнения! Кому это надо? Будут ли читать? А если не будут, тогда зачем?
   Три девчонки идут по городку, через пески, в гору, хоть не высокую, но идти трудновато! В сетках–авоськах - хлеб! Сегодня пришлось походить из одного магазина - в другой, прежде чем найти магазин,  где ждут привоза хлеба. Выстояли огромную очередь! Две булки в одни руки! Не больше!   И, как всегда, хлеб поделили поровну.  Три булки в одну семью, три – в другую.
   - Грустно… действительно… кому это надо?
   - А про что вы хотели бы рассказать? – спросила я.
   - Про горе! – ответила Таня. А её сестренка, Галя добавила: - про горе, которое может вынести человек!
   - Какой человек? Просто человек, или конкретный?
   - Конечно, конкретный! Например, наша бабушка!
   Я задумываюсь… конечно жизнь наших бабушек - это почти история… да не почти, а самая что ни на есть история! Но почему о горе? Разве горе было не у всех? У кого-то больше, у кого-то меньше!  Но ведь и радости были!
   - Почему о горе?
   - О горе будут читать! - выдала Галя! 
   У них всегда так! Вроде не договариваются, но вдруг начинают развивать мысли на определённую тему, как – будто они их меж собой уже проработали? Много раз видела, как это у них получается. Встанут друг против друга… слова не промолвят, а ответ готов… за двоих.  Они двойняшки.  Интересные девчонки… совершенно одинаковые! Я их, конечно, различаю, мы давно дружим, но различают их далеко не все!
   - А что за горе,  и почему это что-то особенное? – не сдаюсь я!
   - А потому, что нет такого горя, которое не пережила бы наша бабушка!
   - Да ну? Горя всякого полно! Это еще как считать? Для кого-то горе, а другому     ничего!
   - Ну,  вот попробуй, назови какое-нибудь горе?
   -  Подождите, дайте подумать?
   Бабушка девочек, жила в отдельном домике, крохотная кухонька, и небольшая комнатка! Моя мама сказала, что соседи слишком большую цену «заломили»,  и за свой старый дом, и за эту избушку, где поселилась бабушка девчонок. 
   - Стыда у них нет! Но бог всё видит!
   - Деваться нам некуда, намыкались по чужим углам!  - сказала мама девчонок при разговоре с моей мамой: - после реабилитации моего отца нам наш большой дом вернули, и мы его продали,  и купили дом для нашей семьи и для мамы - отдельно!
 
   А бабушка, седая женщина, была какой-то необычной. Я не могла понять, что в ней такого, что не укладывалось в мой рассудок? Какая-то сила, что ли?  Необычный взгляд на вещи? На события?  Помню, по ул. Лермонтова,  в сентябре,  закладывался первый камень нового дворца пионеров. Событие важное для всех горожан. И этот дворец будет носить имя первого пионера-героя – Павлика Морозова!
   Нас долго держали на солнцепёке! Долго кого-то ждали. Пионеры всего города стояли в четких рядах и изнывали от жары. А потом стало еще хуже!  Какой-то человек, долго-долго читал доклад, нескончаемо долго! Да так нудно, что хоть мы и пытались заставить себя слушать… ничего не выходило. О чем он там читал? Что будет, наконец,  в городе современный Дворец пионеров…  и про Павлика Морозова!
Когда мы рассказали бабушке девочек про закладку первого камня,  она как-то нахмурилась,  и что-то сказала такое, что  мне стало ясно, что всё это какое-то не настоящее, что бабушка знает правду, но не может её высказать… и в душу впервые закралось сомнение…
   Кстати, дворец так и не построили!....
   - Ну, давай, давай! Придумывай горе! - тормошили меня Тани- Гали!
   И я придумывала. Всё по порядку.
   - Пусть у неё мама умерла.  Пережила она такое горе?
   - Да! Она была еще маленькой, когда умерла её мама.  И не просто умерла, а повесилась.  Это было в Тюмени…

