Таторик

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

– И зачем мы пришли в этот лес? – Проворчал попугайчик, сидя на голове у лохматого существа маленького роста с длинными ушами. Он так быстро перебирал своими лапками, что создавалось впечатление, будто над тропинкой летит маленький пушистый мячик, задевая своей мягкой шкуркой траву и одуванчики. Одуванчики ахали и отпускали в небо тысячи маленьких нежных парашютиков.
– Ты отлично знаешь, что меня зовут Таторик! А это значит, что я должен помогать всем, кому плохо.
Волнистый попугайчик взмахнул крыльями, сделал круг над головой Таторика и сел на ветку рябины.
– Помогай, помогай… Да от твоей помощи одни неприятности. То люди в клетку посадят и будут мучать, как подопытных, то в болото залезем. Видите ли, лягушка квакала слишком громко, ее обижали все, я устал и мне тоже нужна помощь!
Он выбрал ветку, где было много ягод, подлетел к ней и сел спиной к Таторику.
– Слезай, я тебе говорю. Надо быстрее добраться до леса. Там безопаснее. Я очень тебя прошу! – Проворчало маленькое лохматое существо, решившее всю свою жизнь посвятить лесу и помощи тем, кто в этом нуждается.
Попугайчик клевал ягоды и не обращал внимание на вышагивающего взад и вперед Таторика.
Вдруг послышались чьи-то шаги, где-то недалеко хрустнула веточка.
– Ой! Тише! Кто-то идет. Прячься! – попугайчик спорхнул с ветки, сел на макушку Таторика. Тот поднял уши, спрятав друга. Со стороны можно было подумать, что это стоит маленький лохматый пенёк, который сразу слился с упавшими ветками и разросшимися кустами. По тропинке в сторону леса шел мальчик. Он улыбался и всё время смотрел по сторонам удивлённо восхищенными глазами. Он наклонился, сорвал цветок возле рыжего пенька, присвистнул и побежал дальше.
– Ну вот, нас опять не заметили, – надулся Таторик, приглаживая шерсть на своей лохматой голове. – И вообще, я больше никуда не пойду, если нас никто не замечает. Ну и не надо. Вот и мальчишка чуть руками не сшиб, но тоже убежал.
Обиженно отойдя в стороны, он сел на лист лопуха и задумался. Попугайчик, вышагивая перед своим другом, уже давно пытался что-то сказать. Но как любое существо на свете, мы слышим только свою обиду, а не голос рассудка.
– Ты мне надоел, Орик, – так, любя, он его называл, – Сами от всех прячемся, а потом всех виним. А ну, перестань хныкать! Ты зачем пошёл в лес?
– Я, – хныкал Таторик, – помогать всем, кому плохо.
– Ну, так вот, – продолжал попугайчик, перелетев с головы Таторика на ближайший куст, – мне катастрофически нужна твоя помощь. Уже вечер, надо есть и спать. Вперёд! Нас ждут великие дела. Надо готовиться на ночлег.
– Да, да, конечно, – обрадовался Таторик. – Надо устраиваться ко сну.
Он вскочил, закрутился волчком на одном месте, навострил уши и указал лапой в глубь леса.
– Вперёд! Я знаю, где мы переночуем, – и маленькое лохматое существо вместе со своим другом скрылось в глубине леса.
Заходящее Солнце наполовину спряталось за горизонт, окрасив верхушки деревьев в красный и золотой цвет. На лес опустились сумерки. Небольшой туман поднялся с озера. То ли из тумана, а может из леса появился седобородый старец. Осмотрел всё вокруг. Перевязал сломанную ветку и пошёл дальше по тропе. Его длинный белый хитон задевал цветы и травы, и они поворачивали свои лепестки в сторону уходящего старца, издавая серебристый смех. Он обернулся, погрозил им пальцем и сказал:
– Тихо! Всем в лесу пора отдыхать!
Цветы и травы замолкли, погружаясь в легкий ночной сон. Осмотрев внимательным взглядом всю поляну, старец пошёл дальше. Наступила ночь, неся с собой сладкие грёзы и счастливые сны.
***
У засохшего ручья, где они расположились на ночлег, растет вечно оранжевая берёза. Даже почки и ветки – жёлтые с оранжевыми прожилками. Всё вокруг находится в какой-то белой дымке. Это от пуха, который покрыл всё вокруг того места, где остановились наши друзья, сделав себе крышу из большого лопуха, а постель из веток хвои. И на крышу ночью выпал снег, прикрыв собой спящих друзей со всех сторон, как бы прикрывая их со всех сторон, но не давая им замёрзнуть в этом снежном, но не совсем холодном доме.
Первым проснулся попугайчик.
– Ого! Смотри, как красиво, проснись! Мы спим как в снежной берлоге. Странно и совсем не холодно. А дальше, смотри, даже на цветах легкий снег. Как ты можешь спать! Такое бывает раз в жизни.
– Если ты не оставишь меня в покое, то я назло тебе не проснусь, – проворчал Таторик и повернулся другой бок.
– Ну и не просыпайся. А малину под снегом я сам всю съем, – сказал попугайчик.
– Что? Малина, где? Да я и не спал. Я только притворялся.
Таторик вскочил из своего убежища, и тут же ему на голову упал ком снега.
– Ничего, ничего, – засмеялся попугайчик. – Хоть немного искупаешься.
– На себя посмотри, – проворчи Таторик. – Сам чумазый.
И они, смеясь, стали лакомиться малиной.
– Тихо! – сказал Таторик. – Кто-то идёт.
И они юркнули в траву.
Из-за пушистой мохнатой ели показался седобородый старик, с посохом в виде длинной сухой палки с алмазом на конце и розовой птицей с золотым хохолком на голове, восседающей у него на плече. Дотрагиваясь до веток, сломанных или сухих, рукой или посохом, ветки оживали и зеленели, появлялись молодые побеги, набухали почки.
За ним, немного поотстав, шёл мальчик. Платок висел на шее, как галстук. И очень ему мешал. Он всё время теребил его своими руками. Старец повернулся и сказал:
– Да, это очень сложно – найти и победить злого дракона Каратумба. Он – чудовище, превращающееся то в змею, то просто могущий исчезнуть на века. Время для него не существует. Победить его невозможно почти.
Мальчик поправил платок на шее, сел на лежащее неподалёку бревно, опять встал и сказал:
– Но Вы сказали «почти»? Значит, шанс есть! Ой, смотрите! Кто это?
В это время у ног пронёсся Таторик, прикрывшись листом лопуха, и от этого был похож на маленькое приведение.
– Кто-кто! – проворчал попугайчик. – Мы это, ясно?
И быстро улетел вслед за другом.
– Интересно  всё у вас здесь, – сказал мальчик и посмотрел на старца.
– Да нет, у нас здесь пока всё нормально. А победить, один ты никого не победишь. Тебе нужны друзья.
– А Вы? А вместе с Вами разве мы не сможем победить его?
Старец покачал головой и ответил:
– Если я уйду отсюда, и не буду следить за порядком, в этом лесу нарушится гармония и равновесие, и тогда случится хаос. А если это случится, то пострадает не только наш мир, но и ваш. И тогда злое чудовище уже не будет спать, а будет хозяйничать на этой планете, как случилось и на других планетах этой солнечной системы, и они стали мёртвыми, безжизненными шарами.

Тут на колени к старцу прыгнула белка и что-то прошептала ему. Он взял её лапку в свою руку и осторожно вытащил занозу. Белка немного поскакала у старца на коленях, прыгнула на плечо, лизнула бороду и ускакал прочь.
– У меня  всё равно получится, – сказал, вставая, мальчик, надевая вещевой мешок, что поставил около себя в начале разговора, а ремень одел на плечи. – Вас я нашел, так что злого дракона тоже найду. Спасибо за ночлег. До свидания.
Он повернулся и пошел вглубь леса, поддевая ногами упавшие листья. Старик обернулся и сказал:
– Так. Ну, давай, сам, так сам. Гордыня – великое дело. Значит, тебе никто не нужен. Прощай!
Мальчишка повернулся и тихо сел на место.
– Извините, – сказал он.
– Слушай и запоминай. Этот дракон Каратумба боится двух вещей на земле, – старик сел поудобнее на старое дерево, посадил мальчика рядом с собой, сделала жест рукой и перед мальчишкой появилась кружка парного молока и ломоть белого хлеба. – Есть трава, которую он не любит. Это «лорэнтия». Появляется это растение на рассвете, как утренняя роса, но только как бы из пуха, оно растёт только на красном вереске. А как наступает день, пух исчезает под солнечными лучами.
– А где растёт красный вереск? – спросил мальчик, допивая молоко и съедая хлеб. Не успел он поставить кружку рядом с собой, как она сразу исчезла.
– Ой! – только и успел сказать он.
– Красный вереск, – продолжал старец, – растёт около красногорья, или как его ещё называют – «город любви и счастья» на розовых холмах. Запомнил?
– Да! А второй способ? – спросил мальчик.
– Надо найти тёмно-синюю ель, собрать упавшую хвою и сварить напиток, и тогда брызнуть на дракона. И он уйдёт, как ошпаренный. Но всё это в одиночку сделать почти невозможно.
– Я всё смогу, обязательно смогу спасибо за угощение.
– И ещё один тебе совет. Всегда помогай тем, кто просит помощи. Не рассчитывай на силу – есть сильнее. Не считай себя умным – есть умнее. Умей прощать и не сердись понапрасну. Только любовь и доброта помогут тебе в пути.
– Только любовь и доброта, – повторил мальчик, чтобы запомнить.
– Вот, возьми перо розовой птицы. Если будет совсем тяжело, подожги его и оно исполнит любое одно твоё желание. Запомнил?
– Да, – сказал мальчик, направился вглубь леса, и ещё долго эхом из леса доносился его голос: «Спасибо, дедушка».
Старец встал с сухого дерева, случайно дотронулся посохом до ствола и оттуда стали расти цветы. Он посмотрел вслед уходящему мальчику и о чём-то думал. Розовая птица взлетела с плеча и полетела незаметно вслед за ним. Старик улыбнулся, провёл посохом по засохшему руслу ручейка, и сразу же забил родник. Холодная хрустальная вода побежала по засохшему устью небольшой лесной реки. Старец скрылся в лесу.

Сразу как он ушёл, из-за куста показалась лохматая голова Таторика. На голове сидел попугайчик
– Не, это же надо, мальчишка хочет один победить дракона Каратумбу! Но мы его опередим, и мы сами победим дракона. И я сразу смогу помогать всем. Вот первое дело, с которого я начну помогать всем, – горячился Таторик.
– Добро! Да тебе просто захотелось славы, – сказал попугайчик. – Тоже мне герой!
Таторик перепрыгнул через образовавшийся родник и сказал:
–Ну, во-первых, слава просто так не достается, а во-вторых, я не ищу славы, она мне не нужна. Ты же знаешь, я хочу делать добрые дела. А помочь мальчику – это, по-моему, и есть доброе дело. Ясно?
– Да, конечно. Да только сам ты не справишься.
– Если ты не замолчишь, то я обижусь и больше ни слова тебе не скажу, – надулся Таторик. Слушай, а вдруг он не захочет, чтобы я ему помогал?
– Всё может быть, – сказал попугайчик и полетел по тропинке в лес. – Пойдем, Таторик, нам надо посмотреть, что там за лесом.
– Конечно. Вперёд! А мы ему и не скажем, что решили сами справиться с драконом, – и они побежали по тропинке в лес.
Небольшой ветер трепал листву на деревьях. С ветки на ветку перепрыгнуло белое, блестящее существо, отдалённо напоминающее собаку, с блестящей шерстью и огромными карими глазами. Наступил день. По небу поплыли небольшие облака. Лес встречал непрошенных гостей с интересом и любопытством.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Полуразрушенный пирс. Дома на берегу реки развалились от дождя и снега. Время не пощадило когда-от цветущий поселок. И лишь трубы да одинокие деревья стараются порвать туман, набегающий по утрам с реки, вырваться к солнцу, приподняться над разрухой и одиночеством.
