Начало

Первое марта
(год 1881-й)
 

В тот год умер Достоевский. Стояли сухие январские морозы, снежный покров напоминал фату невесты, выходящей замуж не по любви. Траурной лентой тянулась вдоль берегов замёрзшая наспех Нева, снег искрился, словно усмехаясь, холодно, злобно и колко.
Великий князь Сергей Александрович, сын Императора Александра Второго, пришёл на похороны заранее, но на улице уже было не протолкнуться. Какие-то подозрительного вида личности в засаленных тулупах от-толкнули его, без всякого почтения к великокняжескому титулу. Они несли кандалы, чтобы возложить на гроб писателя. Несмотря на роман «Бесы», социалисты всех мастей считали Достоевского своим человеком, бывшим каторжанином.
Сергей Александрович жалел, что явился в штатской одежде, к его мундиру публика проявила бы хоть какое-то уважение. Князю было 23 года, и он пока не был женат. Правда, в герцогстве Гессен-Дармштадтском у него имелась невеста, вернее, он считал своей невестой старшую дочь герцога Людвига Гессенского принцессу Эллу. Сергей и Элла знали друг друга давно, а влюбились друг в друга буквально с первого взгляда. Оба страстно любили читать, размышлять над прочитанным и делать выводы. Этими выводами они делились друг с другом в письмах и при личных встречах. Александр II давно заметил, что его средний сын Сергей зачастил в Гессенское герцогство, и что он явно не равнодушен к гессенской принцессе Элле. Ничего против их союза он не имел, но бабушка принцессы королева Виктория не была в восторге от русской партии внучки. На руку Эллы претендовал также будущий кайзер Вильгельм.
 

Сергею, наконец, удалось пробиться сквозь толпу к жене Достоевского. Анна Григорьевна никогда не была хороша собой. На её лице постоянно было выражение угрюмой сосредоточенности на одной мучительной мысли, которую она никак не могла разрешить. Сейчас трудно было поверить, что ей всего 34 года, так состарило и измучило её внезапное горе.
Выслушивая торопливые соболезнования Сергея от себя лично и от всей Романовской семьи, Анна Григорьевна глядела куда-то мимо князя, комкая в руках смятый платок. Сергей понимал, что ему нечем утешить эту женщину, поскольку нет в России писателя, равного Достоевскому, и с его уходом вся Россия осиротела.
Хоронили писателя в Александро-Невской лавре. День был солнечным, и пронзительно яркие лучи освещали заплаканные лица людей самых разных чинов и званий. Какая-то барышня в каракулевой шубке безутешно плакала, поминутно стирая слёзы шарфиком. Строгий городовой постоянно отворачивался, стыдясь подступающих слёз, а какой-то бородатый купец плакал, не стесняясь, сжимая в руках дорогой букет белых роз. Пришли студенты, курсистки, чиновники, рабочие, дворники и аристократы. Общее горе всех объединило и стёрло рамки сословий.

Надо непременно написать обо всём этом Элле, - подумал Сергей. Как же он до сих пор не догадался приобщить её к творчеству Достоевского? Это был бы самый мощный аргумент за то, чтобы она приняла православие и стала его женой перед Богом и людьми в полном, христианском смысле это-го слова.
Ещё он почему-то вспомнил о своём племяннике Ники, сыне наследника престола, Великого князя Александра Александровича. Ники в мае прошлого года исполнилось 12 лет. Это был хрупкий мальчик с тёмно русыми, чуть кудрявыми волосами и голубыми, как зимнее петербуржское небо, глазами. Что-то было в этих глазах под густыми девчоночьими ресницами непередаваемое, неуловимое, что-то, напоминающее Алёшу Карамазова. Посреди самых весёлых детских забав и шалостей, Ники мог вдруг остановиться, замереть и долго провожать глазами клин улетающих к югу птиц. Мальчик часами лежал на траве и любовался небесной синью или разглядывал звёздное ночное небо. При этом глаза его были полны недетской печалью и какой-то неземной мудростью…
Если у нас с Эллой будут дети, - думал Сергей, - Я хотел бы, чтобы они были похожи на Ники. У него не замутнённая ничем чистая, щедрая душа и бескорыстные, светлые и ясные мысли. Сергей знал, что Ники никогда не съест конфетку, не поделившись с другом, что он отдаст последнее тому, кто в этом нуждается, придёт на помощь любому, кто даже и не попросит.
Можно ли с такими качествами быть Царём великой державы, где часто грязь перемешана с кровью? Сможет ли этот чистый отрок усидеть на престоле, где тени убиенных внушают такой ужас, что прадед его Николай Павлович взошёл на него, как на плаху?
Впрочем, рано ещё Ники думать о престоле, ведь жив отец Сергея, Государь Император Александр II, а наследником является его брат Великий князь Александр Александрович. Саша просто создан быть царём, он крепко стоит на ногах и не витает в облаках. В отличие от своего брата Сергея, долговязого, худощавого и непрактичного мечтателя, Александр коренаст, кряжист и основателен, настоящий сказочный русский богатырь. На его фоне невысокая от природы жена его, бывшая датская принцесса Дагмар, а ныне Великая княгиня Мария Фёдоровна, выглядит малолетней девочкой. Саша может согнуть и разогнуть кочергу, пальцами ломает монеты и никогда не жалуется на здоровье. Такой крепости хватит на сто лет.
 