   Мое воображение рисовало заснеженную Тюмень, большой купеческий дом недалеко от вокзала… я видела такие дома, за высокими заборами, двухэтажные, где жили небедные люди былых времен, купцы… и кто знает, наверное, в одном из таких домов и разыгралась эта трагедия. 
   Прадед девчонок был завидным женихом!  Купеческое дело организовал с умом! У него и отец, и братья – тоже были купцами!  Торговали со всей округой, в Москву и в Питер отправляли обозы с мехами, рыбой, орехами… всем, чем был богат Сибирский край! А позже, для нужд армии отправляли сукно!   Прадед  был  красив, весел,  и в каждой деревне девки по нему с ума сходили!  Но жениться он не торопился. Надолго уезжал по делам, возвращался… и наконец, привез откуда-то девушку, невесту.  Была она не похожа на местных красавиц, но очень хороша собой, и  отец её, богатый купец,  выдал её замуж из коммерческих соображений!
  - С этим не пропадет Ухватистый парень! С купеческими корнями…
   Мало что изменилось в жизни купца после женитьбы! Он также ездил по селам, скупал пушнину и орехи, гулял с девками и бабенками, но дело знал! И одаривал свою женушку не жалея денег!  Но завистники наговорили ей про  развлечения мужа… собственно, всё было правдой!  Горькой правдой!

   А у неё – уже дочка в зыбке! И нет сил ждать гуляку-мужа. Служанка сказала, что видела его в доме у купчихи…
  - Присмотри-ка за Настасьей!
   Накинула на плечи шаль и побежала к соседке! Дотянулась до окна и обмерла! Ноги подкосились… и стон вырвался из груди… Не помня себя, еле добралась до дома… 
Служанка отшатнулась:-  Лица на вас нет!
   - Всё правда, что люди говорят! Жить не хочется…
   Взяла на руки дочь и зашлась в бабьем вое…
   - Так и осталась наша бабушка без матери - вернули меня из этой истории девчонки.
 
   Помолчали. Так жалко было  эту незнакомую женщину, прабабушку.
   - Действительно! Грустная история!
   - И другие, не менее грустные,- сказала Таня, а Галя добавила: -  Придумай еще какое-нибудь горе…
   - Нет. Поговорим об этом горе. Помните, в прошлом году умерла мать у Вали Берестневой? Я помню, земляника еще только начиналась. За ней в лес еще никто не ходил. А Валя одна пошла. Я видела, как она обратно шла.  Ягод полстакана всего. А сама такая грустная, одинокая. А потом ее вообще увезли неизвестно куда. Наверное, ходила попрощаться с лесом!
   - Нашу бабушку отец один вырастил. Любил её очень, хоть в этом ей повезло! Она была в мать вся. Красавица, умная, ласковая! Мы её очень любим!  Баловал её отец! Но мать ведь не заменишь!
   -  Откуда вы всё это знаете?
   - Мама  рассказывала…
   -  Ну, давай, придумывай новое горе?- торопила Галя. - А то скоро домой придем!
   - Нет, давайте вечером встретимся, а я придумаю.

   Скоро лето.  До конца учебного года осталось недели две. Воскресенье. Специально пораньше  пошли встречать коров из стада, чтобы поговорить про горе. Нарвали пестиков и крупинок от сосен и уселись на жердочке загона. Смолистые молодые веточки сосны и молоденькие шишечки мы всегда любили есть, в них так много витаминов, и они такие приятные на вкус! Не знали, как они называются, но придумали им название сами: пестики и крупинки.
Пока никто не пришел к загону за коровами. Можно поговорить.
   - Давай, говори, какое горе придумала? – это Галя опять напоминает, что я должна назвать такое горе, какое, может быть,  не пережила их бабушка.
   - Страшная болезнь - говорю я.
А у них готов ответ: – наша бабушка, когда была еще не старой, болела водянкой. Знаешь такую болезнь? Это когда тело, или голова надувается как шар водой! Люди от этой болезни, как правило, умирают.
   - И как же у бабушки получилось, что она выздоровела?
   - Бог помог! Бабушка так сказала!
   - Нет. Я так не могу. Давайте по-порядку! Сначала расскажите про бабушку. Ведь у неё не обыкновенная судьба, раз она дочь  богатого купца? Лучше расскажите, что дальше было, когда у бабушки умерла мать.  У неё была мачеха? Это ведь тоже горе?
   - Была, конечно! Но бабушка об этом не любит рассказывать. Она вообще не хочет рассказывать  о своем отце. Раньше это было небезопасно. У купца всё отобрали при Советской власти. Ведь в 1917-м бабушке было всего семнадцать лет.
   - Кстати,  отпросись к нам ночевать, пойдем к бабушке и попросим рассказать про её детство и юность. Она давно обещала. Это должно быть интересно.
 