А на самой большой и высокой сосне поселилась лохматая меломанка ворона Рафаэлла Кар-Карала. Огромное и уютное гнездо сделано прямо около скворечника, в котором хранилась самая дорогая вещь вороны – старый ржавый патефон и несколько таких же пластинок, которые Рафаэлла знала наизусть и распевала каждую ночь напролёт. Она летала над гнездом и думала:
– Красота! Я среди звезд, как самая яркая комена. И скоро весь мир узнает и оценит мой звёздный талант.
Но дни шли за днями, а никто не спешил не то что восхищаться бедной вороной, а просто появиться на горизонте. Её гнездо находилось в самом центре этого обдуваемого со всех сторон и покинутого уже много лет тому назад места.
Вот и в это утро Рафаэлла проснулась, надела свои ярко-красные рябиновые бусы, вытащила свой патефон. Сделав зарядку для крыльев, села на край гнезда и запела:
– Рябиновые бусы раз в году приносят Рафаэлле Кар-Карале красоту!!!
Вдруг из леса прямо по тропинке, ведущей к домику Рафаэллы появилось странное лохматое существо. С виду оно было похоже на плюшевого медвежонка, с длинными пушистыми ушами и полосатым хвостом, как у тигра.
Ворона замолчала, призадумалась, поправила ярко-красные бусы на груди и сказала:
– Ну, наконец-то, молва обо мне обошла весь свет и бегут ко мне первые поклонники.
И запела еще громче, но уже другую песню:
– Поклонник, кому поклоняешься ты! ... Ах, как они торопятся. Надо срочно услышать, что обо мне говорят в округе.
Так говорила сама себе ворона. Вы не подумайте, вообще-то она очень скромная и никогда, как этот ни странно для ворон, не любила подслушивать сплетни.
– Да я вам не какая-нибудь сорока! Я – ворона Рафаэлла Кар-Карала! – говорила она своим соседям – воробьям.
Но как удержаться от того, чтобы не послушать, что судачат о тебе среди твоих поклонников. Она взмахнула своими чёрными крыльями и гордо полетела над тропинкой, отбрасывая на землю свою тень и перекрывая собой солнце. Так, по крайней мере, она считала. Простим ей это маленькое зазнайство. Вороны – это очень гордые и самолюбивые птицы.
А маленькое лохматое существо бежало по тропинке, о чём-то ворча себе под нос. Дело в том, что у него была мечта, очень светлая, большая и чистая – делать только добрые дела. Как не странно, но встречаются на свете ещё существа, мечтающие о добре и любви. И не только мечтающие, но еще и пытающиеся что-то сделать.
Над Таториком (да, кстати, так будем звать этого маленького лохматого медвежонка) летел маленький волнистый зелёный попугайчик. Он пролетел над ним и сел впереди на тропинку и сказал:
– Добрые дела! Да, – проворчал попугайчик. Остановись, сделай доброе дело! Ага! Не хочешь. Не можешь для друга сделать доброе дело. Ну, давай, отдохнём хоть немного.
– Вечно ты недоволен, – сказал Таторик, останавливаясь.
– Конечно. Уже целый день бегаем по лесу, всех распугали своей помощью. Тоже мне, спаситель человечества! Он помочь хочет? Ха! Да кому твоя помощь нужна?
– А может, они просто не знают, что им хотят помочь.
– Помоги мне. Давай отдохнём. А? Ну давай!
– А вдруг где-то там кому-то нужна срочно помощь? А я не успею. Ну хорошо, давай, немного отдохнём. А потом побежим делать добрые дела.
И они сели на край тропинки под крону старой ёлки отдохнуть хотя бы немного. И тут сверху раздалось хлопанье крыльев, и прямо напротив друзей спустилась ворона. Она прошлась, распушив свои потрёпанные перья, поправив бусы. От такой неожиданности попугайчик взлетел и сел на голову Таторику.
– Разрешите представиться, – сказала ворона. – Звезда и красота здешних мест, единственная и неповторимая Рафаэлла Клара Кар-Карала.
– Очень рад познакомиться! – шаркнул ногой по песчаной тропинке Таторик. – А этой мой друг попугайчик Кеша.
– Ах, какие галантные, – подумала ворона, но промолчала, чтобы её не сочли нескромной.
– Во-первых, я не Кеша, а Иннокентий, – возмущённо сказал попугайчик, взлетел и сел рядом с вороной.
А ворона решила блеснуть во всей красоте:
– Ах, красота! Трата-та! Просто чудо-красота! Я всегда, когда очень волнуюсь, сочиняю стихи. Правда, чудо, это просто замечательно, что вы здесь очутились, – и ворона стала что-то напевать себе под нос, да ещё и размахивать крыльями, думая, наверное, что она выглядит как настоящая звезда.
– Ну вот, опять во что-то вляпались. Помогать, делать добрые дела. Ага! Кто бы нам помог!
Но кроме него самого никто ворчание попугайчика так и не услышал.
– Извините, – сказал Таторик. – Чем мы можем вам помочь?
– Ах, как вы можете мне помочь! Помогите, помогите! И крыло моё в руках своих сожмите! Пригласите, пригласите Клару танцевать!
– Конечно, конечно, мы вам поможем.
– Но у нас очень мало времени, – вмешался попугайчик. – Извините, это чего вы тут раскаркались?
– Что? – обиделась ворона. – Я не каркала, я пела, а во-вторых…
– А во-вторых, нам пора. До свидания! – не выдержал Кеша.
– Я сказала, что никуда вы не пойдёте. Вы мои поклонники и всё тут!
Она взмахнула своими крыльями, схватила Таторика за лохматый чуб и полетела к своему гнезду на сосне. Оторопев от такой дерзости, попугайчик даже не успел ничего сказать и ему пришлось взлететь вслед за вороной.
– Ну вот, вы у меня и дома, в гостях! Теперь я буду поражать вас и удивлять гениальностью своей личности. Располагайтесь поудобнее.
– Чего? – одновременно спросили Таторик и Кеша.
– Чего-чего! Дерёвня. Я поражать вас буду своим пение. И только попробуйте мне не поразиться! Ух я вас!
– Ага! Ну ладно, только мы так не договаривались.-сказал Таторик
– Ага, только отпустите нас на землю.
– Темнота! Пришли в гости, так сидите смирно. Ясно?
Гости молча кивнули головой и уставились в пол, не ожидая ничего хорошего.
– Спокойно! Вот так. Сейчас я буду поражать вас своими танцами, – сказала ворона, заводя свой патефон.
– Да не хочу я смотреть как вы танцуете, – сказал Таторик.
– А я не люблю танцы, – чирикнул попугайчик.
Ворона вышла на середину гнезда, расправила свои крылья и сказала:
– Вы в гостях у самой знаменательной вороны в округе – Рафаэллы Кар-Каралы! Ясно? Тануют все!
Она опустила иглу на старую дребезжащую пластинку, закрутился диск, из патефона раздался скрип, смутно напоминающий музыку. Схватив Таторика за лапу, она притянула его к себе и сказала:
– Раз вы у меня в гостях, должны делать то, что я хочу. Ясно?
– А я не хочу танцевать, – Таторик оттолкнул ворону и случайно порвал ее бусы. Бусы разлетелись в разные стороны, как красные брызги фонтана.
От неожиданности на ворону напал столбняк. А бусы медленно катились по гнезду и падали прямо на землю.
– Извините, я не хотел, – сказал Таторик, пытаясь собрать красные ягоды на полу гнезда.
– Да, да! Мы сейчас их соберём, – подтвердил Кеша.
Но тут ворона опомнилась: размахивая крыльями и крича во всё воронье горло «Караул, грабят!», она металась по своему гнезду. Таторик бегал от неё. Кеша летал над ними и пытался как-то успокоить. Но благодаря их совместным усилиям гнездо превратилось в мусорную кучу. Тут ворона не выдержала:
– Стоять, смирно! Я сказала: всем замереть! Ах, вы неблагодарные! Я их пригрела, я им поверила, я их в дом пустила, в они что мне тут наделали! Это всё ты, лохматое чудовище! А ну, вон из моего гнезда!
Тут она схватила Таторика своим клювом, взлетела над гнездом и запустила Таторика подальше в лес.
– Что вы наделали! Зачем вы его выбросили? Как я его теперь найду? – возмущался Кеша, прыгая по гнезду и пытаясь снять с себя лоскутки и ленточки, в которых он запутался.
– А ты не ищи его, – сказал ворона, помогая Кеше выбраться из тряпья. – Я вижу, ты птица заморская, интеллигентная. Не то что эта голь перекатная. Ты удостоен великой чести быть моим другом. Ты будешь слушать, а я буду тебе петь и танцевать.
– Друзей не назначают. Я пойду искать Таторика, – сказал Кеша и вылетел из гнезда вороны в том направлении, куда она выбросила Таторика.
– Да, – задумчиво сказала ворона, сев на край своего гнезда, – человечество ещё не доросло до оценки моей гениальности, потому что я – личность, ни на кого на похожая. Меня будут ценить потомки!
День катился к вечеру, солнце уже почти спряталось за деревья. Гордо подняв свой ключ, ворона прошла вглубь гнезда, накрылась лоскутным одеялом и улеглась грезить о новых звёздах, которые светят в ночи. Через некоторое время мирный храп разнёсся над пустынным пирсом, где на берегу растёт старая ель, на которой живёт старая меломанка ворона.
***
Большая розовая птица рассвета развернула свои крылья и полетела прочь от реки дальше в глубь леса, неся с собой тепло и пробуждение от тревог, смутных ночных переживаний и невольных ночных кошмаров. Утро несёт с собой надежду на лучшее, светлое и доброе. Самое замечательное время суток – это утро!
***
Расставшись с старцем, уже несколько дней мальчишка блуждал по лесу и не могу понять, как же он здесь очутился. Выйду из дому вечером, он переходил дорогу. Вдруг что-то случилось, и он очутился здесь, в этом лесу. За плечами у него был большой рюкзак. На шее повязан платок. Понять, что же произошло, он не мог. Но ему совсем не было страшно. И самое интересное, он совсем не хотел ни есть, ни спать. Солнце всходило и заходило третий день, а он никак не мог понять, почему оно заходит – то ли от того, что он любит смотреть на закат или просто время летит так быстро, что он не успевает даже повернуться, как наступает закат или восход.
– Странное место, – подумал мальчик и пошел вглубь леса.
– Ты куда идёшь? Уже третьи сутки тут блуждаешь, – раздался голос из ниоткуда. Он был везде и нигде.
– Кто здесь? – испугался мальчишка, посмотрел вокруг, но никого не увидел. – Это вы, дедушка?
– Успокойся, ты всё равно меня не увидишь. И я никакой не дедушка.
– А почему я не смогу Вас увидеть, извините, конечно?
– Да потому, что человек видит только то, к чему привык, и только то, что он хочет увидеть. А у меня нет времени, да и желания сконцентрироваться для того, чтобы ты меня увидел. Всё? Как ты здесь очутился?
Мальчишка сел на повалившееся дерево, вздохнул и сказал:
– Не знаю. Я шёл навестить свою мать. Она лежала в больнице, и её перевели в другую. Я пошёл её искать и вот очутился здесь. Слышите, помогите мне её найти! – крикнул мальчишка в пустоту, но лишь эхо вторило ему в ответ. – Или хоть скажите, как попасть в красногорье или город любви? Почему Вы молчите? Так не честно! Зачем тогда Вы об этом заговорили?
Лёгкий ветерок потрепал ветки деревьев и растрепал волосы на его голове.
– Да, ты прав. Помогать кому-то это не по моим правилам. Но пройдешь по тропинке до берега реки, подожди там. И если будешь добр и честен перед собой и другими, помощь придёт обязательно!
– Постойте, а я когда-нибудь смогу увидеть Вас или нет?
– Люди-люди! Какие вы смешные. Ты меня и так видел, да не запомнил. Ступай за своей судьбой. Просто так в этот лес никто не попадает. Прощай.
– Странно это всё, – сказал мальчишка и пробрёл по тропинке дальше.
Выйдя на берег, он никого не увидел, лишь стог сена стоял невдалеке. Он лёг в него.
– Ну почему со мной вечно что-то случается, – сквозь сон пробурчал мальчишка, глубже залез в стог сена и уснул.
Голос, раздавшийся почти над самым его ухом, продолжал:
– Как часто люди бывают нетерпеливы, несправедливы к окружающим событиям! Мир течёт сам по себе, а человек – лишь частичка мироздания, которая должна достичь гармонии.
