Досье пассажира метро

На поездку от «Академической» до «Медведково» у меня уходит почти сорок минут, поэтому и в тот день возвращаясь домой я поспешил сесть на свободное место и достал из сумки, взятую с собой, газету. Прежде чем погрузиться в чтение, мельком прошелся взглядом по противоположному сидению: в середине, занимая, по меньшей мере, два места, сидела ярко накрашенная пышная блондинка,  справа теснились две модельных габаритов студентки, слева – пожилая, одетая не по сезону женщина, вероятно, приезжая, с огромной сумкой в ногах, а рядом с ней, прислонившись к металлической стойке, дремал мужчина пенсионного возраста.
Поезд уже подъезжал к «Проспекту Мира», когда женщина с сумкой засуетилась и поднялась с места. От резкого торможения состава дремавшего мужчину качнуло, и он упал на сиденье, прямо на колени опешившей от неожиданности блондинки. При этом руки его как-то безвольно повисли, а рот приоткрылся, обнажив желтизну зубных протезов.
«Человеку плохо!», «Перебрал папаша!», «Помочь надо!»- послышались голоса. Кто-то нажал кнопку связи с машинистом:
- В третьем вагоне срочно требуется медицинская помощь. Пожилому мужчине плохо!
Но поезд миновал и «Рижскую», и «Алексеевскую», и только на «ВДНХ» в вагон вошла женщина-врач в белом халате и с ней двое из охраны. Мельком взглянув на больного, женщина махнула охранникам:
- Выносите!
На платформе уже стояли приготовленные носилки. Я посмотрел на блондинку – она все еще молча сидела на прежнем месте, только её губы и толстые коленки продолжали дрожать от пережитого.
- Осторожно! Двери закрываются… - прозвучало привычное предупреждение, и мы поехали. Нарушая общее тягостное молчание порожняя пивная бутылка с грохотом покатилась по вагону и остановилась, зацепившись за белый полиэтиленовый пакет, лежавший на полу возле  места, которое занимал тот человек.
Оставшихся в вагоне пассажиров невзрачный пакет, по-видимому, не заинтересовал. Когда поезд остановился на конечной станции, все поспешили к выходу.
- Чьи вещи?- спросил я вдогонку, поднимая пакет. Однако, никакой реакции не последовало. Между тем, пакет явно не был пуст. Я заглянул внутрь: его содержимое составляли толстая тетрадь в твердом переплете, пара газет и футляр для очков.
«Бросить все это в урну? – подумал я, стоя в нерешительности на платформе. – А вдруг для того пассажира тут что-то нужное? Тогда отдать дежурному по станции?»
Дежурная, отложив в сторону принадлежности для макияжа, выслушала мой рассказ и заглянула в пакет:
- Стоило из-за такой ерунды тратить время? Выбросьте, и делу конец…
С явной неохотой она связалась с коллегами на «ВДНХ»:
- Ну вот, напрасно вы беспокоились – умер ваш пассажир, в морг увезли. Кто такой? Они не знают. Пакет заберите, а то у нас с бесхозными находками сплошная морока.
«Может быть, в тетради найдутся какие-то сведения о владельце?» - подумал я, покидая станцию.

                ***

Дома я осмотрел находку – тетрадь была исписана лишь частично. Каждая из записей открывалась датой, и я решил, что это, скорее всего, дневник покойного.
Разумеется, я знал, что читать чужие записи нехорошо. Но другого способа установить личность автора у меня не было, и для начала я решил проштудировать хотя бы первые страницы. Почерк был четкий и ровный, не иначе, автор бухгалтером работал. И я начал читать.