   Люди стали подходить к загону и далеко на дороге появилось пыльное облако. Это пастухи гнали стадо домой.   Сладковатый запах пыли и леса подкатывался  вместе со стадом. Встречающие  протягивали коровам припасенные кусочки хлеба и уводили своих коров сначала в сторонку, а потом уже гнали их домой прутиками, тихонько и ласково называя по именам… В сосновых лесах мало травы, в основном - шишки да иголки! Редкие полянки в низинках с травой! Стадо всегда возвращалось полуголодным. И молока коровы давали мало. Вообще с травой были проблемы. Поэтому, у всех в огородах - ни травинки, да еще и приходилось ходить в лес за травой с мешком, чтобы подкормить буренок.
…
   Бабушка Настасья сняла с кровати матрас, достала из сундука простынь и мы устроились на ночь на полу,  в углу её небольшой комнаты.
   - Рассказывай, бабуся!  Как вы жили?
Бабушка, свесив с кровати ноги, устроилась поудобнее, расплела свою седую косу, расчесала волосы, расправила воротничок ночной рубашки и тихонько начала свой рассказ.
   - Хорошо мы жили. Я училась в женской гимназии. Дома почти не бывала. У мачехи детей не было. Поэтому я была единственным ребенком в семье. Отец меня сильно баловал, но лениться не давал. А уж подарки любил дарить! Бывало, откуда бы не приехал, отовсюду подарочки привозил! Дорогие кольца, браслеты, серёжки! Даже его жена, мне завидовала.
   - Баба, а где теперь твои сокровища?
   - Эх, девчонки. Я их продавала по-маленьку, и на эти деньги вырастила троих детей, после того, как мужа моего в 37-м расстреляли.
Я не успела задать этот вопрос. Ведь это было еще одно горе, которое трудно пережить…
   - Бабушка, ну расскажи про учебу в гимназии. Это где? В Тюмени?
Мы все трое готовы слушать бабушкины рассказы о старине, которая казалась нам далекой - далекой…
   - Да, в Тюмени. Вы не думайте, что купцы – это лентяи и грабители, притеснители народа. Не всё так, как вас в школе учат. Это великие труженики! И они много сделали для народа, для города, для образования.
   - Бабушка, а что это за гимназия, в которой ты училась? – это Таня дотошно допытывает бабушку.
  - Женская гимназия. Я там училась только в младших классах. А учили нас хорошие учителя. И математику нам преподавали, и рисование, и музыку, и пение, и литературу. Ученицы могли заниматься игрой на рояле, на балалайке. И кулинарии нас учили! И привлекали  к управлению гимназией.  Помню, у нас даже был организован ученический клуб… С пятого класса нас допускали на литературные вечера.  Там и пели, и стихи читали и слушали музыку. Как это было интересно!
   -  В этом училище учились только девочки из богатых семей? – это я спросила, предполагая, что бабушка ответить утвердительно.
   - Нет. Учились не только богатые. Ученицам из числа бедных даже стипендию платили. Вообще, часть средств выделялась из городской казны, а большую часть – вносило городское купечество. Это называлось меценатством. Часто купцы становились инициаторами открытий образовательных учреждений, в том числе и мой отец.
   - Как это стипендию платили?- не поняла я.
   - Так ведь потом многие становились учительницами в школах, их к этому и готовили. Поэтому и материально поддерживали.
   - А потом где ты училась? 
Девочки знали, что я должна услышать от самой бабушки, что  в старших классах она училась в Смольном институте.
  - Да. Я училась в институте благородных девиц! Как-то отец поехал по делам за границу и взял меня с собой, а на обратном пути оставил в Петербурге. Много у него было друзей, ведь он занимался и государственными делами.
  - А как потом сложилась Ваша судьба?
  - Я вернулась в Тюмень, сразу после ноябрьских событий 1917 года.
  - Бабушка, ты в это время была самой красивой и богатой невестой в Тюмени?
  -  Ну... так говорили, но я себя такой не считала… Помню, приехал отец  в начале зимы 1918 года, сели мы с ним в тарантайку и поехали по селам… орехи скупать. Отец веселый такой, и мне хорошо! Не знала я тогда, что все хорошее тем и кончилось… В апреле в Тюмени установилась новая власть.
В нашем доме проживали друзья отца, а потом их арестовали… и увезли в Екатеринбург. И отца с ними! Он только успел мне сказать, чтобы срочно фамилию сменила, замуж вышла! О женихах-то мы накануне поговорили, пока по деревням ездили.
  - Надо затеряться на время… Сватали за тебя Дмитрия Конюхова… за него и выходи. Фамилия простая, внимания не привлечешь. Времена тревожные… не знаю, увидимся ли…
  - И что, Вы о нем больше ничего не знаете?
  - Были весточки из-за границы, какие-то средства на жизнь передавал, а потом – пропал... Спите уже! В школу утром рано вставать…
  - Ничего себе… история…-  думала я засыпая!