– Должна? – спросил мальчишка.
– Никто никому ничего не должен. Спи!
***
Ночь близится к концу. Тьма тихо-тихо, нехотя уходит прочь, уступая место рассвету. Солнце ещё не взошло, и весь лес затих в ожидании чуда. И вот, где-то вдалеке запела птица, потом другая, третья. И, как по мановению палочки дирижёра, грянул оркестр птичьих трелей. Все жители волшебного леса готовятся встретить солнце. Небо светлеет, сердце встрепенулось от детской радости и любви, в ожидании чуда. Все, затаив дыхание, ждут появления дневного бога, могучего и жаркого, доброго и грозного, весёлого и простого. Оно появляется неожиданно, как вырвавшийся на улицу ребёнок. Оно пробежало по верхушкам деревьев, заглянуло на дно речки и раскрылось в огромную сияющую, сверкающую дорогу, по которой проходит солнце, осветив весь мир надеждой и любовью. Наступает рассвет.
Звери и птицы затрепетали от радости и, пропев гимн солнцу. Они занялись своими такими обычными заботами. У каждого с наступлением дня нашлось множество дел. Один Таторик был неизвестно где, да Кеша, прихрамывая, шёл по тропинке.
Из леса, не касаясь травы и веток, вышел седобородый старей в длинном блестящем балдахине с капюшоном на голове. В руках он держал посох. Плащ его, касаясь земли, издавал лёгкий хрустальный звон.
Бутона и травы, маленькие растения сразу набирали силу, начинали распускать свои цветы, радуясь и веселясь, напевая только им ведомые песни. Старик дотрагивался свои посохом до поломанных веток, и они сразу же восстанавливали свою силу, на них появлялись молодые листочки. Ка бы случайно, шлейф старика коснулся присевшего на краю попугайчика. У него моментально перестала болеть лапка, к нему вернулась сила.

– Здравствуйте. Я потерял своего друга. Вы не видели здесь такого лохматого бегающего медвежонка, хотя он не медвежонок, но кто он, это… – так болтал попугайчик, летая над головой старика.
– Постой, остановись, ну тараторщик, у меня от тебя уже голова закружилась, – сказал старик, присев на старый пень, стоявший неподалеку от тропинки. – Так ты потерял своего друга, так?
– Ага!
– Его зовут Таторик, так?
– Ага! А откуда вы знаете? – спросил Кеша.
– Ну, это долго и неинтересно, – сказал старец. – Могу тебя успокоить, твой друг жив. И скоро вы опять будете вместе.
– Ура! Вы знаете, где он и сможете ему помочь, да? – заволновался попугайчик, перелетая с одного места на другое.
– Нет, мне нельзя покидать этот лес.
– Почему?
– Этот лес – граница между нашим и земным миром, и нарушать ее нельзя. Я всего лишь хранитель этого леса, – продолжал старец, поправляя сломанную ветку, которая сразу же в его руках зазеленела, – но я могу дать тебе совет.
– Совет? Совет? Зачем мне совет? Мне нужен Таторик, – ворчал попугайчик.
– Слушай меня внимательно. Сейчас ты пойдешь вот по этой тропинке, выйдешь на берег реки. Там в стогу сена спит мальчишка. Разбуди его, он тебе поможет.
– Как? Разбудить? А зачем разбудить? А где Таторик? А разве вы не пойдете со мной?
– Нет. Я не могу. Я всего лишь координатор этого леса или просто охранник. Но иногда даю советы. Кто хочет, тот слушает, ну, а кто не хочет – идет дальше своей дорогой, – сказал старик и исчез в лёгком тумане утра, и лишь на том месте, где он сидел выросли дивные цветы, переливающиеся всеми цветами радуги.
А попугайчик полетел по тропиике, которая вела через лес к берегу реки, куда ему указал старик.
***
Попугайчик Кеша обследовал каждый дюйм пустынного берега, перелетая с места на место. И ничего не нашел.
– Ну, вот, я здесь, а где же Таторик? Его и не видно, и не слышно. А, может, он на другом берегу? –подумал он и полетел через речку, но долетев до середины висячего моста, сел передохнуть.
Вдруг что-то сбоку он него зашевелилось, захрипело и зашуршало. Попугайчик от неожиданности взлетел, подлетел к мокрой лохматой куче и чуть не рухнул в воду от неожиданности.
– Таторик, я нашёл тебя! Ты жив или нет? Ну скажи что-нибудь!
– Я и так уж битый час кричу, а ты меня не слышишь, – прохрипел промокший и продрогший медвежонок.
– Да, как же ты кричишь, если я тебя даже здесь еле слышу? Надо тебя спасать. Давай выпутывайся из верёвок и пошли.
– Ага, выпутывайся! Умный, да? Если бы мог, давно бы был на берегу. Не видишь? Не могу. Застрял.
– Как застрял, – не понял Кеша. – Ничего, я тебя вытащу.
Попугайчик подлетел к Таторику, схватил его за ногу и попытался взлететь вместе с ним, но Таторик даже не пошевелился.
– Да. Надо кого-нибудь звать на помощь. Сейчас я его найду, – суетился попугайчик, летая над висячим мостом, где застрял Таторик.
 – Да не волнуйся ты, мне и здесь хорошо, – сказал Таторик и, чтобы приободрить друга, Решил что-нибудь насвистеть весёленькое, но вместо мелодии из горла вырвался жалобный писк. Этот писк вывел Кешу из себя, он встрепенулся, решил во что бы то ни стало найти кого-нибудь для спасения своего друга.
Долетев до берега, он полетел к лесу, но сразу вернулся, не захотев оставить друга одного. Так он и метался взад и вперёд, к реке и к лесу, но никого не было. Берег был пустынен, а из леса никто не выходил.
– Ну что вы так суетитесь, остановитесь, – раздался голос из стога сена
Солома разлетелась в разные стороны, и на поверхности показалась лохматая голова мальчишки, который спросонья зевал и тёр глаза своей рукой.
– У меня от вас в глазах рябит. Чего вы носитесь и кричите – ничего не разобрать.
– Срочно надо спасать моего друга. Он умрёт, захлебнётся, заболеет, простудится. Что я тогда буду делать? Он совсем без меня пропадёт, не сможет выбраться.
– Постой-постой. Кто умрёт? Кто пропадёт? – окончательно проснувшись и вылезая из своего укрытия, спросил мальчик.
– Как кто? Ну, эти люди меня поражают. Там живое существо погибает, а он стоит как чурбан. Тоже мне, а ещё называется, царь природы.
– Да подожди ты ругаться. Где, кто пропадает, хоть объясни толком.
– Вот видишь старый висячий мост? Посередине него застрял мой друг Таторик. Помоги нам, а?
– Так вон та лохматая тряпка – твой друг?
– Сам ты – лохматая тряпка, – обиделся Кеша. – Он просто мокрый и простудившийся, а так он мягкий и пушистый. А будешь дразниться – так клюну, будешь знать! Тоже мне, тряпка!
– Ладно-ладно, не сердись. Сейчас я его достану.
Оставив свои вещи на берегу, мальчишка полез в воду, одной рукой держась за верёвку, другой подгребая к середине реки. Разорвав водоросли, сцепившие со всех сторон медвежонка, он прижал Таторика к груди и поплыл к берегу. Выйдя на берег, он сел на песок.
– Слушай, надо развести костёр и обогреть твоего друга, – сказа мальчишка, завернув промокшего Таторика в свою рубашку и посадив его греться на солнышке.
– Ага, сейчас я быстро принесу сухих веточек, и ты сделаешь костёр, – сказал попугайчик и полетел вглубь леса.
, сейчас я быстро принесу сухих веточек, и ты сделаешь костёр, – сказал попугайчик и полетел вглубь леса.
Набрав немного соломы, наломав старых веток, достав из рюкзака тетрадный лист, мальчишка собрал всё это воедино. Получился довольно-таки маленький, но уютный костёр. Соорудив небольшой очаг и поставив на него свой котелок с речной водой, мальчик вскипятил воду. Из леса, неся в ключе несколько ромашек и немного лесной травы, летел радостный попугайчик.
– Ты это что, решил цветами костёр разжечь? Тоже мне грамотей, – проворчал Таторик, закутался в рубашку и подсел поближе к костру.
– А я хотел… А я думал… Хотел тебе сделать подарок на радостях, подарить цветы.
– Очень мне нужны цветы… Ха!
– А это не тебе, понял? – обиделся попугайчик. – Это твоему спасителю. А то бегал-бегал по лесу с криками «Добрые дела, добрые дела!», а вот он встал и спас тебя – настоящее доброе дело сделал, – гордо сказал Кеша и положил букетик цветов рядом с мальчиком, подбрасывающим ветки в огонь.
– А я и не просил меня спасать, – хорохорился Таторик. – Мне там очень нравилось. Я висел и мечтал.
– Да ладно вам ссориться, – сказал мальчик. – А из букета получится отличный настой из трав. Попьем сейчас с мёдом. И никто болеть не будет.
– А у тебя что, есть мёд? – одновременно спросили Кеша и Таторик.
– Да, я его взял, когда выходил из дома. Моя мама очень любит мёд…
На небе ни облачка, солнце в зените. Трава отливает малахитовым блеском. Цветы распустили свои лепестки. Воздух заполнен душистым запахом сухой лесной травы. В лесу поют птицы. И небольшая компания расположилась вокруг костра на берегу реки, словно друзья, вышедшие на пикник – попугайчик, мальчишка и существо по имени Таторик.
И вдруг словно серпантин из цветов оторвался от травы и закружился над костром и головами друзей. Вначале показалось, что тысячи цветов оторвались от земли и понеслись по небу, составляя из себя замысловатые узоры. Но приглядевшись, друзья увидели огромное количество разноцветных эльфов – маленьких человечков с крыльями бабочек, которые переливались на солнце всеми цветами радуги. Замерев от восхищения и красоты, друзья не заметили, как перед ними опустился маленький эльф с золотой короной на голове.
– Приношу вам свои извинения, если мы вас напугали, – сказал эльф и подлетел ближе к костру.
– Нет, что вы, это просто было так красиво, что мы невольно залюбовались, – сказал мальчишка.
– Ага! – подтвердили Таторик и Кеша.
– Но почему вы не показывались раньше, когда была нужна помощь? – сказал попугайчик.
– Ах, извините, забыл представиться, – сказал маленький человечек и низко поклонился. – Я – принц Тар. Мы не могли ответить сразу. В последнее время мы вынуждены прятаться и скрываться практически от всех.
– Но почему?
– Ах, это такая грустная история.
– Присаживайтесь с нами. Ваше высочество, и если мы сможем помочь, то обязательно поможем. Я, вообще, хочу делать добрые дела, – сказал Таторик, вылезая из рубашки и присаживаясь поближе к маленькому человечку.
Грустная история принца Тара, покровителя эльфов
С незапамятных времён эльфы селились на берегах рек, где трава погуще и цветов побольше. Это весёлые маленькие человечки со своими правилами и обычаями. Каждый год, когда начинает цвести л эльфы выбирают себе королеву, и в знак благодарности каждый из эльфов дотрагивается до ее крылышек и наделяет её сверхволшебной силой на целый год. И выбранная королева становится заступницей всего маленького народа. Вот и в этом году выбор пал на самую красивую фею с перламутровыми крылышками по имени Эра. Мы танцевали, веселилсь и не заметили, как к поляне, где мы собрались подошли несколько огромных людей с большими сачками для бабочек. Они набросились на нас. Вмиг половина из нас попала к ним в сачки. У кого-то перебили крылышки. А на тех, кого поймали, надели золотые пояса и браслеты с золотыми цепочками. Цепочки продели в огромную железную цепь, и превратили эльфов в рабов на потеху богатых и самолюбивых великанов. Потом наши разведчики узнали, что их привезли на ярмарку и продавали как живое украшение, цепляющееся как брошь к пиджаку или платью и летающее вокруг головы своего хозяина, который подгоняет их своей золотой палочкой. А наша королева – прекрасная фея Эра – попала в плен и теперь с каждым днём наша сила угасает. Мы не можем совершать длинные перелёты и скоро не сможем раскрашивать цветы – наше с детства любимое занятие.

– Я помогу, я специально пришёл делать только добрые дела, – вскричал Таторик и стал бегать вокруг костра, пугая эльфов.
