Вера-Верочка

На похороны школьной подруги Ксения Петровна Прищурова, или КПП[1], как называли ее близкие, опоздала. Не из-за проблем с транспортом и не потому, что любила ходить, ради вкусненького, лишь по поминкам. Вовсе нет. КПП была вполне обеспечена. К московской пенсии врача-рентгенолога, на которой она кайфовала с пятидесяти лет, имелась солидная прибавка в виде дохода от сдаваемой в аренду сталинской двушки. Да сын, живущий за границей, ежемесячно переводил ей на счет по сто евро. Сумма для КПП пустяковая, но было чем козырнуть перед приятельницами, которые только и делали, что ныли да ругали своих детей за невнимание.

КПП вполне могла позволить себе и домработницу, хотя Кичкильда[2] была скорее компаньонкой. Года три назад, когда Прищурова сломала лодыжку, сын через знакомых нашел для нее одинокую, лет сорока пяти, калмычку. То ли благодаря наваристому махан-шельтягану[3] и джомбе[4], то ли от того, что все необходимые лекарства были КПП по карману, а может, потому, что сиделка слегка приколдовывала, но уже через три месяца Ксения Петровна пошла, а через год и с палочкой распрощалась. Калмычка же оказалась ну до того опрятной, трудолюбивой, смышленой и ценной, что Прищурова предложила той остаться у нее насовсем. И даже прописала на подмосковной даче, доставшейся КПП от одного из поклонников, где, собственно говоря, они обе и жили в свое удовольствие. По условиям договора, прописка была действительна лишь до смерти хозяйки, и в том, чтобы КПП жила вечно, Кичкильда была кровно заинтересована. За три года калмычка не только приучила хозяйку к своей национальной кухне, но и пробудила интерес к буддизму, что, в принципе, было не удивительно, ведь Прищурова с юности слыла большой оригиналкой.

Так вот, от посещения кладбища во время траурных церемоний Ксения Петровна откровенно увиливала, предпочитая помнить близких сердцу живыми. К тому же явиться в белом на похороны ей было неловко, а в черном не позволяла новая вера.

Ах, Вера-Верочка…

Покойная школьная подружка КПП Вера Николаевна Кральковская при жизни была бездетной и тоже довольно состоятельной. Красавица Верочка сразу после окончания школы вышла за ученого с мировым именем, который когда-то был однокурсником ее отца. Жизнь свою она посвятила мужу, а когда овдовела, целиком отдалась музыке. Вера Николаевна еще с юности неплохо играла на фортепиано и обладала не сильным, но приятным меццо-сопрано.

КПП официально замужем не была никогда, хотя мужчины у нее водились. И даже был один, но очень долгий роман — с тем самым поклонником, депутатом, который так и не решился оставить жену и в качестве отступного подарил Ксении Петровне шикарную дачу. В декларации о доходах она все равно не значилась, а лишние проблемы успешному политику, любящему женщин постарше, были ни к чему. К чести Ксении Петровны, она долго отказывалась от дорогого презента, но все же приняла, когда поняла, что лучше взять, чем нажить себе дальнейшие неприятности. Что же касается разницы в возрасте, то она и была всего в каких-то двадцать лет. И вообще, КПП всю жизнь увлекалась танцами, была стройной, озорной и в свои шестьдесят пять могла дать фору любой молодке. А этот, выбившийся в депутаты, сам когда-то не давал ей прохода. Измором и взял. Пожалела сопливого, поверила, пустила в душу. Зато теперь у нее есть большой загородный дом и прекрасный сад, и  огород, в котором Кичкильда выращивает экологически чистые овощи. А мужики... Да пытались прибиться и другие, но кишка у них была тонка. А после злосчастной травмы и сама Прищурова как-то сразу угомонилась и стала больше думать о вечном. И тогда единственный сын Петька — плод ее довольно позднего и весьма мимолетного увлечения, а ныне перспективный специалист в области нанотехнологий, заключил долгосрочный контракт и, оставив родительницу на попечение Кичкильды, со спокойной совестью уехал.

КПП и Верочка дружили с первого класса, всю жизнь, но лишь одинокая старость снова сделала их по-настоящему нужными друг другу. Они вместе отдыхали в санаториях и ходили в театры, только концерты посещали разные: КПП не разделяла Верочкиного пристрастия к романсам. Хипповая молодость приучила ее к «Deep Purple» и «Uriah Heep», а покойная жизнь на пенсии лишь слегка разбавила эту страсть медитативной музыкой Востока.