                ***

14 апреля 2011 г.
Сегодня наш квартет собрался у меня. Вот уже тридцать лет дни рождения мы отмечаем в этом составе: Профессор, Полковник, Психолог и я - Писатель. Когда-то давно ради шутки  Профессор предложил назвать нашу группу – «Союз П», сокращенно «СП». Правда, наши женщины предпочитали расшифровывать эту аббревиатуру на свой лад: «Старые Пер..ны». По-своему они были правы, т.к. с нашими разговорами за бутылкой коньяка мы сильно смахивали на «пикейных жилетов» Ильфа и Петрова.
Так мы проболтали «застойные» брежневские времена, «лихие девяностые», встретили новое тысячелетие и незаметно оказались в 2011-ом. И тут Профессора угораздило:
- Как вы думаете, господа хорошие, - сказал он, - вот мы здесь рассуждаем на разные темы: о погоде, о бабах, извините, о женщинах, на начальство жалуемся, но вся наша мозговая энергия никакого применения не находит. Может быть, пора какую-нибудь политическую партию создать, свою «Программу» разработать? Если со временем мы сможем зарегистрироваться, хорошо бы заранее иметь готовую платформу. Давайте подумаем, какие проблемы нашей жизни наиболее актуальны? Вот, к примеру, национальная идея: сколько споров на этот  счет, но ничего путного не получается. Да и нужна ли эта самая идея вообще?
- А пока давайте решим маленький организационный вопрос, - добавил Профессор, - выберем Председателя.
Вопрос, действительно, был серьезный. Профессор задумался, внимательно посмотрел на каждого из «членов партии» и огляделся по сторонам. В комнате, кроме нас четверых, был еще мой спаниель Пуаро. Он лежал на ковре, положив голову на лапы, и внимательно смотрел на нас своими умными карими глазами. Взгляд Пуаро был так красноречив, что мы все, не сговариваясь, поняли – вот он, наш Лидер: молодой, с великолепным чутьем, решительный и немногословный, но, когда нужно, способный огрызнуться и показать зубы. И что еще интересно – тоже на «П». Мы проголосовали, и Пуаро прошел единогласно.
А вот насчет названия партии долго не могли прийти к согласию. Коньяк был весь выпит, и дискуссия уже грозила завершиться ничем, когда отворилась дверь, и вошла моя жена, неся полный поднос пирожков. Пирожки, как всегда, были с яблочной начинкой.
Глаза присутствующих  загорелись – мы все очень любили пирожки, но не менее того мои друзья обожали принесшую их женщину. Её появление и подсказало решение.
- Эврика! – воскликнул Полковник, надкусывая пирожок. – Я придумал! Давайте назовемся «Объединение любителей пирожков с яблоками».
Действительно, есть же «Партия любителей пива». Мы встретили предложение дружными аплодисментами. Тут же придумали и рабочее название – «Объединенные пирожисты».
Напоследок товарищи попросили меня вести нечто вроде летописи наших посиделок. Теперь вот мне приходится оправдывать свое прозвище – «Писатель». Оно прилипло ко мне с пятидесятилетнего юбилея Профессора: я тогда сочинил в его честь небольшое эссе. «Ну, ты и писатель!» - похвалил тогда меня юбиляр, так с тех пор и пошло.