– Успокойся сейчас же! – закричал попугайчик. – Ты себе не можешь помочь, а туда же, помогать собрался.
– Я должен делать добрые дела. Я хочу помогать всем, – не унимался Таторик.
– Ах, извините, мистер Таторик, – сказал принц Тар, – огромное спасибо вам за желание помочь, но в страну великанов могут войти только люди, а птицы и звери, а также цветы и эльфы служат им для развлечения. Мы очень рассчитываем на помощь вашего молодого друга, который совершил столь благородный поступок, вытащив вас из воды. Кстати, мы не узнали имя благородного спасителя.
– Ой, и правда, а как тебя зовут? – спросил Таторик.
– Меня зовут Олег. Но только я не благородного происхождения. Да и сам не знаю, как сюда попал. А теперь угощайтесь. Чай из трав, да ещё немного мёда. По-моему, никто не откажется, – сказал мальчик, доставая из рюкзака маленькую баночку с мёдом.
– Не хочу вашего мёда. Побегу спасать маленькую принцессу Эру. Докажу всем, что меня не нужно спасать. Сам смогу всем помогать. И не держите меня, я побежал!
И тут Таторик сорвался с места и умчался в лес, что есть силы. Через некоторое время оон исчез из вида.
– Ах, какое благородное и чистое существо, – сказал принц Тар. – Только страна великанов находится на том берегу, за речкой.
– Опять его искать, – возмутился Кеша. – Ну, что за неугомонное создание.
– Не надо его искать, – сказал принц, хлопнул в ладоши, и тут же двое маленьких эльфов вылетели цветов, окружающих поляну.
– Вы полетите вслед за благородным существом по имени Таторик. Проследите за ним, а потом поможете встретиться, – продолжал принц Тар.
– Слушаемся, ваше величество!
Они взлетели и полетели в сторону леса.
– А как я узнаю вашу королеву среди стольких эльфов в стране великанов?
– Значит, вы согласны нам помочь?
– А почему бы нет? Конечно. Тем более, что мне надо попасть в страну великанов в Красногорье.
– Вы её узнаете по медальону на шее и короне на голове, – сказал принц Тар. – А чтобы она поняла, что от меня, я отдаю вам свою волшебную силу, заключенную в этом амулете.
Тут принц снял с пальца маленькое кольцо, хлопнул в ладоши и кольцо оказалось на безымянном пальце у Олега.
– А теперь запомните – в вашем распоряжении лишь два дня. Через два дня сила кольца закончится, и если к вечеру с заходом солнца вы не вернетёсь, я  погибну.
– Я постараюсь вернуться вовремя, – сказал мальчишка, укладывая свои небольшие вещи в рюкзак.
– А я, а что мне делать? Я должен найти Таторика! Но я хочу помочь принцессе.
– Таторика к вам приведут мои люди на том берегу. Но не входите в город великанов, иначе из вас сделают чучело. Вам, Олег, придется действовать в одиночку. Прощайте.
Они подошли к берегу реки. На плече Олега с одной стороны сидел попугайчик, а принц Тар что-то шепнул Олегу на ухо, взмахнул рукой и полетел у своему маленькому народу ждущему их в стороне.
Мальчишка вошёл в воду и поплыл на тот берег. Над ним летел попугайчик, а Таторик бежал по лесу в другую сторону. Он уже хотел вернуться, но заблудился.
***
Устав бегать по лесу неизвестно куда и неизвестно зачем, Таторик сел под большим деревом. Сквозь листву пробивался солнечный луч. Лёгкий ветер трепал листья на ветках.
– Ты куда бежишь? – раздался голос из ниоткуда.
– Кто здесь? – испугался Таторик и посмотрел по сторонам.
– Ну ладно-ладно, здесь я, на дереве.
И в это время на самой большой ветке появилось слабое свечение и через некоторое время откуда ни возьмись, развалившись на дереве, возлежала большая блестящая белая собака. Огромная лапа то вытягивалась, то поднималась к туловищу. Она лежала, прикрыв глаза, и что-то мурлыкала себе в ус.
– Ну, так что же ты здесь делаешь? – сказала собака, чуть-чуть приоткрыв один глаз.
– Я должен делать добрые дела для всех… Хочу делать добрые дела, – начала Таторик.
– Добрые, – усмехнулась большая собака. – Ты пришёл по назначению. Я научу тебя, как быть для всех хорошим и добрым.
– А как? Научите? Вот здорово? Как мне повезло, что я вас встретил! – сказал Таторик и запрыгал от радости, пытаясь влезть на дерево.
Белая лапа собаки вытянулась до земли, обхватила Таторика, подняла и посадила рядом с собой на ветку.
Оглядев вокруг себя окрестности, Таторик покачался на ветке и посмотрел на собаку. Она лежала на ветке, положив голову на одну лапу, а другой покачивая в воздухе.
– Ну и когда, извините, что беспокою, – начал Таторик, – но вы обещали научить меня быть хорошим всегда.
– А, ну так я и учу, – прорычал пёс, не открывая глаза. – Главное – это не суетиться, понял?
– Ага, понял… Не понял, – не переставая твердил Таторик.
– Ну, самое доброе дело на свете – это спать и ни во что не вмешиваться, – сказала собака, зевнув.
– Как это – спать? А если кому-то плохо – что, не помогать не спасать, не выручать из беды? – не унимался Таторик, раскачивая ветку на дереве.
– Так! Успокойся, сломаешь ветку, и мы упадём, ясно? Вот посмотри. Видишь, паутина. В ней сидит паук, а в неё попала муха. Паук сейчас выпьет её кровь. Надо помочь мухе.
– Ну, конечно, надо спасти муху!
– Ну, конечно. А как же паук? Ему ведь тоже надо как-то жить. Разве тебе не жалко паучат? Их ведь надо кормить. Или тебе не жалко паучат?
– Жалко! – сказал Таторик.
– Вот, видишь, поэтому самое лучшее, что ты можешь сделать – это лечь спать.
– Как спать? Почему спать? – не унимался Таторик.
– Ну, смотри сам, – продолжала собака, – вон бежит заяц, а за ним волк. Надо помочь зайцу или нет?
– Конечно, надо!
– А как же волчата? Они же умрут с голода, если им не принести еду. Поэтому самое лучшее – это н е вмешиваться, а спать.
– Да? Наверное. А что же делать? – спросил удивлённый Таторик.
– Не прыгай, а спи. Представь, что ты плывешь в лодке по небу, а вокруг тебя блещут звёзды. Разве не красиво? – сказала собака и заснула.
– Да, конечно, Вы правы. Но всё-так, как тогда делать добрые дела? А как отличить доброе дело от недоброго?
– Ого! Ты уже задаёшь вопросы. С вопросами не ко мне, – раздался голос из ниоткуда, и на ветке рядом с Таториком никого не оказалось. Только белое сияние растворилось в кроне дерева.
– Эй, а как же я, как мне теперь спуститься? – сокрушался Таторик, с ужасом глядя на землю внизу.
– Мы Вам поможем, – раздались голоса сбоку.
– Кеша, это ты? – спросил Таторик, оглядываясь.
К нему подлетели два маленьких эльфа, попытались приподнять его с ветки, но явно усилий двух маленьких человечков было недостаточно.
– Как хорошо, что это вы, а не Кеша, – проболтал Таторик, – а то опять поднял бы меня на смех. А я, может быть, учился самому большому доброму делу – это спать.
Маленькие человечки не обращали внимания на болтовню Таторика, сидящего на ветке. Они пытались поднять одну из лиан, лежащих на земле, и привязать её к ветке на дереве. Но лиана была старая и сухая, всё время рвалась пополам и падала.
– Может, я просто спрыгну? – сказал Таторик. – Здесь вроде не высоко.
– Нельзя, вы разобьётесь, а нам отвечать. Мы должны доставить вас к вашим друзьям. Слово эльфов, данное принцу Тару, не нарушаемо! – сказали человечки и преклонили колени.
– А что с Кешей, как он там?.. – размышлял Таторик, пытаясь зацепиться за ствол дерева.
Из глубины леса показался старик. Своим посохом он прикасался до сломанных ветвей и засохших трав. Они покрывались молодыми листиками. Длинный балдахин, касаясь земли, задевал цветы и в воздухе разносился аромат лесных трав. Старик подошёл к дереву, на котором сидел Таторик, протянул руку и, сняв его с ветки, поставил на землю рядом с собой.
– О, приветствуем тебя, хранитель и хозяин леса! – воскликнули эльфы и почтительно сели на руку около посоха, который держал старик.
– Так, значит, это ты и есть, тот самый чудо-зверь, который перепугал всех зверей в лесу.
– Я никого не пугал, просто торопился делать добрые дела, – пробурчал Таторик.
– Твоё стремление прекрасно, но для того, чтобы помогать и делать добрые дела, надо обладать не только желанием, но и умением.
– А я уже умею, меня научили спать, – с гордостью сказал Таторик.
– Так в каком облике она тебя поучала, исчезающая всегда при моём появлении? Спать – это, конечно, хорошо для себя. Но твоя помощь нужна твоим друзьям. Иди по этой тропинке, выйдешь к реке. Только не отвлекайся.
Разговаривая как старые добрые друзья, или скорее, как отец с сыном, старик взял Таторика за лапу и они углубились в чащу леса. Вслед за ними летели добрые эльфы, что-то тихо говоря на ухо старику. Он шёл и кивал головой.
Через какое-то время Таторик пошёл по тропинке, а старик дальше вглубь леса, следя за ним, чтобы всё было в порядке.

ЧАСТЬ ТРЕТИЯ «Город любви»
Огромные камни, выложенные в башенные стены, возвышались над лесом как неприступные стены. Небольшой отряд, состоящий из мальчика, двух эльфов и попугайчика, пробираясь через заросли, подошёл к подножию старой поросшей мхом стены.
– Это и есть тот город, куда мы идём? – спросил мальчик, снимая с плеч мешок.
– Нет, люди меня поражают – если мы шли к городу, то мы и пришли к городу. Зачем спрашивать? – возмущался попугайчик Кеша, перелетая с плеча на камень у стены.
– Странно, – сказал мальчик. – Они говорят о любви, а сами выстраивают вокруг города огромные каменные стены.
– Они считают, что любить можно только за стеной. Посадив свою любовь на цепь. И чем больше цепей, тем сильнее любовь.
– Бред какой-то. Кеш, это ты сказал?
– Нет, я сижу на камне и никого не трогаю.
–Тогда кто это говорит?
–Я.
Мальчишка посмотрел вокруг. Эльфы вспорхнули, облетев камни, но ни с чем вернулись на плечи, никого не найдя.
– Кто это? Покажись!
– Опять кто да кто! Не хочу я тебе показываться, ясно?
– Но почему? – спросил Олег.
– Потому что все люди одинаковы. Они видят только то, к чему привыкли, а ты привык к банальности и показываться для тебя тем, чем ты меня представляешь, я не хочу.
– Ой! Это что-то такое заумное, я даже не понял, – прочирикал Кеша.
– Мы знаем, кто это, – сказали эльфы. – Это дух лесного блаженства, всегда немного капризный, но добрый. Дух, подскажи, как нам попасть в город?
– Лёгкий ветерок потрепал листья на деревьях, чуть-чуть примял траву, взъерошил волосы на голове мальчика и исчез.
– Эй! Ты где? Если не хочешь показываться, то хоть не молчи, – крикнул мальчишка.
– А я не хочу говорить!
– Почему?
– Лень. Да я ещё и обиделся, во!
– Ну прости нас, мы больше не будем, – взмолились эльфы.
– Ну ладно. Я сегодня добрый, – продолжал голос из ниоткуда. – Только я помочь вам не смогу. В город вам не пройти. А если проберётесь ночью, вас арестуют и посадят в железную башню.
– Всё, я понял – нам здесь делать больше нечего. Пошли обратно, – ворчал Кеша. – Мы сделали всё, что могли, а в клетке железной сидеть не хочу. Я пошёл искать Таторика.
– Вы никуда не пойдёте, – взлетев, сказали эльфы, обнажив свои шпаги. – Мы поклялись помочь вам спасти нашу королеву и только смерть может помешать нам нарушить слово, данное принцу Тару.
–Успокойтесь. Никто никуда не возвращается, - сказал Олег, поднимаясь с камня, на котором сидел. - Надо придумать, как попасть в город и не оказаться в железной башне.