Созванивались приятельницы почти ежедневно, за исключением последних трех месяцев, которые КПП в компании Кичкильды провела на Тибете. Поехать с ними Верочка отказалась наотрез, заявив, что не желает подвергать сомнению свою веру. Они тогда еще так сильно поссорились...

Так вот, за пару месяцев до смерти Веру Николаевну будто подменили: из ухоженной и со вкусом одетой дамы она превратилась сначала в размалеванную «профурсетку», а потом в жалкую потерянную старуху. Более того, невесть откуда всплывшие наследники Кральковской остались с носом: все ее имущество, включая квартиру, оказалось проданным, а деньги бесследно исчезли.

КПП об этом от них и узнала на поминках, которые справлялись в квартире Верочкиной сердобольной соседки. Она и подобрала умирающую Веру Николаевну на ступеньках лестничной клетки и вызвала скорую, а потом и все последовавшие расходы взяла на себя.
Там же был и крохотный чемоданчик с вещами Кральковской — все, что осталось от довольно значительного состояния. Жена внучатого племянника мужа Верочки, отдавая Ксении Петровне справку о «бабкиной смерти» от обширного инсульта и «барахло», брезгливо скривила губы и ляпнула, мол, и охота копаться в чужих обносках и любовной дребедени! А специально для соседки добавила: «Даже не надейтесь, что мы компенсируем расходы на похороны!»

КПП сдержалась, чтобы не врезать этой алчной хамке, и даже мысленно похвалила новопреставленную: «Пустить все прахом и уйти в Мир иной совершенно свободной от земного — вот это поступок!»

Прищурова поехала в банк, сняла необходимую сумму, вернулась в квартиру Верочкиной соседки, отдала деньги за похороны и поминки, хотя добрая женщина и отказывалась их брать. Мол, копила всю жизнь, а для чего, если самой так мало надо. А тут повод — поступить по-человечески…

Обнялись, всплакнули, еще раз помянули Верочку. Слава Богу, «седьмой воды на киселе» к этому времени там уже и след простыл.

Дома Ксения Петровна во всех подробностях рассказала Кичкильде о случившемся, и они стали вместе разбирать чемоданчик. Делать это в одиночестве было нестерпимо больно. И только дома КПП позволила себе выплакаться по-настоящему. Она не могла не чувствовать вины, так как целых три месяца Верочка была предоставлена самой себе. А что произошло на самом деле и как дошла она до смерти такой — было непонятно и от того еще более ужасно...
2.

Из переписки Веры Николаевны Кральковской с неким С.:

***

01.04.20..

Простите мне мою вольность, но я не могу не сказать Вам, что Вы очаровательны. Таких одухотворенных глаз и такой дивной улыбки я не видел ни разу в жизни.

Ваш С.

***

15.04.20..

О, прекрасная, Вы опять в этом зале, и я счастлив!

Ваш С.

***

30.04.20..

Вера Николаевна, я на седьмом небе от того, что вчера Вы позволили мне заговорить с Вами. Подле Вас музыка прекраснее стократ, и не говорите о том, что между нами такая разница в возрасте, ибо Вы — девочка на все времена. Нежная, тонкая, одухотворенная, изумительная. О, как я счастлив, что через две недели мы снова увидимся...

Ваш С.

***

08.05.20..

Дивная Верочка Николаевна!

Счастлив сообщить, что завтра Вы идете на концерт Вашего кумира — Аристарха Невзгодина. Да, впервые за пять лет он снова в Москве, и достать билеты было крайне сложно. Вы же знаете, сколько у него поклонниц!

Теперь угадайте, кто будет сидеть слева от Вас?..

С нетерпением жду нашей встречи,

Ваш С.

***

24.05.20..

Верочка, счастье мое! Я до сих пор под впечатлением от вчерашнего... Ты — богиня! Голос твой звонче горного ручейка, а аромат духов и... вся ты... Ах, Верочка! Я влюблен!

Твой С.

***

6.06.20..

Вера! Ты умная, чуткая, добрая, щедрая, и ты все поймешь.

