Знак совы. глава 16

                Часть четвёртая. "ПАРТИЗАНЩИНА"            

                ГЛАВА  ШЕСТНАДЦАТАЯ

     <v> Ещё раз проверив свои рюкзаки, мы присели на дорожку, перекрестились и, не оглядываясь, выбрались из «Гориллы» навстречу надвигающимся сумеркам. Аккуратно спустились по склону горы и взяли курс на северо-восток. Идти решили по пересечённой местности, прижимаясь к лесным массивам, где в случае необходимости можно разжечь костёр и просто незаметно отсидеться. Погода стояла умеренная (около + 5), но снега уже не было. Миновав родной посёлок с захоронением дорогих людей, мы с Даней вышли в неизведанные места и, держа наготове автомат и пистолет, настороженно побрели вперёд, прислушиваясь к каждому подозрительному шороху.
     Чтобы хоть как-то взбодрить меня, Данила повёл неспешный разговор на отвлечённые темы. Например, он признался, что мечтает подарить мне букет из настоящих лесных ландышей. А ещё хотел бы продолжить учёбу вместе со мной, в одном университете. Если, конечно, таковой где-нибудь функционирует. Или скоро откроется. Неожиданно он сказал:
   – Всё хочу спросить тебя, Лерок… Помнится, ты как-то упомянула об одном мальчике. Если не ошибаюсь, Платоном его назвала. Сказала, что у вас с ним любовь до гроба. Что даже пожениться мечтали… А… если окажется, что он жив? Мне тогда… в сторону отваливать? Чтобы не мешаться?
   – Любопытная трактовка, – приглушённо ответила я. – А как же Оля? Если она тоже жива? И мне в сторону отваливать?
   – Ну-у… – смутился собеседник. – У нас с Ольгой – так… Студенческий флирт, не более того. Мы с ней жениться не собирались. Даже в мыслях не было…
   – Эх-х… Дурачок ты, Дань! – улыбнулась я. – Неужели так ничего и не понял? Да нет никакого Платона! И никогда не было. Я его выдумала. Прости, если сделала это неумело. Просто хотелось выдавить из тебя хоть маленькую капельку ревности. Вот и всё! Поэтому… Не терзайся. Платоша – это фантом. Плод моей фантазии.
   – Да-а?! – заметно воодушевился парень. – О-кей! Тогда считай, что и Оля – фантом. Юношеская мечта, которая растаяла в ту зимнюю долгую ночь. Когда исчез на вертолёте Кольчугин. А может, и ещё раньше…
   – Отлично! – сияя от радости, преобразилась я. – Тогда будем считать, что снова квиты. Два-два!..
   – Согласен! – с готовностью кивнул Данька, обнял меня за плечи и поцеловал в замёршие от ночной прохлады губы…
   …Между тем мы отмахали уже километров восемь. Не меньше. Присели отдохнуть. Попили водички, пожевали печенье. Кругом, куда ни глянь, стояла невыносимо тоскливая тишина. Непривычная для человеческого уха. Ночью иногда и собаки гавкают, и автомобили где-то проносятся, и лягушки в трясине квакают. А тут – мёртвая земля. В ней, наверное, и букашки не водятся, и муравьи не ползают. Только ветер заунывно шелестит в прошлогодней траве, заставляя ёжиться в поношенной куртке. Поддавшись сентиментальным раздумьям, я негромко произнесла:
   – Бывает же такое! Вокруг – своя территория, российская. А мы с тобой, Дань, как неприкаянные Робинзоны, бредём куда-то ночью, шарахаясь в сторону от каждого куста, присматриваясь к каждому камню. Будто волки лесные. Вот до чего дожили! Сволочи!
   – Кто? – не понял спутник.