- Есть один способ, - сказал голос. - Какой?
– Ну, если ты войдешь в город в качестве паяца, посадишь эльфов и попугая на цепочку и пристегнёшь ее к своей куртке.
– Я на цепочку? Меня, вольную птицу? Никогда! – Кеша взмахнул крыльями, полетел и от поворота ударился головой о ветку, упал и потерял сознание.
– Мы согласны, раз нет другого выхода, – сказали эльфы.
 – Да, но у нас нет цепочек, - сказал мальчишка. – И что я буду делать как паяц?
 – Как, ты ничего не умеешь делать? – удивился голос.
 – Почему? – обиделся Олег. – Я умею считать деньги, писать, драться.
– Ну, этого добра там и без тебя хватает. Ну, а стихи, песни знаешь?
– Ну, может один стих знаю – учил в школе. Ну, две-три песни вспомню.
– Слава богу, а то я думал, что всё пропало, – сказал голос. – А теперь достань из своего рюкзака катушку ниток, сплети из нее цепочку и вперед по этой тропинке! За поворотом увидишь вход в город. Иди смело, а на все вопросы пой песни или читай стихи. Понял? ’
– Да. А как плести цепочку?
 – О, люди! Ну ничего не умеют делать. Навязались на мою голову. Смотри!
В замке
Старинный замок Брэд Элинктонской династии находился на острове, расположенном посередине «города любви». Так называли его жители. Брэд Элинктоны жили в этом замке уже не одно столетие. И мосты через ров росли год от года, так что ров, который отделял замок от города, почти исчез под несметными дорогами переходами, навесными, спускающимися мостами.
В каждой стране, в каждом городе свои правила. Так и здесь, чем богаче человек, тем больше и шире его мост, идущий от дворца к центру площади, «площади сердца», где в день полнолуния собирались самые знаменитые граждане этого города, хвастаясь своей любовью. Со стороны это выглядело очень забавно. Во главе процессии шествовал глава рода. Он восседал на золотом троне, который несли существа, похожие на коров, но с собачьими головами. От трона тянулись золотые цели к следующим повозкам, на которых восседали жёны, обмахиваясь веерами. От них шли серебряные цепи к детям и внукам. В самом конце шествия, шли слуги. Металл на них не тратили. Они просто были привязаны на длинные поводки. Огромное веерообразное шествие тянулось иногда на километры, и благосостояние человека определялось по количеству цепей и людей, на них надетых, а также длиной самой процессии.
Но вот уже второй год подряд первенство в этом соревновании принадлежало не Брэд Элинктонам а Мэг Бэриморам. «Эти выскочки» – так их называли Брэд Элинтоны, а всё из-за того, что Гарклей - единственный сьн Брэд Элинктона и надежда всего рода – перестал выходить на столь важную процессию и уже второй год игнорирует всё шествие.
– Гарклей! Гарклей! – гремело под сводами замка раскатистое эхо, перекатываясь из одной залы в другую, пока не таяло в коридорах.
– Ну, не переживай так, – пыталась успокоить маркиза Дэ своего супруга.
– Не успокаивай меня. Уже второй год он не выходит на парад. Если в этом году он не выйдет он – меня опозорит. Это значит, что я его не люблю или люблю мало, раз он брезгует пройти со мной в одной цепи. Он мой наследник. Он должен чтить наши обычаи.
 – Я с ним сегодня поговорю, - сказала маркиза Дэ, поправляя на руке золотой браслет с золотой цепью приколотой к алмазному поясу посередине талии.
– Да, дорогая, поговори с ним. Надо мной друзья смеются, говорят, что у меня не сын, а чёрт-те что.
Брэд выпил бокал вина, поставил его на стол, встал со стула, поправил браслет с цепью как у жены махнул рукой и пошел к себе в комнату.
По каменным плитам замка бегали тени, остающиеся от факелов, освещающих обеденный зал. За столом сидела маркиза Дэ. Посмотрев за окно на голубое небо, по которому пролетали птицы, она тихо вздохнула молча встала из-за стола и, поправив золотую цепь, пошла в другую дверь этой залы.
Сын
Открыв тяжелые большие створчатые двери, маркиза Дэ вошла в комнату сына. Посреди залы,  расставив вокруг цветы и игрушки, среди золотых цепей, сидел ее сын и горько плакал. Материнское сердце сжалось. Она бросилась к нему с криком:
– Боже! Что случилось? Гарклей...
В огромных руках её сын держал маленькую коробочку, в которой среди почти увядших цветов лежала маленькая фея. Она почти не дышала. Тоненькая золотая цепочка шла от её ноги и была закреплена к стенке коробки. Вот и получалось, взлететь она ещё могла, а улететь — нет.
– Она уже два дня не летает, - сказал Гарклей, - и совершенно не поёт. А мне так нравится, когда она поёт.
 – Бедный мой, Гарклей, - сказала маркиза Дэ, присаживаясь рядом с сыном, - Как тяжело тебе будет жить!
 Почему, мам? — удивился он.
– У тебя слишком чувствительное сердце, что при твоём огромном росте и неимоверной силе совершенно невыносимо. Ты нарушаешь долг перед отцом и страной. На тебя смотрит весь город. А ты не выходишь на пиры уже второй год. Ты обязан любить отца и мать.
– Но я вас люблю.
 – Нет, не любишь, раз не хочешь пройти с отцом и мной по площади любви, прикованными друг к другу золотой цепью.
– Я хочу, но, если я уйду, она умрёт. А я её тоже люблю.
– Таких игрушек, как эта куколка, у тебя будет уйма, а отец один и ты должен проявлять свою любовь к отцу как положено. Иди и переоденься. Сегодня вечером гости. Ты должен произвести на них достойное впечатление, что ты — сын достойного отца из рода Брэд Элинктона. Ясно?
– Я люблю тебя, мама. Но как же фея? - сказал великан, вставая с корточек и держа в огромных руках коробочку с феей.
– Не беспокойся. Я её оживлю, и она будет украшать твой воротник на празднике, летая и радуясь от счастья.
– Правда, мам?
– Сын, ты меня оскорбляешь. Сейчас же иди, переодевайся и запомни – моя любовь никогда не врёт!
Осторожно передав коробочку маме,  Гарклей  тихо вышел из комнаты.
Женщина поставила коробочку на стол, достала из потайного кармана на груди небольшой флакончик, брызнула на недышащую фею, и та очнулась.
– Запомни, дорогая, я спасла тебя от смерти. Теперь ты будешь выполнять все прихоти моего сына. Так повелевает моя любовь.
– Любовь? Раз вы спасли мне жизнь - мой долг повиноваться. Таков закон фей!
***
Вечер. Каменные стены высятся вдоль маленькой улочки, по которой кое-где идут одинокие прохожие. И вот на улочку вышли три человека. На голове они несли, вернее у них были надеты на головы ослиные шапки. Зрелище было странное и забавное. Прохожие останавливались от изумления, потом, тихо сдерживая смех, убегали прочь.
– Скажи, зачем нам эти дурацкие шапки с ослиными ушами? — спросил один из них, пытаясь снять головной убор.
– Не смей снимать. Это приказ. А приказы не обсуждаются. Ясно?
И главный из них нахлобучил фуражку в виде ослиной головы на самые глаза и громко свистнул на прохожего, мирно бредущего по улице. Тот перепугался и дал дёру.
– Вот видишь, теперь нас боятся, а значит, уважают, - гордо сказал управитель.
– Нет, не понимаю. Нас будут бояться, но зачем уши-то на фуражке?
– Ну ты и темнота. Это чтобы быть ближе к народу, чтобы народ нам доверял. Они посмотрят на уши и сразу подумают: «Они такие же, как мы». Люди все бараны и ослы, и мы должны не выделяться из толпы. Ясно?
– Ясно. Но разве люди — ослы?
– Приказы не обсуждаются. Молчать! У меня скоро повышение и я не хочу портить свой послужной список. Понял?
 – Так точно.
На каменную стену прилетел попугайчик и крикнул:
– Эй, давайте, лезьте сюда - здесь карнавал. Вон люди стоят в карнавальных костюмах '
– Ага, слышали. Вот вам и первое доказательство правоты начальства. Сделаем вид, что мы здесь гуляем, а потом - хвать, и арестуем тех, кто вылезет из-под забор, - сказал уполномоченный, гордо подняв голову, прошагав в сторону, где на заборе сидел попугайчик.
За ним пошла его команда с ослиными ушами, делая вид, что они гуляют и даже посвистывая что-то себе под нос.
Под забором, на котором сидел попугайчик, был лаз. Из него и вылез мальчишка, прикрывая глаза от резкого яркого света, направленного фонарями этих людей с ослиными головами. Он ничего не успел сказать. Ослы на него накинулись, скрутили руки, повели прочь. От волнения Олег стал читать стихи и скороговорки.
Их привели в одно из каменных зданий. Дверь открылась. Они оказались внутри. По длинному подземному коридору шли двое солдат с шапками из ослиных голов и с пиками. За ними шёл Олег на плече, у которого сидел попугайчик Кеша, а радом с ним - 2 эльфа. Подойдя к двери, они втолкнули мальчика вовнутрь, а сами остались за дверью. В огромной светлой комнате за столом сидел великан, перебирая огромными пальцами маленькие камушки и играя с ними, то подбрасывая, то роняя их.
– Так, значит без моего разрешения народ веселите, - рявкнул он, прочитав донесение, лежащее на столе.
– Извините. Мы не знали, что надо брать разрешение, мы...
– Так. А кто позволил петь запрещённые песни, такие как, например, «Карл у Клары украл кораллы»?
– Да, но это просто скороговорка.
– При мне не выражаться! После того, как наша императрица Клара ушла с сыном Карлом от короля Эрика, имена Карл и Клара запрещены.
– Извините, мы не знали, - сказал Олег, тихо сидя на скамье возле стены, понурив голову. Возле него сидели Кеша и два эльфа.
– Эх! Засадить бы вас, да выполнить план успеваемости и забот о любви в нашем городе. Да нельзя – постановление о праздновании дня святой любви с 12 дня до 12 вечера с сегодняшнего дня до полнолуния. Вам повезло. Всех паяцев отправляют в замок Брэд Элинктона на вечерний пир. Ну, а если вы не отправитесь, засажу и пикнуть не успеете, - засопел начальник с явным нежеланием отпуская этого мальчика с птицей и эльфами
– Он кликнул стражников, и те выпроводили их на улицу, приказав быть после 12 в замке Брэд Элинктона.
Оказавшись на свободе, друзья побрели по старой разрушенной мостовой вдоль высоченных заборов через которые постоянной виднелись перекинутые мосты. Надо было подкрепиться, но на дороге не было видно ни одной лавки или магазина. Создавалось впечатление, что люди в этом городе никогда не выходили за покупками в свой город любви.
Лес

Пир
Огромный дворцовый зал напоминал склад серпантинов, золотых и серебряных цепей. В каждом углу, у каждой стенки красовался кокон из золотых, серебряных и бронзовых нитей. Через некоторое время кокон из нитей открывался, оттуда выносили или вносили утварь и кушанья. Если кто-то хотел войти в кокон, он должен был прицепить свою цепь к петле на верёвке, выходящей из этого скопища золотого металла и серебра. Как огромные пауки по углам самые богатые семейства города любви расположились в зале. Паутина опутала всех и чем выше и прочнее был кокон, тем богаче считал себя человек. В центре в коконе из золотых нитей расположился глав этого замка Брэд Элинктон. Посмотрев на гостей, он потянул за золотую цепь, и тотчас возле него открылось пространство, и появилась маркиза Дэ - его жена.
 – Где он? Он позорит меня. Почему его нет? - спросил Элинктон.
– Одевается и придёт с минуты на минуту. Успокойся.
– Я должен представить его новой хранительнице границ нашего мира. Если он опоздает, это будет величайшим оскорблением наших устоев.
В этот момент огромные дубовые двери распахнулись, и в зал вошла хрупкая женщина в длинном чёрном платье. За руку она вела маленькую девочку, которая удивлённо посматривала вокруг.
– Приветствую тебя, - сказал сэр Брэд Элинктон, - о великая хранительница мира и спокойствия. Я и моя семья рады видеть тебя в этой зале. Прошу познакомиться с моей семьёй. Это – моя жена.