Я очень люблю тебя, но не могу быть рядом по той причине, что я человек набожный и до венчания между нами больше не может быть близости. Я и так простоял всю ночь на коленях, замаливая свой грех. К тому же я дал обет, что никогда не женюсь из корысти. Думай, Вера. Номер счета, на который можно перевести деньги, если ты захочешь расстаться с тяготами материальной жизни и навеки соединиться со мной, вложен в это письмо. Сделай и сразу же забудь о содеянном, ибо с этой минуты о тебе буду заботиться я, и только я.

Твой С.

***

27.06.20..

Вера, спасибо за щедрый дар! Я всегда знал, что ты — сокровище и тебе не нужны материальные вериги, ибо ты сама — золото! Обстоятельства изменились, и я должен срочно уехать! Куда — сказать не имею права...

А теперь подойди к зеркалу и вглядись в свое отражение! Что ты там видишь? Похотливую старуху, возомнившую себя девушкой, способной вызвать ответное чувство! Я молод и красив, и у меня впереди десятки таких же доверчивых идиоток, как ты! А тебе осталась одна дорога — в могилку!

Аминь!

Презирающий тебя, С.

3.

КПП без труда нашла концертный зал, в котором у Верочки был постоянный абонемент, и, обвешавшись золотыми побрякушками, подаренными когда-то все тем же депутатом, выступила в роли подсадной утки. Вычислить пакостника, сбивавшего с пути истинного пожилых меломанок и обиравшего их не то что до нитки — до смерти, тоже труда не составило... Он сам подсел к ней через месяц после начала нового сезона, благо зал был полупустым. Первые пятнадцать минут делал вид, что упоенно погружен в музыку, а потом произнес полушепотом и как бы в пространство:

— Божественно! Вы не находите?

И обжег ее пылающим взором!

— К... Калерия Павловна, вдова адмирала, — тем же полушепотом выдохнула КПП и замерла в ожидании ответа.

— Станислав Альбертович, искусствовед. Но для вас просто Стас.

Прищурова, для того чтобы лучше рассмотреть негодяя, даже согласилась прогуляться с ним в фойе во время антракта. Роста мерзавец был чуть выше среднего, имел субтильное телосложение. Редеющие на затылке русые волосы были тщательно зачесаны в хвост и щедро залиты лаком. Имел узкое лицо, тонкие губы, карие «коровьи» глаза в ореоле густых «девичьих» ресниц, брови домиком, нос... с горбинкой и, конечно же, ямочку на подбородке. Руки у него были несуразно маленькими, словно от другого туловища, к тому же огрубевшими и далеко не интеллигентными. И одет он был с какой-то непостижимо-вульгарной претензией на достаток. Искусствовед?.. Ах, Вера-Верочка, и как ты могла попасться на уловки такой дешевки.

А дальше? А дальше были письма, практически ничем не отличавшиеся от тех, что Станислав Альбертович писал несчастной Верочке. И он все так же беззастенчиво и откровенно продолжал лезть на глаза, посещая абонементные концерты — каждые две недели, без сбоя в расписании.

Потом он достал ей контрамарку на пресловутого Невзгодина. И КПП три часа, раня уши, итак порядком уставшие от абонементной классики, слушала надрывно-томное завывание женоподобного тенора. Она вдруг поняла, что мнимый искусствовед чем-то очень похож на Аристарха — так, как бывает похожа пародия на оригинал.

Так вот на какой крючок была поймана глупая Верочка. У Стаса тот же рост, та же манера вскидывать реснички и даже в разговорной речи те же обертона. И волосы… точно такого же цвета, только у Стаса они… крашеные! А зал-то — полный старух, и все готовы лезть на сцену со своими букетами, больше похожими на погребальные венки.

Прищуровой захотелось встать и уйти, не дожидаясь развязки, а дома, включив на полную мощь любимую «Smoke On The Wate»[5], перебить гору посуды, нарыдаться и уснуть, или нет — сначала долго-долго стоять под душем, пытаясь отмыться от всей этой невыносимой пошлости и глупости. «Вера-Верочка, ну какая же ты дура, что не дождалась меня, не показала это ряженое, шитое белыми нитками, пугало!..»

Но КПП сдержалась и даже позволила проводить себя до самой дачи.

А дальше? А дальше ей самой  ничего делать и не пришлось, ведь у одинокой Кичкильды в Москве оказалось пятеро братьев: Абармид, Агвандонгон, Бальжин, Дунжит и младший — Сэрэмжэ[6], уставших пить водку и «совершенно случайно» оказавшихся в нужном месте в нужное время.

