Давид и Голиаф

Давным давно на Земле жили великаны - Рефаимы. Не вымерев, как другие нормальные великаны - Нефилимы, до Всемирного Потопа, те встречались в земле потомков неправедного Ханаана, сына Хама. Чего собственно ожидать от потомков сына Хама? Легенды о великанах до сих пор ходят по Земле, им посвящены книги: Гулливер в стране великанов, Дядя Стёпа великан...

Три тысячелетия назад великаны как раз исчезали с лица земли, найти работу им было непросто, и многие из них, учитывая силу и огромный рост, нанимались в армии соседних государств. Не был исключением и некий Голиаф, уроженец города Гефа, наёмный филистимлянский воин  недюжинной силы, ростом в 6 локтей с пядью, пусть у него самого и было всего два локтя (по одному на каждой руке).

Тем временем в городе Вифлееме рос мальчик по имени Давид, младший из восьми сыновей Иессея — вифлеемлянина из колена Иуды. Собой Давид был белокур, румян, и, как и всякий израильский мальчик, не по годам красноречив. Также, как и почти всякий израильский мальчик, владел он игрой на струнном музыкальном инструменте. Скрипок тогда не было, так что ребёнок довольствовался лирами. Чтобы скоротать время, мальчик любил метать каменья из пращи по стволам окрестных деревьев. Все стОящие занятия достались старшим братьям, Давиду же оставалось пасти овец. А на тех нередко нападали хищники - львы, волки и даже медведи. Такое разнообразие хищников в наше время возможно разве что в зоопарке, но пастуху тех лет зоопарки были недоступны. Как и у всякого белокурого юноши, была у него авигенная подружка по имени Авигея. Та частенько увязывалась за привлекательным подростком пасти овец. Сведения о том, зачем ещё она увязывалась за Давидом, до нас не дошли. Известно лишь, что порой камни из его пращи срывались и угождали прямиком в Авигею. Наблюдая за тем, какие серьёзные травмы мог нанести девушке выпущенный из пращи камень, юноша задумался - а не использовать ли пращу против диких животных, тем уменьшая потери скота? И наш далёкий пращур принялся интенсивно упражняться с пращёй. В результате Авигею почти никогда уже не встречали с подбитыми глазами, зато луга, где Давид пас овец, были усеяны трупами хищников с проломанными черепами; юношу даже дважды признавали Пастухом Года всея Земли Обетованной!

Примерно в то же время Давид начал слышать голоса, вернее Голос. Давид сразу же узнал в нем голос господа Б-га, хотя и не все психиатры наших дней бы согласились с его само-диагнозом. Так Давид понял, что его ждёт большое будущее, если он, конечно, не наломает дров: на Б-га надейся, но сам не плошай!

А было дело на Ближнем Востоке, где спокойствие в любые времена долгим не бывает. Однажды филистимляне, народ, населявший приморскую часть Израиля, собрали свои войска против израильтян. Они расположились на одной горе, а израильтяне пристроились на другой. Создалась обычная для Ближнего Востока тупиковая ситуация - обе армии на горе и не спешили на разборки в долину. В те годы Израиль ещё не был демократией, им правил некий царь Саул. Трое старших братьев Давида были в его войске. Интересующиеся знают, что все без исключения израильтяне от рождения мудры. Когда же большая группа людей, страдающих данной болезнью, собирается вместе, все говорят, но никто не слушает. Поэтому шансов договориться о выходе из тупика у Израильтян не было. Филистимлянам же говорить не требовалось -  опираясь на бытовавшую в древности традицию - не хочешь кровопролития,  дай сразиться представителю каждого войска, те сразу прибегли к оружию массового уничтожения, коим у них являлся Голиаф. Последнему прочистили уши, помыли, постригли вообще, и ногти и бородку в частности, облачили в золотые доспехи, выдали меч, копьё, щит и оруженосца, чтобы всё это за ним таскать. Едва Израильтяне завидели этого весьма представительного, вооружённого до и после зубов мужчину, бранящегося на чём свет стоит среди поля брани, даже наимудрейшие из мудрейших заметно поутихли.

 Потом, правда, вновь заговорили, но из речей было ясно, что уж кто угодно, но не сам оратор, достоин чести показать великану где раки зимуют. Корреспонденты-скороходы местных СМИ уж разбежались, чтобы передать о назревающем поединке и уже принимались ставки, когда отец Давида послал сына в израильский стан отнести братьям хлеб да напомнить, что слишком много чести тем обезглавить Голиафа, пусть честь та достанется их друзьям, ибо ничто так не украшает воина, как скромность. Хлеб Давид передал, на рожон братья и без него лезть не собирались, но тут Давид вдруг возьми да ляпни - я, мол, пойду биться с Голиафом! Напомню, что в стане Израильтян царила тишина, поэтому он был услышан. "Додик!" возопил царь Саул, "пошёл ка ты отсюда, не морочь нам голову!" Но тут Давид применил красноречие: брызжа слюной и лупя себя в грудь он привёл неопровержимую статистику убитых и раненых им волков и медведей, напомнил, что слышатся ему голоса, вернее Голос, и что, мол, его черёд биться настал!

Биться так биться. Других желающих всё равно не было и голосов кроме Давида никто больше не слышал. Так что... юноша наспех принял присягу и его оформили в вооружённые силы, чтобы противнику не к чему было придраться. Решили даже выкопать парню уютную могилку, чтоб похоронить с почестями, но царь Саул резонно обратил внимание присутствующих на вопли, как раз доносившиеся из долины. Taм изнывающий в доспехах от жары великан уверял, и, похоже, достаточно серьёзно, что скормит тело оппонента воронам. Получалось что хоронить может будет и нечего, так что зачем зря яму копать? Наш же Давид поднял из ручья 5 каменьев поплотнее, и, весь из себя красивый, белокурый и во всём белом, небрежно поверчивая пращей с частотой в 6 оборотов в секунду, двинул на Голиафа. А последний, не веря своему счастью, спешно завершал оглашение всего перечня угроз недругу. Закончить он, впрочем, не успел - первым же камнем меж глаз его свалило на землю, где Давид успешно отделил его сильно ушибленную голову от не менее сильного тела... Bоин-великан на счёт пращи явно пращитался... просчитался

Убийство... победа над не слишком острым умом воином - великаном былa приравненa к подвигу, за коий Давид был возведен в ранг национального героя, а после и царя. И правление царя Давида имело огромное позитивное влияние на судьбы Ближнего Востока, и мира в целом. А, по сему, не гонитесь за излишне образованными лидерами. Править приличной страной вполне может быть по силам любoму пастуху, если только тот умеет прислушиваться к тем голосам, что надо.