Фотография. Часть первая. Глава 1. Торговец мечтам

Друзья мои, предлагаю вашему вниманию новую фантастическую повесть.

Часть 1. Торговец мечтами

— Какая же у него была профессия? Никак не вспомню.
— Бухгалтер?
— Да нет… Почему сразу — бухгалтер?
— Может, менеджер? Те часто с ума сходят.
— Вот, точно! Только не менеджер, а продавец. Нет, не продавец… торговец, да, торговец!
— И чем он торговал? — Лялька поставила на блюдце допитую чашку чая.
— И не вспомню даже. Что-то нереальное продавал, нелепое — то, что и продать нельзя.
— Поняла — он шарлатан, что ли? Какой-нибудь новоявленный потомственный колдун,эдак в двадцатом поколении? Сейчас их много развелось. Напридумывают себе всякого потустороннего, а потом крыша едет.
— Знаешь, Лялька, я тоже сначала так подумала — странный он такой. И потом — нельзя же торговать мечтами. Вот! Вспомнила! Он был торговцем мечтами.
— Мда… Точно шарлатан. Или ещё чего хуже — мошенник, что, в принципе, одно и то же…
Лялька с трудом подняла из кресла грузное тело килограмм в сто двадцать и, переваливаясь на больных, испещрённых варикозом ногах, побрела на кухню, захватив фарфоровый чайник:
— Новый заварю, ещё попьём.
Я сижу, разглядываю Лялькину гостиную – мне у неё нравится – всё так стильно обставлено – с потугой  на барокко – креслица и диванчик такие резные  – голубой габардин и белое дерево с позолотой. Опять же сувениры на полочках стоят со всего света, где она побывала. А у меня дома сплошной «хай-тек» - дизайн, на который пришлось согласиться по настоянию моих мужчин. И что теперь? Они разлетелись по всему свету, а я осталась жить в аскетичном обилии стекла, пластика и металла. Я вздохнула – как домой не хочется.
- Эля, ты же никуда не торопишься? — тут же донёсся из кухни голос Ляльки, словно чувствуя мой вопрошающий взгляд через стену.
— Нет, до работы ещё восемь часов. Я может, вообще у тебя переночую. Если ты не против.

Конечно же, Лялька не будет против — она же моя старшая сестра. И хотя ей уже пятьдесят, и она из хрупкой девушки превратилась в огромную мадам с короткой стрижкой блондинистых волос, с полным боевым комплектом — мужем и двумя детьми, для меня она всё равно остаётся Лялькой.
Сын и дочь сестры благополучно выросли, выучились, женились,обзавелись своими детьми и покинули родину — Яна умотала на ПМЖ в Чикаго, а Станислав —во Флоренцию, также навсегда, подальше от родной страны, чем оба очень печалили Ляльку.
Муж,правда, никуда не делся, но, как подобает натуре художника, вечно пребывал в творческом кризисе, и, ожидая пришествия Музы, лежал на диване в детской, глядя в потолок, а чаще —блуждая по социальным сетям в планшетнике. Временами Муза возвращалась в лице возмущённых заказчиков, напоминающих о срывающихся сроках, и он уносился в мастерскую, которая находилась на мансардном этаже этого же подъезда, и писал картины одну за другой, выдавая если не шедевры, то вполне приличные картины, радуя обеспокоенных отсутствием заказанных картин галеристов. И когда банковские карточки взбалмошного семейства пополнялись приличными суммами гонораров, глаза Ляльки начинали томно блестеть сытой поволокой, движения её становились величественней, и она отправлялась в различные круизы, путешествовать по миру, непременно навещая своих детей.
И каждый раз, приезжая домой, она обнаруживала своего мужа на диване в бывшей детской,выдохшимся от фонтанирующего вдохновения и последующего затем беспробудного пьянства в её отсутствие. Пьянство пресекалось, Лялька ставила благоверному капельницы, чтобы избавить его от белой горячки, ибо по профессии она тоже врач, как и я.
Вся её жизнь состояла из периодов — от кризиса, до кризиса. Разве можно в такой нервной обстановке работать?
Лялька и не работала. Вообще никогда. Ибо быть женой талантливого художника — это уже великий труд.

Теперь был именно тот момент, когда Лялькин муж написал несколько картин, принявшись за следующую, а галеристы, выдохнув с облегчением, продали картины заказчикам, переведя на счёт семейства солидную сумму. В общем, деньги появились, и сестра пригласила меня в гости на тортик, отметить её отъезд в Италию, где у неё родился второй внук. На тортик, так на тортик. Тем более выходной, а дома пусто.