   День прошел в ожидании продолжения рассказов бабушки. Возвращаясь из школы мы жевали парёнки, которые бабуся положила нам в карманы пальтишек.  Было еще очень прохладно, особенно по утрам. А из одежды было только пальто: зимнее и летнее. Если становилось жарко, летнее пальто расстегивали.
Парёнки часто помогали нам заглушить голод, который начинал давать о себе знать к концу учебного дня. Это были сухие кусочки свеклы или морковки. Не слишком сухие, сладенькие чуть-чуть и приятные. Во рту они становились мягкими и мы высасывали их до конца. Иногда  двух-трех хватало до самого дома. Как их готовила бабушка? Я так и не узнала.
   - Придумала какое-нибудь горе?
   - А разве бабушка сама ничего больше не расскажет?
   - Нет. Самое главное она итак рассказала. Нам ты могла не поверить. А в остальное – поверишь.
  - Горе… революция и она осталась почти одна?
  - Были у её отца и матери родственники… но мы сами про это почти ничего не знаем…- замечает Таня.
   - А вот бабушка сказала, что отец велел ей замуж выходить… ведь не по любви? Это тоже горе?
   - Может горе, а может, и нет. Её муж, наш дедушка, хорошим был. Они жили в самом большом доме в городе. Двухэтажном. На пристани. Как-нибудь мы его тебе покажем.
   – Это тот дом, который вам разрешили продать?
   - Да!
   - А за что вашего деда расстреляли?
   - Так это ж в 37-м году было! Тогда многих расстреливали. Мы же учили, что многих считали врагами народа. За это и расстреляли. И узнали власти, кто у бабушки был отец… И саму бабушку с детьми выслали из города, тоже как семью врагов народа…
   - Господи, куда же дальше-то из нашего городка… ведь итак край света!
   - На север! Их отправили по реке в глухие места, и заставили работать на строительстве какого-то лесокомбината. А потом река разлилась и всё, что построили - смыло половодье!
   - Мне папа про это тоже рассказывал. Он еще мальчишкой был. Рассказывал, как они с матерью, нашей бабушкой, и сестрами сидели на высоком берегу реки. Было холодно, и очень есть хотелось.  Стали рыть землянки. А летом всех перевезли на плотах и каких-то маленьких пароходиках.  Так они оказались в нашем городе.
   - А нашу бабушку с детьми отправили еще дальше, на север.
   - Получается, что это горе – такое же, как и у наших бабушки с дедушкой.
   - Не совсем! Ведь бабушка была, как бы, врагом народа. У неё не было работы, ей не разрешали, а ведь она была очень грамотной и могла бы стать учительницей. Но её заставляли работать только на самых тяжелых работах.
   -  Приходи вечером, еще поговорим - добавляет Таня.
  - Не сегодня.  Мама сказала, что огород надо капать. Земля подсыхает. Я пока буду придумывать новое горе.
…
   Землю  в огороде копать не тяжело. Подсыхающая земля с большим количеством песка рассыпается под лопатами. Весело! Копаем несколькими лопатами, сколько есть в сарае.  Отдыхаем по очереди. То мама уйдет сделать какие-то неотложные дела, то Виталька отойдет к друзьям, которые ждут его на улице, то папа очищает и подтачивает лопаты. Но за вечер огород вскопали.  Это под картошку. А грядки уже готовы. Посадим картошку завтра, и дела в огороде закончены до самой прополки. Правда поливка начнется, но это уже не в тягость. Здесь главная забота - воды запасти! Папа уже бочки установил, и мужики договариваются колодец почистить. Летом, когда воды будет мало, кого-то из соседей опустят в колодец. Наш колодец очень глубокий, и папа прошлым летом опускался вниз на веревке-тросе. Слава богу, в этом году кто-то другой будет делать это!   Потом колодец закрывают на пару дней, чтобы собралась вода. Его закрывают на замок и открывают в определенный час, чтобы все запаслись водой. Если некому воду носить, семья останется без воды и даже без урожая. Поэтому бочка  устанавливалась рядом с огуречной грядкой и капустой. Так проще. Воду экономили. Для бани вообще воду копили. Каждый день  понемногу.  Правда в дождливую погоду вода в колодце поднималась так, что зная глубину колодца,  страшно было сознавать, сколько воды там, в глубине. Это было несколько метров. Колодцы - ценность общественная. А вода там такая вкусная! Особенно в нашем колодце. Мои подружки всегда подчеркивали это. У них в колодце - не такая!
…
   - Мама, а какое горе самое страшное?
   - Зачем это тебе? – удивляется мама. По-моему - самое тяжелое горе - это потерять ребенка. Да что за вопрос такой странный?
   - Это девчонки, Тани-Гали, задание мне дали, чтобы я придумала горе, а они скажут, было такое горе у их бабушки, или нет.
   - Ох, эти девчонки! У их бабушки много в жизни было горя, не приведи господь.
 