                ***

21 июня 2011 года.
Вчера мы собрались у Психолога. У него большая квартира в доме «сталинской» постройки на Земляном Валу. Свое семейство он заблаговременно отправил на дачу, и мы продолжили нашу партийную деятельность без всяких помех.
В отсутствие Пуаро председательствовал Профессор. Он сказал, что известная  доля конспирации нам не повредит. До поры до времени было решено не афишировать нашу деятельность. Что касается записей, которые были поручены мне, то их Профессор рекомендовал хранить под грифом «секретно».
Разумеется, все согласились с Профессором, после чего слово взял Психолог. Он считается в нашей компании самым продвинутым оратором. Еще в юности, играя в футбол, он получил травму головы, месяц пролежал в психиатрической больнице, где у него и открылся ораторский дар. Даже сейчас, выйдя на пенсию и подрабатывая уроками «ОБЖ» в школе, он так увлекает класс своими рассказами, что самые отпетые озорники слушают его, разинув рты, а девочки с готовностью предоставляют свои тела для демонстрации искусственного дыхания и других учебных процедур.
Психолог неплохо подготовился к собранию. Его доклад по проблеме национальной идеи продолжался около четверти часа. Он очень обстоятельно осветил советский период, когда, по его словам, под национальной идеей подразумевалось построение справедливого бесклассового общества, то есть КОММУНИЗМА. Докладчик показал, как со временем эта идея потеряла привлекательность, и как это привело к распаду Союза и к смене экономической и политической модели. Отсюда докладчик сделал вывод, что новая Россия нуждается в новой национальной идее.
Вслед за ним выступил Полковник. Он вполне резонно заметил, что в Советском Союзе Коммунизм был всего-навсего официальной доктриной правящей партии. О нем много говорили, но верили в него только самые отчаянные идеалисты. А последний генсек Михаил Горбачев даже публично от этой доктрины отказался. На самом деле в СССР была еще другая национальная идея, выдвинутая еще до революции Столыпиным – это Великая Страна, Великая Держава, Великой Народ, Великая Армия. Об этой идее мало говорили, но она пользовалась поддержкой большинства – от правящей элиты до рядовых граждан.
В заключение своей речи Полковник предложил выпить за Великую Россию!
Мы выпили и закусили бутербродами с докторской колбасой, поскольку иных запасов в холодильнике Психолога не нашлось. И тут, стряхнув с бороды хлебные крошки, к дискуссии подключился Профессор. Из всей нашей компании он, конечно, самый образованный: блестяще окончив Сельскохозяйственную Академию, Профессор пять лет учился в аспирантуре и даже сдал кандидатский минимум, но диссертацию защищать не стал. Оставаясь холостяком, он нашел свое призвание на курсах по цветоводству. Свои лекции он удачно совмещал с практическими занятиями с наиболее экзальтированными слушательницами.
И вот, что сказал Профессор. Он согласился с тем, что все мы испытываем известную ностальгию по прошлому. Начиная с Петра Великого, Россия позиционировала себя как Великая Держава. В пользу этого свидетельствовали обширная территория, неисчислимые природные богатства, трудолюбие и мудрость народа, а также самая большая в Европе армия. Наше «Величие» не поколебали и «Великие Потрясения» 20-го века. В Советском Союзе эта вера подкреплялась массированной пропагандой советского образа жизни, а позже еще и ядерной дубинкой, которая одних страшила, а у других вызывала почтение.
Что же мы видим теперь: территория всё еще велика, но богатства земли прибрали к рукам ловкие дельцы. Наиболее активная и способная часть населения вырублена войной и репрессиями или покинула страну, «родная армия» хотя еще достаточно велика, но явно уступает потенциальным противникам. От прежнего величия осталась только ядерная дубинка, и с ней мы как папуасы Новой Гвинеи, засевшие в дебрях тропического леса. «Велика фигура – да дура!»
Вывод Профессор сделал такой: Россия уже не великая страна и ей пора расстаться с несостоятельными амбициями. И в этом нет никакой трагедии. А «ядерную дубинку» следует закопать поглубже.
Как раз незадолго до этой встречи, я прочитал «Воспоминания Европейца» Стефана Цвейга и сейчас счел уместным поделиться своими мыслями с друзьями. События в Австрии после окончания 1-ой Мировой Войны, когда Австро-Венгерская империя прекратила существование, имели некоторое сходство с положением дел в современной России: тот же шок от потерь территории, экономический коллапс при переходе от самодержавия к республике, сумасшедшая инфляция и обнищание народа. Но через несколько лет маленькая страна, освободившаяся от неэффективной власти и милитаристской политики, не имея никаких полезных ископаемых и крупной промышленности, стала вполне благополучной альпийской республикой.
Все согласились со мной и напоследок решили на следующем собрании поговорить о Государственном Устройстве. Профессор пригласил всех пожаловать к нему 16-го октября.

                ***

После прочтения первых двух записей у меня создалось впечатление, что «пирожисты» - вполне безобидная компания пенсионеров, склонных выпить и пошутить, а также посудачить на общественные темы. Ничего серьезного. Поэтому я решил продолжить чтение, так как юмор старых приятелей мне показался забавным. Что касается каких-то координат, фамилий и адресов, то Писатель, вероятно, следуя совету Профессора, их нигде не упоминал. Я понял, что мои попытки разыскать родственников или друзей владельца тетради безуспешны. Ничто не мешало  читать дальше.

