Президент

               

                Пьеса в двух действиях.

                Действующие лица
Янущенко Виктор Спиридонович. – Президент.
Пилинкин Наум Тихонович. - Крупный предприниматель, кум Янущенко.
Кузькина Яна Владимировна. – Председатель партии «Родина».
Плаксин Демьян Гаврилович. – Секретарь партии «Родина».
Томилин Лев Львович. – Политический деятель, давний друг Янущенко.
Мишин Эдуард Борисович – Политический деятель, давний друг Янущенко.
Пензюзюк Петр Данилович. – Бывший премьер-министр.
Белооко Дарья Павловна. – Известная певица.
Лукьянов Вадим Семенович. – Депутат Парламента.
Балабанов Игорь Борисович. – Известный режиссер.
Тетя Клава. – Уборщица.
Тетя Фрося. – Уборщица.

                ДЕЙСТВИЕ  ПЕРВОЕ.
(Зал. Большой стол. Вбегают радостно возбужденные Янущенко, Пилинкин, Кузькина, Плаксин, Томилин, Пензюзюк, Белооко, Лукьянов).

    ЯНУЩЕНКО. – (Счастливый). Ура! Мы победили! Теперешний Президент Кучумов уже не Президент. (Все присутствующие с возгласом - «Поздравляю», бросились жать  руку Янущенко. Кузькина и Белооко целуют с двух сторон Янущенко в щеки). Итак, друзья, предварительный опрос избирателей показал, что за меня люди отдали на десять процентов голосов больше, чем за моего соперника. Такой победы не знал еще ни один кандидат в Президенты нашей страны. Моя предвыборная программа оказалась более востребованной, чем моего ближайшего конкурента, и мне наш народ поверил. Теперь моя задача оправдать его доверие. И я сделаю все от меня зависящее, чтоб люди во мне не разочаровались.
    ПИЛИНКИН. – Вполне ожидаемый результат. Кучумова совсем не интересовали дела страны. При нем казнокрадство побило все мировые рекорды. А коррупция достигла таких невероятных размеров, что без взятки сейчас нельзя решить ни единого вопроса повседневной жизни.
    КУЗЬКИНА. – Говорят, он за государственные деньги построил себе дачу на острове Кипре и купил дом в Англии для своей дочери. Она там учится в каком-то престижном университете.
    ЛУКЬЯНОВ. – А сына своего он сделал Депутатом Верховного совета. Неприятный паренек: слишком уж высокомерный. Месяцами не присутствует на заседаниях народных избранников.
    ПЕНЗЮЗЮК. – Это все мелочи, господа. Я как бывший премьер-министр знаю больше. Он двести миллионов долларов перевел на свое имя в иностранные банки. Человек, пользуясь своим высоким положением, тут воровал, и все наворованное вывозил за границу. Заранее подготавливая, таким образом, себе и своей семье счастливую дальнейшую жизнь вдали от родины.
    ПЛАКСИН. – (Возмущенно). Двести миллионов долларов! Уму не постижимая сумма денег. Он что, триста лет жить собирается.
    ЯНУЩЕНКО. – Да. Слишком далеко зашел в своих махинациях нынешний, и уже можно сказать – бывший Президент. Обещаю сделать все, от меня зависящее, чтоб Кучумова отдать под суд, а наворованные им деньги вернуть государству. За двести миллионов долларов мы еще одну детскую больницу построим с новейшим медицинским оборудованием.
    Все дружно хлопают в ладоши.
    ТОМИЛИН. – (Обращается к Янущенко). Бог с ним с Кучумовым. Он уже политический труп. Ты, лучше, Виктор Спиридонович расскажи нам – что чувствует простой смертный, ставший однажды Президентом огромного государства? Ведь такое превращение случается не с каждым, и не каждый день.
    БЕЛООКО. – (Радостно). Да, да, да поделитесь своими переживаниями. Это так интересно. Когда я стану бабушкой, то обязательно буду рассказывать своим внукам о том, что увидела и услышала сегодня. И они мне будут завидовать, что я жила в такое, для страны, счастливое время. 
    ЯНУЩЕНКО. – В первую очередь, друзья мои, я чувствую огромное облегчение.  Теперь уже не нужно думать о плакатах, интервью, встречах с избирателями и обо всем остальном, что касается выборов. А, во-вторых, испытываю огромный прилив энергии. Так и хочется немедленно взяться за решение важных, судьбоносных для родины проблем. Я так долго ждал этой, счастливой для себя, минуты, что хочется сразу смеяться и плакать.
    ТОМИЛИН. – (Удивленно). Витя, смех тут уместен и понятен. А плакать, почему тебе захотелось?
    ЯНУЩЕНКО. – Даже сам не знаю. Такое душевное состояние я испытываю впервые в жизни.
    БЕЛООКО. -  (Обращаясь к Томилину). Почему? Почему? От переполнения чувств. Когда во время концертов зал переполнен, и слушатели воспринимают меня восторженно, на мои глаза всегда навертываются  слезы радости. И мне их тяжело удерживать. Я тогда бегу за кулисы, и там даю волю своим эмоциям.
    КУЗЬКИНА. – И какой будет первый закон, или указ, изданный новым Президентом нашей многострадальной родины? Вы же, наверно, мысленно не раз представляли себя в кресле гаранта Конституции, и заранее планировали свои дальнейшие действия. Поделитесь своими наметками на будущее.
    ЯНУЩЕНКО. – Конечно, конечно, Яна Владимировна, я заранее планировал свои действия на посту Президента страны. И самым первым моим проектом закона, который я внесу в Парламент, и обязательно добьюсь его принятие, будет закон об оппозиции. Ни одно демократичное общество не может нормально существовать без охраны прав людей, не согласных с политикой правительства.
    Все дружно хлопают в ладоши.
    ЛУКЬЯНОВ. – Такой закон давно уже нужен стране. И наши парламентарии обязательно поддержат его. Пять лет, существующий еще, Президент организовывал гонения на оппозицию, и поэтому, многие бестолковые его решения не только нельзя было отменить, но даже оспорить. А умные, и, нужные всем нам, проекты законов игнорировались в грубой форме. И авторы их даже преследовались следственными органами и прокуратурой. Имена некоторых политических заключенных вы все хорошо знаете. Такое положение дел в демократической стране недопустимо. Вы обещаете, Виктор Спиридонович, что никогда-никогда не станете давить своим авторитетом на работу Парламента, и будете всегда прислушиваться к замечаниям оппозиции?
    ЯНУЩЕНКО – Обещаю.
    ЛУКЬЯНОВ. – И обещаете, что политических заключенных в нашей стране больше не будет? А дела всех тех людей, которые находятся сейчас в тюрьмах за свою общественную деятельность, будут пересмотрены, с тем, чтоб всех, невиновно осужденных, выпустить на волю?
    ЯНУЩЕНКО – Обещаю. Свою деятельность я намерен проводить, настолько открыто и понятно всем, что бояться оппозиции мне не придется.
    ЛУКЬЯНОВ. – (Радостно). Я счастливый, что наконец-то у нас будет народный Президент, строящий демократическое государство.
    Все дружно хлопают в ладоши.
    ЯНУЩЕНКО - (Взмахивает двумя руками над собой). Эх, друзья, у меня сейчас такое чувство, словно я летаю над планетой, и все проблемы наши мне кажутся простыми и легкоразрешимыми. Давайте сядем и обсудим план дальнейших действий. (Все оживленно рассаживаются за стол. Во главе стола садится Янущенко). Ребята, моя победа, это - ваша победа. И я, в первую очередь, хочу всех вас поблагодарить за участие в нелегкой предвыборной гонке. (Обращается к Пилинкину). Спасибо тебе Наум за деньги, выделенные тобой на избирательную кампанию. Без них не было бы ни выступлений по телевидению, ни плакатов, ни газет, ни брошюр, ни листовок, агитирующих за меня. Да что там говорить, одно дело агитировать за себя с фигой в кармане, и совсем другое дело – бросаться в борьбу за булаву, чувствуя финансовую поддержку богатого человека. Так, друзья мои, то ли к счастью, то ли к несчастью, устроен наш мир, что без денег ознакомить широкие массы населения с передовыми идеями, и намерениями внедрения их в жизнь – нельзя. Каким бы ты ни был умным и деятельным человеком, а без финансовой поддержки со стороны богатых предпринимателей, донести к соотечественникам высокие мысли, благородные цели, заветные желания, ты не сможешь. И все благие намерения так и останутся благими намерениями.
    БЕЛООКО. – И в мир искусства без помощи меценатов, богатых знакомых и доброжелателей пробиться тоже сложно. И настолько сложно, что таких случаев в своей жизни я не знаю.
    ПИЛИНКИН. – Витя, мы же кумовья, и я не мог не помочь тебе. Но на агитацию за тебя только моих  денег не хватило бы. Там постарались многие товарищи по бизнесу, которых я уговорил раскошелиться на избирательную кампанию. Со временем мы как-нибудь соберемся все вместе, и обсудим на самом высоком уровне проблемы предпринимательской деятельности в нашей стране. Среди моих приятелей глупых людей нет. Они много дадут умных советов – как нашу экономику поднять на уровень самых развитых стран мира. Эти советы наработаны опытом практической работы как наших, так и зарубежных предпринимателей.
    ЯНУЩЕНКО. – Пусть будет первым моим поручением тебе – как можно быстрей собрать совещание самых крупных бизнесменов нашей страны. Мы обязательно должны обсудить проблемы, мешающие росту нашей промышленности. Обязательно на это совещание пригласим и министров нового правительства, которое мы, не теряя даром времени, назначим сегодня.
    ПИЛИНКИН. – Слушаюсь, господин Президент. Приятно делать работу, от которой ждешь хороших результатов.
    Все дружно хлопают в ладоши.
    ЯНУЩЕНКО. - (Обращается к Кузькиной и Плаксину). Спасибо вам Яна Владимировна и вам, Демьян Гаврилович, за то, что, не побоюсь этого слова, мобилизовали свою партию, своих единомышленников на войну за мою победу. Вашу работу в городах и населенных пунктах страны иначе как героической – назвать нельзя. Многочисленные митинги и демонстрации в поддержку моей кандидатуры на пост Президента, прошли во многих населенных пунктах. Я очень благодарен вам за это.
    Все дружно хлопают в ладоши.
    КУЗЬКИНА. – А как же иначе, Виктор Спиридонович? Партия, которую я создавала, и в которую вложила всю душу, не ради красивого словца называется «Родина». Для меня интересы моей страны превыше всего, даже превыше собственного благосостояния. А я с наших многократных бесед сделала вывод, что и вы всей душой переживаете за наше любимое государство.   
    ЯНУЩЕНКО - Если бы я, Яна Владимировна всей душой не переживал за наше любимое государство, я бы не стал столько сил и энергии тратить на борьбу за Президентское кресло. Я вас уверяю – оно, само по себе, не стоит спокойной жизни в кругу семьи в уютной обстановке.
    ПЛАКСИН. – Вполне солидарен с председателем нашей партии, и хочу высказать свою твердую веру в то, что новый Президент-реформатор, совместно с усилиями наших единомышленников сотворит экономическое чудо в стране. Чудо, которое люди нашей страны ждут с нетерпением много лет подряд.
    Все дружно хлопают в ладоши.
    ЯНУЩЕНКО. – Всей своей дальнейшей деятельностью постараюсь не разочаровать вас и ваших единомышленников. (Обращается к Томилину). Спасибо тебе Лева за твой неутомимый, и тоже, можно сказать, героический, труд по двадцать пять часов в сутки. Ты, наверно, и дома не каждый день ночевал? Наверно, и кушал и спал на избирательном участке? (Обращается ко всем). Такое, друзья, не забывается. И я счастлив, что у меня есть настоящие друзья.
    Все дружно хлопают в ладоши. 