   Наши мамы тоже дружили и часто говорили о жизни, возвращаясь вместе после того, как отгоняли коров в стадо.

   Я не могла решиться задать этот вопрос - но все-таки спросила, было ли у бабушки Настасьи такое горе? Галя меня всё тормошила, чтобы я придумала что-нибудь. А Таня сразу стала очень серьезной и сказала, что там, на горе, на ветру, когда разлилась река, старшая дочь их бабушки простудилась и умерла. Лекарств не было. Сгорела от температуры.

   Мы долго молчали. Разговаривать не хотелось.
   -  Давайте не будем больше про горе говорить. Я не хочу. Тяжело это. Ничего уже нельзя изменить.
   - Да мы  сами не хотим больше на эту тему вести разговоры, но  как-то получается. Думаем и думаем. И бабушку жалеем. Она ведь и нас помогала маме вырастить. Без нашего отца.
   - Как? Разве дядя Петя не родной ваш отец?
   - Нет! Но он нас удочерил, чтобы мама сменила фамилию, и мы стали не под бабушкиной фамилией.
   - А где ваш отец? Он умер?
   - Отца у нас вообще не было. Не женился он на маме. Побоялся, что она из семьи врагов народа. 
   Мы тихонько рисуем за столом  в их малюсенькой комнатке.  Дома никого нет. Мать в школе. Отец – на работе. Он водитель. Ездит по колхозам. Иногда и по неделе домой не приезжает. Братик Гена – в садике.
   - Хочешь, мы покажем тебе фотографию отца?
Таня открывает комод, где на самом дне, в салфетке лежат фотографии. Снимок какого-то коллектива, молодые люди, девушки и парни, торжественные такие!  Галя поясняет, что это снимок выпускников педагогического училища в день его окончания.  Кое-как нахожу маму девочек.
   - А вот наш отец. -  Галя показывает на чернобрового парня, красавца, с вьющимися волосами и серыми глазами. То есть не черными. 
   - Наверное, мама сама виновата - добавляет Таня. Не надо было его любить, раз нельзя! - Это было сразу два горя для нашей бабушки.
   - Кошмар какой-то! Что ж за жизнь такая была? Всё нельзя!
   - И главное - это не в кино, а в жизни близких людей! Нашей бабушки!
   - Да уж!
Мы закрыли комод, аккуратно свернув салфетку. Рисовать расхотелось. Страх поселился в сердце. Больше о горе мы не стали говорить.
…
   Жизнь текла своим чередом. А мы нет-нет опять возвращались к этому вопросу.
Однажды, когда нам было лет по 13, весной, приехал дядя девочек. Земля еще не просохла и мы играли с ним  в «Круг-по за круг» на деревянных подмостках, которые построил у ворот дядя Петя. Он привел в порядок двор, подремонтировал дом, как-то по-хозяйски всё делал, и к девчонкам относился очень хорошо. И дядю  девочек, то есть брата тёти Таси - хорошо встретил. Позже я поняла, что брат не на много старше нас, лет на семь-восемь всего. Он с удовольствием играл с нами, и был немного странным. Как-то слишком серьёзно старался выбить  мячом из круга девчонок, и все переспрашивал правила игры. Видно, что он никогда не играл в эту игру. Позже я узнала от мамы, что он отсидел и приехал попроведовать мать и сестру с племянниками.  И  уехал также незаметно, как и появился.