Непосвящённому человеку может показаться, что Ники сын Сергея, а не Александра. Именно такой у них с Эллой когда-нибудь будет сын.

Сергей положил свои цветы на могильный холмик, народ всё прибывал, и гора цветов всё росла, а Анна Григорьевна смотрела на всех сухими глазами, никого при этом не видя и не слыша, точно изваяние древней плакальщицы. Хоронили Достоевского, и это предвещало в России неслыханные беды и потрясения.

Тем временем Ники присутствовал на званом обеде в Зимнем Дворце. С недавних пор поездки в Зимний перестали радовать мальчика. Умерла его бабушка, Государыня Императрица Мария Александровна. Но Ники был опечален не только этим, Императрица долго болела и внуками практически не занималась, дело было в том, что в его любимом дедушке произошла какая-то необратимая перемена. Чуткой душой мальчик физически ощущал преграду, образовавшуюся между ним и дедом. Александр II по-прежнему уделял детям и внукам много внимания, он возился с ними и вникал в их проблемы. Но теперь было чувство, что делает он это машинально, по инерции, а на самом деле мысли его заняты совсем другим.

Причину этого отчуждения он наблюдал сегодня за столом. Она звалась княгиня Екатерина Михайловна Долгорукая. Эта бесцеремонная женщина восседала за императорским столом, точно у себя дома, и говорила с Государем таким тоном и с такими интонациями, каких не позволяли себе даже близкие родственники царя.
- Эта тётя нам родственница? – спросил Ники по дороге домой, в Аничков дворец, - А кто такой Гого, и кем он нам приходится?
Мария Фёдоровна густо покраснела, а Александр Александрович, смущённо запинаясь, рассказал сыну историю про то, что дедушка после смерти бабушки женился на вдове и усыновил её сына Гого (Георгия), Ники должен почтительно относиться к ним обоим.
Ответ не удовлетворил пытливый ум Ники. Он понял только, что родители что-то скрывают, а спрашивать их об этом неудобно и неприлично. Мальчик решил обсудить происходящее со своим кузеном Сандро.
Строго говоря, Сандро, он же Великий князь Александр Михайлович, приходился Ники двоюродным дядей, поскольку отец его, Михаил Николаевич был родным братом Государя. Но Сандро был старше Ники всего на два года, и с первой же встречи на даче в Ливадии мальчики крепко подружились. Воспитывались они по-разному. Михаил Николаевич был наместником царя на Кавказе, и Сандро с детства впитал вольный дух кавказских племён. Великий князь Александр Александрович много внимания уделял своим детям, играл в их игры, доверительно и душевно общался с ними, для Ники авторитет отца был непререкаем, потому что основывался на любви, а не на страхе наказания. Совсем наоборот было в семействе Михаила Николаевича. Он и его супруга Ольга Фёдоровна с детьми держали дистанцию, Сандро и его братья не представляли себе, что можно запросто поделиться своими проблемами с отцом или матерью. Отношения строились на принципе: начальник – подчинённый. Сандро уважал своих родителей, но не любил их.

На следующий день Сандро и Ники отправились на каток в Таврический сад. Погода была самая для этого подходящая, зимний ясный день с лёгким снежком. Когда отстали сопровождающие неизменные охранники, которые всегда раздражали Ники, разговор состоялся.
- Как ты думаешь, Сандро, кто на самом деле эта женщина? – спросил Ники чуть смущённо, - Ещё никто так не разговаривал при мне с дедушкой.
- Разве ты не понял? Она вторая жена твоего деда, а моего дяди, - пояснил Сандро, - К тому же у нас имеются кузен и кузина, никак не запомню, как их зовут.
- Всё равно не понимаю, - недоумевал Ники, - Зачем дедушка женился на вдове, да ещё и двумя детьми? Разве мало вокруг женщин без детей, никогда не бывших замужем? И потом, разве новая супруга Императора не должна быть принцессой?
- Так тебе сказали, что он женился на вдове с двумя детьми? – спросил Сандро со снисходительными нотками в голосе.
Ники кивнул.
- Детские сказочки! – отмахнулся Сандро, - Это его дети. У него давно было две жены одновременно. Он только ждал смерти твоей бабушки, чтобы жениться на этой женщине.
Как и Ники, Сандро избегал называть Долгорукую по имени, но в отличие от Ники, он не витал в облаках, а жил на грешной земле. Его мать Ольга Фёдоровна не имела твёрдых моральных принципов, и у неё были любовники, правда Сандро не знал тогда этого слова. Он посмотрел на Ники, как умудрённый опытом дядя на малолетнего племянника.
По глазам Ники никогда нельзя было понять, о чём он думает. Его глаза напоминали глубь Невы перед наводнением, внешне они казались спокойными и равнодушными, но в глубине шла напряжённая, скрытая, внутренняя работа мысли. Уже в те годы он умел сдерживать порывы гнева и раздражения, свойственные всем Романовым. Его предок Пётр Великий никогда не был для Ники образцом подражания.
Глубоко религиозный Ники полагал, что у любого человека, а тем более у православного монарха, может быть только одна Богом данная жена, та, с которой он обвенчан в Церкви, и которой он клялся в вечной верности перед алтарём. То, что его любимый и боготворимый дедушка оказался, по сути, клятвопреступником, глубоко задевало чувства мальчика, он никак не мог примириться с этим. Это было его первое столкновение с жизненной прозой.
В жизни Сандро Император Александр II не занимал такого важного и решающего места. Его детство проходило вдали от столицы, в горах Кавказа, Государя он видел мельком несколько раз в жизни и не составил о нём никакого мнения. В системе жизненных ценностей Сандро на первом месте стояла личная свобода, а уже потом интересы Родины и семьи, которые отнюдь не главенствовали над его желаниями.
- Ники, ты где? – окликнул товарища Сандро, поскольку кузен молчал, погружённый в свои невесёлые мысли, - Не забивай себе голову, у стариков свои причуды.
- У стариков? – Ники возмущённо вскинул брови, что означало предел его негодования, - Ведь он Император всероссийский, на него смотрит вся страна. Как он мог забыть свой долг, забыть что…
У мальчика не было слов, чтобы определить подобное кощунство.
- Император тоже человек, - философски рассудил Сандро, - К тому же твоя бабушка постоянно болела.
Сандро сказал это так, словно сама Мария Александровна и была виновата в изменах мужа. Как посмела она заболеть, если державе нужна здоровая Императрица, а Государю – здоровая жена? Неважно, что здоровье её было подорвано частыми родами, неважно, что она мать наследника престола, она болела, старела, слабела. А молодая и сильная Катя Долгорукая ещё могла родить ему детей, была всегда беззаботна и весела, как летняя бабочка. Император даже подумывал, не сделать ли Гого наследником престола в обход старшего сына Александра.
Мальчики пришли на каток, и Сандро весело сказал:
- Хватит кукситься! Побежали, сейчас я тебя обставлю. Хочешь, дам фору?
Ники тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, теперь он стал обычным 12-летним мальчишкой.
- Ну, уж нет! – категорически заявил он, - Никаких поблажек, только че-стно. Побежали!
И они побежали по катку, здороваясь со знакомыми, лихо объезжая препятствия, как простые дети.