Я, как и Лялька, практически одинокая сорока …летняя мадам. Нет, муж и сын у меня есть — всё как положено. Я построила дом, то бишь квартиру, увязнув в ипотеке, вложив немереные средства в строительство жилого комплекса для военнослужащих, желая увеличить положенные бесплатные квадратные метры; вырастила сына; посадила возле подъезда дерево. А перед этим намоталась с мужем по гарнизонам, пока он поднимался по карьерной лестнице офицера ФСБ. Сын пошёл по стопам папочки. И вот теперь уже мой возмужавший ребёнок уехал со своей молодой женой, проходить службу на краю света,в гарнизоне под Уссурийском. Муж уже несколько месяцев в Сирии, где обострились боевые действия… В общем, одно расстройство. После института я не закончила ординатуру — мужа срочно вызвали в часть на Дальний Восток — так и осталась с неоконченным высшим медицинским. Но всё же работала по специальности урывками, во время вечных переездов.
И когда осели в родном городе — тоже было полно дел — с обучением сына,со строительством квартиры, с её обустройством, и было как-то не до работы.
Но вот мои мужчины разъехались, и я от тоски прямо на стены полезла. Чтобы время шло быстрее, решила устроиться по специальности — врачом. Пошла в «контору» мужа, а они направили меня на закрытый объект — нашлась вакансия младшего врача в психиатрической клинике, которая на деле оказалась секретным научно-исследовательском центром. Заставили меня подписать множество документов о неразглашении, об ответственности, об отказе от претензий и так далее, и тому подобное…
Почему меня допустили до работы на сверхсекретном объекте?Наверное, оттого, что у меня была безупречная репутация, а ещё потому, что я многие годы была под колпаком у спецслужб, которые, конечно же, неустанно отслеживали моральный дух офицеров ФСБ и их родных.

***
Вот то, что я сейчас буду рассказывать — не для слабонервных. Если вы мне не поверите —без разницы. Даже вижу, как вы у виска пальцем крутите. Ну, да и ладно. Может, и хорошо, что не поверите. Я просто хочу душу отвести. Сама до конца не верю, что подобная история со мной произошла.

***
Приступив к работе в клинике, я сразу поняла, для чего столько предосторожностей. Психушка оказалась не совсем обычной. Да абсолютно необычной! То есть, там содержались не совсем люди. Да что там — даже не знаю, как и назвать эти странные существа, которые были заключены в человеческую оболочку.
Как мне объяснили —определённые структуры отлавливают среди людей инопланетян, иномирных существ из параллельных измерений, тварей пекельных миров и так далее — тех, кто, маскируясь под человека, преследует свои личные цели — кто питается плотью людей, кто их чувствами,мыслями, энергией, а кто и вообще пытается захватить планету или уничтожить земное человечество…
В общем, выловленных тварей обезвреживают, не давая им выйти из телесной оболочки, которая мгновенно становится для них тюрьмой. А затем помещают в «клинику».Консилиум учёных врачей определяет дозы транквилизаторов для того, чтобы тварь не вырвалась из тела, и чтобы её можно было спокойно изучать. Как правило, существа не идут на контакт со следователями из структуры — люди для них неразумные твари — мы же тоже не понимаем язык медуз или пауков, и…
Сначала я, конечно, была в шоке, но видя, как обыденно ведут себя сотрудники клиники,постепенно перестала ощущать страх и недоумение. В мою компетенцию входил ежедневный терапевтический осмотр тварей — их телесной оболочки, чтобы та не подвергалась простейшим заболеваниям.
Я делала обход в самое спокойное для них время, когда основные инъекции были сделаны,а опыты ещё не начались.