Все они имели от рождения особую метку на правой руке[7] и нет-нет, да подшаманивали в Москве — кто чем мог.

Старший — Абармид, увел перепуганного искусствоведа в баню и, судя, по истошным крикам последнего, то ли бил, то ли парил веником, а как подустал, вернулся и сообщил КПП голосом духов, что от психического расстройства нареченный Кичкильды (ну это-то загодя было решено на семейном совете) отныне излечен.

На радостях братья совершили тайлган[8], а подзарядившись шаманской энергией и трижды ударив в кожаный бубен Станислава Альбертовича, приступили к трапезе. И еда и напитки были обязательного белого цвета, а благодаря «Беленькой», в заступников вселились онгоны[9]. И аферист наконец-то действительно понял, что все несчастья в этой жизни от денег и их лучше всего раздать, чтобы обрести полную свободу, хотя во время обряда говорили братья исключительно на калмыцком. Кичкильда, еще со времен перестройки живущая в столице, родной язык подзабыла, но из переведенного ею следовало еще и то, что Станислав Альбертович должен немедля жениться на ней. Иначе принесут его в жертву богам, как молодого барана. И только тогда заблудшая душа его переродится в человеческую.

А на лужайке перед домом уже вовсю кипел здоровенный чан, в который КПП, по наущению Абармида, пригоршнями кидала подозрительного вида травы. Братья сорвали с искусствоведа одежды и поволокли к котлу. Но он, вспомнив ершовского Горбунка, наконец-то обрел дар речи и возопил, что на все согласен, только не варите, мол, он уже стар для барана, да и тощ, но с первого взгляда влюблен в Кичкильду! Но Агвандонгон окропил-таки его кипятком с веника, смывая прошлые и будущие грехи.

Потом все вместе, счастливые и пьяные, они ловили удачу, касаясь корней берез, и кланялись четырем сторонам света.

А Ксения Петровна из первых уст узнала, как на протяжении пяти лет этот самый Стасик соблазнял и доводил до смерти несчастных одиноких старух, поклонниц ни о чем не подозревавшего Аристархушки, и оставался безнаказанным, ибо никто так и не подумал сопоставить факты. Никто, кроме самой КПП.

Станислав Альбертович не выдавал себя за Невзгодина и даже не приписывал себе родства с ним. Но лет семь назад увлекся НЛП[10], да применить знания все случая не предоставлялась, пока он не устроился на работу в тот самый концертный зал.

Первая «баушка» — из тех, что любят мужичков помоложе, подошла к нему сама и сказала, что он удивительно похож на знаменитого тенора. А дальше был экспромт, достойный большого артиста. Засосало, втянулся, грешен.

P.S.: Преступный капитал Шкуренкова Станислава Альбертовича — сорокалетнего холостяка, бывшего рабочего сцены, выдававшего себя за искусствоведа, после его принудительно-сознательной женитьбы на Кичкильде, а затем ухода в один из самых затерянных буддийских монастырей Калмыкии, достался новобрачной. Вернее, он был честно поделен между братьями и сестрой. Мужчины вернулись на родину, а «ценная» Кичкильда осталась с КПП. От добра добра не ищут.

При написании данного рассказа ни один брачный аферист не пострадал.


[1]КПП — контрольно-пропускной пункт.

[2]Кичкильда (калм.) – ценная.

[3]Махан-шельтяган (калм.) — мясной бульон, заправленный сырым репчатым луком.

[4]Джомба (калм.) — зеленый плиточный чай с молоком, солью, сливочным маслом и специями.

[5] «Smoke On The Water » — https://www.youtube.com/watch?v=hbciM_wjIEo

[6]Абармид (санскрит.) — запредельный.

Агвандонгон (тиб.) — благонамеренный владыка слова.

Бальжин (тиб.) — дарующий богатство.

Дунжит (тиб.) — порождающий желания.

Сэрэмжэ (тиб.) — бдительный, чуткий.

[7]лишная фаланга — шаманская метка.

[8]Тайлган — жертвоприношение божествам и духам.

[9]Онгоны — духи умерших предков (в шаманской мифологии).

[10]НЛП — нейро-лингвистическое программирование.

12.04.2016