    ТОМИЛИН. – Всяко бывало. Витя, я же старался ради общего дела. Стыдно сказать – когда-то наше могучее государство, сейчас непрерывно скатывается в группу малоразвитых стран. Производство сокращается. Население нищает. Наука хиреет. Нужно же что-то делать. А все предыдущие Президенты только обогащались и думали об усилении своей власти, а не о судьбе страны. Родине давно нужен деятель твоего масштаба. Обещаю: я, сколько станет моих сил и здоровья, буду твоим третьим плечом  во всех решительных и смелых начинаниях. Ты можешь смело на меня опереться в самую трудную для себя минуту.
    Все дружно хлопает в ладоши.
    ЯНУЩЕНКО – Дружище, мы еще поработаем на благо родины. Теперь вся власть в наших руках и времена жулика Кучумова канули в Лету! (Обращается к Пензюзюку). Спасибо вам, Петр Данилович. Ваши личные связи в Совете Министров позволили подключить важных чиновников к организации массовых мероприятий и шествий в поддержку моей кандидатуры.
    ПЕНЗЮЗЮК. – Важные чиновники, Виктор Спиридонович, не только организовывали массовые мероприятия и шествия в поддержку вашей кандидатуры. Они еще и на подконтрольных им предприятиях делали все от них возможное, чтоб люди там голосовали только за вас. Были и «ненавязчивые» рекомендации, и настоятельные просьбы, и обещание льгот на работе. В борьбе за Президентское кресло в средствах стесняться нельзя. Иначе можно оказаться с носом. Противная сторона, я точно знаю, тоже использовала, запрещенные законом, методы борьбы. И если чужому свинству не противопоставить собственное свинство – можно оказаться в корыте отходов для свиней, и там остаться навсегда.
    Все дружно хлопают в ладоши, кроме Лукьянова.
    БЕЛООКО. – Я никогда не думала, Петр Данилович, что вы умеете так образно выражаться. Вы книги писать не пробовали? С вас бы получился второй Гоголь или даже Жорж Санд или Марко Вовчек.
    ПЕНЗЮЗЮК. – (Недовольным голосом). Нет, еще не пробовал. Бог миловал – сделаться второй Марко Вовчек.   
    КУЗЬКИНА. – Нельзя не согласиться с Петром Даниловичем – в политической борьбе сантиментов быть не может. Тут действует закон неотложной, объективной целесообразности. Другими словами: все разумно то, что сделано вовремя. Даже ложь, сказанная вовремя, приносит благие плоды. Ею пользуются все политики всех стран мира. На ней попался даже один с Президентов Соединенных Штатов Америки. Я уже не говорю о руководителях других, менее демократических государствах, где в борьбе за власть применяется ни только грубая ложь, а и шантаж, и убийства. Такова реальность, и никуда от нее не денешься. Члены нашей партии, работавшие на избирательных участках, там, где это можно было, не засчитывали голоса, отданные за вашего оппонента, Виктор Спиридонович.
    Все дружно хлопают в ладоши, кроме Лукьянова.
    ЛУКЬЯНОВ. – Люди добрые, вы хоть слышите сами себя? Разве можно гордиться ложью? Мы же все, тут присутствующие, граждане мечтаем построить новое, справедливое общество. А как такое благородное дело можно начинать с противозаконных действий?
    ЯНУЩЕНКО. – (Обращается к Лукьянову). Вадим Семенович, мне кажется, вы несколько превратно поняли высказывания своих друзей. Никто с них не гордится ложью. Они лишь сказали, что с врагами нужно воевать их же оружием. На войне – как на войне. Если на вас мчится танк, вы же не станете останавливать его, свернутой в трубочку газеткой или бейсбольной битой. А возьмете в руки противотанковое ружье. Оно вас защитит, но кого-то убьет. Стрельбу с противотанкового ружья высоконравственным занятием назвать нельзя. Но, в конкретном случае – оно необходимо.
    КУЗЬКИНА – Вот именно.
    ЯНУЩЕНКО – Естественно, в демократическом государстве, которое мы взялись построить, не будет места лжи, обману и манипуляций на выборах. Для этого мы изменим закон о выборах. Наладим систему общественного контроля над процессом свободного волеизъявления избирателей. Ужесточим наказание за обман во время подсчета голосов. Но это будет позже. И чтоб все, сказанное мной, сделать – нужно, в первую очередь выиграть выборы. А для этого приходится обманывать обманщиков. Перед тем, как сделать что-то хорошее, нужно сначала нехорошим поступком победить нехорошего человека, мешающего совершить хорошее дело. Или вы хотите, чтоб мы честно сдались на милость нечестного противника?
    Все дружно хлопают в ладоши, кроме Лукьянова.
    ЛУКЬЯНОВ. – (Смущенно). Да, нет. (Чешет затылок). Даже не знаю – что и сказать? Может вы и правы.
     ЯНУЩЕНКО. – Конечно, мы правы. И огромное спасибо вам, Вадим Семенович, за ваш вклад в нашу победу. Мне говорили, что в подведомственном вам округе вы были неутомимым агитатором своих избирателей за мою кандидатуру. Ходили по домам и собирали людей на собрания.
    ЛУКЬЯНОВ. – Что было, то было. Не мне вам говорить, Виктор Спиридонович, что страна ждет перемен. Ждет, как мне кажется, умного, толкового правителя, способного вывести страну с той разрухи, в которой она сейчас оказалась. Я помогал вам только потому, что считаю вас политическим деятелем новой формации, способным внедрить нашу родину в семью европейских стран с их передовой технологией производства, и высоким уровнем жизни, которого заслуживают наши соотечественники. Что вы именно такой человек – мне подсказывает интуиция. А она меня еще никогда не подводила. Сердце кровью обливается, когда смотришь на бомжей и наших согбенных пенсионеров. Когда видишь развалины бывших огромных предприятий опустевшие села, и кучи мусора вдоль грязных рек.
    ЯНУЩЕНКО. – Вполне с вами солидарен: стране нужны решительные перемены во всех областях народного хозяйства. И я вам обещаю: они обязательно будут. Застой в экономике не может продолжаться вечно.
    ЛУКЬЯНОВ. – Как хорошо, что вы прониклись проблемами страны. Значит, я в вас не ошибся.
     ЯНУЩЕНКО. - (Обращается к Белооко). Спасибо и вам, Дарья Павловна, за то, что после каждого своего многолюдного концерта вы призывали своих поклонников голосовать за меня.
    БЕЛООКО. – (Счастливо улыбается). – Виктор Спиридонович, иначе и быть не могло. Вы солидный, симпатичный мужчина со смелым взглядом, будоражащим потайные мысли женщин. На вас приятно смотреть. От вас исходит мощная мужская энергия. А ваш непримиримый враг на политической арене - неказистый мужичонка с оттопыренными ушами и кривыми ногами, один вид, которого вызывает крайне неприятное чувство. Как я могла агитировать своих фанатов голосовать за него? Президент – это лицо страны. Люди, глядя на вас за границей, не посмеют думать о нас, ваших подданных, пренебрежительно. А какое может остаться представление о нас в Европе, или в Америке при виде маленького, щупленького Кучумова, который, к тому же, и говорить не умеет? Другое дело – вы. Я всегда заслушивалась вашими речами.
    КУЗЬКИНА. – (Хлопает в ладошки). - Браво! Браво! Даша, ты настоящий молодец! Ты не только великая певица, но и истинный патриот нашего отечества. (Все мужчины улыбаются).
    ЯНУЩЕНКО. -  (Смеется). - Мне приятно, дамы, что я выгляжу в ваших глазах сексуальным мужчиной. (Обращается ко всем). Друзья, предлагаю всем нам не терять даром  время, и сделать первые наметки дальнейшей работы. Конечно, говорить о фундаментальных вещах мы сегодня не будем. Но первые шаги на трудном пути реформ, я думаю, сделать нам нужно сейчас.
    ТОМИЛИН. – (Поднимает две руки вверх). Я двумя руками за такое предложение. (Крутит ладонями в разные стороны). Они устали по хо-ро-шей работе, и наконец-то дождались ее.
    ПЕНЗЮЗЮК. – Конечно, конечно, работать нужно начинать с первого же дня. Страна нуждается в реформах.
    ЛУКЬЯНОВ. – Да, да, время нельзя терять попусту. В стране годами был полный застой, и нужно срочно что-то делать.   
    ЯНУЩЕНКО. – Я думаю, в первую очередь нам необходимо определиться с новым правительством. Кого бы вы порекомендовали на должность премьер-министра? (Пауза). Смелее друзья - жду ваших предложений
                Пауза. Все погрузились в раздумье.
    БЕЛООКО. – Пусть будет им Петр Данилович Пензюзюк. В него большой опыт работы на этом посту. Как говорится, он уже собаку съел, в кресле главы правительства. Вторую  кушать ему будет легче.
    ПЛАКСИН. – А мы ему поможем.
    ПИЛИНКИН. – Я думаю, выдвигать Петра Даниловича сейчас на должность премьер-министра нельзя. Нас люди не поймут. Ведь совсем недавно, его выгнали с поста главы правительства за снижение темпов развития народного хозяйства.
    ПЕНЗЮЗЮК. – (Вскакивает с места. Водит перед собой указательным пальцем правой руки). - Пардоньте, пардоньте, уважаемый Наум Тихонович! Вы плохо информированы. Меня никто, как вы изволили выразиться, не выгонял за снижение темпов развития народного хозяйства. Я сам подал заявление - об уходе «по собственному желанию». И знаете – почему?      
    ПИЛИНКИН. – И почему же? Просветите меня, пожалуйста, плохо проинформированного, дурака. 
    ПЕНЗЮЗЮК. – Заметьте, Наум Тихонович, дураком не я вас назвал. А подал я заявление об уходе «по собственному желанию потому, что наш олигархический клан, в котором вы занимаете не последнее место, стопорил работу Совета Министров. И делалось это все не без помощи Кучумова, в которого вы, между прочим, числились  помощником. А сейчас у нас появилась уникальная возможность сломать хребет всем монополиям сразу, если навалимся на них сообща. И я могу взяться за эту работу, если вы мне ее поручите.
    ПИЛИНКИН. – Ха-ха! Он может взяться за эту работу. А пупок не развяжется? Ишь – ломатель нашелся! У тебя хорошо получается только лысиной сухие ветки ломать в лесу, когда ты улепетываешь со страху от белок. Тебя на пушечный выстрел нельзя подпускать к руководству народным хозяйством. (Возмущенно). Ему олигархи мешали работать! А кто, как ни они, держат на своих плечах все производство? Кто, как ни они, дают работу людям? Кто, как ни они наполняют бюджет страны?
    ПЕНЗЮЗЮК. – А ты можешь только воровать, воровать, воровать. Олигархи – это монополисты. И там где начинаются монополии, там заканчивается конкуренция, прогресс и демократия. Во всех развитых демократических странах мелкое и среднее производство составляет основу экономики, а не монополии.
    ПИЛИНКИН. – (Вскакивает с места). Ах ты, гад! Сейчас тебе будет и конкуренция, и прогресс и демократия.
    КУЗЬКИНА. – Ребята, давайте жить дружно.
    ЯНУЩЕНКО. – Тихо, тихо, друзья. Не будем ссориться. (Пензюзюк и Пылинкин садятся. Оба нервно крутят головами). – Не будем ссориться - ведь мы одна команда. Мне кажется, Петр Данилович в новом правительстве может возглавить министерство экономики. У него большой опыт практической работы, и новый премьер-министр с благодарностью прислушается к его советам. А пост главы правительства пусть возглавит более молодой человек.   
    ПЕНЗЮЗЮК. – (С иронией в голосе). – Прислушаться новый премьер-министр, может и прислушается, а для каких целей использует мои советы – вот вопрос? За деятельностью  главы правительства нужен действенный общественный контроль, которого сейчас нет в нашей стране.
    ПИЛИНКИН. – Что он насоветует? Что он насоветует? Мы уже видели - как с помощью его советов нынешний Президент довел экономику страны до ручки. Что-то похожее случится и с новым Президентом.
    ПЕНЗЮЗЮК. – (Вскакивает с места. Берет руки в боки). - Ха, ха, ха! Это кто же был помощником в, еще действующего сегодня, Президента? Не вы ли, дорогой наш, Пилинкин Наум Тихонович?