К вечеру над Петербургом высыпали мелкие звёздочки. Сандро они казались жалкими, по сравнению с южным звёздным великолепием над Кавказом, а Ники любил именно это северное небо, без роскоши и излишне-го блеска. Позже, в Тобольске, уже зрелым мужчиной, он всё так же любил смотреть на звёзды, и думалось, что никогда не променял бы этот милый се-верный край ни на какие буйства южной природы.

У Ники был свободный от учения день, что случалось крайне редко, поскольку преподавателей у него было много, и образование он получал самое разностороннее: русский язык, математика, история, география и Закон Божий. Последний Ники очень любил, и преподаватель, протопресвитор Бажанов, был весьма доволен своим учеником.
После катания Ники предложил прогуляться к Михайловскому замку. Это был его любимый маршрут для прогулок, во время которых ему всегда вспоминался прапрадед, Император Павел Первый. Мальчик часто задумы-вался над его судьбой. Одинокий рыцарь, преданный и убитый окружением, мог ли он предвидеть свою судьбу? Мог ли спастись? Где-то в глубине души Ники чувствовал, что и его ожидает не менее трагический финал. Люди, до сей поры дружелюбные и подобострастные, в одно мгновение, как по взмаху волшебной палочки, могут превратиться в злейших врагов. «Все други, все товарищи до чёрного лишь дня». Такова цена верности всех ловких подхалимов и лукавых царедворцев.
- Как ты думаешь, Сандро, что будет дальше? – спросил Ники.
- Ты о чём? – не понял Сандро.
- О дедушке и об этой женщине, - пояснил Ники, - Если она его жена, значит, она теперь Императрица, а наследник престола – её сын, а вовсе не Папа.
- Ах, ты опять об этом, - легкомысленно заметил Сандро, - Ты что же, боишься потерять престол?
Сандро подобные вопросы не волновали, поскольку ему престол ни при каком раскладе не светил. Он мечтал лишь освободиться от опеки роди-телей и жить по своей воле и в своё удовольствие.
- Ах, Сандро, разве дело в престоле?! – досадливо воскликнул Ники, - Я был бы рад отказаться от престола и стать священником, самым простым деревенским священником, где-нибудь на окраине России. Дело вообще не во мне.
- А в ком же?
Сандро не поверил Ники. Как можно не мечтать стать Царём такой великой страны, как Россия? Не стремиться к почёту и славе? Ники просто кокетничает, как девчонка.
И вдруг он понял.
Над ними возвышалась громада Инженерного замка с тёмными окнами, в которых догорал отсвет заката. Именно этот кровавый отсвет делал это мрачное здание особенно зловещим. Перед зданием стоял памятник Петру Великому, который в пику Екатерине воздвиг Император Павел. На поста-менте были начертаны слова: «Прадеду - правнук». Памятник царю- сыноубийце от царя, убитого с молчаливого согласия сына. Сыноубийством начали, отцеубийством продолжили. Чем закончим?
- Так в ком же тогда дело? – повторил вопрос Сандро.
- Что будет с Россией, если ею будет править какой-то Гого?
По тому, как Ники это произнёс, Сандро понял, что Россия для его малолетнего кузена не пустой звук, что он уже теперь задумывается о будущем страны. Зря, видно, он считает Ники слабаком и несмышлёнышем, ему самому такие мысли никогда не приходили в голову.
- Ну, до этого ещё далеко, - отмахнулся Сандро, - Скажи лучше, как поживает Ксения?
При первом их знакомстве с Ники была малолетняя сестрёнка с няней. С тех пор Сандро, как истинный кавалер, передавал для Ксении приветы и игрушки, будто чувствовал, что когда-нибудь эта девочка станет его женой.
- Она просила сказать, что благодарна тебе за куклу к Рождеству, - от-ветил Ники, - Ты что же, влюбился в неё?
Ники усмехнулся, а Сандро смутился.
- Очень красивая девочка, - проговорил он, - Так похожа на твою Мама.
Ксения вовсе не была красива, но её сходство с Марией Фёдоровной было феноменальным.