Брэд Элинктон дёрнул за золотую цепь. Кокон из блестящих нитей раздвинулся, в нём стояла маркиза Дэ в платье, усыпанном драгоценностями.
– Благодарим Вас, - сказала женщина. - Разрешите мне в свою очередь познакомить Вас с моей дочкой и преподнести вам небольшой подарок.
Она подняла руки и в них оказалась небольшая шкатулка, сделанная из хрусталя, внутри которой были приделаны хрустальные цепи. Стоило дёрнуть за цепь, она открылась, и по всему залу разнеслась музыка. Из боковой двери в золотой кокон вошёл сын. На плече у него сидела маленькая фея. Она то взлетала над головой, кружась под музыку, то опять садилась на плечо. Перламутровые крылья отбрасывали свет, и она запела под музыку. Чистый, звонкий, ласковый голос раздался под сводами замка, наполняя сердце и душу радостной мечтой о любви и счастье.
– Мама, смотри как это красиво, - воскликнула девочка, не в силах оторвать глаз от волшебной маленькой феи.
– Запомни, никогда нельзя на приёмах показывать своё состояние. Извините её, сэр Брэд Элинктон. Она ещё ребёнок.
– О, что вы, славная хранительница мира. Раз вам понравилась игрушка моего сына, то он вам её
подарит.
– Спасибо, но вы же знаете - хранительнице нельзя брать подарки от жителей миров, граничащих с замком. К сожалению, нам пора. Мы пойдём. Слишком много дел ещё.
Женщина повернулась и резко пошла к выходу, ведя девочку за руку, которая, опустив голову, чуть не плакала.
– Извините, но подарок предназначен не вам, а вашей дочери. И мой сын от чистого сердца вручит его.
Во время всего этого разговора на молодого барона Брэд Элинктона нельзя было смотреть. Он то покрывался белыми пятнами, то потел, краснел и не мог произнести ни слова.
Увидев состояние своего сына, к нему подошла мать, и очень тихо сказала:
– Держи себя в руках, не позорь себя и отца, отстегни цепочку и отдай девочке.
– Но...
– Делай, а то отец не выдержит такого позора.
 – Хорошо, – сказал Элинктон.
С отсутствующими глазами он подошёл к женщине с девочкой, встал перед ней на одно колено отстегнул цепь и отдал фею девочке, потом встал, резко развернулся и медленно сел рядом с отцом.
– А сейчас в честь нашей гостьи, – сказала госпожа Элинктон, – выступление нашей несравненной Рафаэллы Кар Каралы. Попросим её в центре выступить для нас.
Раздался шум, позвякивания, на середину зала полетели обломки цепочек разной длины, потом вынесли факелы, поставили по кругу. В середине стоял железный помост, натёртый до зеркального блеска. Отсветы факелов бросали блики по всему залу.
Вынесли большой золотой шар. Раздались звуки труб. Барабанная дробь. Шар закрутился, распадаясь на тысячи золотых лепестков. Посередине стояла ворона, на шее у неё висели рябиновые бусы, на голове - павлинье перо. Крылья были выкрашены в золотой цвет, на туловище был надет золотой пояс из стразов. На каждой лапе по браслету с изумрудом. От браслетов к поясу и ошейнику на шее висели тонкие золотые цепи, мешающие вороне двигаться. Она еле-еле передвигала лапами, с трудом поднимала крылья, но при этом всё время говорила себе:
– Я знала, что есть настоящие ценители моего таланта.
Женщина с девочкой, в чьих руках находилась коробочка с маленькой феей, подошла к трону, встала на одно колено. В зале воцарилась тишина. Ворона удивлённо посмотрела в сторону трона:
– Что такое? Кто посмел нарушить мой гениальный, супер-гениальный выход?
– Извините за то, что прерываю ваш праздник. Но дела не дают возможности нам насладиться вашим весельем. Срочно надо выехать в замок на границе наших миров. По последним сообщениям, появилось что-то новое на нашей планете, и я должна узнать, что произошло. ’
– Что-нибудь серьёзное? Вам нужна наша помощь?
– Благодарю вас, нет, - женщина встала с колен, взяла девочку за руку и направилась к выходу.
Но вдруг при полной тишине скрипнула потайная дверь, и в зал влетела собака с Таториком. Попугайчик переодетый в шутовской костюм, стоял с мальчишкой недалеко от выхода из зала, ожидая своего выступления. Они только вошли и не могли понять, почему вдруг настала такая тишина. И вдруг под сводом зала раздался крик попугайчика: «Таторик!»
Мохнатое существо, вылезшее вместе с собакой, повернуло голову на крик и бросилось к нему с криком: «Кеша!».
Попугайчик резко взлетел, но так как он был привязан к мальчику тонкой верёвкой, от неожиданности мальчик – сделал шаг в сторону попугая, рванулся вперёд, верёвка порвалась и он, не удержав равновесие упал на стоя. Стол с грохотом перевернулся, факелы упали на пол, начался пожар. От шума и крика собака пришедшая с Таториком, затравленно стала носиться по залу. Гости завизжали, закричали, цепи попадали на пол, все стали носиться с места на место, ища выхода. А ворона стояла посередине сцены и возмущённо говорила:
– Да что это такое? Опять эти поклонники! Разорили мой дом, устроили бардак, теперь здесь устроили бардак. Это опасные существа для нас, гениальных созданий. Хватайте их, держите их, пока всё не перебили!
Женщина взяла девочку на руки, начертила в воздухе огненный знак и исчезла.
– Схватить негодяев! – прорычал Брэд Элинктон.– Они посмели в моём доме нарушить приход священного хранителя. Поймать их всех и запереть в железной башне!
Слуги держали за шиворот Таторика, скрутили руки мальчику, в сачке сидел попугайчик и на привязи собака.
– Ха! - говорила ворона. - Я всегда говорила, что таким, как вы не место в высшем свете. То ли дело я – и красивая, и умная, и гениальная звезда всех времён и народов.
– Отвести пленников в башню! А ты, ворона, развлекай гостей, раз звезда, а не философствуй, - гаркнул Брэд Элинктов.
Ворона решила в начале обидеться, но потом передумала. Надо же ей было терпеть некоторую грубость своих почитателей.

В железной башне
Железная башня находилась на окраине города любви. Одной стороной она стояла в городе, а другой выходила в пустыню, где беспощадное солнце днём раскаляло песок до бела, что невозможно было ступать, всё моментально сгорало. А ночью страшный холод покрывал все пески коркой льда. Долиной смерти прозвали жители города пустыню. Единственное окошко выходило в пустыню. Башня днём накалялась до красна – прикоснуться к стенке было невозможно, а ночью то же – от холода. Единственный пятачок, пригодный для жизни, был посередине башни, где и разместились все наши друзья.
Собака зализывала раны. Мальчик перевязывал лапку Таторику. Кеша сидел тихо и о чём-то думал.
– Кеш, – спросил Таторик, – с тобою всё в порядке? Ты не болен?
– Это я во всём виноват, – сказал Кеша. – Если бы тогда в лесу мы не расстались, мы бы не попали в эту передрягу.
Все удивлённо на него посмотрели.
– И, если бы я не крикнул в зале, не натянул верёвку, Олег бы не упал и нас бы не арестовали. Простите меня, пожалуйста.
– Да что ты, Кеш - ты здесь не при чём. Если бы не моя идея делать только добрые дела, мы бы не оказались здесь, – сказал Таторик.
– А по-моему, - перебил мальчишка, - если бы я не упал, то ничего бы и не было. Так что, это вы меня простите, что не смог помочь вам спасти фею и дракона не нашёл, и травы не нарвал.
– Ну вот, развели тут сопли в сахаре, - прорычала собака. - Слушать противно. Этот город любви только для богатых. А все остальные, независимо от возраста, рано или поздно попадают в башню смерти. Так что, никто ни в чём не виноват. Просто рок, судьба. Ясно?
– Ничего себе, рок, – возмутился Кеша, – Сами пришли, сами подняли шум. Сами несовершенны, а туда же, чуть чего – рок, судьба!
И тут раздался скрип открываемого окна наверху. В него показалась пьяная голова охранника.
– Ну, что, не сдохли ещё? Мелочь пузатая. Принимайте пополнение, - и через окно была вышвырнута не кто иная, как знаменитая ворона Рафаэлла Кар-Карала.
– Я знаменитая ворона. Вы не имеете права так со мной обращаться. Я из королевских ворон. Я не плебейка. Я гениальная личность. Звезда!
– Вот и звезди себе в башне. Ха! Это же надо - назвать нашего хозяина дураком и идиотом!
Окно с шумом захлопнулось, и в камере на какое-то время воцарилась полная темнота, и в тишине голос вороны испугал её саму.
– Кто здесь? - спросила она.
– Кто-кто! «Поклонники»! - сказал попугайчик. - Вот и встретились, а то — звезда! Плебей! Вот и сама стала такой же, как мы.
– Но-но, не очень-то. Я всё-таки гениальная звезда, - сказала ворона.
А потом помолчала и добавила со вздохом:
– Наверное, не такая я уж и гениальная. Так захотелось почувствовать себя не такой, как все. Особенной, чтобы все тобой восхищались.
– Ну, и как тебе в роли звезды понравилось? - спросила собака.
– Нет, это не моё. Для того, чтобы быть кем-то, надо обладать чем-то. Или голосом, или талантом, а у меня ни того, ни другого не было. Одни амбиции, за что и поплатилась. Я самая несчастная ворона на свете. О, как мне плохо! Какая я дура, ничтожество и идиотка! Ничего никогда из меня путного не получится.
– Ну вот, из одной крайности, да в другую. То звезда гениальная, то дура и идиотка, – рассмеялся Кеша. – Ты уж реши для себя, кто ты есть. А то не знаешь, как с тобой общаться – то ли как с дурой, то ли как с гениальностью.
– Ага, что, впрочем, почти одно и то же, - сказала собака.
– Что, во-во, оскорбить горазды все, а помочь никто. Ладно, бейте меня, топчите меня. Я – ничтожество, дрянь! А!
– Ну, хватит вам, – вмешался мальчишка. – От ошибок никто не застрахован. Никто не совершенен.
– Ага, – сказал Таторик, – на ошибках мы все учимся.
– Не ошибается тот, кто ничего не делает, – сказала собака и положила голову на лапы, закрыла глаза и сделала вид, что заснула.
– Значит, вы на меня не сердитесь за то, что выбросила тебя из гнезда своего, а потом смеялась над вами. Простите меня. Я больше не буду! Клянусь всеми своими бусами, крыльями, клянусь всеми богами... О, простите меня!
– О, боже, опять началось. Вы дадите мне поспать или нет? – огрызнулась собака.
– Нет, ну какая приземлённость! Я тут душу наизнанку выворачиваю, а он, понимаете, не ценит моей искренности. Хам! – возмутилась ворона.
– Сама ощипанная курица. Дура! – сказала собака.
– Что? Я... Я - курица? Да как у тебя язык повернулся так назвать меня! Да, да, да! Правильно. Бейте меня.
– Да перестаньте вы ругаться, – вмешался Олег. – Рафаэлла, лучше расскажи, что случилось, как ты попала сюда? Ведь ты была любимицей публики. Тебя любил сам хозяин.
– Да! Меня любил хозяин. Но сын терпеть не мог. Он, видите ли, предпочитал слушать, как поёт его игрушка, его фея. Она, видите ли, выводила таким чистым, нежным голосом такие песни, полные нежности и тоски. Я даже сама один раз всплакнула, но разве это искусство – заставлять людей плакать. Люди должны смеяться, а не плакать. Правда, от её песни почему-то становилось светлее на душе. Но человек должен веселиться. Ему нужна внешняя красота.
– Ого! Внешняя? – с интересом проворчала собака. – Мыльный пузырь красив, но пуст.
– Да, да и да! Форма – главное, а содержание не важно. Главное, чтобы хвост и крылья блестели и чтобы громко было, и меня все слышали. А всё остальное никого не волнует. Главное – развлечь толпу. Чтобы не о чём она не думала, веселилась, наслаждалась. Заводить их всех до исступления. И ого! Ага! Эгегей!
– До исступления. Надо же! Ну ты молодец! – то ли восхищался, то ли издевался попугайчик.