    ЯНУЩЕНКО. – (Обращается к Пензюзюку). – Сядьте, Петр Данилович. (Пензюзюк садится). Друзья, нельзя укорять друг друга его прошлым. Все мы родом оттуда. Нет другой среды обитания, с которой можно появиться на белый свет. Взять хотя бы меня. Я был когда-то коммунистом. И что, теперь меня нужно обвинять в организации голода тридцать третьего года, в жутких преследованиях инакомыслящих в тридцать седьмом году, в организации концлагерей? Я был директором совхоза. И что, теперь меня нужно обвинять в разрушении всей структуры сельского хозяйства нашей страны, в уничтожении лучшей в мире оросительной системы, в обнищании деревень? (Пауза). Нонсенс. (Пауза). Я, как и Наум Тихонович, и Петр Данилович занимал в администрации Кучумова высокую должность. Отцом родным его называл, чтоб не лишиться своего рабочего места. И что, теперь меня нужно считать сообщником всех высокопоставленных жуликов, грабивших имущество государства? Да, я видел, что Президент и его окружение обворовывают нашу страну, но среда, в которой мы все находились тогда, принуждала меня не возмущаться в голос. Ну, обозвал бы я их во всеуслышанье – жуликами, и где бы я сейчас был? Не знаете? (Пауза). И я не знаю. А так - я сейчас глава государства, и могу еще послужить отечеству. Давайте, друзья, перестанем упрекать друг друга его прошлым. Это путь в никуда. Так можно договориться до того, что все население страны нужно посадить за колючую проволоку, потому, что оно видело – как его грабят, и молчало, а не возмущалось.
    БЕЛООКО. – (Сквозь слезы). – Как вы красиво говорите, Виктор Спиридонович. Слушая вас, я вспомнила – через какие унижения мне пришлось пройти, чтоб стать знаменитой певицей, и, верите, слезы закапали с глаз. Боже, вы себе даже не представляете, каких только подонков я родными папами называла, чтоб обзавестись от них протекциями рекомендациями на большую сцену. Одно воспоминание об этом меня сейчас еще бросает в дрожь.
    ЯНУЩЕНКО. – (Участливо). И верю, и представляю себе ваши мучения на пути к славе. Мы все в одной среде обитаем. (Обращается ко всем). Извините, друзья, мы немного отвлеклись. Итак, в кого еще будут какие кандидатуры на должность нового премьер-министра?
    ТОМИЛИН. – Может из-за границы пригласить какого-нибудь государственного деятеля, сумевшего реформировать экономику своей страны? Такая практика существует в других странах.
    ЯНУЩЕНКО. – Я не думаю, что человек другого государства до конца проникнется нашими проблемами.
    ТОМИЛИН. – А что, если на должность нового премьер-министра пригласить доктора экономических наук Черняка? Или Ланового? Оба ученые с мировым именем. Пользуются авторитетом и у нас, и за границей. Недавно я читал их интервью иностранным журналистам. И сделал для себя вывод, что эти ученые хорошо осведомленные с проблемами нашей экономики, и ясно представляют себе пути выхода с того глубокого кризиса, в котором мы сейчас находимся. Мне кажется, было бы не плохо кого-то с них попросить возглавить наше новое правительство.
    ЯНУЩЕНКО. – (Обращается к Томилину). - Наука и практика, Лева, к нашему большому сожалению, вещи несовместимые. В Советском Союзе целая Академия наук, на основе гениальных трудов классиков Марксизма-Ленинизма строила общество всеобщего благоденствия, и получился – пшик.
    ТОМИЛИН. – Витя, зачем эти разговоры? Советский Союз – это искусственное творение фантазеров и мечтателей-утопистов. Там в принципе не могло быть экономической науки. Если советские ученые мужи всех рангов, вполне серьезно, считали, что паровоз, перевозивший грузы, создавал стоимость, а паровоз, перевозивший людей, стоимость не создавал. То о какой науке могла идти речь?
    Все смеются.
    ЯНУЩЕНКО. – Взяв за основу разработки современных экономистов с мировым именем, мы поломали социализм и построили капитализм, в надежде получить процветающее общество, но тоже получили – пшик. (Пауза). Только не просто пшик, а пшик  с нищими и олигархами.
    ПЕНЗЮЗЮК. – Пшик в квадрате. Иначе не скажешь.
    Все смеются.
    ТОМИЛИН. – Что касается нашей страны, то во всех бедах ее виновата не наука, а  люди, дорвавшиеся до власти, которые думали не о стране, а о своем обогащении. Не повезло нам со стратегами преобразования общественного строя. Властью у нас почему-то одни Кучумовы завладевают.
    ЯНУЩЕНКО. – Вот видишь! И я говорю, что дело не в науке, а в людях. Нам на посту премьер-министра нужен не ученый, а человек, готовый всего себя посвятить делу процветания нашей страны.
    ТОМИЛИН. – Ты считаешь, что экономическая наука нам совсем не нужна? Институт экономики разогнать надо, а его работников послать на стройку кирпичи таскать, чтоб от них толку было больше.
    ЯНУЩЕНКО. – Лева, успокойся. Не юродствуй, это тебе ни к лицу. Никого разгонять или отправлять на стройку кирпичи таскать мы не собираемся. Экономическая наука нам нужна. Она скрупулезно фиксирует все неудачные действия практиков, и учит нас – что не нужно делать. Но она бессильна подсказать нам – что нужно делать? И только умный, деятельный человек, способный анализировать существующее состояние экономики, и видеть перспективу ее развития, в состоянии вывести страну с кризиса. А Черняка или Ланового можно привлекать к работе в качестве советников.
    ТОМИЛИН. – (Чешет затылок. Говорит в сторону). – Наука - не наука. Но она нам нужна, потому что – не нужна.
    ПЛАКСИН. – Может, Пилинкину эту должность доверить. Он человек решительный с твердым характером. Бизнесмен. Производство знает. А такой человек как раз и нужен нам сейчас.
    Пилинкин приосанился.
    ПЕНЗЮЗЮК. – (Говорит в сторону). Пусти козла в огород – он капусту хорошую вырастит, но никто ее не увидит.
    КУЗЬКИНА. – (Обращается к Плаксину с нотой неудовольствия в голосе). Демьян Гаврилович, все кадровые вопросы государственного уровня нужно предварительно обговаривать на закрытых совещания партийных лидеров. А брать необдуманно инициативу в свои руки – будете дома.
    ПЛАКСИН. – (Виновато). – Извините, Яна Владимировна, сам не понимаю – почему я так сказал. 
    ПИЛИНКИН. – Яна Владимировна, человек всего лишь высказал свое личное мнение. За что же вы его так браните?
    КУЗЬКИНА. – Член партии, Наум Тихонович, не базарная баба, торгующая семечками на улице, а публичный человек. Он не имеет права на собственные мнения, касающихся общественных проблем. Член партии или строго придерживается линии организации, в которой состоит и неукоснительно выполняет ее решения, или должен покинуть ее ряды. Вот когда он станет частным лицом, пусть тогда говорит везде, где только хочет, и все, что ему только вздумается.
    ПИЛИНКИН. – Вы далеко пойдете, Яна Владимировна.
    КУЗЬКИНА. – Вас тяжело переплюнуть, Наум Тихонович.
    ЛУКЬЯНОВ. – Да, да, в партии, если она хочет называться партией, должна быть твердая дисциплина. А иначе она превратится в сборище наподобие нашего Парламента, где очень тяжело принимаются будь какие решения.
    ПЕНЗЮЗЮК. – Парламент потому и работает плохо, что он давно скуплен нашими олигархическими и мафиозными структурами страны.   
    ЯНУЩЕНКО. – Друзья, прошу вас, успокойтесь. Я хотел бы попросить Наума Тихоновича возглавить «Совет Национальной Безопасности и Обороны» страны. На этой должности, действительно, нужен умный человек с твердым характером. А таким, по моему мнению, и обладает наш общий друг и мой любимый кум. Главе страны и гаранту Конституции, который намерен внедрять прогрессивные реформы в государстве, нужна  гарантия прочности его положения.
    ПИЛИНКИН. – Спасибо, Витя, за доверие. Разобьюсь в щепки, а безопасность страны будет на самом высоком уровне. Я стану твоими ушами и глазами в стране. И тебя никто не побеспокоит по пустякам на твоем ответственном посту.   
    ТОМИЛИН. – По-моему, Витя, лучшего смотрителя нашей национальной безопасности и придумать тяжело. А кто же тогда возглавит новое правительство. Ты уже наверно наметил свою кандидатуру? Так говори – не томи.      
    ЯНУЩЕНКО. – Лева ты прав – есть у меня такая кандидатура. Я долго думал и пришел, как мне кажется, к единственно правильному решению: назначить на должность главы правительства Кузькину Яну Владимировну.
    Пауза. Все молча переглядываются друг с другом.
    ПЕНЗЮЗЮК. – (Говорит в сторону). - Лучше б уж Кузькину мать на эту должность посадить. Легче б ее ругать было.
    ЛУКЬЯНОВ. – (Говорит в сторону). – Такое впечатление, что Яна  Владимировна любовница Янущенко. Иначе не понятно – зачем он ее сватает на должность премьер-министра? Перед тем, как возглавить Совета Министров, нужно хотя бы немного поработать в разных министерствах на разных должностях. А у нее такого опыта работы нет.
    ЯНУЩЕНКО. – (Удивленно). – Друзья, что вы притихли? Яна Владимировна несколько лет руководит многочисленной партией, представленной, в настоящее время, в Парламенте. И ставить под сомнение ее способности руководителя большого масштаба, я думаю, не стоит. Как политик она хорошо известна в нас в стране и за рубежом. 
    Пауза.
    ПИЛИНКИН. – (Удивленно). – Но ведь человеку на посту главы правительства нужно хоть немного представлять себе процесс управления экономикой. Взаимодействие всех структур народного хозяйства, как единого целого, легко разрушить, но тяжело потом возобновить в первоначальном виде.
    КУЗЬКИНА. – (Раздраженно) – Наум Тихонович, начиная предпринимательскую деятельность, вы хорошо представляли себе ведение дел на своих предприятиях? Думаю что – нет. И, тем не менее, банкротом вы не стали. Почему же вы других, считаете глупей себя?
    ПИЛИНКИН. – Под моим руководством были хорошие специалисты, знающие  производство.
    КУЗЬКИНА. – Поверьте мне на слово, я сумею собрать в своем подчинении специалистов, знающих экономику страны.
    ЯНУЩЕНКО. – Друзья, не будем обострять наши отношения. Нам еще предстоит долго и плодотворно трудиться всем вместе. На каждой должности ценятся не знания, а желание – работать. Главное – иметь политическую волю к плодотворному труду на благо родины. А узких специалистов, знающих свое дело, мы всегда найдем. Перед тем, как озвучить вам кандидатуру Яны Владимировны на должность главы правительства, я долго с ней беседовал. Она хорошо осведомлена с катастрофическим состоянием нашей экономики, и может предложить реальный план выхода страны из кризиса. Я не случайно предложил Пензюзюку пост министра экономики. (Обращается к Пензюзюку). Петр Данилович, будем надеяться, что вы поможете Кузькиной вытянуть нашу страну с той пропасти, в которой она сейчас находится?      
    ПЕНЗЮЗЮК. – (Обращается к Янущенко). Конечно, конечно – помогу. Иначе быть не может. Ведь все мы - одна команда. (Говорит в сторону). Чувствую, что с этой дамой я много не наработаю.
    ЯНУЩЕНКО. – Вот и хорошо. Друзья, мы слышали рассказ, всеми уважаемой, Дарьи Павловной, о ее страданиях на пути к славе. К сожалению, все наши певицы, артисты, а иногда и спортсменки испытали унижение от работников, ответственных за культуру и искусство в нашей стране. Так дальше продолжаться не может. Поэтому я предлагаю, если никто не возражает, всеми уважаемой, певице Дарье Белооко возглавить министерство культуры в новом правительстве. Она в полной мере изведала на себе все отвратительные стороны идейного и нравственного состояния современного общества. И кому, как ни ей сделать нашу культуру, извините за тавтологию, более культурной? Она женщина молодая, энергичная, и со своей работой справится.
