Спектакль на Восьмое марта

13 апреля 2016 г., посмотрела спектакль Д.Доннеллана «Двенадцатая ночь» по Шекспиру.

Опять та же английская троица и наши актёры.

Сценография Ника Ормерода – практически в сукнах, на фоне светлых и тёмных полотнищ, на сцене только с_т_о_л и несколько с_т_у_л_ь_е_в. Реквизита тоже очень мало. Голый шекспировский текст – и актёры! Только мужчины, даже в женских ролях, как было заведено при Шекспире.

Спектакль весёлый и лёгкий. Настоящая комедия положений: в зале то и дело раздавался смех. Московская аудитория принимает его гораздо свободнее, чем «Меру за меру». В зале были и иностранцы.

Соседка по  к_р_е_с_л_у  спросила в антракте: «Вы ведь не первый раз смотрите этот спектакль?!» Нет, впервые! «А у вас такие реакции, будто вам всё знакомо!»

Прежде всего, я только накануне освежила в памяти события пьесы, пролистав советский фильм 1955 года с юной Кларой Лучко, с Г.Вициным и М.Яншиным, с В.Меркурьевым и А.Ларионовой. Во-вторых, включаюсь быстро, – если меня стремятся «включить». В-третьих, приятно видеть доннеллановских любимых актёров.

Александр Феклистов - дядюшка, сэр Тоби, Андрей Кузичев - Виола, Игорь Теплов - сэр Эндрю Эгьючик, Игорь Ясулович - шут Фесте, Михаил Жигалов - капитан Антонио в тельняшке. В роли герцога Орсино, разумеется, Александр Арсентьев!

Своей небритостью  актёр навёл меня на предположение, что, может, Иллирия – это где-то около Древней Руси? С девятого ряда растительность на его лице выглядела как усы и бородка какого-нибудь князя Игоря или Александра Невского.

Бросается в глаза неприкрытая ироничность исполнителя по отношению к персонажу. Нарочитая игра глазами, демонстративные охи-вздохи… Если бы я не знала Арсентьева, я бы подумала, что «наигрывает». Но поскольку знаю, то понимаю, что актёр выполняет задачу, поставленную режиссёром.

Вот тут я и вспомнила выражение «послушная перчаточная  на руке Доннеллана». К Герцогу из «Меры за меру» в исполнении Арсентьева я бы не отнесла это высказывание! А здесь, действительно, «не его история».

Роль Герцога в «Двенадцатой ночи» небольшая, даже не такая видная, как в известном советском фильме по этой шекспировской пьесе.

И мало что артист может сделать... Даже когда Михаил Жигалов забыл слова и «раскололся» (говоря актёрским жаргоном), некому было ему, бедному, подсказать, и Герцога не было рядом с ним на сцене, а партнёр только стоит и глазками луп-луп, - пришлось Михаилу Васильевичу срочно мобилизовываться и самому вспоминать...

Из актёрских работ больше всего понравился Дмитрий Щербина в роли дворецкого Оливии – Мальволио. Говорящее имя – «злая воля». Его сольная сцена в конце первого акта – это шедевр! Как он держит зал! Во втором акте он и смешон, и трагичен, но в целом мне как зрителю радостно, что порок наказан!

Андрей Кузичев порадовал точным психологическим портретом влюблённой Виолы.
Да-да, вслед шекспировской традиции, все роли исполняли мужчины-актёры.

Три женских образа мне показались прекрасны и подробны. Нежная Виола - Андрей Кузичев. Это как так надо умудриться сыграть, чтобы зритель видел в мужчине женщину, переодетую юношей! Их дуэт с Арсентьевым уже опробован временем. Кусочек из «12 ночи» можно увидеть в ролике из творческого вечера Арсентьева «Не хочу быть большим».

Неприступная Оливия - Евгений Самарин. Утончённая графиня, женственная женщина с красивыми ногами в туфлях на каблуках.

И третий женский образ - служанка графини Мария (Илья Ильин). Актёр сумел показать грубоватость, силу, мужланистость в сочетании с несомненно женскими манерами. Этой Марии палец в рот не клади, у неё полетят кверх тормашками и дядюшка сэр Тоби (А.Феклистов), и сэр Эндрю Эгьючик (Игорь Теплов), и шут Фесте (Игорь Ясулович). И интриговать она умеет не хуже господ!

Народ немного напрягся и нервно засмеялся в самом конце, когда по сюжету целуются Герцог с Виолой, а Оливия - с Себастьяном.

А мне, наоборот, почудилась некоторая неловкость, когда Герцог обнимал Виолу, думая, что она – юноша, ей было неловко в объятиях обожаемого Орсино, а Герцог вообразил, что мальчик смутился , что его обнимает мужчина! Арсентьев с Кузичевым так здорово, тонко и точно отыграли этот момент замешательства!