– Да! Именно, – продолжала ворона, – и когда все дошли до полного веселья, они решили подогреть железную плиту, на которой я выступала, чтобы, значит, я громче пела и выше прыгала. Я им говорила, что так нельзя поступать со звёздами, да ещё с гениальными звёздами. Они прицепили мою цепь к колодцу, приваренному к плите, и стали ставить под ней факелы. Вначале я их умоляла, но, когда плита стала накаляться, я стала подпрыгивать, как на раскалённой сковородке. Я сказала: «Раз хозяин дома допускает такие гадости в своём доме, то он полный дурак и кретин, возможно, полный идиот! И вот, очутилась здесь.
–Да, оскорбить хозяина в его доме - это неслыханная дерзость для здешних мест, – сказала собака, открывшая один глаз. – Они ещё поступили с тобой благородно – просто выбросили в башню, а могли бы ощипать и пустить на жаркое.
– На жаркое? За что?! - возмутилась ворона. - Я же их развлекала, ... для них прыгала, а они... О неблагодарные!
– А что ты хочешь, ну, ты же, их развлекая, не заставляла ни о чём думать. Вот они и развлекались на полную катушку. Сама и виновата, – сказала собака.
– Да, наверное, ты прав. Ты знаешь, с феей они так бы не поступили. Они её ... боялись, что ли… или заботились о ней, только не могу понять, почему? Чем она лучше меня?
– Чем? - прорычала собака. – Да просто она пела им о любви, добре и зле, о человеке, который рано или поздно должен сделать выбор между добром и злом, хотя бы у себя в душе.
– Сколько надо знать, чтобы делать добро и любить, – сказал Таторик. – А я думал, это просто.
– Просто - ненавидеть и злиться. Для этого не надо работать душой и сердцем. Не думать о плохом стараться замечать только хорошее и не замечать плохое, – продолжала собака, – это требует огромного мужества и духовного, трепетного отношения. Добру надо учиться.
– Может, люди и не умеют любить, но мы этому учимся. И думаю. Не такие мы уж безнадёжные – раздался голос откуда-то сбоку.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ на острове
'
Уже с полчаса в полу был открыт люк и там стоял сын Брэд Элинктона – Брэд-младший. Он внимательно слушал всё, что говорила собака, и сейчас не выдержал и вступил в разговор.
– Я не знаю, что такое любовь, но то, что считается любовью в нашем городе скорее похоже на рабство. А фея говорила, что главное в любви – это свобода выбора. И я решил вас освободить. Может, это мне поможет понять. Что такое любить добро.
– И меня ты тоже отпускаешь? - спросила ворона. - Ты же не любил, как я выступаю.
– Ну и что? – продолжал Элинктон-младший. – Фея меня научила не осуждать то, что мне не нравится. Каждый может заблуждаться, и я не исключение. Возможно, кому-то то, что ты делаешь, приносит радость. Выступают у нас в городе и похуже тебя. Ты ещё стремилась как-то раскрасить свой хвост и крылья покрасивее. Другие даже этого не делали. А сейчас торопитесь. В конце этого тоннеля стоят лошади.
- Накрутите на голову чалму, наденьте халаты и скачите через пустыню к озеру. Там посередине есть остров.
 Доберётесь – там выход в другой мир удачи. А вот и ваши друзья с вами. Ещё с вами поедет мой слуга. Он вам поможет.
Тут в камеру влетели два эльфа и заговорили разом. .
– Быстрее надо спасать нашу королеву. Если до утра мы её не освободим. Она погибнет. А если она погибнет, то королевство эльфов будет вымирать из поколения в поколение, пока все не вымрут. Скорее!
Мальчишка, Таторик, Кеша, собака и ворона полезли в лаз. За ними закрылась потайная дверь, и через какое-то время Брэд Элинктон-младший услышал топот удаляющихся коней.
Барханы. Сухой, жаркий ветер треплет одежду. Песок задувает во все щели. Не спасают даже платки, намотанные на голову. Вот уже вторые сутки несколько всадников стараются преодолеть пустыню, спасаясь бегством от Брэд Элинктона -старшего.
Путь их лежит через пески до озера и дальше, как можно дальше от этих мест, где царствует фальшивая правда, исковерканная дружба и распятая любовь.
Вот наконец-то показалась вода.
– Только бы это был не мираж, - подумал мальчик и пришпорил коня. За ним, ускорив шаг, тронулись его друзья.
Нет, это не мираж. Это - заброшенное озеро шириной несколько километров. Летом оно немного пересыхает, но местами ещё есть глубокие заводи, где водится рыба. Иногда путники останавливаются н берегу, где маленький ручей впадает в большую чашу воды, но долго никогда не останавливаются в этом месте. Люди здесь не живут, да и звери обходят этот оазис стороной. Посередине озера есть остров. На нём стоит старый полуразрушенный замок. Кем он был построен и кто там жил - уже никто не помнит.
Всадники остановились на берегу, сошли с коней и присели отдохнуть.
– Не расслабляться, – сказал Олег, стряхивая песок со складок своего плаща. – Нам надо пробраться по мелководью к замку и переждать там песчаную бурю.
– Скажи, а как ты узнаешь о приближении бури? - спросил Кеша.
– Это очень просто, Кеша. Надо слушать природу и она сама всё тебе подскажет.
– Кеша, не мешай. А как мы проберёмся к замку? - спросил Таторик. - Лошади увязнут в глине и мокром песке.
– Не волнуйтесь. В детстве я с отцом охотился на озере. И он показал мне как искать тропинку по мелководью. Но сразу всем не пройти. Придётся слуге сына Элинктона остаться здесь, пока мы с друзьями не пройдём к замку, а потом я проведу и его. •
Слуга махнул головой, стал распрягать лошадей и читать молитву.
– Что случилось? Почему ты стал читать молитву?
– Эх, мальчик, этот остров проклят. Кто туда проходит, обратно не возвращается. Я боюсь.
– Не бойся. У нас нет другого выхода. Или на остров, где есть шанс на спасение, или в лапы к хозяину Что вы выбираете?
– Уж лучше смерть, чем снова в башню. Вернуться в этот город? Никогда! Куда идти? Показывай дорогу - сказала ворона и пошла к воде.
Недолго блуждая по берегу, ведя лошадей под уздцы, он нашёл мелководье. С камня на камень осторожно идя шаг в шаг друг за другом, они дошли до острова на самой середине озера и подошли к одинокому полуразрушенному замку с пустыми глазницами окон, в которые влетал и вылетал сухой ветер.
– Хозяин! - услышали они голос с другого берега. - Слева! Осторожно, не двигайтесь! Там Берегитесь...
Но в этот момент из-за бархана появился лучник Элинктона. Он пустил стрелу. Слуга упал замертво Окружённый воинами и свитой, на песчаный берег озера выехал Элинктон-старший. Дюжина вооружённых всадников поехали вдоль озера, окружив дом со всех сторон.
– А ну, возвращайтесь, теперь вам не уйти, - крикнул Элинктон, смеясь. - Я засажу вас всех в свою железную башню и замурую вас в неё как предателей. А ну, стреляйте в них!
И над озером покатился смех, усиленный в несколько раз эхом. Но вдруг смех резко оборвался. Из дома показалась огромная голова змеи-дракона. Струю горячего воздуха выдыхала змея, казалось, из самых недр земли - так длинно и огромно было её тело, которое, шурша чешуёй об пол и окно, переливалось всеми цветами радуги. Голова стала выползать перед домом и вырастать в огромный дышащий огнём столб. '
Путники прижались к каменным стенам дома, стараясь не дышать,
– Что бы не случилось, не привлекайте внимание. Главное – не двигаться и молчать – прошептал Таторик.
– Так! Ага! – прошипела змеиная голова. Изо рта у неё вылетал горячий воздух, рождающий песчаную бурю. – Это мои владения. Ну что ж, поиграем – вы там, а я здесь.
– Стреляйте все! - крикнул Элинктон.
Лучники стали стрелять. Змея глубоко вздохнула и огромный поток горячего воздуха стал поднимать песок в воздух, засыпая лучников.
В это время Олег по стенке подошёл к окну, влез внутрь и увидел, что огромное туловище змеи к концу своего тела почти ничего не чувствует. Она как бы вырастает, сбрасывая кожу.
– Что ты хочешь сделать? - спросил Таторик.
– Тише, хочу привязать её за хвост. Тогда нам удастся, надеюсь, спастись.
– А я в лесу набрал пуховой травы с красного вереска и сварил настой. Брызни им ей в глаза – сказал Таторик. ’
– С красного вереска? Где ты его нашёл?
– Недалеко от города.
Но тут с другой стороны стены раздался панический крик вороны:
– Я не ворона .Я звезда.Именя нельзя есть! Я боюсь, она меня сожрёт! - и она стала носиться по берегу.
– Так, - сказала змея, – у меня здесь гости.
И развернула свою огнедышащую голову в сторону вороны.
– Эй ты, червяк, - крикнул Олег, - А ну, догони меня. Спасите ворону и собаку, а я отвлеку змею.
Он встал в проёме окна, потом прыгнул в другую комнату. Змея рванулась за мальчиком в темноту окна, но его уже там не было. Он отбежал в сторону и опять стоял на окне. Так он закрутил змею на всё её длинное тело! Змея слишком поздно поняла, что это ловушка.
– Ну ничего, я выпутаюсь и сделаю из вас чучела, и вы будете моими любимцами в коллекции моих экспонатов, – прошипела змея.
– Где твой настой, Таторик? – крикнул Олег. – Давай его сюда!
– Я его не могу достать. Сумка не раскрывается.
– Дайте, я её развяжу, – сказала собака. – А ты не давай змею распутаться.
– Хорошо, – сказал Олег. –Только побыстрее.
Подбежав к Таторику, схватив сумку зубами и разорвав её, она вытащила склянку. Но тут змея сделала движение и распуталась. Огромные блестящие кольца заполнили зал, разделив друзей на две половины.
– Ну вот, теперь я займусь вами по отдельности, – сказала змея, набирая воздух в свою грудь.
– Где настойка? У нас последний шанс. Надо брызнуть ей в глаза.
– Это сделаю я, - сказал Кеша.
– Не только ты, я тоже, - сказала ворона.
– Ты летишь вверх, а я отвлекаю.
– Тебе надо её отвлечь как-нибудь. Ты сможешь, Клара? - спросил Кеша.
– Я? Ты забываешь, что я – зве... я – ворона. А вороны умеют передразнивать, - сказала Клара и полетела прямо к морде змеи.
– Шипишь, как чайник, - начала ворона.
Змея тряхнула хвостом и отбросила мальчишку в сторону, как мяч. Он ударился о стену и потерял
сознание.
– А ну, посмотри на меня, – продолжала ворона. – У меня тоже есть хвост, и я могу им двигать. А ещё я могу летать.
– Ты мне надоела. Сейчас я тебя сотру в порошок, – змея повернула голову к вороне.
– Ой! Кеша! Быстрее! Она уже смотрит на меня!
Попугайчик пролетел над головой огромного змея и вылил из бутылочки всю воду на его голову. Змея завыла от боли, всё вокруг зашипело, она ударилась головой о пол и исчезла.
– Где она? – спросил Таторик.
– Не знаю, – сказала собака.
– Ах, какая я смелая, как отвлекла змея. Вы не видели, – хвасталась ворона.
– Смотрите, мальчик лежит, – сказал Кеша.
– Ой, он умер! – вскричала ворона – Какое несчастье, он вёл себя как герой.
– Замолчи, – рыкнула собака, подойдя к Олегу и приложив ухо к его груди. – Нет, жив, только без
сознания.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ .дракон или змея
Старинный средневековый замок. На стенах справа и слева висят гобелены. В серебряных подсвечниках горят свечи. На заднем плане открыты двери на балкон. Через двери виден лес, горы, заходящее солнце. Вбегает маленькая девочка.
– Мама, мама, там огромная змея.
Над балконом показалась огромная морда жабы с усами. Женщина встала из-за стола, подошла к окну и сказала:
– Эртак, ты зачем вернулся?