    ТОМИЛИН. – Если человек умеет красиво петь, это еще не значит, что он знаток культуры, и может защитить ее от наглецов и проходимцев.
    БЕЛООКО. – (Обращается к Томилину). Некоторым львам сначала нужно научиться петь, перед тем, как рыкать на защитников культуры. 
    ТОМИЛИН. – (Вскакивает с места). Если я сейчас рыкну, то кое-кому больше не захочется ни петь, ни плясать.
    ЯНУЩЕНКО. – Лева, я тебя не узнаю. Извинись немедленно. Ты можешь в чем-то не соглашаться с Дарьей Павловной, но кричать на нее тебе никто не давал права. Она, в первую очередь женщина и наш товарищ, а потом уже певица и будущий министр.
    ТОМИЛИН. – Извините, Дарья Павловна. Сегодня день был такой суматошный, что я немного устал.
    БЕЛООКО. – Извинение принимается, Лев Львович. (Поднимается). Эх, и наплачутся от меня некоторые режиссеры и продюсеры. Вызову я своих обидчиков в кабинет, и скажу им: «А ну становитесь, мерзавцы, на колени, и просите извинения за все те унижения, что я от вас испытала».
    КУЗЬКИНА. – Правильно! Культура должна уметь себя защищать. Особенно от некоторых, потерявших стыд, мужчин.
    БЕЛООКО. – И некоторых женщин, которые топят своих конкуренток. Таких я многих знаю. И им от меня не поздоровится. (Садится).
    ЯНУЩЕНКО. – (Обращается к Белооко). Я надеюсь, что, став министром, вы будете думать не только о мести своим обидчикам. Вопросы культуры нельзя смешивать со своими личными интересами.
    БЕЛООКО. – Извините, Виктор Спиридонович, я немного погорячилась. Мои личные обиды у меня не будут на первом плане. Но морально нечистоплотных деятелей культуры, я, как министр, буду наказывать.
    ЯНУЩЕНКО. – Будем считать инцидент исчерпанным. (Обращается к Томилину). Лева, а ты не хочешь занять пост министра по делам молодежи и спорта? 
    ТОМИЛИН. (Обиженно). Не хочу.
    ЯНУЩЕНКО. – (Удивленно). – Почему?
    ТОМИЛИН. – Не хочу с пацанами на стадионах бегать наперегонки. Еще где-нибудь упаду и умру от разрыва сердца. 
    Все улыбаются. Янущенко смеется.
    ЯНУЩЕНКО. – Быть министром по делам молодежи и спорта, вовсе не значит, что нужно наравне с молодежью прыгать с шестом в высоту. Трусы и кроссовки покупать тебе не придется. Будешь, как и раньше ходить в костюме и носить галстук. А стадионы, конечно, придется посещать, но как проверяющему их состояния или по большим спортивным праздникам в качестве гостя.
    ТОМИЛИН. – Все равно не хочу. Не моя это работа. Проблемы физкультуры и спорта никогда меня не волновали. Я никак не могу понять – почему для большинства жителей нашей страны трагедия, что наша сборная по футболу проиграла отборочные игры на чемпионат мира? Ну, не пустили наших игроков играть за границу, пусть они мяч дома гоняют. Стадионы наши ничем не отличаются от европейских или американских. Разве не все равно, где бегать в свое удовольствие - тут, или в Бразилии.
    Все смеются.
    ЯНУЩЕНКО. – А на должность министра по чрезвычайным обстоятельствам согласишься?.
    ТОМИЛИН. – На должность министра по чрезвычайным обстоятельствам я согласен. Это мужская работа. 
    ЯНУЩЕНКО. – Вот и хорошо. (Обращается к Кузькиной). Будем надеяться Яна Владимировна, что с новыми своими подчиненными вы найдете общий язык, и все будет хорошо.
    КУЗЬКИНА. – Непременно. Обещаю наладить с ними деловые отношения. Я обязана это сделать для пользы общего дела.
    ПИЛИНКИН. – Витя, выслушай меня внимательно, и отнесись к моим словам как можно серьезней.
    ЯНУЩЕНКО. – Слушаю внимательно.
    ПИЛИНКИН. – Всем известный нам миллионер Фирбах Денис Денисович дал большую сумму денег на предвыборную кампанию с тем условием, что в случае твоей победы, его
сына, тоже Дениса, возьмут в правительство министром по дела молодежи и спорта. Мне кажется, это условие Фирбаха нужно выполнить. Тем более, что парнишку глупым назвать нельзя, и он с самого детства, в отличие болеет за нашу футбольную команду «Динамо», и за женскую сборную страны по биатлону. А также очень расстроен, в отличие от Льва Львовича, тем, что наша сборная по футболу не поедет в этом году на чемпионат мира в Бразилию.
    ЯНУЩЕНКО – Вполне с тобой согласен – данное нами обещание нужно выполнять. Хорошо, что Лев Львович не захотел бегать на стадионах с молодежью, а то пришлось бы Фирбаху младшему искать какое-нибудь другое министерство. (Обращается к Кузькиной). Яна Владимировна, вы уж, пожалуйста, свяжитесь с Денисом Денисовичем, и решите вопрос с трудоустройством его чада.
    КУЗЬКИНА. – Будет исполнено, Виктор Спиридонович. И еще, Виктор Спиридонович, я бы хотела на должность министра сельского хозяйства взять племянника моей боевой подруги по партии Делягиной Марьи Павловны.
    ЯНУЩЕНКО. – Он фермер? Или ему в наследство достался земельный пай его родителей, бывших колхозников?
    КУЗЬКИНА. – Никакого земельного пая в него нет. И он, и его родители городские жители. 
    ЯНУЩЕНКО. – Он в сельскохозяйственной академии учился?
    КУЗЬКИНА. – Нет. Он окончил Политехнический институт, но у него огромный опыт работ в сельском хозяйстве. Таких чудесных туй, как этот парень выращивает на своей даче, я больше нигде не видела.
    ПЕНЗЮЗЮК. – (Говорит в сторону). - Интересно: а больше ничего, имеющее название с трех букв, будущий министр сельского хозяйства не выращивает на своей даче?
    ЯНУЩЕНКО. – Уважаемая Яна Владимировна, вам дано право самой формировать свою команду. И кто будет у вас каким министром? – решать вам самой. Главное, чтоб экономика нашей страны наконец-то заработала как швейцарские часики. Но, если вам не удастся вывести народное хозяйство с кризиса, будут ругать и вас, и ваших министров. И очень сильно будут ругать. И тогда, даже я, не смогу защитить вас от всенародного гнева. Вы заметили – сколько раз в моей краткой речи повторяются слава «вы» и «вас»? И это не спроста
    КУЗЬКИНА. – Заметила. Много.
    ЯНУЩЕНКО. – Таким образом, я лишь хотел подчеркнуть, что ваша дальнейшая судьба, как политика, с сегодняшнего дня всецело зависит только от вашей работы. Я помогать вам, конечно, буду, но все шишки за плохие показатели развития экономики нашего государства всецело свалятся на вас.
    Входит Мишин с пачкой телеграмм в руке.
    МИШИН. – (Поднимает руку с пачкой телеграмм над головой. Радостно). Витя тебя весь мир поздравляет с победой. Планета рукоплещет тебе, будущему реформатору. (Быстро подходит к Янущенко, и вручает ему телеграммы).
    ЯНУЩЕНКО. – (Перебирает телеграммы). От наших земляков, проживающих в Америке. От земляков, проживающих в Италии. От бывших одноклассников. (Бросает телеграммы на стол. Обращается к Кузькиной, и указывает рукой на Мишина). Вот вам, Яна Владимировна, мое протеже на должность министра связи. (Обращается к Мишину). Эдуард Борисович, хочешь быть министром связи? У тебя хорошо получается -  телеграммы носить.
    МИШИН. – Нужно подумать.
    ЯНУЩЕНКО. – Думай, Эдик, думай! (Обращается ко всем). Друзья, сегодня день триумфальной нашей победы и первых сделанных шагов на пути плодотворной деятельности на благо родины. Его нужно торжественно отметить. Я приглашаю сейчас всех вас на свою дачу. Там в тесном, дружеском кругу отпразднуем успех в битве за справедливость и демократию в нашем обществе.
    Все поднимаются и, весело переговариваясь, уходят. Пензюзюк задерживается.
    ПЕНЗЮЗЮК – (Говорит сам с собой). Что-то подсказывает мне мой внутренний голос, что и новый Президент ничего хорошего не сделает для страны. Красиво говорить умеет, но этого мало. Много обещает, но этого мало. Сам собой хорош и нравится бабам, но этого мало. Пользуется доверием населения, но этого мало. Взялся сам формировать правительство, но этого мало. Посмотрим – как он работает?
    Пензюзюк уходит. Пауза. Появляются уборщицы – тетя Клава и тетя Фрося с метлами, тряпками и ведрами
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Сегодня у меня приподнятое настроение: Виктор Спиридонович стал нашим Президентом. Наконец-то настоящий мужчина принял бразды правления страной. Приятно смотреть на мужчину: очень представительно выглядит. Теперь нам не будет стыдно за державу.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – (Пожимает плечами). Нашла чему радоваться.    
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Ну, как же – красивый, стройный, высокий, не то, что наш предыдущий Президент. А как он говорит умно. И видно, что человек переживает за простых людей. Я не пропустила ни одного его выступления по телевизору. И на центральную площадь ходила, когда там проходил митинг в его поддержку. Масса народа была. Он своими проникновенными словами тогда всю меня словно окутал умиротворением. Даже плакать хотелось. Такому человеку нельзя не верить. Такой человек не может обмануть.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – И когда это кандидаты в Президенты не говорили, что они переживают за простых людей? Работа в них такая: врать, что думают о народе, о родине, о прогрессе и демократии. А сами они только и думают, как дорваться к власти, и сразу же начинают обогащаться без всякого зазрения совести. И плевать им на все свои сладкие речи во время предвыборной кампании. Они забывают обо всех своих обещаниях в ту же минуту, как только принимают присягу. Ну, сама рассуди – почему это, вдруг, Президент должен беспокоиться о нашем благосостоянии? У него что, своей семьи, жены, детей, любовницы, друзей нет? И он не хочет иметь просторное жилье, дачу в Швейцарии, яхту в Средиземном море и еще черт знает что, о чем мы с тобой даже не догадываемся? Да режь меня на кусочки – я в это не поверю.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Какая ты все-таки, Фрося, злая женщина. Мне тебя жаль  Людям доверять нужно. Я, например, верю, что Янущенко человек слова. Что он, как и обещал, проведет в стране умные реформы. Что начнут работать заводы и фабрики. Что исчезнет безработица. Что станут дешевле лекарства. Что в каждой молодой семьи появится собственное жилье. И что нам, пенсионерам, станет жить лучше, и что я еще побываю в Париже, и поваляюсь на песках тихоокеанского побережья Кубы. И не только я одна, а и все мои друзья, и родственники в это верят.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – Боже, как можно быть таким наивным. В таком случае – давай заключим с тобой пари.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – На деньги, что ли?
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – Откуда у нас с тобой деньги возьмутся? Пусть тот, кто проиграет – три раза громко петухом прокукарекает.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – И о чем же мы с тобой спорить будем?
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – Давай, например, поспорим на первый закон нашего любимого Виктора Спиридоновича.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Как это?
    ТЕТЯ  ФРОСЯ – Сначала ты говоришь, какой, по-твоему мнению, будет первый закон Янущенко. Потом я говорю, какой первый закон, по-моему мнению, опубликует наш Спиридонович. И кто не угадает, тот по-петушиному и поет.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Я согласна. Хочу услышать – как ты кукарекаешь? Еще и внуков твоих позову, и скажу им: слушайте, как ваша бабушка петуха перекривляет. Пусть детки посмеются.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – Хорошо. Говори – какой первый закон ты ожидаешь от нашего нового Президента?