Игорь Ясулович – давний доннеллановский российский актёр. В роли шута Фесте – и поёт, и двигается, как молодой! Его комические сцены с сэром Эндрю Эгьючиком – Игорем Тепловым и с сэром Тоби – Александром Феклистовым создавали определённый фон для основной романтической сюжетной линии.

В спектакле звучит несколько песен живым звуком. Сэры с шутом дошли до того, что забацали зэковских «Журавлей»:

...Между мною, рабом, и тобой, одинокой,
Вечно сопки стоят, мерзлота и снега...

Зал аплодировал в восторге!

А финальную песню поют все, кто как может, и Арсентьев тоже пел с удовольствием, было хорошо слышно! Напомнило «Много шума из ничего», где тоже праздник, двойное бракосочетание завершается песней во имя любви. Кстати, Евгений Писарев считается ассистентом режиссёра на «Двенадцатой ночи», и на поклонах тоже выходил вместе с кругленьким Декланом.

На поклонах я первая оказалась у сцены, хотя не торопилась, выжидала. Но, смотрю, актёры кланяются, скоро убегут за кулисы – что ж сидеть?! Уже прекрасная Оливия получила букет, уже два или три раза исполнители подбегали к авансцене, а я всё стою. Арсентьев на меня внимания не обращает. Сзади женщина: «Вы ведь Наталья! А я Татьяна! Александр к нам, видно, не подойдёт!»

Я уж начала подумывать, не отдать ли розы Дмитрию Щербине. Потом на сцену вышел Д.Доннеллан, – и я совсем собралась вручить их режиссёру: когда ещё возможность выпадет…

Но тут, наконец, наш Герцог сжалился и подошёл к нам. Взял букеты обеими руками сразу у меня и у Татьяны, потом ему ещё третий достался. «Спасибо за цветы!» – сказал.

Будто в цветах дело! Это так, повод подойти. Ну и жест, конечно, которым показываешь перед всеми – актёрами и зрительным залом – свои предпочтения. А сами цветы, думаю, даже и значения большого не имеют.

Мы с Татьяной оделись без очереди и пошли к служебному входу. Вдвоём не так скучно и не страшно.

Феклистов, Теплов, Писарев вышли уже, пообщались с народом, кто как смог. Конечно, хотелось и нам к ним подойти, поблагодарить за прекрасную игру и за любимый театр. А если упустишь Александра Арсентьева? Приходилось стоять, как пришитым.

Наконец, ворота отворились, и он выехал, тут же остановился. У него в машине ещё кто-то сидел. А он вышел на воздух с нами пообщаться.

Мы поздоровались, извинились, что задерживаем его. «Ничего, человек подождёт!» - успокоил Александр Сергеевич. Ещё несколько раз сказал спасибо за цветы.

– Спасибо, - я сказала, - мы тогда Вас немного поэксплуатируем ещё!
– За что спасибо?
– За всё!

Он:
– За что же за всё?
– За Вашу игру…

Хочет, чтобы ему неформально отвечали, по полочкам разложили, что мы в нём ценим и зачем подошли.

– За то, что, благодаря Вам, мы посмотрели такой прекрасный спектакль!
Татьяна сказала:
– За то, что Вы оказались таким добрым человеком, я и не ожидала!

Я начала возражать, мол, ничего удивительного. А ведь мы только что с ней разговаривали о том, как попали в театр Пушкина.

«Вы после какого сериала?» – спросила уверенно Татьяна. Я ответила, что после «Института благородных девиц».  А она – после «Адъютантов любви». Так что не удивительно, что я в артисте вижу черты графа Воронцова, а она – д’Арни. Он понимает, что мы общаемся не с ним, а с нашими любимыми героями, снисходительно к этому относится.

Я показала фото из Тамбова, со «слёта арсентьевских душечек», немножко рассказала, что Татьяна-библиограф нас привела в здание бывшего института благородных девиц, в музей университета, в архив, что я видела личное дело моей бабушки. Рассказала, что Ирина и Марина, любительницы д’Арни, пишут второй том фанфиков о герое. Он удивился, показал, что тронут. Я попросила подписать фотографии для девочек.

Он спросил, посмеиваясь:
– Крестик поставить?!
– Неет, - говорю, - Александр Сергеевич! Вы такие хорошие пожелания пишете, - напишите, пожалуйста!

Он три фотографии подписал, но по подписям видно, что устал. Душевно потратился, как он говорит. Татьяна тоже автограф попросила, мы ещё немного поговорили и отпустили его.