стать взрослым

Было время, когда дети мечтали о космосе. Грезили далёкими планетами и новыми галактиками.
А примерный и послушный мальчик Тима чётко хотел стать взрослым. Строгая библиотекарша в очках, удивлялась скорости, с которой мальчик " глотал" книги. Поэтому Тиме позволялось брать полтора десятка, в отличие от обычных двух-трёх экземпляров на дом. Иногда даже из читального зала.
Тима нёс их на вытянутых руках, прижав сверху подбородком. С чем-нибудь особенно интересным Тима мог заснуть где-то за полночь. Некоторые книги трогали до глубины. Особенно про белую собаку с черным ухом по кличке Бим. До слёз.
Про космос Тиме тоже нравится. Как запускали собак Белку и Стрелку. Наверное потому, что Стрелкой называется магазин, куда Тиму отправляют за хлебом. Корочка мягкого сдобного батона неизменно оказывается покусана по дороге домой. "Мыши погрызли!" - шутит мама.
Также, как книги, Тима любит путешествовать. Чаще всего маршрут один и тот же. К бабушке в деревню. Зато на настоящем самолёте. Юркий кукурузник выгружает пассажиров, и, выплюнув чёрный клубок дыма, блестя на солнце диском пропеллера, с рёвом, коротко разбежавшись, взлетает. Тима может очень долго смотреть, как помахав крыльями и сделав вираж, самолёт ловит невидимый курс и удаляется к горизонту, превращаясь в точку. Расставаясь с мальчиком до следующего полёта на целый месяц.
В деревне здорово. Есть настоящий взрослый велик. Не то что у дворовых пацанов в городе. Правда Тима едва достаёт до педалей, но зато на нём можно гонять весь день. А вечером у Тимы по плану - опыты.  План это, как у взрослых принято.
Пушистый палевого окраса кот, свернувшись на коленях, мурчал. Тени удлинились. В косом луче света, падающем на крыльцо, хороводили пылинки. Бабуля готовила к дойке нагулявшую вымя кормилицу, позвякивавшую бубенцом. Сытый Шарик дремал в конуре, подёргивая во сне ушами, иногда чихая залетевшей в ноздрю случайной мошкой. Цепь и ошейник добавляли Шарику солидности, компенсируя природную трусость. Хотя тявкал он исправно и свою миску супа отрабатывал. Для "запуска" Шарик оказался великоват, да и цапнуть вполне мог.
Поэтому, вытащив из-под крыльца приготовленный заранее мешок, Тима стряхнул в тёмное и пыльное нутро зазевавшегося мурлыку. Приготовиться!
Центрифуга набирает обороты!
Тима крутил мешок под разными углами, меняя скорость. Именно так показывали подготовку Белки и Стрелки по телевизору. Вторая фаза эксперимента явилась плодом фантазии "юного дарования".
Прямо из мешка "исследователь" вытряхнул очумевшего кота в конуру к Шарику. Шипение! Истошный визг! Лай! Стенки ходуном!
Молнией котяра вылетел наружу и уже через пару секунд осторожно поглядывал с верхних веток черёмухи, росшей во дворе...
Тима любит лазить по деревьям. Может часами, сидя на верхушке, оглядываться по сторонам. Далеко видно. В городе, по праздникам, когда салюты, вся детвора на заборах и деревьях. Гроздьями.
Семья живет в частном доме. В районе "самостроя". В овраге. Среди таких же прижавшихся друг к другу разнокалиберных лачуг, среди густых зарослей американского клёна, нависающих над крышами. Маленькие отгороженные дворики. Сразу за заборами - импровизированная помойка. Внизу оврага - ручей, начинающийся в разбитом колодце городской канализации. Если проходит дождь - распутица, грязь.
Детвора играет на помойке. Кто в "дочки-матери", кто в "войнушку". Сегодня Тима играл за "наших". Надо было сидеть в кустах и подкарауливать "немцев". Сидеть надо было очень тихо. Иначе "немцы" могли обнаружить засаду.
Сидеть в кустах скучно, и Тима подумывал, что может уже все пошли по домам. Сосед - немой Рувим, появился неожиданно.
Немой Рувим угрюмый, хмурый человек. Непонятно, что от него ждать. Тима читал одну книгу про немого дворника, из которой понял, что лучше держаться от таких подальше.
Рувим нёс мешок, внутри которого что-то шевелилось, и озирался вокруг, как будто чувствовал на себе взгляд. Мальчик в кустах сжался в комок и затаил дыхание.
Немой, положив мешок на землю, ловко сплющил папиросу и быстро прикурил. Сделал несколько затяжек. Потом достал из кармана моток капроновых ниток и привязал один конец к стволу наклонно растущего дерева. Смутная тревога охватила мальчика.
Ещё не вполне понимая смысла действий взрослого, Тима испытал жуткий прилив страха, интуитивно догадываясь, что последует дальше.
Отмотав нужную длину, Рувим пережёг папиросой капрон и сделал петлю. Одев брезентовую рукавицу, он распустил горловину мешка и вытащил за шиворот отчаянно сопротивляющегося, мяукающего, шипящего кота.
Мальчик ощутил, как ослабели колени, и волна рвотного позыва подкатила к горлу. Прикрыв рот двумя руками, чтобы сдержаться, Тима смотрел...
Рувим, брезгливо скривившись, продел голову кота в петлю и резко убрал руки. Ветка приняла вес, нитка натянулась струной, и тело кота задёргалось, судорожно извиваясь и беспомощно царапая воздух лапами. Немой издал звуки, похожие на смех, наблюдая за хрипящим и агонизирующим животным. Потом нагнувшись, подобрал мешок, по-хозяйски отряхнул его и, отбрасывая папиросу в сторону, зашагал прочь...
За неделю Рувим повесил ещё трёх бездомных кошек, оставляя замученные тела среди объедков и бытового мусора. Дети избегали появляться в этом месте.
Тима ходил сам не свой и маялся. В стороне от свалки он закопал то, что осталось от кошек, сделав четыре аккуратных холмика.
Потом мальчику приснился странный сон. Облезлые и ободранные кошки собирались со всех сторон, окружали и тёрлись об ноги Рувима, который отпихивал их и пытался спастись на дереве...
Становиться взрослым Тиме расхотелось...