                ***

17-18 октября 2011 года.
Ну и сюрприз поджидал нас у Профессора. В квартире, кроме хозяина, была женщина – рыжеволосая, с фигурой похожей на виолончель, одетая несколько смело: юбка «мини» и кофточка с глубоким декольте.
- Знакомьтесь! – сказал Профессор. – Это моя подруга – Позиция. Я взял на себя смелость пригласить её на наше собрание. Партия нуждается в росте рядов. Кроме того, она не должна быть замкнутой мужской сектой. Поэтому прошу рассмотреть вопрос о приеме в партию товарища Позиции.
Ясно, что имя нового товарища было придумано Профессором – по традиции, всем своим женщинам он присваивал имена на букву «П»: Политика, Порция, Панацея и т.п. Обсудив вопрос, мы решили сначала посмотреть, как соискательница относится к коньяку и пирожкам – основополагающим принципам нашей партии. А пока определили её статус, как «кандидата».
Коньяк, который выставил Профессор, был отменного качества, французский NOBLIGE. После двух рюмок всем захотелось высказаться, но следуя регламенту, слово было предоставлено Психологу.
- Одна из наших главных бед, - начал он, - это невозможность эффективно управлять страной. Несмотря на построение «вертикали власти», на создание номенклатурной правящей партии, несмотря на удвоение (по сравнению с СССР) числа чиновников, все усилия власти натыкаются на бюрократические препоны и неисполнение на местах. В Советском Союзе был хотя бы Госплан, который худо-бедно регулировал все отрасли хозяйства. Сейчас же большинство проблем замыкается на Президенте, а он всего лишь человек.
- Господа! – вмешался Полковник. – Наша страна нуждается в твердой руке. Я не говорю о новом Сталине, но чрезвычайные полномочия  крайне необходимы. Народ здорово разболтался, и требуется вернуть ВЧК.
Мы переглянулись, и легкий холодок пробежал по спинам. Возникшую паузу прервал Профессор:
- Ничего не выйдет с твердой рукой. – сказал он. – Сейчас 21-ый век, народ и страна другие, не такие, с какими Сталин имел дело. Проблема управления в чрезмерной централизации власти. Москва не может все охватить, а у регионов нет желания и возможности все исполнить. А бюрократический аппарат и в центре и на местах душит любую частную инициативу.
- Так, может быть, следует предоставить регионам больше прав, как у штатов в Америке или у кантонов в Швейцарии? – робко вклинился я. – Пусть в каждом регионе будет свое законодательство и свое полноценное правительство. Общими останутся только валюта, армия и иностранные дела.
Собравшиеся одобрительно зашумели. Психолог предложил выпить за мои идеи. Разлили остатки коньяка, а Профессор резюмировал:
- Итак, как я понимаю, наша точка зрения – резкое ограничение функций центра и предоставление максимума самостоятельности на местах. И я бы добавил еще – либерализация всякой хозяйственной деятельности! Захотел человек печь и продавать пирожки? Пожалуйста, купи лицензию, выпекай и торгуй! А функция власти – следить за соблюдением стандартов и охранять бизнес от преступных элементов.
На этом наше собрание завершилось. Мы попрощались, а Позиция осталась помогать Профессору по хозяйству.

                ***

21 декабря 2011 года.
Я все еще под впечатлением от вчерашнего митинга на Болотной площади. Такого не было с конца восьмидесятых!  Некоторые называют цифру – более 80-ти тысяч!
Мы были вдвоем с Психологом. Белые ленточки прицепили, но почти ничего не слышали, так как были далеко от трибуны. Хотели позаимствовать какие-нибудь идеи для нашей программы, но митинг в основном проходил под лозунгом «За честные выборы!» Чурову здорово досталось. Прозвучали слова в пользу облегчения регистрации политических партий – это нам на руку.
Удивительно, но порядок на митинге был отличный, милиция не вмешивалась, и настроение было какое-то праздничное, несмотря на мороз.
Вечером позвонил Профессору – хотел поделиться. Но у него «ЧП» - его Позиция оказалась женой крупного чиновника, и тот что-то заподозрил, нанял частного детектива. Возможно, даже какие-то компрометирующие снимки были получены. Позиция возвращена хозяину, и Профессору пригрозили. Плохо, если произошла утечка информации о наших посиделках. Это серьезно.
                ***