А я, молча считала, когда же он родился, если старше нас не на много. В годы войны?  Значит это еще одно горе для бабушки? Или радость?
Вполне возможно! Трудно было определить, сколько ему лет.
Об этом мы совсем не  говорили.

   Как-то так получалось, что всё мое детство – это общение с девчонками.  Чем старше, тем они становились красивее. Это большое испытание – всё время видеть своё отражение в сестре! Не надо в зеркало смотреть. Есть возможность сравнивать себя с другими. И девочки прямо стали так уверенно себя чувствовать, чуть ли не превосходство какое-то у них появилось.  Меня ревновали ко всем, типа, зачем я дружу с Людой, с Ларисой? А мне это было не очень приятно! Я помогала Люде с учебой, а с Ларисой – вообще стали дружить! Я хотела, чтобы и Таня, и Галя, и Лариса, все мы стали подругами.  Но девчонки этого не хотели. Правда, позже, в нашей компании стало  девять девчонок, но всё равно – мы оставались самыми близкими.   Так и школу закончили.

   А дальше не везло уже самим девчонкам. В институт они не поступили. И когда я приехала на каникулы, они уехали поступать снова.  Опять в Москву. Так мы и не встретились. 
   А в их семье произошло много изменений. Отчим ушел  из семьи, причем сказал, что только обещание помочь матери держало его в семье последнее время. Помощь, по его мнению, заключалась в том, чтобы дать девочкам возможность закончить школу.
   - Дальше - давайте сами!
   И уехал в Раменское, под Москвой. Мама рассказала, что он «сошелся» с женщиной, у которой было четверо детей, и она работала в крупном универмаге. Несколько лет назад  он ездил в Москву за телевизором, и познакомился с этой женщиной. Корову продали, не было уже в ней нужды. Дети выросли.  А телевизор нужен!
   Как он поддерживал связь с этой женщиной - неизвестно. А вот как они с матерью делили нажитое, девчонки описали мне в письме! И было это для них так мерзко и отвратительно, что просто не высказать. И опять во всем была виновата мать. Она цеплялась за всё, не хотела делиться, да и отчим был не лучше!
Всё рассыпалось! Их мечты и надежды! А отчим поддерживал с девочками связь. Какими-то словами объяснил им, что он своё обещание выполнил, и его право, как распорядиться своей жизнью.

