Таблетка

Он выходит на улицу, когда город одевается в огни и неоновые вывески. Идет по переулку, что изгибается между приземистыми домами, мягко ступает по выщербленным временем камням. Вдалеке шумит скоростное шоссе, и он в который раз лениво думает: «Куда же вы едете так поздно?». Теплый летний ветер сдувает волосы на лицо, но то, что обычно раздражает его, сейчас лишь вызывает невесомую улыбку. Ничего сегодня не может заставить его нервничать. Только не сегодня.

Она прекрасна в этот вечер, впрочем, она прекрасна всегда. У нее светлые волосы, мягкими волнами спадающие на плечи, и влажные карие глаза. Ее смена заканчивается поздно, но она уже привыкла возвращаться домой в темноте. Она невидящим взглядом пробегает по ярким вывескам магазинов и забегаловок, думая о своем. Она не видит надписей, но их мигающий, переливающийся свет заставляет ее думать, что даже в эти часы вокруг кипит жизнь.

Он знает ее уже три года. Они работают вместе, и, конечно, она тоже его знает. Он помнит ее первый рабочий день, помнит искоса брошенный на него любопытный взгляд. Знает ли она, что он слышал, как та говорила о нем с подругой? Важно ли это? Он не уверен. Он вспоминает...

Она замечает его издалека, но до последнего ей кажется, что взгляд подводит. - Какая встреча! -И я (сдержав смешок) не ожидал. Но, раз уж так вышло, позвольте проводить...

В ее глазах читается смущение, но на губах - улыбка. Его рука рассеянно нащупывает в кармане то, что немногим позже станет для нее подарком. Чуть позже. Он тоже улыбается.

- Не знала, что вы живете неподалеку. - О, нет. Я здесь не живу. - Но как тогда...

Вдалеке шумит шоссе, но улица пустынна - за исключением торговцев, отделенных от них стеклами и застывшими в нелепых позах манекенами. Он вспоминает, когда его впервые посетили мысли о том, что теперь так необходимо. А пальцы в кармане поглаживают...он говорит себе: «подарок».

Ах да, конечно. Тогда он - Создатель, сколько лет прошло - еще учился в колледже. «Эй, ты! Урод! Очкарик! Книжный мальчик!» Но он привык. Привык к подобному еще давно. На что еще рассчитывать сироте, в обносках и дурацких очках? Низкий и тощий мальчишка, бей кто угодно. Книги обещали - хоть ненадолго - забвение. Но их было мало.

Он берет ее под руку. - Постойте, но мне не туда... - В самом деле?

Он смог поступить в колледж. Пойти учиться на врача. Едва ли мог объяснить, почему - но мечтал стать хирургом. Быть может, холодная сталь инструментов привлекла равнодушным блеском? А тот парень, как же его звали, он и забыл! Издевался над ним больше всех. «Эй, ты! Эй, ты!» Учились на старшем курсе, когда тот пропал. Тело позже нашли, с аккуратно взрезанным горлом, убийцу же отыскать не сумели. А он позже стал тем, кем мечтал, и скальпель так удобно лежал в ладони.

Сколько лет прошло, Создатель, сколько лет. Теперь у него дорогие очки, подчеркивают черты лица и вообще - украшают, и всегда уложены волосы, и круглый год загорелая кожа. Смеяться можно только из зависти, но прошлое - разве оно отпустит? Во всех словах слышит смех. Все в его мыслях смеются над ним, и как же заставить заткнуться этот отвратный смех в своей голове? Что же, он нашел...таблетку. Да, пожалуй, пусть будет таблетка, название ничем не хуже других - так говорит он себе.

Улыбка с ее губ давно сошла, она пытается вырвать руку, но он держит крепко. Тот переулок, куда они свернули - в нем уже нет сверкающих вывесок. От страха она забывает, что нужно кричать, а его пальцы сжимают холодную сталь в кармане.

- Прошу вас, пустите! В чем я виновата?

Он улыбается - о, нет, ни в чем. Он вспоминает...короткий смешок, и звонкий шепот двух медсестер, говорящих о нем. Девушки так любят обсуждать всех вокруг, разве можно их в этом винить? Нет, причина не в этом. Пальцами свободной руки он убирает назад ее шелковые волосы, касается ее подбородка, заставляя поднять глаза и взглянуть на него.

- Посмотри на меня. Я хочу, чтобы ты видела, в чьих руках твоя жизнь, кто ее отнимает.

Разрез быстрый и точный, от уха до уха - он знает, как. Страх и мольба, застывшие во влажных карих глазах, греют лучше любого камина, лучше любого спиртного. Я могу отнять твою жизнь, разве можно смеяться над тем, в чьих руках твоя жизнь? Нет, над ним не смеются.

И смех утихает. На несколько лет. На два года. На год.

В последнее время - на срок все меньше и меньше.