Ники не слушал друга, он неотрывно смотрел на окна замка. В одном окне слегка шевельнулась занавеска.
- Ты видел? – спросил Ники, - Это ведь то окно?
Это было окно спальни, в которой изменники задушили Императора Павла. Говорили, что в каждую годовщину его смерти 11 марта призрак Императора появляется в своём замке, и если его увидишь, жди беды. До одиннадцатого марта было ещё далеко, февраль только начинался, но Сандро стало жутко, и он зажмурился.
- Смотри, смотри! – закричал Ники, - Вон он!
Но вместо того, чтобы посмотреть вверх, куда указывал кузен, Сандро зажмурился ещё плотнее и опустил голову. Он не был трусом. В детстве он был свидетелем казни, двоих преступников, совершивших дерзкое ограбление и убийство, повесили на его глазах. Он наблюдал за всем этим в окно и даже не подумал отойти. Теперь он боялся. Здесь было другое. Мистически настроенный Сандро ни на секунду не сомневался, что там, в окне, стоит несчастный Павел. Как все Романовы он готовился к военной карьере, и был уверен, что не побоится встать лицом к лицу с врагом. Но посмотреть в лицо убитому Императору он до смерти боялся, потому что это не поддавалось земным объяснениям. Боялся он и того, что Ники заметит его страх и высмеет его.
Когда он открыл глаза, Ники стоял с непокрытой головой, а в глазах его был не страх, а какое-то сокровенное знание. Занавеска в окне была, как и прежде, плотно задёрнута, а на улице совсем стемнело.
- Что ты шапку снял? – спросил Сандро, - Простудишься.
- А как не снять? Перед Императором? Говорят, он требовал, чтобы все снимали шапки при его появлении, - просто ответил Ники.
- А ты видел его? Какой он? – Сандро сгорал от любопытства.
- В красном мундире, весь светился, - полушёпотом сказал Ники, и Сандро сразу ему поверил, - В руках у него была какая-то икона, и он благословил меня ею. Он хочет сказать мне что-то очень важное. Непременно приду сюда один, ночью с одиннадцатого на двенадцатое марта.
Сандро посмотрел на кузена с уважением. Сам он не решился бы придти сюда один даже летним днём. Но первого марта произошло событие, которое изменило ход российской истории, и одиннадцатого Ники было уже не до прогулок к Михайловскому замку. Позже Сандро думал, что всё это не случайно, Император Павел знал, что случится вскоре, поэтому явился своему праправнуку, не дожидаясь роковой даты. О чём же он хотел предупредить будущего наследника престола?