Он уже год прожил в Москве и просил девчонок привезти Гену.
  - Пусть поживёт в Москве, пока вы экзамены сдаете! 
И девочки кое - как уговорили мать отпустить братика к отцу!  Гена как раз первый класс закончил.  Для него  поехать на поезде, увидеть папу - было несказанной радостью.  Тетя Тася не устояла!
А,  проводив детей всех сразу,  так затосковала, что хоть вой! Придет к моей маме и плачет! И жалеет, что Гену отпустила.
Не знаю, что ей писали девчонки, но она извелась вся. Мама, работая в аптеке, ей успокоительные таблетки приносила, и давала по одной, боялась, что она может их все сразу выпить.
   В институт Таня поступила, а Галя одного балла не добрала. Но ей разрешили учиться до первой сессии.
   Девочки написали матери, что они не приедут после зачисления, и пусть Гена останется жить в семье отца. Ему там, якобы,  хорошо, лучше, чем в нашем городке. Как матери жить одной – они, конечно, не подумали. А еще через день от Гены пришло письмо, в котором он просил выслать его портфель. 
И тетя Тася уехала за сыном! Заодно повезла вещи для девчонок!
А вот какой там был скандал между всеми участниками этой драмы - можно только догадываться. И всё это было при всех детях! И той и другой семьи! Девочки написали мне, что им было стыдно за мать. 
Какие же мы были еще зелёные! И ничего в жизни не понимали!
И это было еще одно горе для бабушки!

   Я уже уехала, когда вернулась одна из Москвы тетя Тася!
Как она прожила эти полгода - одному богу известно!  Извелась вся! Нервы её не выдержали! Были нервные срывы. А ведь она учительница!

   Всю зарплату девочкам посылала. Им пришлось квартиру снимать. Причем – жить они стали врозь. Как потом мне сказала Таня, они  должны были привыкнуть жить друг без друга. Иначе - трудно.
   - Мы стали ссориться.
У Гали было другое мнение на всю эту историю. Она жалела мать. А Таня – винила её во всем!
   Во время учебы они написали мне пару писем, что учиться трудно, условия плохие, денег  не хватает, пару раз пришлось унижаться и ездить к отчиму, под предлогом – попроведовать Геночку. Но сам отчим  делал вид, что не догадывается дать им денег.  Пришлось просить взаймы. И это был выход. Надо было за квартиры платить. В общем - жить стало трудно. Совсем не так, как было в их розовой мечте! И каждая из девочек жила с другими девчонками, студентками.  И между ними тоже отношения были не самые хорошие.  Трудно строить отношения с другими людьми, особенно если у тебя слишком высокие требования.
…
   На зимние каникулы Таня приехала одна. Галя не сдала математику и осталась в Москве. Пересдавать. И еще раз завалила. Ей грозило отчисление. Но был еще один шанс, на который они обе не надеялись.
 
   Мы с Таней ночевали у их бабушки. На том же матрасике в уголке той же комнатки. Ничего не изменилось. Только бабушка чуть состарилась, да мы уже повзрослели.  И мы не понимали друг друга. Это было так тяжело, что мне хотелось посреди ночи уйти домой. Я не находила слов, чтобы по-дружески, по сердечному разговаривать. У Тани были какие-то совсем другие понятия о жизни, о ценностях,  об отношениях.  И о матери! Я и то её жалела, а Таня – нет.
   - Что она могла нам дать? В этой глуши? Мы о ней были лучшего мнения! А как она себя вела в семье отчима? Приехала на разборки! И Генке что она может дать? Юра посмотрел на весь этот концерт и ушел…
   - Какой Юра?
   - Старший сын жены нашего отчима.
   - Давай поподробнее… Вы что, влюбились в него?
   - Да нет, но нам было перед ним стыдно за нашу мать…
   - А что вы намерены делать, вдруг Галя так и не сдаст математику эту чертову?
   - Не знаем пока!
   Таня вздохнула, и было видно, что какой-то план у них есть.
   - В принципе, можно ведь одной из вас работать, а другой учиться. А Галя могла бы учиться заочно!  И жили бы вместе.
   - Нет. Это не для нас.
   - А что для вас?
   - Потом узнаешь! ...

   Через неделю, они погибли под колесами поезда.
   Говорят, что в кармане была записка: «Это наш реванш».
   И это было еще одно горе, которое пережила их бабушка.


Р.S.  Реванш – оплата за поражение, проигрыш, неудачу.
( толковый словарь русского языка. Т.Ф. Ефремова).