    ТЕТЯ  КЛАВА. – (Становится в торжественную позу). – Я, Виктор Спиридонович, волей народа ставший главой государства, постановляю: минимальная пенсия всех пенсионеров нашей страны должна превышать прожиточный минимум. Потому что наши дедушки и бабушки самые бедные люди в Европе.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – (Хлопает в ладоши). – Впечатляет твоя вера в очередного крупного обманщика нашего народа.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Не нужно раньше времени оскорблять человека. Говори свой вариант первого закона Янущенка.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – (Ставит руки в боки). Я, Президент, постановляю: с сегодняшнего дня увеличить себе великому, гениальному и неутомимому труженику заработную плату в десять раз.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Виктор Спиридонович не бедный человек. Зачем ему увеличивать себе заработную плату, да еще - в десять раз?
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – Что значит – не бедный? Он беднее многих миллиардеров мира. Каждый представляет себе бедность в меру собственной жадности. А предела человеческой жадности нет.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Фрося, Фрося, тренируйся дома кукарекать.

                ЗАНАВЕС.

                ДЕЙСТВИЕ  ВТОРОЕ.
(Богато обставленная комната. За столом сидит Янущенко и смотрит телевизор, стоящий на этажерке. За Янущенко буфет, где на видном месте лежит желтая булочка, и  фигурка нэцкэ. Телевизор расположен боком к зрителям. С телевизора раздается голос Янущенко).

    ГОЛОС  ЯНУЩЕНКА. – Дорогие мои соотечественницы и соотечественники, родина переживает сейчас не лучшие свои времена. Она оказалась втянутой в орбиту всемирного кризиса. К тому же, как известно, невосполнимый ущерб нашей экономике причинил своими преступными деяниями мой предшественник – господин Кучумов. Он и его окружение самым наглым образом вывезли машинами за границу весь золотой запас страны. Материальное состояние основной массы населения находится на очень низком уровне. По утверждению многих известных ученых, кризис может затянуться еще на год, и все мы должны быть готовы к этому. (Входит Пилинкин. Останавливается незамеченным Янущенко. Прислушивается к голосу Янущенко). Дорогие мои земляки, чтоб как-то пережить трудные дни, нам всем необходимо научиться жить экономно. В домах нужно привыкать к более низким температурам воздуха. Нужно подумать – как меньше сжигать газ и электричество. Например, можно вечерами сидеть в темноте, а белье стирать вручную. Нужно отказаться от многих необязательных покупок. Наши мамы и бабушки прекрасно обходились без памперсов и туалетной бумаги. Можно год питаться не маслом, а маргарином и исключить из своего рациона свинину. Нужно некоторые дары лесов и полей, которые употребляли в пищу наши предки, и которыми пренебрегли мы, снова вернуть на обеденные столы. Молодая крапива и одуванчики надежный, бесплатный источник витаминов. Я уверен, что наш изобретательный и мудрый народ сможет подсказать еще множество других способов экономной жизни. Будем все вместе молиться Богу за скорейшее окончание мирового кризиса. Слава нашей стране.         
    ЯНУЩЕНКО. – (Замечает Пилинкина). Привет, кум! Что ты застыл на месте? Проходи, не стесняйся.
    ПИЛИНКИН. – Смотришь в записи свое обращение к народу, и восхищаешься сам собой?
    ЯНУЩЕНКО. – Ну, как, понравилось? Произвела на тебя впечатление моя речь? (Выключает телевизор).
    ПИЛИНКИН. – Сам сочинил свое выступление, или помощников привлекал к написанию таких проникновенных, берущих за душу слов, от которых хочется плакать от умиления?
    ЯНУЩЕНКО. - (Улыбаясь). Обижаешь, дружище! Свои речи я всегда сам себе пишу. Не один год в политике отираюсь – научился.
    ПИЛИНКИН. – Твое обращение к народу произвела на меня неизгладимое впечатление. Своих подданных призываешь к тотальной экономии, а сам ни в чем себе не отказываешь. Как великодушно! Даже дух захватывает.
    ЯНУЩЕНКО – Я же Президент, и этим все сказано. Разве не будет стыдно стране, когда гарант ее Конституции начнет питаться молодой крапивой и одуванчиками? Выпьешь сто грамм коньяка?
    ПИЛИНКИН. – Наливай. (Садится за стол). Выпьем за здоровье народа, питающегося свежей крапивой и одуванчиками. Пусть ему икнется хорошо.
    Янущенко достает с буфета бутылку коньяка, два фужера, блюдце с нарезанными кусочками лимона. Наполняет фужеры. Мужчины пьют и закусывают кусочками лимона.
    ПИЛИНКИН. – Твое выступление я не полностью слышал. Ты в нем не забыл поругать Кучумова?
    ЯНУЩЕНКО. – Нет-нет, не забыл. Какой бы я был в черта политик, если бы не осудил работу своего предшественника. Это беспроигрышный вариант выхода сухим с воды. Все так делают. А чем я хуже других? (Пауза). Зачем тебе моя речь вместе с Кучумовым? Пошли, лучше, я покажу – какую красивую пару страусов привезли мне вчера для моего личного зоопарка.
    ПИЛИНКИН. – Я уже видел твой зоопарк раньше. Впечатляет большую, даже, чем наш столичный зверинец.
    ЯНУЩЕНКО. – А новых страусов не видел. Пошли – покажу.
    ПИЛИНКИН. – Как-нибудь в другой раз. Территорию твой зоопарк занимает большую, обходить его долго, а сегодня ходить пешком что-то не хочется. Лучше, наливай еще. Хороший у тебя коньяк. Армянский?
    ЯНУЩЕНКО. – Нет, французский.
    Янущенко наполняет фужеры. Мужчины пьют.
    ПИЛИНКИН. – А что это за, сверкающая на солнце, булочка лежит в твоем буфете? Покрасил ты ее, что ли?
    ЯНУЩЕНКО. – А-а-а, это мне друзья подарили так называемый «хлеб насущный», чтоб я каждый день на него смотрел, и думал: «А есть ли что-то кушать сегодня моим подданным?». Она с чистого золота. Да, красивая? В буфете ее временное пристанище. Мне обещали на днях привести хорошего мастера по художественной резьбе. Ему я хочу заказать красивый ящик с красного дуба. Там помещу свою булочку, и буду показывать ее всем своим важным гостям.
    ПИЛИНКИН. – И что, глядя на золотой «хлеб насущный», у тебя, действительно, появляются мысли о реальном хлебе насущном для наших людей?
    ЯНУЩЕНКО. – (Удивленно). Наум, где твое чувство юмора? Кто это думает о хлебе насущном, глядя на золото? А рядом с булочкой видишь – небольшая деревянная фигурка древнего божества лежит?
    ПИЛИНКИН. – Вижу, и что?
    ЯНУЩЕНКО. – Мне ее в Японии подарили. Я ездил туда, когда там проходило  совещание глав десяти государств.
    ПИЛИНКИН. – О чем же вы там совещались?
    ЯНУЩЕНКО. – О чем совещались, приехавшие в Японию, главы государств? - мне не известно. Я ездил туда выпросить кредит для нас. Ну, это не интересная тема для разговора. Бог с ними с теми деньгами. В стране восходящего солнца мне удалось побывать на пасеке ее Президента. И знаешь, что я там узнал?
    ПИЛИНКИН. – И что?
    ЯНУЩЕНКО. – Оказывается, японские пчелы более ленивые, чем наши. Когда я это сказал Японскому Президенту, его узкие глаза сделались такими же большими, как у тебя или у меня. Да – здорово! Так мне стало радостно тогда за свою страну, аж дух перехватило. Хоть в чем-то мы лучше других. Кто-то хвастается своими компьютерами, кто-то ракетами, а мы можем, вполне заслуженно, хвастаться пчелами. (Пауза). 
    ПИЛИНКИН. – Витя, я все хочу тебе сказать: моя должность руководителя «Совета Национальной Безопасности и Обороны» страны звучит громко, но не дает мне никаких прав.
    ЯНУЩЕНКО. – (Удивленно). - Не понял.
    ПИЛИНКИН. – Ну, например, я вижу, что тот или иной бизнесмен, нарушает, установленные нашим законодательством, правила предпринимательской деятельности. А приструнить его я не могу. Нет у меня законных рычагов влияния на отъявленных обманщиков или недобросовестных налогоплательщиков.
    ЯНУЩЕНКО. – Такие законные рычаги имеются в прокуратуре, которая отлично справляется с, возложенными на нее, обязанностями.
    ПИЛИНКИН. – А я тогда зачем нужен?
    ЯНУЩЕНКО. – Наблюдать за всем, что делается вокруг, и докладывать мне обо всех, замеченных тобой, нарушениях законности и порядка в стране. А выводы потом делать позволь уже мне. Зачем в государстве насаждать двоевластие? Или ты считаешь, что я плохо руковожу страной?
    ПИЛИНКИН. – В таком случае, назначь меня генеральным прокурором. Не хочу я быть в государстве простым наблюдателем.
    ЯНУЩЕНКО. – Не могу. Должность главного прокурора я уже пообещал человеку, которого рекомендовали мне представители крупного бизнеса Запада и Центра страны. Это очень серьезные люди, и сориться с ними я не собираюсь.   
    ПИЛИНКИН. – (С ехидными нотками в голосе). Это они тебе подарили золотую булочку, которую ты хочешь поместить в ящик с красного дуба?
    ЯНУЩЕНКО. – (Перекривляет Пилинкина). Да-да-да. И булочку, и многое-многое другое они мне подарили. Президенту взятки брать как-то неприлично, а подарки получать – общепринятое дело. Некоторые солидные люди, как нашей страны, так и иностранцы постоянно мне презенты  преподносят. Вот только от тебя, моего кума, я еще ничего не получал. Даже маломальской безделушкой меня ни разу не порадовал. Не кажется ли тебе, что ты жадный человек?
    ПИЛИНКИН. – Я жадный, а ты ненасытный.
    ЯНУЩЕНКО. – Ты ругаться сюда пришел? Так приходи в другой раз, а то у меня сегодня нет настроения - плохие слова произносить.
    ПИЛИНКИН. – Нет. Я пришел сказать, что мне не хочется дальше исполнять государственную должность без всяких полномочий.
    ЯНУЩЕНКО. – (Спокойно). Не исполняй. На твое место человека найти не сложно. Достаточно объявить во всеуслышанье, что оно свободное, и сразу же выстроится очередь, желающих его занять.
    ПИЛИНКИН. – Не думал я, Витя, когда давал деньги на твою избирательную кампанию, что ты, мой кум, будешь так разговаривать со мной. Быстро ты забыл все то хорошее, что я для тебя сделал.
    ЯНУЩЕНКО. – Наум, каждый разговаривает так, как ему позволяет положение в обществе. А деньги, потраченные на мою избирательную кампанию, тебе возвратились с лихвой. Я твой бизнес от конкурентов защитил, от налогов и таможенных сборов избавил, так что обижаться тебе на меня – великий грех. И со своими обидами будь поаккуратней, а не то, я могу обидеться.
    ПИЛИНКИН. – Извини, Витя, я немного погорячился. Давай, как и прежде, останемся друзьями, и не будем больше ругаться.
    ЯНУЩЕНКО. – Конечно, мы не будем больше ругаться, потому, что тебе это не выгодно.
    ПИЛИНКИН. – Но я не хочу больше руководить «Советом Национальной Безопасности и Обороны».
    ЯНУЩЕНКО. – Это твое личное дело. Завтра же будет указ о твоем увольнении, и назначении другого человека на освободившуюся должность. И, смею тебя заверить, этот другой человек будет мне руки целовать в знак благодарности за громко звучащую должность, а не возмущаться отсутствием в него прав. Для умных людей, Наум, главное – получить должность. А права, гарантирующие им безбедную жизнь, они сами себе назначают.   
    ПИЛИНКИН. – (Поднимается со стула). Так я пойду?
    ЯНУЩЕНКО. – Иди. Я тебя не задерживаю.
    Пилинкин и Янущенко поднимаются со стула и жмут друг другу руку.
    ПИЛИНКИН. – (Уходит. Перед тем, как скрыться за кулисами, говорит сам с собой). Всего три года побыл Президентом, а как возгордился! Надо же – как портит человека власть. Даже на кума смотрит свысока. А что говорить о простых смертных? Презента от меня захотел! А дулю с маком не хочешь?