Государь Император Александр Второй давно заметил, что его внук Николай очень внимательно его разглядывает. Катя вела себя за столом очень фамильярно, нарочито подчёркивая близость между ними, а ведь же-на скончалась так недавно. Её не стало в мае 1880 года, и, переждав положенный траур, Государь тихо и скромно обвенчался с Екатериной Михайловной. Разве он не имеет права на счастье, на брак по любви? Ведь такое право есть даже у самого нищего из его подданных.
Разве он мало сделал для России? В 1858 году присоединил к России богатый Амурский край. Закончил покорение Кавказа и умиротворил его, в 1865 году к России присоединена Туркменская область, в 1868 году Самарканд и Бухара, в 1871 году Чёрное море стало русским морем, и Андреевский флаг стал снова развеваться над ним. В 1873 году покорена Хива. И так далее.
Неужели и в 62 года нет ему покоя? Шесть покушений пришлось ему пережить, при последнем, в Зимнем дворце, погибло много солдат и офицеров Финляндского полка. Что им неймётся? Что плохого он сделал этим людям, что они забрались в его дом и хотят его смерти? Но самое страшное не это, а то, что, убив его, они не остановятся, пока с корнем не вырвут весь род Романовых, его сына, внука…
Смерти он не боялся. Он прожил долгую, насыщенную жизнь, до этого возраста не дожил ни один из предшествующих Романовых. В последнюю войну с турками Государь находился в двух шагах от военных действий, где шальная пуля легко могла задеть его. Не пугали его и покушения, он смело смотрел в лицо опасности. Это было в нём от отца, Николая Павловича, который не побоялся 14 декабря 1925 г. выехать навстречу восставшим, не прячась за спины солдат.
Он вспомнил, как не так давно молился в маленькой церквушке Царского Села вместе с внуком. Внезапно началась гроза, и в церковь залетела шаровая молния. Государь был спокоен и ни на минуту не прервал молитву. Он был уверен, что без Божьего промысла ни один волос не упадёт с его головы. А может быть, он предчувствовал, что его конец будет совсем иным? Он оторвал глаза от икон и посмотрел на внука, в глазах Ники не было страха, ребёнок продолжал молитву, точно ничего не произошло.
Теперь этот бесстрашный человек, более всех покушений, боялся взглянуть в глаза своему внуку Ники.
Дорогой Ники, - мысленно обращался к внуку Александр Николаевич, - Дело в том, что я женился не по любви. Моими родителями заранее была выбрана принцесса Гессенская Мария, мне осталось только совершить давно запланированный визит и попросить руки. Ответ был известен заранее. Она пошла за меня, исполняя свой долг, точно тяжёлую обязанность. Точно так же она относилась и к супружескому долгу, и к рождению детей.
Нет, не то, - прервал себя Государь. В попытках всячески оправдать себя он невольно клевещет на свою супругу, которая, конечно же, заслуживает всяческого уважения. Проблема заключалась лишь в том, что он уважал свою жену, но не любил её.
Милый Ники! – всё также мысленно продолжал Александр, - Когда-нибудь ты вырастешь, и тебе придётся выбирать себе спутницу жизни. Перед тобой обязательно встанет проблема выбора между твоими чувствами и твоим долгом перед российским престолом. Тогда ты, возможно, поймёшь меня и не осудишь.
Он вспомнил свою первую встречу с Катей, юной жизнерадостной белокурой фрейлиной Императрицы. Голубые глаза этой очаровательной девушки смотрели на Александра с обожанием. Казалось, она ничего не требовала от жизни, кроме счастья видеть его и слышать его голос. На малейшие знаки его внимания она отвечала искренней и бескорыстной радостью. Так, во всяком случае, ему тогда казалось.
О романе их заговорили в свете. Государь открыто всюду появлялся со своей возлюбленной, а его сыновья, Великие князья, обязаны были приглашать её к себе на балы. Против этого более всего возмущалась не жена царя, не его дети, а жена наследника престола Мария Фёдоровна. Её сердце мате-ри не могло вынести того, что дети этой женщины будут воспитываться ря-дом с её Ники, а какой пример может подать дедушка любимому внуку?
Кто бы мог знать, что Минни окажется такой ханжой, - рассуждал Император, - Разве я не принял её, принцессу из заштатной Дании, как родную? Мария Фёдоровна настолько враждебно отнеслась к княгине Долгорукой, что Александру II пришлось сделать ей строгое внушение, пригрозив ссылкой и опалой.
Мысли его снова возвращались к Ники. Какие необыкновенные у этого мальчика глаза! Смотрят, будто в самую душу, ни солгать, ни слукавить нельзя под его взглядом, как перед своей совестью. Нелегко придётся ему жить, а царствовать тем более. Невольно вспомнились ему глаза его сына от княгини Долгорукой. По глазам Гого легко можно было прочесть его нехитрые желания, пошалить, порезвиться, получить подарок. На подарки своей второй семье Государь не скупился, балуя их порой больше законных внуков.
Дверь скрипнула и в комнату без стука вошла Екатерина Михайловна. Она привыкла так заходить к нему в любое время дня, ничуть не думая о том, что Государь может быть занят.
Александр сидел за письменным столом, перебирая срочные бумаги. Княгиня привычно заглянула ему через плечо и прочла манифест о своей коронации. Наконец, она утрёт нос этой надменной Великой княгине Марии, станет Императрицей, а её Гого превратится в Великого князя и наследника престола, Саша обещал ей это, а свои обещания он обычно выполняет. Женился же он на ней, как обещал.
- Сашенька, ты душка, - проворковала она, - Когда ждать тебя к чаю?
Александр прекрасно понимал, что она хотела спросить, когда будет обнародован этот манифест, и почувствовал лёгкое раздражение. Он не тер-пел над собой никакого давления, не любил, чтобы его торопили даже в тех случаях, когда решение принято давно, и исход очевиден.
- Катя, разве ты не видишь, что я занят, - проворчал он.
- Вижу, милый, ты никак не можешь решиться, - по-своему истолковав раздражение Государя, проворковала Долгорукая, - А ты вспомни своего предка Петра Великого. Он женился на Марте Сковронской и сделал её Императрицей Екатериной Первой, не спрашивая ничьего разрешения.
Это она сказала совершенно напрасно. Александр вспомнил не Екатерину I, а Екатерину II, которая ловко избавилась от своего мужа Петра III.
- Я не Пётр Великий, - сказал Государь с явным раздражением, - Я не собираюсь убивать своего сына. А если вы мните себя Екатериной Великой, то я не Пётр Фёдорович. Ступайте и не мешайте мне работать, а в следующий раз стучите, когда входите в рабочий кабинет Императора!
Долгорукая не на шутку испугалась, таким тоном Государь никогда не разговаривал со своей фавориткой. Она вылетела из кабинета, едва не упав, запутавшись в своей же юбке.
Оставшись один, Государь задумался о роковой роли Екатерин в рос-сийской истории. Сначала появилась Екатерина Первая, и Пётр I убил своего сына не без её влияния. Потом Екатерина Вторая, которая вместе с Екатериной Дашковой совершили переворот, а итогом блестящего правления Екатерины стало убийство Императора Павла I. Стоило ему самому познакомиться с Екатериной Долгорукой, как началась целая серия покушений на него, точно небо карало его за грех двоежёнства. Невольно вспомнилось, что юный Император Пётр II незадолго до своей ранней и трагической смерти был помолвлен с Екатериной Долгорукой, полной тёзкой его возлюбленной. Ещё в те далёкие времена Долгорукие рвались к российскому престолу.
Он отложил свой так и не подписанный манифест в самый дальний угол стола, чтобы уже никогда к нему не возвращаться. Нет, Императрицы Екатерины Третьей в России не будет! Тех двух вполне хватило. А если Ники надумает жениться, пусть никогда не выберет принцессу, чьё имя Екатерина. Жену Николая звали Александра, но смерть он принял в городе, носящем имя Святой Екатерины…
Вот ведь, в какие дебри меня занесло, - подумал Государь. Будто дело в имени. Просто мне не следовало жениться на этой женщине, но не мог же я нарушить данное обещание.
Он отправил в Аничков дворец письмо к наследнику Александру Александровичу с просьбой быть сегодня на ужине. Ему хотелось повидать своего внука Ники.

