Анна. Свидания по четвергам 4

4. Скоро заканчиваю школу!

    Скоро заканчиваю школу! Начало Нового 1990 года,
осталось всего шесть месяцев до окончания, а мо-
жет, и меньше... В нашей семье царит спокойствие.
Практически лишь только он смог выбить эту алкоголиче-
скую зависимость из матери. Она давно не пьёт. И он стал
очень любящим отцом – отчимом для меня и хорошим му-
жем для неё. А что он был хороший семьянин, в этом я уже
не сомневалась, давно заметила его заботу.
Он одаривал нас импортными безделушками, дорогой
одеждой и часто золотыми украшениями... Пускай недоро-
гими, но как приятно это получать от отчима, который жил
у нас пока редко!

Я узнала, что он в самом деле привёз семью из Нагорного
Карабаха. Но до меня дошли слухи, что у него в той семье
даже две жены. От старшей он имел сына, и она никогда
не выходила на улицу... всё работала в доме. Сына я виде-
ла в нашей школе, в параллельном классе. Очень похож
на отца, такой же высокий, накачанный, как Зейхан. Но,
видно, он его не баловал и, несмотря на то, что из одного
села мы ездили, он никогда не подвозил его в школу, даже
в плохую зимнюю погоду. А за мной заезжал каждое утро,
если даже не спал ночью у нас в доме. И забирал домой по-
сле школы каждый день, как будто бы это была его прямая
обязанность.

    В их доме жила ещё одна жена, помоложе, и у неё было
тоже трое детей, и все были маленькими, как будто бы рожа-
ла она их каждый год. И говорили, что она опять беремен-
ная. Наверно, поэтому он в последнее время оставался у нас
дома, видно, мать его ночью устраивала.

    Может быть, многожёнство в Азербайджане приветству-
ется, но не в Союзе, а тем более здесь, в России... Но кто что
может доказать по поводу того, с кем он спит по ночам?!
Я сама ходила туда, на окраину села... он там построил та-
кой большой дом! Две его жены жили в мире и в согласии, а
может, боялись быть битыми.
Однажды, когда он заехал за мной, я ему сказала в машине:
– Парень из нашего класса Ованес... он тоже из Нагорно-
го Карабаха, пригласил меня в кафе, поесть мороженого, а
потом в кино.
Он едва не подпрыгнул в машине и закричал:
– Анна! Сколько раз я тебе говорил: не разговаривай ты с
ним. Это опасно!
– Зейхан, почему опасно? Он меня проводит до дома ве-
чером. – Уже как полгода я отчима называла по имени... а
раньше то отец, то просто без имени... выкала...
– Не буду я тебе, Анна, разъяснять сейчас. Ты взрослая и
скоро окончишь школу, тогда будем разговаривать на такие
темы. Но пока ты живёшь со мной, не допущу, чтобы с ним
вышла даже на час. Ты поняла меня? А если нет, хочешь, я
тебе разъясню... У нас межнациональный конфликт с армя-
нами давно, и поэтому я перевёз свою семью сюда... пом-
нишь, когда меня не было два месяца дома, я тогда видел
настоящую войну в Карабахе: убийства и унижения, как с
нашей стороны, так и с армянской, я же мирный человек...
– Зейхан! Успокойся! Хорошо, не беспокойся больше, я
откажу ему завтра.
– А что, ты дала какую-то надежду на свидание?
– Какое свидание, я тебя не понимаю, Зейхан? Нет, про-
сто я сказала, что подумаю.
– Ну и дурочка ты у меня, Анна, но всё же хорошо, что ты
мне всё рассказываешь.
– А если бы меня пригласил не армянин в кино... а рус-
ский парень, ты знаешь, сколько засматривается на меня!
Ты бы тоже так возмутился?
Он долго не отвечал, как будто бы не был задан вопрос.
А потом всё же сказал:
– Ты заканчиваешь в этом году школу. Я не хочу, чтобы
ты была дояркой, как твоя мать. Вечно от неё прёт коров-
ником, и этот запах с её кожи никогда не исчезнет. Я хочу
отвезти тебя в город учиться на медицинскую сестру, а по-
том ты возвратишься в колхоз, здесь нужен фельдшер... ты,
наверно, понимаешь, что по любому поводу мы везём в рай-
онный центр детей, семью.
– Но у нас даже нет помещения для здравпункта!
– Это не проблема, я хочу, чтобы ты выучилась на от-
лично, а я буду тебя там полностью содержать, найму ма-
ленькую однокомнатную квартиру. Не хочу, чтобы ты жила
в общежитии, где сплошной разврат и алкоголизм.
Я удивилась его щедрости, повернулась к нему и поцело-
вала в щёчку, как иногда делала в благодарность.
– Ты права, надо закрепить эту новость. – И он остановил
машину на обочине и поцеловал меня в губы, это длилось
дольше обычного...
 