   – Да эти… Испытатели фиговы. Шарахнули несколько бомбочек – и будьте покойны! Лежите, люди. Вечная вам память. А кто выжил – шакальте по полям и оврагам. Ищите лучшую долю. Может, чего и найдёте…
   – Что-то, Лер, не нравится мне твоё настроение, – вздохнул Данила. – Когда были в неволе, мечтали только об одном – как бы оказаться на свободе. Да ещё на своей земле. А когда мечта исполнилась – нам цивилизацию подавай! Скучно без неё… Эх! На всё, видно, Промысел Божий. Мы с тобой запросто могли бы сейчас лежать, как и все остальные. И неважно где – в Омске или в Твери, в избушке или в туристической палатке. Однако Господь обустроил так, что мы встретились с тобой, многократно выжили и теперь делаем всё, чтобы снова выжить. Значит, есть смысл существовать дальше и радоваться тому, что уже имеем…
   – Ох, Данька! С тобой не соскучишься! – немного повеселела я. – Воистину ты – настоящий философ. Прирождённый… Ну что, Софокл, дальше поковыляем? Или ещё посидим?
     Поднявшись с земли, Данила помог мне встать и внимательно осмотрелся.
   – Жаль, компаса у нас нет! – сокрушённо вздохнул он. – Похоже, впереди – сплошные лесные дебри. Непролазные. Как пробираться по ним ночью – большой вопрос. Эх, сейчас бы и самый задрипанный мотоцикл сгодился! Или тачка разбитая. Лишь бы на ходу была…
   – Слушай! А это мысль! – взбодрилась я. – Может, нам надо не по лесам карячиться, а как следует обследовать ближайшие деревни? Глядишь, отыщем какую-нибудь хламиду на колёсах. С мотором. Ты водить-то умеешь?
   – Да уж как-нибудь справлюсь! – усмехнулся собеседник. – Был бы аккумулятор пригодный. И бензин…
     За разговорами мы незаметно углубились в густую чащу и остановились, решая, в каком направлении дальше двигаться. Попробовали обойти непролазные дебри справа, но под ногами предательски зачавкала водяная жижа. Подались в другую сторону, стараясь выйти на сухое пространство. В итоге окончательно заплутали и решили дождаться рассвета, чтобы по солнцу определить маршрут следования. Устав от бесконечных метаний, разожгли костёр и, наломав веток, расположились у спасительного огня. Долго молчали, каждый думая о своём. Внезапно Данька встрепенулся и поднялся на ноги, всматриваясь в лесную темень.
   – Я думал, мне показалось, – приглушённо пробормотал он, глядя в одну сторону. – А на самом деле… Похоже, там кто-то бродит. Огонёк мерцает…
   – Где?! – взволнованно подскочила я и интуитивно прижалась к парню.
   – Да вон… За деревьями… Видишь? – Данила протянул руку, указывая на светящуюся точку. – То ли это фонарик чей-то, то ли факел…
     Я внимательно вгляделась в безмолвное пространство лесных чащоб и заметила, что там действительно пульсирует какой-то источник света, медленно перемещаясь вправо.  Потом он осторожно двинулся в нашу сторону. Данька схватился за автомат, я сжала в кармане куртки холодную рукоять пистолета.
   – Не надо было костёр разводить! – с досадой прошептал спутник. – Не успеешь согреться, как всякую нечисть к огню притягивает…
     Впереди хрустнула сухая ветка. Я вздрогнула. Данила передёрнул затвор.
   – Эй! Кого там носит? – громко крикнул он. – Иди сюда! К костру. А то стрелять буду… Ну! Кому сказано?..
     Метрах в десяти от нас послышалось странное шебуршание. После чего в полосу света вышла незнакомая тётка с керосиновой лампой в руках.
   – Не стреляйте! Я без оружия. Не надо! – испуганно пролепетала она, таращась на наши неясные силуэты.
   – Вы… Кто??? – чуть ли не в один голос поражённо вскрикнули мы.
     Женщина подошла ближе и робко осветила нас лампой. На ней была поношенная телогрейка и мужские штаны, заправленные в кирзовые сапоги. На голове – скомканный шерстяной платок.
   – Видать, русские… – не то спросила, не то подтвердила она. – А я… Антонина Егоровна. Вот, значит… Здрасьте!..