20 января 2012 года.
Накануне был день рождения  Полковника – ему исполнилось шестьдесят, а он по-прежнему полон энергии и на здоровье не жалуется. Тут следует заметить, что наш Полковник вовсе не полковник, и вообще в армии не служил. Свой прозвище он приобрел за высокий рост, роскошные рыжие усы и пронзительный взгляд голубых глаз, которые женщин повергают в трепет, а молодых офицеров побуждают вскидывать руку к козырьку.
Как это ни досадно, но к праздничному столу я прибыл последним – все мои друзья были уже здесь. За столом, кроме того, сидели еще двое коротко стриженых пацанов и пара рыжеволосых девчонок. Они с нетерпением ожидали сигнала к трапезе. По фигуре миловидной супруги Полковника было заметно, что к этим четверым скоро прибавится кто-то пятый. Все ожидали команды, так как порядок и дисциплина были незыблемы в этой семье.
- К торжественной церемонии приступить! – скомандовал Полковник. Хлопнула пробка открываемого шампанского, и тесноватая квартирка наполнилась звоном бокалов и постукиванием ножей и вилок.
- Нашему Полковнику «Гип-гип Ура!», - перекрывая общий шум, прокричал Психолог. Затем каждый из нас счел своим долгом воздать должное стратегическому таланту юбиляра, пожелать здоровья его половине и выразить надежду на реализацию талантов подрастающего поколения.
Когда все ритуальные действия были совершены, Полковник распорядился:
- Женщины и несовершеннолетние свободны! Переходим к закрытой части собрания. – Полковник подождал, когда жена и и дети выйдут на кухню, где их ожидал десерт, и посмотрел на нас. – Может быть, чего-нибудь покрепче?
Выпили домашней настойки, после чего первым опять заговорил Психолог:
- Вот уличная оппозиция критикует власть, Президента. Слабый Президент – плохо, властный – тоже не нравится, одним нужен либерал, другим консерватор. И вот у меня возникла идея – учредить Триумвират, или Президентский Совет. Скажем, члены Совета будут избираться всеобщим голосованием на срок шесть лет, но поочередно через два года. Таким образом каждые два года Совет будет обновляться на одну треть. А чтобы не было обезлички, один из тройки свои последние два года будет председательствовать в Совете.
- Прекрасная идея. – заметил Профессор. – Я бы еще добавил – все члены Совета должны быть беспартийными, их взгляды должны быть хорошо известны избирателям, желательно из публичных выступлений. Конечно, было бы идеально иметь в составе Совета специалистов по разным направлениям: по экономике, по юриспруденции и пр. А еще – избирать в Президентский Совет следует опытных людей не моложе сорока лет.
- Вы упустили из виду армию. Кто из тройки будет главнокомандующим? – спросил Полковник. – Здесь обезличка вовсе недопустима. Забыли про «ядерный чемоданчик», господа?
Тут уж вмешался я. Мне пришлось напомнить, что мы уже приняли решение в отношении «ядерной дубинки». И вообще, как можно одному человеку предоставлять право распоряжаться жизнями миллионов? Армия нам будет нужна для защиты границ от нелегальной миграции, для охраны важных объектов от террористов. Возможно, армии следует передать и функции Министерства по чрезвычайным ситуациям.
- Да, предложения интересные. – отметил Профессор. – Во всяком случае, их можно принять за основу. Ну, а состав и функции федерального правительства – это тема отдельного разговора. А пока я хотел бы предложить вам, Господа, сосредоточиться на обсуждении наиболее актуальных проблем нашей повседневной жизни. Мы должны иметь ясные ответы на запросы общества. – Профессор помедлил и добавил. – Может быть, все это моя мнительность, но осторожность никому не повредит. Поэтому давайте договоримся – выходить будем по одному, смотрите, нет ли за вами слежки, в разговорах по телефону не затрагивайте острые вопросы.
Хотя слова Профессора несколько смазали впечатление от праздника, я впервые понял, что наша партия – это серьезно.
               
