Одноклассники

Помню, как я приехала в Сухум после многолетнего отсутствия. Куда понесли ноги?  К школе, к домам одноклассников, расположенным рядом со школой. Еще долго после школы я отчетливо помнила запахи школьной столовки, уроки вождения. Мы проходили курс обучения на грузовиках («легковушек» тогда практически не было). Я регулярно « не вписывалась» во все углы тротуаров, то есть  попросту на них наезжала. Но корочки водителя какого-то класса все-таки получила. Хотя водить не умею.
 
Недалеко от школы жила моя близкая подруга. Мы ничего друг о друге не знали со времен войны, и я пошла ее разыскивать. Квартира оказалась запертой. Соседи рассказали, что летом туда приезжает ее сестра. Я оставила записку со своим адресом и телефоном. На следующий год ситуация повторилась. Записка моя вроде была передана, но ответа я не получила. Так продолжалось три года. И я дождалась! Я встретилась, наконец, с сестрой подруги, она дала мне ее телефон.
 
 Звоню с Сухумского Телекома в Грецию:
 -Алло!
 - Хе!
 - Лена!
 - Умоляю, кто это?
 - Лена, это я!!!
 - ???!!!
 
 Дальше  диалог -  непереводимая игра слов с использованием «местных идиоматических  выражений».
 
Когда мы поуспокоились, я уяснила, что моя подруга живет в Греции, замужем, воспитывает ребенка. Это важно. Так как  и у нее, и у меня до войны были проблемы с детородностью. И вот выяснилось, что мы обе «старородящие матери», воспитываем  дочерей почти одинакового возраста.
 
Что можно сказать о нашем классе? Обычный  интернациональный  класс южного  города:  греки, армяне, русские, грузины,  абхазы, эстонка, украинец, немка  (перечисляю в порядке убывания численности в классе).  Почему-то больше всего оказалось греков.  При этом точно могу сказать, что, учась в школе, мы не обращали на свои  национальности никакого внимания. Это была  просто данность, такая же, как имя и фамилия. У нас были разные фамилии, мы были разных национальностей, учились в русской школе. Я знаю, что в своих семьях греки разговаривали по-гречески, армяне по-армянски, абхазы по – абхазски,  грузины  по-грузински. Все они  держались своих традиций и обычаев, национальных блюд,  культурных предпочтений. И все это никак не мешало нам общаться.  А уже после школы регулярно встречаться.
 
 Мы изменились за 30 с лишним лет. Но не изменились наши отношения. Мы стали даже ближе. Хотя война раскидала нас по разным городам и странам.  Несколько лет назад  мы встретились в Питере. «Греки» к нам не приехали. Позже те, кто смогли, поехали в Грецию. Наши «мальчики» и «девочки» сидели где-то на берегу моря в Холкидике . Говорили, что это место напоминает Абхазию. Хохмили, вспоминали школьные «приколы», «кликухи». Серьезнели, когда речь шла о войне. Почти все они потеряли в Абхазии и родных, и дома... А дети их вполне освоились в новых условиях и говорят на местных диалектах почти без акцента.
 
 Ну, а мы сами ? Что мы. Мы так и остались «сухумскими». Ведь  все мы «родом из детства». В том вечнозеленом южном городе мы сделали свои первые шаги  по земле, мы сказали свои первые слова, нас посадили в первом классе за высокие двухъярусные парты, покрашенные черной краской. Мы писали ручками с металлическими перьями, которые обмакивали в чернильницы. Крахмалили белые воротнички к школьной коричневой форме с фартуками - темным на каждый день  и белым на праздники.Ели в столовке бутерброды с повидлом. На экзамены, в начале июня, родители выставляли на столы учителей вазы с шикарными гладиолусами необыкновенных расцветок, с черешней, с клубникой.
 
Южный город у моря - город наших детских снов.
 
Мы и сейчас  не делимся по национальностям. Мы просто любим друг друга той школьной, детской любовью, которая не проходит, а с годами становится как-то щемительнее и осознаннее.
 
Оттуда, с детства, со школы для меня национальность – это не характеристика человека, а его особенность, неповторимость среди таких  же особенных и неповторимых. Свидетельство многообразия мира, в котором все ходят перед  Кем-то более Важным, Вечным.