   – Здравствуйте! – откликнулись мы. – Вы откуда?
   – Да я… Это… Обитаю тут… неподалёку… – смущённо отозвалась тётка. – Гляжу в окошко – вроде костёр горит. Кто ж это, думаю, в такое время здесь шляется? Может, лес поджечь хотят? И меня заодно… Да только… кому это надо? Кругом людей-то вроде как нет. Особенно живых… Вот я и вышла. Поглядеть. Сомнение взяло – неужто человеки по лесу бродют?.. Так вы… Русские, похоже? Каким же ветром вас сюда занесло?
     Не сразу, но слово за слово, и мы потихоньку разговорились с этой «лесной дивой». Поведали ей легенду о своих туристических злоключениях в Алтайском крае. Правда, в очень сокращённом и несколько искажённом виде. В «ответном слове» Антонина Егоровна рассказала о многочисленных испытаниях, с которыми пришлось ей столкнуться после злополучной катастрофы. Выяснилось, что до этого она с мужем проживала в деревне Синёво – это километров в двенадцати отсюда. В ту роковую августовскую ночь её разбудил какой-то подозрительный шум, доносящийся из подпола. Женщина не поленилась и, прихватив керосиновую лампу, спустилась по лестнице в глубокий кирпичный подпол, закрыв за собой лаз, чтобы не дуло сквозняком. На одной из полок обнаружила, что лопнула трёхлитровая банка с вишнёвым компотом. Пока наводила порядок, прошло минут пятнадцать-двадцать. А когда выбралась наружу, с ужасом увидела, что муж лежит в кровати мёртвый. Позже поняла, что и домашняя скотина вся передохла. Вплоть до кошки и мышей. Но ещё больший стресс испытала Егоровна, когда утром разглядела на улице странный снег и вскоре поняла, что в деревне из живых осталась только она… Одна…
     Сказать по правде, та беседа у ночного костра не стала для нас с Данькой  каким-то сногсшибательным откровением, Многое к тому времени было известно и нам. А если честно, то о прошедшей катастрофе мы имели информации намного больше, чем эта сельская жительница. Поэтому охотно поделились с ней недостающими «пробелами». Мирно поболтав о том, о сём, добродушная женщина, удовлетворив своё любопытство, позвала нас в своё жилище. Обогреться и отдохнуть.
   – А это далеко? – поинтересовался Данила. 
   – Да нет, не успеете притомиться, – ответила тётка. – У меня тут охотничий домик. Бывшее зимовье. От покойного мужа в наследство досталось. Он здесь промышлял. Пушнину и мясо для семьи добывал. А теперь вот… Моё последнее убежище… Живу, как ведьмака лесная. Одна. Зато в безопасности…
     Затушив костёр и подхватив свои рюкзаки, мы отправились вслед за «ведьмакой», которая, без сомнения, в очередной раз была послана нам небесами…
   …В зимовье у тёти Тони было тепло и уютно. Пахло свежим сеном и домашними пирогами.
   – Проходите, ребятки! Располагайтесь! – радушно пригласила нас хозяйка. – Я сейчас чайку подогрею. С лесными травками и с мёдом.
     Мы сняли верхнюю одежду и разулись. Присели на широкий топчан, устланный шкурами.
   – Антонина Егоровна, а вы почему в Синёво не остались? – спросила я. – Страшно там?
   – Ой, как вас величать-то, детки? – смущённо взглянула на нас ещё не старая женщина.
     Мы представились.
   – Ну и хорошо! Вот и познакомились… А от Синёва, Лера, одно название осталось. Зимой всю нашу деревню сожгли. Как-то под вечер приехали неизвестные люди на странных машинах. И спалили.  Ни одного дома целым не оставили. Я так понимаю, эти изверги хотели всех мертвецов и дохлую скотину одним разом уничтожить. Чтобы никакая зараза не распространялась. Одним словом – дезинфекция. Оно и понятно – не так хлопотно. Всё равно никакой живности не осталось. Одна я, горемычная, еле ноги унесла. Хорошо, что знала, куда бежать. Теперь вот одна здесь кукую… А что в окрУге-то слышно? Как дальше-то людям жить? Тем, кто в живых остался?