                ***

15 апреля 2012 года.
Подумать только – уже год прошел, как мы учредили нашу Партию. После январской встречи у Полковника мы не общались, каждый был занят своими делами, и, помня о напутствии Профессора, не перезванивались.
Вчера жена, как всегда, напекла пирожков, закусок тоже было наготовлено вдоволь. «Пирожисты» пришли без опоздания к шести вечера. Стол был уже накрыт, и Пуаро сидел рядом, готовый присоединиться к трапезе.
- А я сюрприз маленький приготовил. - сказал Полковник и выложил пригоршню небольших значков. Значки были выполнены в виде аккуратных маленьких пирожков. Мы тут же с удовольствием их нацепили и сразу приобрели солидный вид, как члены Государственной Думы.
Настоящие пирожки тоже шли «на ура».
- Глядя на этот стол, - сказал Профессор, - я не могу не поднять вопрос о продовольственной безопасности. Вот здесь перед нами полно всяких закусок: кабачки и помидоры из Голландии, морковка из Франции, редиска из Израиля, о фруктах и говорить нечего. А где наше , российское? Где продукция наших полей и садов? В России, между прочим, на каждую душу приходится 0,85 га пашни, в США, для сравнения, 0,63, а в Японии и вовсе – 0,03. Существует расхожее мнение, что вся наша территория – зона «рискованного земледелия». Но тогда почему один финн, занятый в сельском хозяйстве, производит в четыре раза больше, чем крестьянин в России?
В ответ на эту речь посыпались разные предложения, например: финансово поддержать сельхозпроизводителей, развернуть за счет бюджета мелиорацию земель, вернуться к МТС (машинно-тракторным станциям) и предоставлять технику в аренду по низким ценам, разрешить иностранным гражданам приобретать землю для сельскохозяйственного производства и т. д. Одним словом, все согласились с тем, что производства продуктов питания является безусловным приоритетом.
- «Перекуём мечи на орала!» - заключил Психолог. – И я с удовольствием переключусь в школе с ОБЖ на ботанику, подсобное хозяйство с ребятами организую – пусть приобщаются к труду. А то приучили мы их смотреть на землю только через монитор компьютера. Я это к тому, что проблема кадров тоже животрепещущая. Посмотрите, какая смена подрастает! У них только игры на уме, читать ничего не хотят, иждивенцами растут, работу им подай только чистую, в офисе, а отдыхать хотят подальше и, как минимум, в Турции.
- Что верно, то верно! – включился в разговор Полковник. – Я вот своих пока в узде удерживаю, но что после будет – это вопрос. Мне рассказывали, как в Союзе было в пятидесятые, когда мы только на свет появились: обязательной считалась лишь  начальная школа – четыре класса; по окончании – экзамен, плохо учился – в пятый класс не брали, иди в школу ФЗО (фабрично-заводского обучения), а там сразу к профессии приучали. Так промышленность получала квалифицированные рабочие кадры. Следующей ступенью была семилетка – кто с трудом её одолел тоже шел работать или в техникум поступал. А окончившим все десять приходилось дальше преодолевать большущий конкурс при поступлении в институт. Высшее образование получали наиболее способные и самые настойчивые.
Эта речь Полковника вызвала жаркую дискуссию. Профессор, в частности, заметил, что времена изменились, для обслуживания современной техники требуются специалисты с высшим образованием. Чтобы оставаться в русле научной революции, надо резко поднять уровень обучения на всех этапах, а также существенно увеличить финансирование научных исследований.
А я добавил, что система образования, озвученная Полковником, имела место в условиях очень низкого уровня жизни. Многие из тех, кто бросил школу после четвертого или седьмого, просто были вынуждены идти работать. Это, впрочем, не мешало наиболее сильным личностям получить дальнейшее образование через систему вечернего и заочного обучения. Часто   именно эти люди становились большими руководителями или видными специалистами.
- Да, - заключил Психолог, - и назад мы отступать не можем, и вперед идти не знаем как! Недоучки с липовыми дипломами, купленными через Интернет, или, в лучшем случае, полученными в бутафорском институте; кандидатские и докторские «труды», написанные нанятыми «рабами» или бессовестно скопированные…Дожили!
Возникла пауза, и мы задумались.
- Позвольте мне задать вам один вопрос, господа – товарищи! –вдруг подала голос моя жена, которая оказывается, до сих пор тихо сидела в сторонке. – Я не по поводу образования. Тут вот какая-то штучка с стулу прилеплена.
Сказав это, жена положила на стол неизвестный предмет, внешне напоминавший пластиковую пробку от бутылки.
- Спокойно. – Полковник встал, приложил палец к губам, и, взяв находку, положил её на пол и раздавил каблуком. – Ничего не говорите. Я осмотрю все помещение.
В полном молчании он пошарил под столом, проверил остальную мебель, заглянул за картины, висевшие на стенах:
- Жучков больше нет. Вопрос только в том, как этот сюда попал? Кто-нибудь посторонний к вам заходил? – обратился он к моей половине.
В результате дознания мы пришли к выводу, что это, скорее всего, молодой человек, взявшийся поднести жене тяжелые сумки. Пуаро еще на него залаял. Было это двумя днями ранее.
После инцидента с жучком ни у кого больше не было желания продолжать дискуссию. Гости в задумчивости оделись, попрощались и разошлись. На душе было как-то неспокойно. 

