Туонела

1. Хозяйка Похьелы

Город спит, для его безмятежного унылого сна нет оправдания, все, что он содержит, все, чем он питается, исторгнуто и забыто даже будущим, не говоря уже о прошлом и настоящем. Ничего не происходит, только капля за каплей из крана течет вода. В  смертельном яде желто-черной маслянистой жидкости, порожденной городом, появляется мрачная, но исполненная сурового достоинства Туонела.

Туда-сюда сверкает стрелка метронома, клубки змей свиваются на берегах очарованной реки, а нищие, покрытые струпьями и рваной одеждой, заботятся о Туонеле, пополняя воды ее своими трупами и нечистотами. Туонела красочно извивается, словно струйка смолы, словно злая, но сонная змея, пронзает рыхлый череп города. Туонелу ненавидят там, наверху, хотя высшей степенью гордости исполнено заявление, что ее «чистят». Мне больно видеть Туонелу просто грязной рекой, ведь она и есть истинная хозяйка отвратительной, пошлой, обесчеловеченной земли, жадной до грязного золота и чужой крови, жадной до жизни, но ничего не дающей взамен жабы под названием Похьела.

2. Хозяйка Похьелы, встреча

Однажды, в районе октября, когда гранатовые клены и лимонные ясени начали менять шутовской наряд города, мой обычный маршрут по мосту над железнодорожным полотном был нарушен, в связи с явным изменением окружающей среды чем-то доселе неизведанным. Жесткий хоботок исследующего мозга ткнулся в распростертую, по-видимому, пьяную женщину, лежащую прямо на берегу реки Темерник. Мне не было жаль ее, удивление и страх одинаково сжимали легкие, я спустился с моста и подошел к ней. Вздрогнув от звука шагов, женщина приподнялась и села, обхватив голову руками. У нее были прекрасные седые волосы, глаза светились теплотой, но в то же время упрямством и неистовой силой, присущей разве что мастодонту. Ее кожаная одежда была украшена пряжками из начищенной меди, а рядом с ней лежала сломанная Кофемолка.

В то время разум мой, почти очищенный от воспоминаний детства, не мог узаконить образы Туонелы и Хозяйки, используя главный их источник – Калевалу, но каким-то образом перестройка в систему миропонимания средневекового финна дала мне понять, что женщина, сидящая передо мной, ни кто иной, как Лоухи. Я почтительно поклонился и помог ей подняться.

3. Хозяйка Похьелы, метафора третья

Пронизывающий осенний ветер, схожий с хорьком своим стремлением уничтожать птичьи яйца и стаи оголтелых октябрьских птиц, начал советовать потеплее одеваться. Мне стали часто являться призраки героев Калевалы, древних и воинственных, вспенивающих улицы города. Они что-то искали. Большинство лиц, составляющих воинство призраков, сохранили отпечаток времени Вяйнемейнена, но ряды их пополняли и спутники Лемейканнена. Что им нужно от затхлого, тупого, мертвого города? Ведь большую часть его следует игнорировать. Я следовал за их упрямыми ордами, черпая символику и закрепляя рядом с височными долями, в подсознании, чтобы потом пить долгими зимними вечерами то, что сегодня называется Финляндией.

И вот, однажды, мне довелось увидеть истинную причину их поисков в районе пригородного железнодорожного вокзала. Я ожидал встретить здесь как и ранее среброволосую злобную каргу, но она оказалась прекрасной девушкой в замшевом платьице, чьи золотые косы доставали коленки и болтались из стороны в сторону, задевая прохожих. Оставаясь невидимой, она, тем не менее, притягивала на каком-то неизвестном уровне нищих и бездомных людей. Десятками эти несчастные, несмотря на действия сил правопорядка, стекались и окружали красавицу мутными тягучими волнами своей свободы. В Калевале нет места такой Лоухи, но она нашла достойное прибежище здесь, на берегах грязной ростовской речушки в период времени, обращенного вспядь. Было понятно, что герои безнадежно опоздали со своим сватовством, тут уже надвигалось Сотворение Мира.

[Комментарии автора: 1. Эссе посвящено Железнодорожному району Ростова-на-Дону, каким его можно было видеть в начале нового тысячелетия и Калевале, финскому эпосу; 2. Данный текст относится к циклу "Дикая Охота", входит в раздел "Лирика Дикой Охоты", приписывается Псевдоавтору]