«...19 ноября сего года, под Москвою, на линии Московско-Курской железной дороги, по постановлению исполнительного комитета, произведе-но было покушение на жизнь Александра II посредством взрыва царского поезда. Попытка не удалась. Причины, ошибки и неудачи мы не находим удобным публиковать в настоящее время.
Мы уверены, что наши агенты и вся наша партия не будут обескуражены неудачей и почерпнут из настоящего случая только новую опытность, урок осмотрительности, а вместе с тем новую уверенность в свои силы и в возможность успешной борьбы.
Обращаясь ко всем честным русским гражданам, кому дорога свобода, кому святы народная воля и народные интересы, мы ещё раз выставляем на вид, что Александр II является олицетворением деспотизма лицемерного, трусливо-кровожадного и всё растлевающего. Царствование Александра II с начала до конца — ложь, где пресловутое освобождение крестьян кончается Маковским циркуляром, а разные правды, милости и свободы — военной диктатурой и виселицами. С начала до конца оно посвящено упрочению враждебных народу классов, уничтожению всего, чем жил и хочет жить народ. Никогда воля народа не попиралась более пренебрежительно.
Всеми мерами, всеми силами это царствование поддерживало каждого, кто грабит и угнетает народ, и в то же время повсюду в России систематически искореняется всё честное, преданное народу. Нет деревушки, которая не насчитывала бы нескольких мучеников, сосланных в Сибирь, за отстаивание мирских интересов, за протест против администрации и кулачества. В интеллигенции десятки тысяч человек нескончаемой вереницей тянутся в ссылку, в Сибирь, на каторгу, исключительно за служение народу, за дух свободы, за более высокий уровень гражданского развития. Этот гибельный процесс истребления всех независимых гражданских элементов упрощается, наконец, до виселицы. Александр II — главный представитель узурпации на-родного самодержавия, главный столп реакции, главный виновник судебных убийств. 14 казней тяготеют на его совести, сотни замученных и тысячи страдальцев вопиют об отмщении. Он заслуживает смертной казни за всю кровь, им пролитую, за все муки, им созданные.
Он заслуживает смертной казни. Но не с ним одним мы имеет дело. Наша цель — народная воля, народное благо. Наша задача: освободить народ и сделать его верховным распорядителем своих судеб. Если бы Александр II осознал, какое страшное зло он причиняет России, как несправедливо и преступно созданное им угнетение, и, отказавшись от власти, передал её всенародному Учредительному Собранию, избранному свободно, посредством всеобщей подачи голосов, снабжённому инструкциями избирателей, — тогда только мы оставили бы в покое Александра II и простили бы ему все его преступления».
Это была прокламация Народной воли за 1880 год.
 
Анна Григорьевна в ужасе разглядывала этот слегка пожелтевший плотный листок бумаги, на котором красивым типографским шрифтом были напечатаны эти страшные слова. Как этот листок мог попасть в рукописи Фёдора Михайловича? Что было бы, если бы кто-нибудь нашёл это в бумагах писателя? Ведь каждому полицейскому чину не объяснишь, что Достоевский, работая над романом о революционерах, должен был изучить их цели и программы.

Она взялась за голову и крепко сжала виски руками. Что они пишут? О каких сотнях и тысячах замученных страдальцев идёт речь, если сами же говорят о всего лишь 14 казнённых? Во время покушений на Государя погибло в разы больше народа. Объявившие смертный приговор царю мало задумывались над тем, сколько при этом погибнет его подданных.
Знают ли они сами народ, который хотят облагодетельствовать? Этот народ имеет весьма смутное понятие об Учредительном собрании, выборах и свободах, которыми не накормить голодных и не обогреть бездомных. Они хотят убить Государя, не потому что он тиран, деспот и виновник всех бед. Война, которую господа революционеры ставят Государю в вину, была навязана России с Запада, и только Государю и верным ему войскам Россия обязана победой в этой войне и освобождением славянских народов. С Государем у них разные цели. Государь хочет поднять благосостояние народа, а революционеры провозглашают равенство, которое невозможно в природе и нереально в человеческом обществе. Их цель – чтобы не было богатых, цель Государя – чтобы не было бедных.
Как объяснить этим людям, что сказки о равенстве и свободе заведут их в трясину? Свобода от чего? От религии, духовных ценностей, от святости человеческой жизни, от совести. Не свобода совести, а свобода от совести. Надо сказать об этом Фёдору Михайловичу.

