Мадемуазель Вампир. 09

1814 год.

Элеонор де Брейль, вдова  графа Жоффруа де Шательро, блистала красотой и остроумием на балу в честь изгнания Наполеона. Наряд в стиле ампир отличался особой женственностью и утончённостью. Завышенная талия красиво подчёркивала её грудь, притягивая к себе взгляды кавалеров. Они старались не наступить на длинный, узкий подол, ниспадающий складками и переходящий в шлейф, с трудом  сдерживали  желание заглянуть в глубокий вырез её муслинового платья.
Глаза цвета ночи сверкали на точёном лице красавицы с тёмными кудрями, и  блеском не уступали драгоценным камням на её роскошной диадеме. Даже затмевали их. Они ведь были настоящими, в отличие от фальшивых камней. И   диадема, и бриллиантовый браслет на тонкой руке, затянутой в лайковую перчатку без пальцев,  всего лишь - искусная  подделка.  Настоящие драгоценности  давно уже  заложены  еврею-ростовщику  в Лондоне.
Только большая  чёрная жемчужина, украшающая  лебединую шею графини – была подлинной.
Элеонор  не могла не продать, не заложить  фамильную реликвию. Весть об этом разнеслась бы моментально. Тогда всем стало бы ясно о бедственном положении её хозяйки.
Никто из гостей не подозревал, что сиятельная красавица находится на грани нищеты.
Революция разорила  графиню. Вынужденная бежать в Англию, она стала считаться эмигранткой.  Поместье конфисковали. По возвращению Бурбонов, мадам де Шательро так и не смогла вернуть его. А других доходов у неё не было. Старый муж, вечно брюзжащий и страдающий подагрой, умер до заключения Бонапарта на Эльбу.
Его молодой вдове ничего не оставалось, как вернуться во Францию.
Единственным спасением от разорения  стало новое замужество с обеспеченным  человеком.  На руку красавицы – графини сразу нашёлся претендент.
Джозеф, барон  Эйбери в первом поколении, поддался чарам французской аристократки.
Сэр Джозеф   далеко не молод, толст и безобразно напыщен, что делало его не привлекательную внешность ещё более отталкивающей.  Даже массивные перстни с огромными камнями, каждое из которых стоило целое состояние и тяжёлая золотая цепь на объёмном животе - не компенсировали отвращение, которое  испытывала  к нему Элеонор.
Только выбирать не приходилось. Молодые вертопрахи  - представители  высшего общества  Англии, сами искали богатых невест, выставленных на ярмарке невест, и с огорчением признавали, что бедность не позволяет им податься чувствам.
Лорд Чарльз – похожий на Аполлона  гусарский офицер, пылко признающийся в своих чувствах к Элионор,  женился на наследнице, приехавшей из Шотландии. Этой простушке с конопатым лицом и красными руками было далеко до шарма и очарования  прекрасной француженки, но сорок тысяч фунтов приданного, компенсировали все её недостатки.
С такими аргументами не поспоришь, поэтому, когда барон проявил к ней матримониальный интерес,  графиня   мысленно  почти согласилась с доводами рассудка.
Решив дать себе отсрочку и  потянуть время, вернулась во Францию, куда устремилась вся французская знать.
В Париже, после безрезультатного ходатайства о возвращении земель, графиня  встретилась с виконтом де Мориав.
Красивый, импозантный, а главное – богатый виконт поменял её планы. Оставив барона, как запасной вариант, графиня принялась очаровывать  нового знакомого. Охотно  приняла  приглашение на бал в его поместье.
Там она собиралась завершить завоевание сердца виконта, а заодно посмотреть  владения будущего супруга, чтобы убедиться, что потенциальный жених не пускает пыль в глаза.( Не удивляйтесь, что виконт ещё не сделал предложение, а Элеонор уже строила планы. Пока мужчина скажет «А!»,  женщина в голове успеет прокрутить целый алфавит.)
Виконт де Мориав ей нравился, однако будь он бедняком, она даже не посмотрела бы в его сторону.
Безнравственно, но без денег жить нельзя, а Элеонор привыкла с детства к роскоши,  и бедностью за годы вынужденного изгнания наелась досыта.
Собранные ею сведения, касательно де Мориава, были обнадёживающие. Виконт – вдовец с двумя дочками, сумел сохранить владения и по слухам являлся обладателем  приличного состояния, вложенного в ренту. Ему за сорок, но для своих лет хорошо сохранился. На вид не дашь больше тридцати. Да и внешне весьма недурён собой, хотя время посеребрило его виски.
Элеонор немного пугал его вкрадчивый взгляд. От него словно веяло холодом и интересом к её особе.
Он часто смотрел на  гибкую шею графини, красоте которой позавидовал бы лебедь. Может, виконта прельщала жемчужина, хранившая  последние воспоминания Элеонор о былом благополучии. Кто знает, кто знает…
Встряхнула головой, отгоняя дурные мысли.