   – Да мы сами, в общем-то, не больше вашего знаем, – на всякий случай прибеднился Данила. – Вот, пробуем отыскать пригодные для жизни места. Вы слышали про город Эрск? Далеко он?
   – Ой… Слыхать-то слыхала, да ни разу там не была. Уж и не знаю, что там сейчас творится. До него килОметров триста будет. Пешком-то тяжеловато дойти.
   – Это точно, – кивнул Данька и изучающе посмотрел на собеседницу. – Может, подскажете нам, Антонина Егоровна? Нет ли здесь у кого автомобиля завалящего? Или мотоцикла? Я имею в виду ближайшие деревни и сёла. Всё равно там техника без дела простаивает. А нам бы очень кстати…
     Хозяйка задумчиво присела напротив. Тяжело вздохнула.
   – Н-да… Раньше-то этого добра навалом было, – грустно ответила она. – Почитай, в каждом дворе свои колёса блестели. И у нас с мужем «Жигулёнок» имелся. Да вот… Сожгли всё, гады! Вместе с гаражами, сараями и пристройками. Ничего не осталось… Тут не так далече один городок стоит. Рдищев. Не особливо большой, но… Глядишь, там какая техника завалялась? Можно прямо на улицах поискать. Небось, там тоже все повымирали. А спалить целый город – надо ещё постараться. Дома-то там бетонные да каменные. В них ещё жить можно. Кому-то да пригодятся… К тому же от этого Рдищева идёт загородное шоссе. Прямо в сторону Эрска. По этой дороге и докатите, куда нужно…
     У Данилы в глазах загорелся живой огонёк.
   – А вы, Антонина Егоровна, знаете туда дорогу? В Рдищев? – спросил он.
   – Ну-у… Если надо – смогу показать, – кивнула хозяйка. – Доведу до окраин. А дальше не пойду. Боязно! Иногда в небе вертолёты летают. Непонятно – чьи? Неровен час, ещё подстрелят. И защитить-то некому. Уж я лучше пока в своей избушке отсижусь. А вам, глядишь, и повезёт. Тем более – с оружием… У меня тоже ружьё от супруга осталось. Но я его берегу. На самый пожарный случай держу…
   – Тёть Тонь, а где же вы пропитание находите? – искренне удивилась я. – Вон, у вас на столе даже лепёшки лежат. И мёд есть.
     Собеседница слегка сконфузилась, после чего пояснила:
   – Да вот. Запаслась кое-чем помаленьку. То, что на складе в сельпо не сгорело, перевезла сюда на санках. Ещё зимой. Мука, крупы, макароны, консервы. А остальное в деревенских подполах добываю. Картошку, морковку, соленья, варенья. Иногда даже сало перепадает, шпик копчёный. Так вот и живу. Много ли мне одной надо?.. Лето придёт – буду около дома сажать что-нибудь. А там посмотрим…
     За разговорами мы досидели до самого рассвета.
   – Хорошо у вас, тётя Тоня! – сладко зевнул Данька и с наслаждением потянулся. – Отвыкли мы от такого домашнего сервиса. Да и от родной речи тоже порядком отучились. Одичали… Нам бы покемарить чуть-чуть. Сил набраться. А там и к Рдищеву можно податься…
   – А вот тут, прямо на топчане, можете и отдохнуть, – засуетилась хозяйка. – Спите, сколько хотите. Мне не жалко. С вами даже веселей… Вы друг другу кто будете-то? – лукаво улыбнулась она.
     Я открыла было рот, но Даниил меня опередил.
   – Мы? – невинно переспросил он. – Молодые супруги-студенты. Год назад расписались.
   – Ну и… Спокойного вам отдыха! – понимающе откликнулась Антонина Егоровна и незаметно ретировалась из комнаты.
     Убаюкивающий лесной сон так сморил нас, что мы не успели даже стянуть с себя свитеры и кофты…