                ***

4 мая 2012 года.
Сегодня утром ко мне заходил Психолог. Поговорить мы вышли на балкон, благо было уже тепло. Психолог спросил меня, не замечал ли я за собой слежки. Я человек рассеянный, наблюдательностью не отличаюсь, поэтому, вероятно, ничего такого не видел. А вот за Психологом, как он утверждал, постоянно наблюдают.
Насколько это возможно, я постарался успокоить моего гостя, сказав, что это просто от мнительности. Рекомендовал какие-нибудь антидепрессанты принимать. Но, оказывается, у Психолога была и другая причина для визита – он хотел пригласить меня на очередное мероприятие оппозиции – «Марш миллионов». Намечен он на шестое мая.
Я лукавить не умею, но на этот раз слукавил, сказал, что неважно себя чувствую. Что-то внутри у меня подсказывало – ничего хорошего не получится. Я и Психолога попробовал отговорить, но он сказал, что уже не может отказаться, с одним приятелем договорился.
На этом мы и расстались.

                ***

12 июня 2012 года.
Вчера я пришел с работы, а у нас гостья – Наташа – жена Психолога. Какая-то вся дерганная, глаза покраснели. Причина, действительно, экстраординарная: накануне Психолога вызывали в СК по делу «О беспорядках на Болотной площади» и «О подготовке государственного переворота». Шесть часов допрашивали, допытывались, нет ли связи с другим полковником – Клочковым, который организовал нападение на господина Чубайса. Пока отпустили под подписку о невыезде. Сейчас дома с браслетом на ноге.
С головой у него что-то стряслось: сидит в кладовке, дрожит весь и невнятно бормочет. Наверное, детская травма дает о себе знать? Наташка в растерянности, что делать не знает. Нашу компанию во всем виноватой считает.
Эта информация меня здорово напугала. Неужели наши игры кто-то принимает всерьез? Правда, мелькнула мысль, а не плод ли это больного воображения нашего Психолога, симптом «мании преследования»? Я, как мог,   успокоил Наталью, сказал, что с друзьями переговорю, и мы что-нибудь придумаем, например, в СМИ обратимся или к Уполномоченному по Правам Человека.
Вечером поехал к профессору, долго звонил у дверей квартиры – никто не отозвался. Спустился в подъезд и спросил консьержа. «Да, видел, конечно, такси заказал и утром уехал с двумя чемоданами», – рассказал пожилой дежурный. – «Никаких поручений не давал».
А я так на Профессора рассчитывал! Остается только Полковник, завтра надо к нему. Плохо, что сердце болит, вся левая половина. Даже пишу с трудом, и это, может быть, последняя запись. Не знаю сохранять ли тетрадь и дальше? Посоветуюсь с Полковником – он из всех нас самый здравомыслящий.

                ***

Теперь тетрадь у меня, и я тоже не знаю, что с ней делать. Ну, абсолютно никакой зацепки, чтобы разыскать оставшихся в живых «Пирожистов». А ведь записки «Писателя» могли бы стать доказательством безобидности их фантазий. Может быть, кто-нибудь из читателей что-то подскажет? Очень на это надеюсь, потому и решился эти записи опубликовать.