- Трижды я уходил. Но люди сами делали всё, чтобы я вернулся. Когда я ушел в первый раз, через какое-то время люди перестали надеяться. Безнадёга отворила ворота в храм. Но я опять ушёл. Ты меня выгнала. А люди своим безверием помогли мне вернуться, но я ушёл в третий раз. Ну а сейчас они не любят никого, даже себя, только свою гордыню тешут направо и налево, требуя преклонения перед собой, но не перед природой. Теперь я не уйду, и ты не сможешь меня прогнать. Я буду жить в их сердцах и вечно мучить их неуспокоенностью положения, им всегда будет чего-то не хватать. Так как моё тело длинно и вертляво, скользко и запутанно, каждый, хоть раз вступивший на меня, не сможет сойти с этого пути да конца жизни.
– О, Эртак. Я прошу тебя, пожалей людей. Они и так идут миллиметровыми шагами к духовному свету.
– Перестань, ты же знаешь, во мне нет жалости или добра, но во мне нет и зла. Ваши земные законы мне смешны и мелки. Вы сами завели себе столько невидимых змей, которые враждуют друг с другом и не дают вам жить.
– Хорошо, раз ты не добрый и не злой, так и не делай ни хорошо и ни плохо, так как у людей и своих
змей достаточно.
– Хорошо. Уходить я не хочу. Здесь слишком хорошие условия для меня. Но и ослушаться тебя у меня тоже нет желания. Я ложусь спать и не буду никому мешать и буду просыпаться только тогда, когда человек сам создаст все условия для моего возникновения. Я устал и хочу спать. До свидания.
– Лучше прощай! И зачем ты только появился на земле. Чем тебе была плохо на другой планете?
– А я не хочу жить здесь. Мне моя планета нравится больше. Но я сторонний наблюдатель. Жду, когда на земле победит какая-нибудь одна сила - добро или зло. И тогда моя миссия здесь будет окончена, и я уйду в свой мир.
– Но ты с собой несёшь только необузданность сомнений.
– Да, такова моя природа и только вера, надежда, любовь выгоняют меня из того места. Но люди не хотят верить, и надеяться, и любить. Что, мне теперь обходить стороной самые лакомые места человеческой энергетической мысли? Я питаюсь отрицательными мыслями человека и делаю всё, чтобы их у них было побольше. Тогда я стану потолще и подлиннее. Я сказал всё. Прощай.
– Мама, кто это?
– Это ещё одна проблема на мою голову.
– Мама, смотри, – и девочка показала на волшебное зеркало.
 Там как по телевизору показывалось то, что только что произошло с Таториком и его друзьями.
 – Мама, – сказала девочка, – надо помочь мальчику, а то он умрёт.
–Не волнуйся, этого не случится. Подожди меня здесь и смотри, что будет.
Дальше она хлопнула в ладоши и исчезла.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ возвращение
Вокруг лежащего на полу Олега собрались его друзья. И даже ворона обмахивала его своим крылом.
Огромное солнце раскалило песок почти до бела. От нагрева с поверхности озера стал подниматься пар, и вдруг в середине этого пара сгустилось белое облачко. Оно стало крутиться, расширяться, пока не превратилось в огромное кресло из белого пуха, на котором царственно сидела женщина. В руках у неё был скипетр, а на голове диадема. Она посмотрела на странников, прижавшихся к разрушенному замку на острове снов. И каждый услыхал голос где-то у себя в сердце. Он был не строгий, но и не мягкий. Он был таким, каким каждый хотел его услышать.
– Что вы здесь делаете?
– Кар! У меня в голове что-то заговорило. Я, наверное, теперь стала экстрасенсом. У меня, единственной в мире Рафаэллы Кар-Каралы, проснулись незаурядные способности!
– Опять звезданулась, – сказал попугайчик Кеша. – Да все мы слышим голос внутри себя. Только кто это?
– Это говорит с вами хранительница спокойствия и порядка в этом мире, – продолжал голос, льющийся из ниоткуда.
– Мы хотели... Понимаете, – начал Таторик, – вообще-то, мы искали фею.
– Да, – продолжал попугайчик, – поэтому пошли в «город любви».
– Ах, этот город. У меня был там такой бешеный успех. Меня там на руках носили, – продолжала ворона.
– Ага, а потом хвост ободрали, – вставил Кеша.
– Ну, знаешь ли, и в славе бывают свои перегибы. А ты мне просто завидуешь.
– Кто? Я? Тебе? Курица общипанная!
– Что? Кого? Меня, Рафаэллу Кар-Каралу, обозвать кем-кем?
– Курицей!
– Да я тебя... – не унималась ворона.
– Успокойтесь!
– Что делать? Уже полдня как он не приходит в себя, – спросил Кеша.
– Не паникуй. Ему не дадим умереть.
– Я не хочу, чтобы кто-то умирал, – сказал Таторик.
И в это время в дверях появилась женщина. Она молча подошла к ним.
– Смотрите, эта женщина... Я её узнал. Она – хранительница и была на балу у Элинктона.
– Тише, – сказала женщина. – Вы помогли восстановить гармонию в этом мире. И я помогу вам. Отойдите в сторону.
Попугай и ворона отлетели, собака и Таторик отошли к стене.
Начертив рукой магический знак в воздухе, она направила светящийся символ к мальчику. Он прошёл от головы до пят. Мальчика била лёгкая дрожь. Через какое-то время он медленно открыл глаза.
– Жив! – вскричал Таторик.
– Ура! – подхватили все.
– А где женщина? Её нет, она опять исчезла.
– Надо вынести его к воде, – сказала ворона.
– Да, да, к воде, и пойдёмте отсюда, – подхватил Кеша.
– А мне почему-то здесь понравилось, в этом замке, – подумала собака.
Изображение исчезло, и по воде к ним навстречу шла девочка. В руках она держала коробочку. На стенке сидела фея и махала крылышками.
- Вы её нате, возьмите, мне её в городе подарили, когда я там была с мамой, – девочка протянула коробку мальчишке.
Олег отцепил фею от золотой цепочки и отпустил. сказав при это- Лети куда хочешь и удачи тебе...

– Скромность – черта благородного и доброго сердца, – сказал принц Тар.
– О, да! Мы не ошиблись в вас, – сказала принцесса Эра, – и всё же, что вас печалит?
– Я так хотел победить дракона, чтобы он отпустил мою маму и ей стало легче. Дракона мы победили, а как помочь матери я не знаю.
– О! Этому я смогу помочь. Дай мне медальон, что висит у тебя на шее, – сказала женщина.
Олег, молча, снял с головы цепочку и отдал ей. Она взяла в свои руки медальон, взлетела в воздух. Вокруг неё образовался светящийся круг и каждый из эльфов. Пролетая, касался света, беря и отдавая капли света в талисман. Опустившись через какое-то время рядом с Олегом, она сказала:
– Вот, держите… Вы наш спаситель и я не могла не помочь вам. Теперь этот кулон излечит любую болезнь на свете.
– Спасибо, - сказал Олег и осторожно положил талисман к себе в карман. – Только как я попаду домой?
Тут из леса к нему вышел старец:
– Олежка, вспомни, у тебя есть ещё одно неиспользованное желание. Загадай и сожги перо птицы.
Олег достал перо  поджёг его и сказал-Хочу оказатся дома.Не успел он это сказать как в глазах замелькали искарки и он потерял сознание..

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ дома...
– Что с ним? – услышал Олег голос в темноте.
– Никто не знает. Он не приходит в себя уже сутки.
– А что произошло? Говорят, авария. Но ни переломов, ни синяков, ничего у него не было.
– Он умрёт?
– Не знаю.
– Я жив, – сказал Олег, открывая глаза, и посмотрел по сторонам.
Он лежал в палате. Вокруг него стояли две молодые сестры.
– Надо вызвать врача. Он пришёл в себя. Да, да и отца, а то он уже сутки сидит в коридоре.
Олег сел на кровати и спросил:
– А где Таторик, Кеша, принцесса?
Медсестра подошла к нему с настойкой:
– Вы заговариваетесь. Выпейте и успокойтесь.
– Значит, я вернулся.
– О, да! С того света. Два дня лежали и не пошевелились, как в коме. Мы все не знали, что делать.
Тут распахнулась дверь, и в палату влетел отец Олега.
– Сынок! – он бросился к нему. – Зачем ты ушёл из дома? Как ты мог? Я чуть с ума не сошёл.
– Прости, пап, я не хотел тебя расстраивать. Я хотел помочь маме.
– Это я во всём виноват, – продолжал отец. – Я слишком расстроился из-за болезни нашей мамы.
– Теперь ей будет лучше, я знаю.
– Да, да! Конечно! Мы её заберём домой. Я буду за ней ухаживать, и мы будем вместе. Только обещай мне никуда больше не уходить из дома. Обещаешь?
– Да. А мама здесь?
– В соседней палате.
Олег пощупал в своём кармане талисман, встал и пошёл к двери.
– Сынок, ты куда? Тебе ещё нельзя ходить! – сказал отец.
– Да, да! Ложитесь немедленно! –возмутилась сестра.
– Пап! Ну пожалуйста! Я хочу. Мне надо увидеть маму, – сказал Олег, присев около двери на стул. – Хорошо. Только не переживай так сильно. Сестрёнки, мы быстро. Я ему помогу идти.
–Хорошо, но, если что — ответственность вы берете на себя.
– Да, конечно, – сказали отец и Олег одновременно.
Выйдя в коридор, они подошли к противоположной двери. Тихо открыли её. В палате царил полумрак. Шторы были приспущены. В кресле-качалке сидела молодая женщина и безучастно смотрела в окно. – Мама, это я, – сказал Олег. – Пап, подожди здесь, хорошо?
– Хорошо, – сказал отец и остался стоять у двери.
– Мам, теперь всё будет хорошо. Смотри, что у меня есть.
Он достал талисман, от которого исходило слабое сияние. Одев цепочку через голову на шею матери, Олег отошёл к отцу. Тот обнял его, и они тихо хотели выйти из палаты.
– Значит, всё было сном, и ничего не было, - сказал Олег.
– Пойдём домой, сын.
– Эх вы, мужчины, а меня что, здесь бросаете?
– Мама! – крикнул Олег, и они с отцом бросились ей на шею.
– Ну-ну, - сказала женщина, поднимаясь, с посели. – Перестаньте. Ну ладно, мальчишка ревёт, а ты, взрослый мужчина, отец семейства?
– А сама что же слезы утираешь? – сказал папа Олега.
– Да так, резкий свет. Вот глаза и слезятся.
***
Где-то, не на небе, но и не на земле, ни в горах и не в море, наверное, а между тем и этим миром существует эта волшебная страна, куда собираются все желания, мечты, чаяния и несбыточные надежды всех жителей земли. Как туда попасть, знают немногие. Но поделиться своими знаниями не могут. Не потому что не хотят, а не знают как. Уже всё известно, все двери открыты, дороги свободны, иди, иди. Куда? Сердце подскажет, если, конечно, научился слушать своё сердце.
Здесь есть леса, озёра, моря, горы, города, деревни, дворцы, замки, драконы, ведьмы - всё, всё, что было придумано человечеством за много, много тысяч лет. Всё плохое и хорошее хранится в этом мире. Также есть свои стражники. Они ничего не ломают и не воюют. По неписаному закону, слова стражника — закон для всех. Он старается сохранить равновесие между полярными желаниями людей, отдавая предпочтение добру, но уважая и стараясь понимать зло. Так как мир людей далёк от совершенства, стражи наших иллюзий несут свою добровольную вахту во имя любви и справедливости.
Мир этот очень непонятный. В нём живут существа, для которых отсутствуют понятия верха и низа, право и лево, вперёд и назад, вне времени и пространства. Они плавают в пространстве как медузы в море, только с той разницей, что медуз имеет форму, а эти существа — нет. Могут сжиматься в точку и растягиваться во всю ширь вселенной. А есть очень занятные: представь, по небу ходит длинное худое существо с большой головой, на длинных деревянных ногах, с такими же длинными руками. Ходит, как будто вытаскивает длинные ноги из чего-то вязкого и вечного. Это происходит между небом и землёй. Он может также пройти под землёй и по небу, не оставляя следа ни на воде, ни на земле. От всего, что видно, дух захватывает... И становится так обидно за жителей земли и хочется крикнуть: «Они про нас знают всё, а мы про них — нет. Вам нет до нас дела, хотя вы знаете, – если исчезнет земля, исчезнет и этот мир нереальной реальности». Грустно. Им нет до нас дела.