Большинство «пациентов» сидят в своих палатах, накачанные транквилизаторами. Но даже убойная доза сдерживающего «успокоительного» лекарства не скрывает их чудовищную сущность. Большинство из них похожи на людей, но некоторые…
Я безумно боюсь входить в палату-изолятор к одной девушке. На ночь её привязывают к кровати. А утром, после приёма лекарства, моего осмотра и завтрака, она высвобождается от пут и, как паук, взбирается по стене на потолок, цепляется ступнями к потолку и висит до вечера вниз головой, скрестив на груди руки. Вечером она также спускается вниз и ложится в изнеможении от голода на пол,после чего санитары входят и, привязав её к кровати, вкалывают успокоительное. Жуть…А ещё у неё взгляд тяжёлый. Как взглянет чёрными без белков глазищами, мне вообще бежать от страха хочется, куда глаза глядят.
Некоторые «пациенты» герметично запакованы в причудливые комбинезоны — их я не осматриваю. Как мне объяснили — у них настолько нестабильна телесная структура оболочки, что если откроется только крошечная часть тела,они мгновенно сбегут в иномирье.
Другое дело — инопланетяне — их большинство, и с ними проще. Они всё-таки состоят из более менее стабильных атомов вполне понятных нам соединений — кто из белково-углеродного, кто из кремниево-углеродного, кто…
Как бы там ни было, здесь, в клинике,все они превращены в живые «овощи» — ничем не отличаются от обычных, земных сумасшедших. Мне их жалко. Но работа в психушке для меня своего рода отдушина в беспросветно скучной жизни. Одна радость — забежать к Ляльке, поболтать.
Да и та скоро уедет в круиз…

***

— Ну, вот и чаёк, — сестра налила в фарфоровые чашки свежезаваренный ароматный чай и с кряхтением опустилась в кресло. — Мда, тоже мне, придумали — торговец мечтами. И как он их продавал, мечты-то? — В дело пошёл новый кусок торта. Завязывала бы она со сладким,но вслух такое не говорю — обидится.
— Он мне все последние дни рассказывал, как чудесно торговать мечтами. И ведь знаешь,с виду и не скажешь, что псих, — не могла же я сказать Ляльке, что он иномирный, так, чего доброго, и про меня начнёт думать, что у меня крыша поехала, да и раскрывать секрет не имею права — я же подписку дала о неразглашении — зачем мужа подводить. — Приду к нему в палату, а он прямо с ходу начинает: «А ещё у меня клиент был — захотел стать вождём африканского племени. Я его спрашиваю — на какой срок? Он отвечает — на месяц — вдруг не понравится. Через месяц приходит ко мне и спрашивает — а на всю жизнь можно остаться вождём? Я говорю — никак нельзя — куда же мы настоящего вождя денем? Нельзя равновесие нарушать. На месяц, даже на год можно, а навсегда — нельзя и всё тут».
Лялька прыснула:
— Ну, губа не дура — каждый бы захотел быть вождём, а ещё лучше президентом или
царём… Я бы царицей хотела побыть… Елена всея Руси… Звучит!..
— …я его спрашиваю — а более сложные мечты вы исполняли? А он мне — «Так ведь я жене только в данном времени мечты исполняю, но и в прошлом и в будущем»…
— Ну, понятно, сумасшедший — что с него взять. Поэтому и в психушке оказался.
— Я сначала тоже так думала. Тем более у него была навязчивая идея — он постоянно
просил меня принести фотографию — любую, хоть какую-то, хоть самую старую или
крошечную. Но у нас, знаешь ведь, всё очень строго. Я на работу прохожу - раздеваюсь, через смотровую, через сканер, и надеваю форму. Там даже семечку за щекой не пронесёшь. А вчера он меня спрашивает — «Вот вы, Эльвира Романовна, чего хотите?» Я отвечаю: «В юность хочу,когда я была красивая, стройная». Он говорит: «Нет ничего проще», - протягивает мне вроде как целлофановый комочек, который мгновенно развернулся в тонкую, похожую на пластиковую пластину. –«Вот», - говорит.–«Прикоснитесь фотографией того времени, куда хотите попасть».
— И? — у Ляльки от любопытства загорелись глаза.
— И — ничего — раздалась тревога, заверещала сигнализация, а он вытолкнул меня
из палаты, прошептав на ухо — «Надо захотеть вернуться». По коридорам носились санитары,врачи, охранники, и закрывали палаты на дополнительные механические запоры. Сказали, что сбежал пациент.
Тут я тоже не договорю, зачем Ляльке знать, что инопланетяне выкрали своего
соотечественника из радиоактивной барокамеры. По мне так хорошо — незачем инопланетян насильно удерживать на земле. Не понимаю жестокости. Но моего мнения, разумеется, никто не спрашивает.
— Что с пластиной-то?
Я замолкаю, делая вид, что пью чай. То есть, я его действительно пью, и лихорадочно
соображаю — сказать — не сказать. Скажу — измена родине, не скажу — лопну от перегрузки — сил нет, как рассказать хочется…
— Выдумала, что ли? — удивлённо протянула сестра.
Это её излюбленный приём — брать меня на слабо. Да и ладно, будь что будет.
— Удивительно, но я смогла пронести её через проверочный пункт — охранники были
заняты, и я без труда пронесла файлик под мышкой.
— Фу, без подробностей. Так он с тобой?
— Ну, как сказать... Мне одно не даёт покоя, а я и не спросила… Он же называет себя
торговцем мечтами, а не дарителем или ещё кем-то.
— И что?
— А то, что торговцу положено платить! Чем, интересно? За всё время он не сказал, чем клиенты расплачиваются за исполнение мечты.
— А, я поняла… Обожаю твои истории. Ладно, я ведь даже тебе поверила, про пластину-то.Чудес не бывает, это точно. — Лялька немного разочарованно вздохнула. — Тебе ещё чаю?
Вот этого я точно вынести не могла — разочарования сестры. И достала из отделения
сумочки крошечный прозрачный комочек, размером с орех фундука, который немедля
распрямился, превратившись в прозрачную пластину размером с обычный файл для
документов. Лялька, не мигая, смотрела на диковинный предмет, затем сорвалась с кресла
и с крейсерской скоростью, забыв о своих больных ногах, унеслась в спальню, через секунду принеся оттуда фотоальбом,из которого достала нашу самую любимую фотографию — у меня, кстати, её нет. На фото была изображена набережная Ялты, на которой на фоне гостиницы «Киев» (ныне «Мариино»)стоит наша семья — улыбаемся — ещё живые мама и папа, и мы с Лялькой молоденькие, ещё стройные как тростиночки.
Боже мой, как мы тогда были счастливы!