    ЯНУЩЕНКО. – (Смотрит вслед уходящему Пилинкину). Ишь, власти захотел! Сиди в своем бизнесе, и не высовывайся. А то быстро рога обломаю, хоть ты мой и кум. (Включает телевизор. С него звучит голос диктора).
    ГОЛОС  ДИКТОРА. – Сегодня с речью к народу обратился Президент нашей страны. Мы решили узнать, что думают простые люди по этому поводу. Вот к нам приближается пожилая женщина, спросим ее: «Уважаемая, разрешите задать вам вопрос»
    ГОЛОС  ЖЕНЩИНЫ. – Я вас слушаю.
    ГОЛОС  ДИКТОРА. – Сегодня с речью к народу обратился Президент нашей страны, что вы думаете по этому поводу?
    ГОЛОС  ЖЕНЩИНЫ. – Меня поразила проникновенность слов Виктора Спиридоновича. Сразу видно, что человек переживает за нас, простых людей. Я согласна с ним: если в стране кризис, нужно жить экономно. Я как человек пожилой, много повидавший на своем веку и хорошего, и плохого, но больше плохого, могу сказать, что в пищу еще можно потреблять молодые пагоны хвоща. В первые годы после войны с немцами наша семья ими питалась, и так спасалась от голода.
    ЯНУЩЕНКО. – (Выключает телевизор). Я же говорил, что наш народ находчивый и мудрый.
    Янущенко наливает себе коньяк. Пьет. Закусывает кусочком лимона. Входит Томилин.
    ТОМИЛИН. – Здравствуй, Витя.
    ЯНУЩЕНКО. – Привет! Сто грамм выпьешь?
    ТОМИЛИН. – Нет, спасибо. Витя, я пришел серьезно с тобой поговорить.
    ЯНУЩЕНКО. – (Удивленно). Садись, поговорим серьезно, если так тебе нужно.
    ТОМИЛИН. – Нужно. И давно нужно. После трех лет царствования ты решил накормить наш народ молодой крапивой и одуванчиками?
    ЯНУЩЕНКО. – А почему – нет? Только что по телевизору одна женщина сказала, что можно кушать еще и молодые пагоны хвоща. Я думаю, последуют и другие толковые предложения. Как говорится – голь на выдумки хитра.
    ТОМИЛИН. – Витя, когда ты выдвигал свою кандидатуру на пост Президента страны, тогда мы с тобой мечтали о стране всеобщего благополучия. Прошло три года, а наша бедная страна стала еще беднее.
    ЯНУЩЕНКО. – Мечтать не вредно. Лева, три года тому назад я не видел страну с позиций главы государства. Чем выше возвышаешься над людьми, тем большие горизонты тебе открываются. И поверь мне на слово, в жизни страны есть такие проблемы, которые мгновенно не решаются.
    ТОМИЛИН. – Может, став Президентом, ты и увидел больше проблем, но что ты сделал, чтоб этих проблем стало меньше? Вспомни, ты обещал, что первый проект закона, который ты проведешь через Парламент – будет закон об оппозиции.
    ЯНУЩЕНКО. – Помню, говорил. Но я даже представить себе не мог тогда - насколько наша оппозиция наглая. Она, ни что иное, как пятая колона враждебного нам государства. Как же можно деятельность такой оппозиции узаконить?
    ТОМИЛИН. – Витя, ты лукавишь. Людей, работающих на другое государство, нужно судить, но причем тут вся оппозиция?
    ЯНУЩЕНКО. – Хорошо, ты прав: мне не нравится, когда мой каждый шаг находится под пристальным вниманием разных, обозленных на жизнь, пустословов. А также не нравится, когда малейшую мою оплошность в работе приравнивают к преступлению.
    ТОМИЛИН. – Витя, ты считаешь своей маленькой оплошностью в работе то, что  вместо обещанного тобой закона об оппозиции, ты издал указ о десятикратном увеличении собственной заработной платы?
    ЯНУЩЕНКО. – Чтоб у Президента страны не возникало искушения обворовывать подконтрольный ему бюджет, в него должна быть, достойная его должности, заработная плата.
    ТОМИЛИН. – Коррупция стала бедствием для экономики страны, Почему не привлечен к ответственности ни один с многочисленных проворовавшихся чиновников? Почему вольготно живут взяточники?
    ЯНУЩЕНКО. – Лева, я живу не в безвоздушном пространстве. За каждым проворовавшимся чиновником стоит богатый предприниматель, от которого зависит благосостояние страны. К ним не так-то легко подступишься.
    ТОМИЛИН. – (Разводит руками над собой). - Я вижу, что ты живешь не в безвоздушном пространстве. А желтая булочка, что на буфете лежит, не золотая ли, случайно?
    ЯНУЩЕНКО. – (Гордо). - С чистого золота высочайшей пробы. Хочешь подержать в руках?
    ТОМИЛИН. –  Нет, не хочу. (Проводит рукой перед собой). Зачем тебе вся эта неслыханная роскошь?
    ЯНУЩЕНКО. – (Проводит рукой перед собой). Почему я не должен хотеть всю эту неслыханную роскошь? Тут жить приятно и мне, и моей семье.
    ТОМИЛИН. – Все любители роскоши и больших денег занимаются бизнесом, а не идут в политику.
    ЯНУЩЕНКО. – Политика, это тоже бизнес. Разве ты не знал? Кто-то продает селедку, а кто-то торгует лозунгами и торжественными обещаниями.
    ТОМИЛИН. – Значит, ты врал народу, что стремишься вывести страну с экономической пропасти, в которой она сейчас находится?
    ЯНУЩЕНКО. – Почему сразу – врал? Я говорил людям только то, что они хотели слышать.
    ТОМИЛИН. – А люди тебе верят.
    ЯНУЩЕНКО. – У людей такое свойство – кому-то верить. У них есть свойства кушать, спать, ходить в туалет, заниматься любовью и многие другие. Среди них не последнее место занимает и свойство – кому-то верить. Им вечно подавай какого-нибудь императора, Сталина, Гитлера и еще черт знает кого. Так пусть они лучше верят мне, чем какому-нибудь другому проходимцу.
    ТОМИЛИН. – Ты не боишься гнева народного, который сметет тебя с лица земли?
    ЯНУЩЕНКО. – Нет, люди долго раскачиваются. А через два года я уеду в Италию. Там у меня есть уже небольшое имения, где буду жить в полное свое удовольствие. Лева, жизнь в человека одна. И почему я должен за кого-то страдать в ущерб собственного благополучия? Люди умные существа, и пусть сами о себе беспокоятся. А если не хотят сами о себе беспокоиться, то пусть кушают молодую крапиву с одуванчиками, и хвалят правительство и меня. 
    ТОМИЛИН. – Витя, а ты не думаешь, что другой человек на твоем месте мог бы дать нашей стране умные реформы, которые сделают ее богатой и счастливой.
    ЯНУЩЕНКО. – Лева, как ты не понимаешь: сейчас еще не время для многих реформ, о которых мы с тобой мечтали? Они могут навредить работе богатых промышленников. А на них держится вся экономика страны.
    ТОМИЛИН. – Нужно беспокоиться о народе, а не об олигархах.
    ЯНУЩЕНКО. – Кто тебе такую глупость сказал? Один известный Президент Соединенных Штатов Америки однажды произнес: «Не спрашивайте государство: что оно сделало для вас? А спрашивайте себя: что вы сделали для государства?». Золотые слова. Почему я должен думать о нищем, который ничего не сделал для государства, а не об олигархе, который платит налоги государству? И что ты все заладил: народ, народ? Народ недостойный того, чтоб о нем беспокоиться. Он не бездомная свора собак, а собрание умных существ с руками и ногами. Пусть думает, работает, и сам строит свое счастливое будущее.
    Пауза.
    ТОМИЛИН. – Где учится твоя дочь?
    ЯНУЩЕНКО. – Зачем ты спрашиваешь?
    ТОМИЛИН. – И все же?
    ЯНУЩЕНКО. – В Гарвардском университете.
    ТОМИЛИН. – А почему там?
    ЯНУЩЕНКО. – Что значит: почему там? Да потому, что там она станет хорошим специалистом. А в наших университетах, с нашим малоквалифицированным преподавательским составом высококлассного образования не получишь.
    ТОМИЛИН. – А почему не наладить высококлассное образование у нас, чтоб сюда все ездили учиться?
    ЯНУЩЕНКО. – Ты пришел мне мораль читать? Так напрасно стараешься. Налаживать высококлассное образование в нашей стране я не собираюсь. Это и утомительно, и долго, а дочь учить мне нужно уже сегодня.
    ТОМИЛИН. - (Задумчиво). Я поражаюсь – как можно десятилетиями говорить одно, думать совсем другое.
    ЯНУЩЕНКО. – Лева, многое с того, что я говорил до того, как стать Президентом, я говорил искренне. Но, став Президентом, пришлось многое переосмыслить. Внезапный наплыв дополнительной информации меняет человеческое мышление. Разве три года работы министром никак не повлияли на твое мировоззрение?
    ТОМИЛИН. – Витя, ты даже не представляешь себе, какая тоска овладела мной, после нашего разговора. Мне даже, в какой-то момент, стало противно, что ты мой друг.
    ЯНУЩЕНКО. – Я в друзья к тебе не набиваюсь.
    ТОМИЛИН. – Конечно, конечно, ты же Президент. С этого дня я оставляю за собой право во всеуслышанье критиковать тебя за твою бездеятельность на должности Президента страны. Извини, я не могу иначе поступить.
    ЯНУЩЕНКО. – Это твое дело. Но, министром ты больше не будешь.
    ТОМИЛИН. – Естественно, работать с тобой в одной команде мне совесть не позволяет. (Встает). До свидания. Надеюсь – это наша последняя встреча. (Уходит).
    ЯНУЩЕНКО. – (Смотрит вслед Томилину). Вожжа Леве под хвост попала – даже руки на прощанье не подал. Дурак – иначе не скажешь. Сидел бы в министрах и горя не знал. Надо будет за ним слежку установить, чтоб лишнего нигде не взболтнул. (Включает телевизор).
    ГОЛОС  ДИКТОРА. – Заграничные средства массовой информации продолжают комментировать обращение к народу Президента Янущенка. Известный французский юмористический журнал предлагает своим читателям не выбрасывать на свалку кочерыжки от капусты, а собирать их в, одном, отведенном для этого, месте. А затем, железнодорожными составами, отправить их людям, которые питаются только свежей крапивой и одуванчиками.
    ЯНУЩЕНКО. – (Выключает телевизор). Борзописцы чертовые, им больше нечем заняться, как только посмеяться с людей, которые питаются свежей крапивой и одуванчиками. Нужно будет дать распоряжение прокурору, пусть выяснит – кто французскую шутку пропустил на наш телеэкран, и уволит его к черту с работы. Такие любители чужого юмора нам не нужны.
    Входит Пензюзюк.
    ЯНУЩЕНКО. – (Разговаривает сам с собой). Что за день такой? От посетителей отбоя нет. Неужели мое выступление перед народом подействовало на всех, как красная тряпка на быка?
    ПЕНЗЮЗЮК. – (Сердито). Здравствуйте, Виктор Спиридонович, я пришел сказать вам, что больше не хочу работать министром экономики. Ваше выступление перед народом поставило точку в моем желании быть с вами в одной команде. Помогая вам стать Президентом, я даже предположить не мог, что делаю большую глупость.
    ЯНУЩЕНКО. – (Пожимает плечами). – Что я плохое сказал в своем выступлении? По крайней мере, простые люди с пониманием отнеслись к моим словам.
    ПЕНЗЮЗЮК. – Если вы до сих пор не поняли, что плохое вы сказали в своем выступлении, разговаривать дальше на эту тему с вами бесполезно.
    ЯНУЩЕНКО. – Успокойтесь, Петр Данилович, давайте поговорим о вашей работе в Совете Министров.