Анна Григорьевна встала и едва не пошла в комнату мужа. Потом вспомнила, что её Феденьки нет больше, и горько заплакала. Как же не вовремя, родной, ты покинул этот мир!
- Мамочка, почему ты плачешь? – ласково спросил детский голосок.
В дверях стояла их с Фёдором Михайловичем старшая дочь 11-летняя Любушка. Девочка подбежала и обхватила мать руками.
- Почему ты плачешь, мамочка? Что это за бумага?
- Это плохая бумага, Любушка, - ответила Анна Григорьевна, гладя дочку по голове, - Очень плохая. Её написали злые люди. Бесы. По ней мы с тобой и все, кто любит Россию-матушку, не должны жить.
- Так давай её кинем в печку, пусть она сгорит, - предложила Люба.
Анна Григорьевна задумалась. Действительно, чего проще, чем швырнуть эту прокламацию в печь и забыть о ней. Но то, что здесь написано, от этого не сгорит, оно уже отравило мозги многим и многим. Она вспомнила о своём соседе Баранникове, совсем молодом человеке, который очень интересовался творчеством Достоевского и мечтал поговорить с писателем. По его глазам, по выражению лица его Анна видела те необратимые перемены, которые происходят с людьми, попавшими в ловушку бесов.
- Нет, Любушка, - сказала Анна Григорьевна, - Мы сохраним эту бумагу. Когда их будут судить, это будет вещественным доказательством.
Она аккуратно сложила прокламацию в папку вместе с черновиками к роману «Бесы», положила в шкафчик и заперла на ключ.

- Ники! Ники!! Ники!!! – она металась по постели, она билась как пойманная птичка, она кричала.
- Минни, проснись! – Наследник Цесаревич Александр Александрович тронул жену за плечо, - Минни, проснись. Я здесь, с тобой. Всё в порядке. Всё хорошо, я здесь.
Мария Фёдоровна открыла глаза. Лицо мужа, широкое, бородатое, та-кое надёжное и родное, в тревоге склонилось над нею.
- Тебе приснилось что-то страшное? – спросил Александр, - Забудь, это лишь сон.
- Это был кошмар, Саша, - Мария Фёдоровна вся содрогнулась от тяжёлых воспоминаний. - Мне снилось, будто мы тебя хороним, я в трауре, а все вокруг нарядные такие и радостные, точно на свадьбе, поют кому-то многую лету. Потом жених с невестой, а жених-то – Ники, едут куда-то по глухому сосновому лесу. Потом налетели какие-то хищные птицы, хотят убить Ники и вырвать его сердце, а вокруг люди с такими злобными лицами, все в саже, как трубочисты, и костёр зачем-то горит.
- Ах, ты, моя маленькая жёнушка, - добродушно усмехнулся Александр, - Ну, подумай сама, какой абсурд тебе пригрезился. Разве Ники будет праздновать свадьбу на моих похоронах? А птицы тебе приснились, потому что ты слышала о коршуне, прилетавшем к дворцовым окнам. Так вот, его больше не будет, пристрелили его финляндцы. Ну, что такое опять?
Глаза Марии Фёдоровны налились слезами.
- За что убили несчастную птицу? У неё же тоже гнездо, дети…
- Чувствительная ты моя! – Александр поцеловал жену в щёчку, - Так, пожалуй, ты и Желябова пожалеешь. Кстати, он и Тригони арестованы. Прикажешь пожалеть их и отпустить на все четыре стороны? И Ники весь в тебя, готов пригреть всех бездомных и накормить всех голодных. Как он будет царствовать, ума не приложу.
Закончил он с отцовской нежностью, он любил в своём Ники именно эту чисто русскую черту. Он считал, что русскому народу крупно повезёт иметь такого Царя.
- Папа пишет, что хочет видеть нас сегодня на ужине, - сказал Александр нехотя, потому что предвидел реакцию жены.
- Я больше не сяду за стол с этой женщиной! – возмущённо проговорила Мария, - Ники уже взрослый, он начинает задавать вопросы, что эта мадам делает за царским столом. Что я ему отвечу? Что эта тётя – любовница твоего дедушки? Что их общие дети – твои братики и сестрички, а вернее, тёти и дяди?
- Минни, ты зря всё усложняешь, - примирительно сказал Александр, - И зря так кричишь. Тебя могут услышать в детской или прислуга. Наша семья итак слишком на виду, чтобы давать им лишний повод для сплетни. В конце концов, он мой отец, и он Император. Я не могу ослушаться его ни как сын, ни как верноподданный. Не нам с тобой судить, как следует поступать Царю.
- Этим и пользуется та дрянь, - гнев сделал нежное лицо Минни неузнаваемым, но ещё более красивым. Глаза горели, щёки зарумянились.
- Если уж я терплю это глумление над памятью моей матери, - печаль-но заметил Александр, - То тебе тоже придётся потерпеть. А за Ники не беспокойся. Его душа кристально чиста, как родниковая вода, ничего грязного к ней не прилипнет. Уж я-то хорошо знаю своего сына.
 