— Говоришь, надо только прикоснуться фотографией?
И прежде, чем я успела что-то сказать, она протянула фото к пластине…И тут произошло невероятное. Пластина засветилась, и на её поверхности отразилась фотография, увеличилось изображение, став более ярким, резким, исчезли царапины и потёртости, а люди показались…живыми, словно ожила картинка из прошлой жизни.
— Ух ты, ничего себе! — выдохнула сестра в восторге, положив оригинальное фото
на журнальный столик. — Вот это технологии! А я всё думала — что будет после сенсорных планшетников.
Меня начало слегка потряхивать, а руки покрылись испариной:
— Зря я… Думаю, надо вернуть… Вдруг это какой-то эксперимент, новые разработки? Или ещё что-то…
Но Лялька меня не слушала. Она наклонилась над пластиной, протянула руку, и едва
прикоснулась к своему изображению на фото, как мгновенно… пропала, словно её и не было.

От неожиданности подскочив, я разлила чай на мраморную столешницу и трясущимися руками поднесла пластину к глазам. На фотографии ничего не изменилось — вот мама, папа, Лялька, я.
Мне стало страшно. Поёжившись, я оглянулась вокруг, осматривая вмиг осиротевшую без сестры комнату — в ней вроде всё было по-прежнему.
И тут закружилась голова, прямо до тошноты. Стало казаться, что… вещи меняют свои очертания, мебель меняет места, становясь другой,пространство комнаты стало растягиваться, и появились тени человеческих фигур, что-то мычавших утробным голосом, показывая на меня… Жуть!
Не дожидаясь продолжения метаморфоз, я схватила фотографию со столика, скомкала в кулачке файлик, побросала всё в сумочку и, прижимая драгоценную ношу к груди, пулей понеслась из квартиры.

***

Куда бежать? На работу? Естественно, раньше времени меня не пропустят через КПП,
а до смены ещё восемь часов. Добредя до своей квартиры на трясущихся ногах, еле заставила себя поесть и хоть немного подремать. Но сон не шёл. Безумно долго тянулось время ожидания, в голову приходили тысячи версий случившегося. Где сейчас Лялька? Понятное дело — в прошлом, когда делалось фото. Я держала пластину побелевшими от напряжения пальцами, словно боясь, что и она растворится в воздухе, как сестра. Но пластина всё так же была перед глазами, что позволило постепенно успокоиться.
Соберёмся с мыслями. Судя по тому, как квартира сестры начала меняться — теперь в моём настоящем времени Лялька другая, если вообще жива… Даже думать об этом не буду! Конечно,жива, а как же ещё!.. Значит, она решила остаться в прошлом… Что там говорил торговец мечтами? Надо захотеть вернуться. Я же сама рассказывала Ляльке и, конечно же, она знает,как вернуться, но… не захотела. Так значит, мне тоже надо попасть в прошлое, чтобы убедить неразумную сестрицу вернуться.
И, недолго думая, я прикоснулась к своему изображению на фото с мыслью, что хочу туда,в то время…

В глаза брызнул яркий свет.

Продолжение повести можно прочитать в интернет магазинах https://ridero.ru/books/fotografiya/