Пустоши. Деградация времени

Терпение, терпение, друг мой. В суматохе прошлого, обрастая подробностями, каплями проточена история серой, расслабленной пыли, глухой и абстрагированной скуки, формирующей аллергию на людское общество. Воющая асимметрия проржавевших до предела груд мертвых машин. Иссохшие травы, норы, выцветшие всхолмья и невзрачные, серо-желтые старые тропы караванов. Кострища, тонкие, ломкие кривые деревья, чей скрип почти единственный звук в Пустошах. Нас здесь немного, бороздящих пыль и попирающих грязные бревна мостовых древности, нас здесь практически и нет, лишь пыль поглощает ирригационные системы, обсидиановые пирамиды.

Перекати-поле, огромными кучами эти экипажи духов воздуха скапливаются на окраинах городов, единственная дань суматохе, но бесшумная, странно тихая, звенящая струна. Рано утром (впрочем, утро слишком схоже с вечером в Пустошах) ты потягиваешься, зеваешь и ставишь босые ноги в пыль. Первобытная тоска охватывает мягкие недодеградировавшие члены, голова откидывается назад, исторгая громкий элементарный пучок нот в небо, который тут же подхватывается ветром и возвращается в Пустоши. На каменистой, голой, иссохшей равнине разваливается рыхлыми кусками дочеловеческая метафора. Серные облака, скелеты грызунов и птиц, брошенные испорченные музыкальные инструменты, следы очагов, промоины дождевых струй, ремесло, раз и навсегда положившее начало созданию человека.

Кристаллические решетки и потоки свободных частиц, вкрапленные в тесто нарождающейся Вселенной песочные часы, и вся трясущаяся, распадающаяся цепь умирающего времени беззвучно сыплется, подобно сосновым иглам на ноздреватую, забытую землю предков.
Здесь ужасно хочется спать.

[2001]