    ПЕНЗЮЗЮК. – О какой работе Совета Министров может идти речь, если его возглавляет, с вашей подачи, не просто женщина, а глупая женщина.
    ЯНУЩЕНКО. – Зачем вы так говорите. Кузькина Яна Владимировна основала и долго возглавляла многолюдную партию. Как после этого можно говорить, что она глупая женщина?
    ПЕНЗЮЗЮК. – Знаете, какое первое распоряжение было премьер-министра Кузькиной Яны Владимировны?
    ЯНУЩЕНКО. – И какое же?
    ПЕНЗЮЗЮК. – Поставить во всех населенных пунктах бигборды с ее портретами и
 лозунгом: «Занимайтесь любовью!».
    ЯНУЩЕНКО. – Я когда проезжаю городом, должен вам сознаться, на рекламу не обращаю ни малейшего внимания. И бигбордов с портретами Кузькиной не видел. Может, женщина хотела таким образом создать в наших бедных соотечественников мажорное настроение?
    ПЕНЗЮЗЮК. – Она им создает мажорное настроение, а вы их кормите свежей крапивой и одуванчиками. Страна чудес – и только. 
    ЯНУЩЕНКО. – Ну, это вы взяли сейчас одно, не понравившееся вам, распоряжение своей начальницы. А в остальном, правительство занимается серьезными делами: принимает бюджет, выплачивает пособие пенсионерам, содержит армию, строит дороги, больницы, детские садики.
    ПЕНЗЮЗЮК. – Я бы сказал: наше правительство не занимается, а пытается заниматься серьезными делами. Какой-то замкнутый круг получается. Собираем крупных бизнесменов, согласовываем с ними план дальнейших действий в чем-то выгодный им, а в чем-то выгодный государству. Потом пытаемся этот план провести через Парламент – как закон. И ничего не получается. Основная масса депутатов, куплена предпринимателями, и они, те положения, предварительно согласованного, плана, которые выгодные государству, не утверждают. Мы обращаемся за помощью к вам. Вы создаете комиссию, которая полгода вникает в существо вопроса, а потом создает другую, более расширенную, комиссию. И пока вся это бюрократическая чехарда происходит, спад производства продолжается.
    ЯНУЩЕНКО. – Нельзя быть пессимистом. Одно то, что вы планируете мероприятия выгодные как бизнесменам, так и государству – уже большой прогресс в становлении нашего государства. Пусть одна, вторая, третья пытки будут неудачными по внедрению, вами предложенных, мероприятий по укреплению экономики будут неудачными. Но четвертая или пятая попытка обязательно увенчается успехом. Нужно больше знакомить средства массовой информации, общественность, общественные организации с проблемами, мешающими вам работать. И люди поймут вас, и помогут – как смогут. И потом, не такие уж и плохие дела в нашего теперешнего правительства. Темпы спада производства уменьшились. И это радует.
    ПЕНЗЮЗЮК. - (Раздраженно). – Ой, не смешите меня. Да темпы спада производства действительно снизились. Но, только за счет того, что мы взяли в долг много денег в иностранных банках. (Поднимает вверх указательный палец правой руки). И половина с них разворована. Теперь наши дети и внуки будут вечными должниками. Я не хочу, чтоб они меня вечно проклинали в гробу. Мне хочется лежать в своей могилке в полном спокойствии.
    ЯНУЩЕНКО. – Какой гроб? Какая могилка? Вы еще поработаете на благо нашей родины.
    ПЕНЗЮЗЮК. – Может я еще, и поработаю на благо нашей родины, но, не обижайтесь за откровенность, только не с вами, а уже с другим Президентом. К большому сожалению, вы не тот человек, который сейчас нужен стране.
    ЯНУЩЕНКО. – Вы предполагаете, что следующий Президент будет лучше меня? По-моему, деятельность всех моих предшественники не дают повода так думать.
    ПЕНЗЮЗЮК. – Поживем - посмотрим. Надежда умирает последней. 
    ЯНУЩЕНКО. – И чем же вы намерены заниматься вдали от, непонравившихся вам начальников и государственных забот?
    ПЕНЗЮЗЮК. – Думаю написать книгу под названием: «Как нельзя управлять страной». Для нее у меня собралось много интересного материала.
    ЯНУЩЕНКО. – Решили наукой заняться?
    ПЕНЗЮЗЮК. – Можно и так сказать.
    ЯНУЩЕНКО. – Спасибо за откровенность. Пишите заявление об уходе «по собственному желанию». И мы постараемся найти, достойную вам замену в правительстве. Хоть это и будет не просто сделать. Такие специалисты как вы – на дороге не валяются.
    ПЕНЗЮЗЮК. – (Смеется). Спасибо за достойную оценку моих способностей.
    Янущенко поднимается со стула. Пензюзюк тоже поднимается со стула. Мужчины жмут друг другу руки. Пензюзюк уходит.
    ЯНУЩЕНКО. – (Смотрит вслед Пензюзюку. Говорит сам с собой). Вот и отлично – расстались без ссоры. Теперь я в его книге буду изображен не только темными красками. (Пауза. Смеется). Что-то мне, как и Петру Даниловичу, не захотелось плохо выглядеть в глазах потомков. Кажется: для такого, успешного в жизни человека, как я, общественное мнение - ненужная вещь. А все равно, где-то в душе, хочется, чтоб люди думали о тебе хорошо. (Пауза). Интересно – кто следующий придет возмущаться моим выступлением перед народом? Одно только можно точно сказать: это будет не Кузькина. Того, кто провозглашает лозунг: «Занимайтесь любовью!» не может возмутить призыв питаться свежей крапивой и одуванчиками.
    Входит Кузькина.
    ЯНУЩЕНКО. – (Говорит сам с собой. Удивленно). – Вот тебе и на! Если и Яна Владимировна пришла возмущаться моим выступлением перед народом, тогда, действительно, я какую-то глупость сказал.
    КУЗЬКИНА. – Здравствуй Витя.
    ЯНУЩЕНКО. – Здравствуй Яна. Рад тебя приветствовать в своих апартаментах. Что за срочное дело привело тебя ко мне?
    КУЗЬКИНА. – Ты знаешь, что Пензюзюк решил уволиться?
    ЯНУЩЕНКО. – И ты очень расстроилась? Пригласи на его место какого-нибудь профессора с университета.
    КУЗЬКИНА. - Найти человека на место Петра Даниловича не сложно. Вся беда в том, что наше законодательство, в таком виде, как оно есть, делает работу министра экономики малоэффективной. И честный человек на этой должности работать не захочет. А всякие проходимцы мне не нужны.
    ЯНУЩЕНКО. – И что ты предлагаешь?
    КУЗЬКИНА. – Я предлагаю расширить права правительства, чтоб оно могло самостоятельно принимать, важные для страны, решения.
    ЯНУЩЕНКО. – (Возмущенно). Ты вторая уже сегодня, кто пришел ко мне требовать больше власти.
    КУЗЬКИНА. – А первый кто был?
    ЯНУЩЕНКО. – Пилинкин Наум Тихонович.
    КУЗЬКИНА. – Ну-у-у, Пилинкину опасно власть давать. Он такую развернет работу по собственному обогащению, что Крез от зависти в гробу перевернется. А правительству, для того, чтоб остановить процесс стагнации страны, нужны большие права, чем оно имеет сейчас.
    ЯНУЩЕНКО. – Никакого двоевластия в нашем государстве не будет. Оно ни к чему хорошему не приведет.
    КУЗЬКИНА. – Но ты ведь обещал сделать меня сильным премьер-министром, когда баллотировался в Президенты.
    ЯНУЩЕНКО. – Тогда я был несколько увлечен тобой, и видел наши дальнейшие отношения в розовом цвете.
    КУЗЬКИНА. – А сейчас ты охладел ко мне, и моя политическая карьера тебя пугает?
    ЯНУЩЕНКО. – Нет, твоя политическая карьера меня не пугает. Просто, я знаю со своего богатого жизненного опыта, что женщина-сотрудник с большими правами – это постоянная головная боль.
    КУЗЬКИНА. – (Повысила голос). Власть правительству нужна, а не мне лично. Наше правительство сейчас не в состоянии результативно работать. Услышь меня, наконец-то - рамки существующих законов не позволяют министрам развивать быстрыми темпами экономику страны.
    ЯНУЩЕНКО. – Не ори. Все будет так – как есть.
    КУЗЬКИНА. – Ну, если тебе безразлична судьба страны, тогда пусть все остается так, как есть. Единственное, о чем я хочу тебя попросить: если ты меня не уважаешь как близкого человека, как премьер-министра, то уважай хотя бы как женщину.
    ЯНУЩЕНКО. – (Удивленно). Не понял.
    КУЗЬКИНА. – Месяц тому назад мне нужно было лететь самолетом в соседнюю страну, для переговоров о поставках газа. Я приезжаю на аэродром, и узнаю, что мой самолет забрал ты. Зачем так делать?
    ЯНУЩЕНКО. – Мой самолет поломался перед самым моим полетом в Японию, и мне пришлось воспользоваться твоим. Ничего страшного не случилось. Воздушный флот страны должен, в первую очередь обслуживать главу государства. А о поставках газа тебе можно договориться и в другой день.
    КУЗЬКИНА. – Но как-то предупредить меня, или задействовать рейсовый самолет – можно же было? Я, все-таки, занимаюсь важными для страны делами. У меня есть какой-то график работ, согласованный с зарубежными коллегами.
    ЯНУЩЕНКО. – Яна, некогда мне пустяками заниматься.
    КУЗБКИНА. – Ты знаешь, я наверно подумаю – а нужно ли мне возглавлять правительство?
    ЯНУЩЕНКО. – (Смеется). Хорошая мысль тебя осенила. Тебе, действительно,  лучше оставить правительство и возглавить первое в мире братство под необычным названием: «Занимайтесь братья и сестры любовью».
    КУЗЬКИНА. – Если я и организую такое братство, то кушать свежую крапиву и одуванчики мы там не будем. И вообще - не боишься, что растеряешь всех своих друзей? Они, просто, не станут терпеть твоего хамства.
    ЯНУЩЕНКО. – Нет, не боюсь. На протяжении всей жизни человека круг его близких приятелей постоянно меняется. В детском садике одни друзья, в школе – другие, в институте – третьи, на работе – четвертые, и так далее. Да, в период подготовки к выборам у меня были друзья, и ты среди них числилась, которые помогли мне победить моих соперников. Я всех их, и тебя тоже, отблагодарил за оказанную мне помощь. А когда я стал Президентом, круг моих знакомых, что вполне естественно, расширился и появились новые друзья. И сейчас, Яна Владимировна, вы мне не интересны. Хотите возглавлять правительство – возглавляйте. По старой дружбе я вас еще буду терпеть. А если вы считаете ниже своего достоинства – работать со мной, скатертью дорожка. Держать вас никто не собирается. И перестаньте постоянно мне напоминать о наших прошлых связях. У меня семья, дети и компрометировать себя перед ними и обществом я не хочу. 
    КУЗЬКИНА. – Я подумаю: возглавлять мне правительство, после нашего разговора, или уйти в отставку?
    ЯНУЩЕНКО. – Подумайте, подумайте, Яна Владимировна. Даже вам, иногда это полезно делать.
    Кузькина поднимается со стула, и молча смотрит на Янущенко. Немая сцена. Янущенко отводит взгляд в сторону. Кузькина, не попрощавшись, направляется к выходу
    КУЗЬКИНА. – (Перед уходом говорит сама с собой). Был человек, как человек. А только стал Президентом – сразу изменился в худшую сторону. Неужели неограниченная власть то поле, где выращивают жуликов, хамов и подонков? 