   Может быть, страх, что я познакомлюсь с ребятами из на-
шего класса и потеряю девственность, его полностью отклю-
чил, но всё же потом он завёл машину, и мы доехали до дому.
Я поняла, что мой поцелуй, даже в щёчку, расшевелил все
его нервные окончания, и, когда мы вошли в дом, он сразу же
увёл мать в их спальню. Его поцелуй горел на моих губах.
И я поняла, что он мне здесь не даст возможности дружить
с кем-нибудь из парней моей школы. Мне и не хотелось...
видно, я не доросла ещё, и он это хорошо понимал...
Но через час он вышел на кухню, видно, хотел закончить
разговор. Мать уже спала, ей же к четырём утра на работу...
Он уже понимал, что мать больше не будет битая, потому
что она больше не пьёт... и долги не надо возвращать... а он
лишился девичьих поцелуев, которые ему нравились.
Он постучал в мою дверь, понимая, что я могла бы не
выйти в кухню и делать в это время уроки. Моя дверь не
была заперта, он вошёл, сел на кровать и сказал:
– Анна! Покажи дневник, я давно не проверял его.
Я не хотела показывать, несмотря на скорый конец учеб-
ного года, у меня успеваемость снизилась и я нахватала мно-
го четвёрок и один трояк по истории. Когда он это увидел,
возмутился и сказал:
– Сейчас я вижу, чем твоя голова занята, – ребятами! Раз-
ве я тебя заставляю что-нибудь делать дома или же в саду и
огороде? Я тебя берегу... а ты даже не соизволишь учиться
отлично. В чём дело? А как ты будешь поступать в медицин-
ское училище? Ты же всё завалишь с первого раза. Видно,
с тобой надо как с матерью, выбить всё из твоей головы,
все мысли о парнях. Снимай трусы! – И он уже взялся за
ремень, чтобы меня бить.
– Не бей, Зейхан! Как я буду сидеть завтра в школе за
партой, она и так твёрдая, попа будет болеть.
– Тогда ты знаешь, что делать. – И он сел, притягивая
меня, усаживая на колено, и стал целовать, как когда-то,
пока в губы, потом – в грудь.
На мне была майка, и он её тоже снял, чтобы поглощать каж-
дую клеточку моего тела. Но не больше, а когда вышел, сказал:
– Я буду с сегодняшнего дня проверять ежедневно твой
дневник и занесу сюда ремни и розги, пока не очухаешься,
чтобы ты не думала, что я на ветер бросаю слова. Не захо-
чешь быть битая, будешь расплачиваться поцелуями.
Он ушёл, я же долго ощущала его поцелуи на своём теле.
Я считала себя дрянью, ведь он говорил правду... мне нужно
было лишь заниматься. И я всю ночь не заснула, пока не выу-
чила всё, что задано. Мне хорошо давались точные науки, но с
биологией и историей трудновато... не дружила я с этими дис-
циплинами... И опять, как назло, меня вызвали и поставили 4
на следующий день по биологии, потому что спрашивали весь
материл за всю неделю и предыдущую тоже, помимо сегод-
няшней темы... а я думала, что меня пронесёт... но, видно, нет.
Отчим так же меня отвёз и привёз и, когда лишь мать
ушла на вечернюю дойку, подозвал меня и спросил:
– Покажи дневник, Анна! Что у тебя на сегодня?
Я подала в слезах дневник, он подумал, что там 2 и вы-
хватил его из моих рук.
– 4 по биологии? Как тебе не стыдно, ты должна биоло-
гию вызубрить! Ведь ты будешь её сдавать на вступитель-
ных экзаменах.
Он схватил меня и повёл опять в мою комнату, снимая ре-
мень со своих брюк. И пару раз замахнулся, ремень был не
такой широкий, каким он бил мать. Но всё же было больно,
и я повернулась, чтобы его поцеловать, чтобы он простил
меня за поцелуй. Его штаны были спущены до колен, видно,
пояс поддерживал их, и он, тоже заметив это, притянул меня
к себе, уселся на кровать, посадив на колено. Он целовал
и не только... я чувствовала, под собой бугорок воспламе-
нившейся страсти, всё время упирающийся в меня. Он же
целовал страстно и долго, заставляя меня ёрзать. От его по-
целуев, непривычки сидеть в такой близости, мне было не
по себе, я чувствовала, будто французская Эйфелева баш-
ня вонзалась в небо до боли… Но он всё же встал. Видно,
услышал, что мать вошла с работы, и только сказал:
– Чтобы я не видел у тебя «четвёрок».
Но это было не всё.
В субботу, рано утром, он зашёл в мою комнату и сказал:
– Быстрей одевайся, поедем в Томск, я должен срочно ку-
пить тебе квартиру, потому что началась инфляция и мне
нужно потратить наличные деньги, иначе пропадут, а мате-
ри напиши записку положи в кухне на стол, чтобы не вол-
новалась.
– А почему в Томск? Ты же говорил, что устроишь на
квартиру?
– Потому что там будешь учиться в медицинском техни-
куме.
Денежная реформа... Обмен денег в 90-е годы. Это при-
вело в панику всех, и у нас в семье была надежда на то, что-
бы что-нибудь купить. Иначе всё сгорит...
– Я имею достаточно денег, и мне нужно отовариться, –
сказал он.
Я же, наивная, спросила:
– А что взять с собой?
– Ничего, всё купим там!
Я заметила его саквояж, полностью набитый деньгами, и
большую сумку.
Было раннее утро, и я быстро оделась, написала записку
и оставила на столе для мамы.

Ожидание неизвестного?!
Хуже не придумаешь в жизни...
Вначале пройти трудные пути,
Потом с любимым всё в радости.

Не отрекайся от неясного,
Пускай в смятении все мысли,
Слишком мало в палитре белого,
Коль ничего не смыслю в жизни.

Лжеидиллия одиночества,
Колокола соборов древних...
Но стоит выкрикнуть пророчество,
Не чтя людских законов ветхих...

http://www.proza.ru/2016/04/13/686
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2016
Свидетельство о публикации №216041300686