Александр II крепко и сердечно обнял своего старшего сына. Цесаревич заметил, как постарел отец, но Государь был из тех людей, которых возраст только красит, от глаз, точно лучики, разбегались морщинки. Марии Фёдоровне он поцеловал ручку, Ксенюшку взял на руки, а с Николаем и Георгием обменялся крепкими рукопожатиями.
За столом из посторонних оказался князь Разгильдяев- старший с каким-то незнакомым молодым человеком в форме волынского полка и с орденом Святого Георгия на груди. Это был необычайно красивый молодой человек, высокий, стройный, тёмно-русый, гладко выбритый, с печальными серыми глазами. На лице его, как у Анны Григорьевны, тоже читалась какая-то неразрешимая мучительная мысль.
- Ваше величество, - сказал Разгильдяев, - Это и есть мой племянник Алексей Владимирцев, о котором я вам говорил. Герой Плевны, был ранен, но продолжал сражаться пока были силы. После ранения не долечился, сбежал из госпиталя на фронт и прошёл всю компанию до конца.
- Очень рад, - сказал Государь, протягивая Алексею руку, - Весьма рад познакомиться с героем Плевны. Скобелев рассказывал, как вы, несмотря на ранение, сберегли знамя полка и в целости передали его знаменосцу. Такие люди очень и очень нужны России.
- Рад стараться, Ваше Императорское Величество, - произнёс Владимирцев без нарочитого энтузиазма, а просто и сердечно. Государю понравился его ответ.
- Я рад представить вам мою семью, - продолжал Государь, - Это мой старший сын Александр, моя невестка Мария Фёдоровна и внуки: Николай, Георгий и Ксения.
Княгини Долгорукой, к большой радости Марии Фёдоровны, на сей раз, не было.
Владимирцев переводил глаза с деда на старшего внука. Александр II выглядел как счастливый отец и дед многочисленных внуков, глаза светились лаской, как у рождественского Деда Мороза. Казалось, он был отцом не только для своих сыновей, но для каждого русского. Внук Николай был похож и не похож на деда. Внешнее сходство было, но во взгляде светилась какая-то недетская печаль, ожидание чего-то неотвратимого. Нос Николая был обычной, правильной формы, но Алексею он напомнил портрет Императора Павла, доставшийся ему в наследство от деда.
За ужином речь шла о войне, её итогах и послевоенном устройстве мира. Тема для детей была, вроде бы, не интересной, но сын наследника внимательно прислушивался к разговору, а потом пожелал выслушать рассказ Алексея о сражениях, в которых он участвовал. Тема оказалась интересной и для его брата Георгия, только Ксения немного скучала и ждала, когда этот скучный ужин закончится и можно будет посидеть у дедушки на коленях, рассказывая о своих детских заботах и радостях.
По завершении ужина Государь спросил у Владимирцева:
- Я хотел бы сделать вам какой-нибудь подарок. Что бы вы хотели по-лучить на память о сегодняшнем ужине?
- Мне очень неловко просить об этом, Ваше Величество, - смущаясь, ответил Алексей, - Но я хотел бы иметь портрет вашего внука Николая.
- Вот неожиданная просьба! – рассмеялся Александр Александрович, - Ники, ты слышал? Твой портрет украсит кабинет героя Плевны. Ты должен этим гордиться. Возможно, при твоём царствовании он станет фельдмаршалом.
- Далеко пойдёте, молодой человек, - добродушно усмехнулся Государь, - Вы смотрите в послезавтрашний день. Ники, напиши ему что-нибудь на память.
На своём детском портрете каллиграфически чётким почерком будущий Император Николай II написал: «Полковнику Владимирцеву от прапорщика Романова с пожеланием новых побед. 25.02.1881 г.». Алексей ещё больше поразился сходством внука Государя с Императором Павлом.
 

Вечер пролетел незаметно. Давно уже Государь не получал такого удовольствия от общения со своей законной семьёй, словно вернулись старые добрые времена, когда жива была Императрица Мария Александровна.
Чего ещё надо для счастья, - думал Государь, - Зачем искать за морями то, что находится у тебя под носом. Это, и только это и есть моя семья.
Незаметно он отозвал Николая в сторону.
- Ники, я хочу сделать тебе подарок, - сказал он, - Ведь неизвестно, до-живу ли я до дня твоего рождения. В этой тетрадочке я записал для тебя свои мысли за последние дни, свои пожелания тебе, когда ты станешь Царём. Может быть, они тебе пригодятся.
Государь протянул внуку небольшой альбом в синем сафьяновом переплёте с золотым двуглавым орлом на обложке.
Огромные глаза Ники налились слезами. Он словно почувствовал, что говорит со своим дедом в последний раз, и сердце его сжалось.
- Дедушка, я не хочу быть Царём, - сказал он, стараясь не всхлипнуть, - Я хочу, чтобы ты и Папа жили долго-долго.
- Всё в Божьих руках, - сказал Император Александр II, - Молись за меня, Ники


(продолжение следует, Владимирцеву и его роду я посвятила и рассказ "Авдотьюшка и Катька", который скоро появиться на моей страничке).
Картинку взяла в интернете в Контакте. Там же вычитала, что Царская Семья убита "ритуально жидами". Что я думаю об этом, я высказала на своей странице в стихах.ру. Думаю, что враги России за океаном на чьи деньги были убиты Павел Первый и Николай Второй будут только рады, в очередной раз подкинув нам лозунг "Бей жидов". Ни Павел Петрович, ни Николай Александрович не делали различий между подданными, всех они считали своими детьми.
А картинка понравилась.