    ЯНУЩЕНКО. – (Смотрит вслед уходящей Кузькиной). Она подумает – возглавлять ли ей правительство! Напугала пьяницу бутылкой водки. Все, дорогая Яна Владимировна, твоя песенка спета. (Берет телефонную трубку. Набирает номер телефона. Говорит по телефону). Здравствуйте, Николай Семенович, я вас, случайно, не отвлек от важных дел? (Пауза). Спешу вас обрадовать: кресло премьер-министра ваш человек может занять уже в этот понедельник. (Пауза). Вы спрашиваете: как мне удалось так быстро уговорить Яну Владимировну пойти в отставку? Отвечаю: я, как Президент, умею пользоваться, данной мне народом, властью. (Хихикает). Когда мой нотариус сможет оформить ваш домик в Альпах на мое имя? Мне он очень понравился - в таком диком месте стоит, аж дух захватывает. (Пауза). Уже в этот вторник? Спасибо. (Пауза). До свидания. (Кладет на стол телефон. Говорит сам с собой). Хорошо иметь деловые отношения с толковым человеком: минимум слов и максимум дела. (Включает телевизор)   
    ГОЛОС  ДИКТОРА. – Вы смотрели программу «Мистическая страна». Не переключайтесь. После небольшого перерыва на рекламную паузу начнется программа «Рассмешите комика».
    ЯНУЩЕНКО. – (Выключает телевизор. Смеется). Нашли кого смешить. Рассмешите, лучше, людей, кушающих свежую крапиву с одуванчиками. Интересно, кто еще со старых друзей придет сегодня ругаться со мной?
    Входит Балабанов.
    ЯНУЩЕНКО. – (Говорит сам с собой). А этот старый хрыч, так называемый метр культуры и искусства нашей страны, что он тут делает? В моих друзьях он никогда не числился.
    БАЛАБАНОВ. – Добрый день, Виктор Спиридонович. Извините меня, пожалуйста, я соврал вашей охране, что вы меня ждете. Вы уж извольте не ругать своих телохранителей за то, что я их обманул.
    ЯНУЩЕНКО. – (Изображает радушие). Договорились: я их ругать не буду. Присядьте,  пожалуйста.
    БАЛАБАНОВ. – (Садится за стол). Я знаю – вы человек занятый, и постараюсь много вашего времени не отнимать.
    ЯНУЩЕНКО. – Что вы, что вы, Игорь Борисович, принимать такого всемирно известного человека, как вы, для меня большая честь. Дела подождут. Для них можно и  праздничные дни выделить и ночь им посвятить, чтоб только с вами пообщаться. Рассказывайте, рассказывайте – с чем пожаловали?
    БАЛАБАНОВ. – Я к вам с просьбой.
    ЯНУЩЕНКО. – Помогу чем смогу.
    БАЛАБАНОВ. – Уберите, пожалуйста, с поста министра культуры певицу Белооко Дарью Павловну. Пропадет человек. Она добрый ребенок по своей натуре. Всем старается угодить, а этим пользуются разного рода проходимцы. Они обманывают неискушенную в жизни женщину, и от этого страдают хорошие люди. Наша культура и искусство превращается в клоаку, где правят бал, если так можно выразиться, отходы общества.
    ЯНУЩЕНКО. – Вы можете привести конкретные факты злоупотреблений в сфере культуры со стороны криминальных элементов за спиной Белооко.
    БАЛАБАНОВ. – Сколько угодно. Но я не хочу доводить дело до официального разбирательства, так как Дарья может попасть в тюрьму. А ее место на эстраде. Если вы не лишите ее сейчас должности министра, мы потеряем талантливую певицу. Она забросила репетиции и теряет форму и поклонников.
    ЯНУЩЕНКО. – Что я скажу Белооко, когда буду увольнять ее в отставку.
    БАЛАБАНОВ. – Так и скажите, что у вас был Балабанов, который пригрозил ей, что если она не уйдет в отставку он предоставит правоохранительным органам, компрометирующие ее материалы.
    ЯНУЩЕНКО. – Может, пусть еще поработает министром, я ее в обиду не дам.
    БАЛАБАНОВ. – Во-первых, на ваше место может прийти другой человек. Во-вторых, наша культура, действительно, находится в плачевном состоянии, благодаря стараниям, всеми нами уважаемой, Белооко. Это тот случай, когда благими намерениями, действительно, выстлана дорога в ад.   
    ЯНУЩЕНКО. – А вы не боитесь, что Дарья Павловна возненавидит вас.
    БАЛАБАНОВ. – Нет, не боюсь. Она человек умный и со временем поймет – от какой беды я ее спас.
    ЯНУЩЕНКО. – Обещаю обмозговать вашу просьбу.
    БАЛАБАНОВ. – Виктор Спиридонович, вы меня не поняли. Нужно действовать немедленно. Большая певица пропадает. Вы же, говорят, ее хороший друг. Так помогите хорошей женщине избавиться от заблуждения, что она дееспособный чиновник.
    ЯНУЩЕНКО. – Будет сделано, Игорь Борисович. Сто грамм коньячка не выпьете?
    БАЛАБАНОВ. – Боюсь пить, Виктор Спиридонович. В последнее время заметил за собой одну странность. Стоит мне только выпить сто грамм спиртного, как не могу потом остановиться, пока с ног не свалюсь. (Встает со стула. Говорит с мольбой в голосе). Так я на вас очень рассчитываю.      
    ЯНУЩЕНКО. – (Встает со стула. Протягивает руку Балабанову). Конечно, конечно, Игорь Борисович, не дадим пропасть великой певице.
    Балабанов встает со стула. Мужчины жмут друг другу руку. Балабанов уходит. Янущенко садится и сидит в глубоком раздумье.
    ЯНУЩЕНКО. – (Говорит сам с собой). И кто же это у меня просил за свою дочь, чтоб я ее рекомендовал на должность министра культуры? (Задумался). Убей – не помню. Нужно будет, в ненавязчивой форме, поспрашивать на эту тему своих новых друзей.
    Входит Лукьянов.
    ЛУКЬЯНОВ. – Доброго вам здоровья, Виктор Спиридонович.
    ЯНУЩЕНКО. – (Удивленно). Вадим, почему, вдруг, так официально? И почему такое беспокойство с твоей стороны о моем здоровье?
    ЛУКЬЯНОВ. – Вы же начали питаться свежей крапивой с одуванчиками, и ваше здоровье может повредиться. 
    ЯНУЩЕНКО. – Вадим, перестань юродствовать.
    ЛУКЬЯНОВ. – Виктор Спиридонович, я пришел вам официально заявить, что с сегодняшнего дня выхожу с проправительственной фракции Парламента и перехожу в оппозицию.
    ЯНУЩЕНКО. – Войну пришел мне объявить?
    ЛУКЬЯНОВ. – Ни в коем случае. Я пришел лишь высказать свое разочарование вашей работой в должности Президента страны. Ни одного своего предвыборного обещания вы не выполнили. Олигархи в стране продолжают богатеть, а простые люди нищать. В экономике застой, безработица приобретает массовый характер.
    ЯНУЩЕНКО. – Вадим, скажи, только честно, ты, действительно, переживаешь за благосостояние нашего народа?
    ЛУКЬЯНОВ. – Да. Ради этого я и депутатом стал.
    ЯНУЩЕНКО. – Зачем? Какое удовольствие ты от этого получаешь? Объясни мне: что тобой движет?
    ЛУКЬЯНОВ. – Не знаю. Так я, наверно, воспитан.
    ЯНУЩЕНКО. – И никакой-никакой выгоды ты не жаждешь получить, используя свое высокое положение в обществе?
    ЛУКЬЯНОВ. – Нет, а почему ты спрашиваешь?
    ЯНУЩЕНКО. – Потому, что все люди хотят иметь хоть чуть-чуть больше того, что в них есть. Зачем же тогда жить. Мы же не обезьяны, которым ничего не нужно, кроме одного банана в день.
    ЛУКЬЯНОВ. – Витя, мы не обезьяны, а всего лишь труженики одной из сфер народного хозяйства. А в каждой сфере народного хозяйства есть хорошие работники и плохие. Я хороший работник на своем рабочем месте, потому что стараюсь честно исполнять свои прямые обязанности. А ты плохой работник на своем рабочем месте, потому что уклоняешься от исполнения своих прямых обязанностей. Поэтому я ухожу к тебе в оппозицию. Тебе хочется быть богатым – иди в бизнес. Ради бога, приобретай дачи, яхты и толпы любовниц в таком количестве, сколько твоей душе угодно. Но если ты пошел работать дворником - то подметай честно улицы и не воруй метлы. А если пошел работать Президентом, то думай об улучшении жизни своих соотечественников, и не воруй денег с казны. Честный Президент ничем не отличается от честного дворника – они нужные люди обществу. Вор-Президент ничем не отличается от вора-дворника – они преступники. Что тут непонятно?
    ЯНУЩЕНКО. – И много под куполом здания Верховного Совета честных работников-депутатов?
    ЛУКЬЯНОВ. – Очень мало. И знаешь почему?
    ЯНУЩЕНКО – И почему?
    ЛУКЬЯНОВ. – Потому, что среди них есть твой сын, сыновья и дочери министров и других народных избранников, люди которые, как ты говоришь, жаждут получить выгоду, используя свое высокое положение в обществе. И это печально.
    ЯНУЩЕНКО. – Ты хочешь быть лучше всех?
    ЛУКЬЯНОВ. – Нет, я просто не такой человек, как ты. Люди ведь разными рождаются. Кто-то, рискуя жизнью, взбирается на высокую гору, только для того, чтоб потом, тоже рискуя жизнью, удачно спуститься вниз. Кто-то собирает антиквариат, питаясь черными сухарями и холодной водой. Кто-то хочет дослужиться до генерала, чтоб в одной из битв убить, как можно больше, людей. Кто-то, такой как я, пытается написать умный закон для своего народа. Кто-то, такой как ты, стремиться стать Президентом, чтоб потом купаться в роскоши. И поверь, ты мне неприятен.
    ЯНУЩЕНКО. – Откровенность за откровенность: не переходи дозволенных границ в своей оппозиционной деятельности, а не то, дни свои закончишь в местах не столь отдаленных.
    ЛУКЬЯНОВ. - (Встает со стула). – Спасибо за дружеское предупреждение. (Пауза). Прощай. (Уходит, не подав руки).   
    ЯНУЩЕНКО. - (Говорит сам с собой). День какой-то суматошный. Пойду, прогуляюсь, а то что-то голова болит. Зайду на пасеку, проведаю свой зоопарк. Со зверями я лучше себя чувствую, чем с людьми. (Уходит).
    Пауза. Появляются уборщицы – тетя Клава и тетя Фрося с метлами, тряпками и ведрами.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Фрося, как ты думаешь, зачем нас сюда привезли сегодня? Неужели тут некому убирать?
    ТКТЯ ФРОСЯ. -  Может, люди в отпуск ушли, может какое-то торжество намечается и нужны дополнительно уборщицы. А может, вся прислуга разбежалась, потому что в нее маленькая заработная плата. Говорят, Виктор Спиридонович такой жмот, каких еще поискать нужно. 
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Прислуге Президента государство деньги платит. И с чего ты взяла, что Янущенко жадный человек?
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – А ты оглянись – какие апартаменты вокруг тебя. 
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Богатый человек не обязательно жадный.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – Чтоб такой дворец построить за одну, даже президентскую, заработную плату – это нужно жмотом со жмотов быть. Ты слышала когда-нибудь, чтоб наш глава государства хоть копейку свою дал на строительство детской больницы, или материально помог какому-нибудь больному человеку?
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Нет, не слышала.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – То-то. Да-а-а, послушай, дорогая, за тобой должок числится.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Какой еще должок? Я денег у тебя не одалживала.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – А спор наш помнишь? – на первый указ Президента. Ведь я его выиграла. Виктор Спиридонович своим первым указом не пенсию пенсионерам, а себе, любимому заработную плату увеличил в десять раз.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Я уже и забыла о нашем споре.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – А я не забыла. Кукарекай.
    ТЕТЯ  КЛАВА. – Может не нужно.
    ТЕТЯ  ФРОСЯ. – Нужно, Клавдия, нужно. Еще в Библии сказано: не сотвори кумира себе. А ты нарушила Святое Писание и поверила в добрые намерения Виктора Спиридоновича. Петух, кукарекая, прощается с ночью. А ты, кукарекая, прощайся с мечтой о хорошем Президенте.   
    Тетя Клава становится лицом к зрителям и три раза кукарекает.

                ЗАНАВЕС.