Бал стал вечером  её триумфа.
Она затмила всех дам, в том числе и местную королеву балов - мадам Дезире-Клару Денюэль де ла Плэнь. И даже красивых дочерей виконта.
Наличие взрослых падчериц удивило графиню. Почему-то  представляла себе их маленькими девочками. Впрочем, любезностью  они не уступали отцу.
И только радостные огоньки ожидания в их глазах не нравились ей. Предостерегающий холодок пробежал по позвоночнику.  Элеонор не понимала его причины, но чувствовала всё нарастающее беспокойство.
Ночь после бала.  Гостье не спалось. Мрачные предчувствия не оставляли её. Она нервно вздрагивала от завываний ветра, стука сухой ветви в ставни, и от  шороха крадучих шагов, которые, то приближались, то отдалялись.
Утром  проснулась не в духе, и бледнее, чем обычно. Во время завтрака больше молчала, чем говорила.
Впрочем, все присутствующие после обмена любезными фразами, хранили гробовое молчание. И только вопиющий инцидент заставил её очнуться. Лакей, подающий кушанья, случайно запачкал свой манжет соусом из тарелки хозяина.
Тот, не говоря ни слова, вилкой ткнул руку провинившегося. Брызнула кровь, несчастный заорал от боли.  Элеонора в ужасе увидела, как расширились зрачки и появились  бисеринки пота на лбу виконта, а сам он заворожено уставился на окровавленную кисть слуги.
В смятении чувств от такой жестокости, гостья резко встала и, бросив салфетку на стол, отказалась от продолжения завтрака. Ушла к себе, чтобы обдумать. Поступок виконта показался ей отвратительным.
Перед ней стоял выбор – уехать, или остаться. Выбрала – последний вариант. Стать женой виконта всё же лучше, чем пустить в постель омерзительного пузатого старика, страдающего одышкой. Когда представила, как он елозит по ней и пыхтит от натуги, чуть не стошнило. Виконт хоть не вызывал такого отвращения. Скорее,  болезненное любопытство. Поэтому  приняла предложение хозяина - покататься по окрестности и полюбоваться красотами природы.
Карета, запряжённая парой гнедых, и они вдвоём в ней.
- Будьте моей женой, - шепчет виконт долгожданные слова.
Она повернула к нему лицо, в ожидании поцелуя.
 Но вместо губ, его рот коснулся её шеи.
Элеонор опалило жаром страсти, а низ живота предательски заныл. Затем, погрузилась в негу, запрокинув голову и открывая горло под  натиском губ виконта.
Купаясь в оазисе чувственного наслаждения,  не почувствовала укус.


Часть 2

Самые мрачные мысли Изабель подтвердились – вампиры
Жан-Батист, приоткрыв рот, смотрел на пустые гробы.
- Это кощунство! Кто-то похитил останки. Но кому нужны кости?
- А были ли там они? – задумчиво произнесла Изабель.
Ей не хотелось втягивать бедного юношу в свои проблемы, но, не удержавшись, рассказала ему о ночном нападении.
- Не может быть!  - Жан-Батист  оказался на редкость не доверчивым.
У Изабель появилось желание огреть его чем-нибудь.
Поспешно простившись с ним, ушла.
Идти в замок, куда вампиры ходили, как к себе домой, не хотелось. Но и спасаться бегством запретила себе.
«Это мой замок!» - подвела черту под колебаниями.

- Изабель, - её остановил чей-то голос.
Обернувшись, увидела молодую женщину. Тёмные волосы и  глаза цвета чёрного агата на бледном лице.

- Что вам нужно?
- Берегись. В замке тебя уже ждут.
- Кто меня ждёт?
- Ты сама знаешь.
- Кто ты?
- Разве  сейчас это главное?!

Незнакомка  тихо рассмеялась:
- Тебе приготовили сюрприз. Бродяжку.
Ты его укусишь.
- Не буду. С какой стати! У него шея, наверное, грязная(Изабель сама понимала, что несёт ересь).
- Ты должна выпить кубок крови. Не беспокойся, я подменю кубки. Там будет только  вино и снотворное. Заснёшь. Они решат, что ты впала в летаргический сон, или умерла.
"И закусят мною, на моих же поминках", - подумала Изабель.
Перспектива проснуться в гробу её тоже  не  прельстила.
Но она понимала, что другого выхода нет.