Дневальный по роте. Порцайка

               После обеда, я сидел и скучал в одиночестве, рота по шефской линии, решила оказать посильную помощь и уехала   в одно из чудесных мест Молдавии, можно сказать в винные закрома республики.

            Склады были устроены в выработках по добыче камня, многокилометровые  помещения, с огромными дубовыми бочками, заполненные вином.

             После сытного обеда, а в такие дни можно было себе не отказывать в выборе, столы в столовой накрывались на всех, но не все приходили питаться.

         Через проход от нас были столы спорт - роты, основной состав которой был из местных городских ребят, которые старались кушать домашнюю пищу.

               А кушать приходило несколько ребят, дай им бог здоровья и долгих лет счастливой жизни, они постоянно делились с нами, молодым пополнением, переставляли на наши столы еду со своих столов, приговаривали:
                - Давай молодёжь, рубай. Наедай массу.

         И молодёжь рубала за обе щёки, я хотя каш не любил, но мог от пуза поесть белого хлеба  и с маслом и сахаром. 

           Наедали калории, потраченные на большие физические нагрузки в карантине, где чувство голода не покидало даже во сне.

         В столовой один раз со мной случился конфуз, а получилось это так, вечером нашему сержанту не захотелось идти на ужин.

           Он просит меня принести хлеб с маслом и сахаром, отказать ему, себе дороже, после ужина беру вечернюю пайку хлеба и такое я неоднократно видел, как из столовой выносили ребята вечерний заказ.

             Но видно в этот день была в наряде рота из старослужащих, когда мы молодые, а нас набралось целый взвод, выходили из столовой, на выходе стояло человек шесть, по трое с двух сторон у дверей.

             Я ничего дурного не подозревал, продвигался  в толпе к выходу, держа правой рукой сверху пайку, чтобы не растерять сахар, вдруг у меня на пути появляется один из стоящих у дверей солдатиков и резко выталкивает в сторону.

            Ещё не соображая, пытаюсь снова выйти, но получаю неожиданный удар в печень, боль и шок, меня и ещё нескольких ребят отталкивают в угол, где стоял молодой прапорщик, который сразу нас берёт в оборот:
                - Так, а что это у вас в руках?
                - Понятно!
             - А знаете, что из столовой запрещено выносить продукты, а?
                - А если ещё не знаете, то это называется воровство!
          -  А за воровство я сейчас вас сдам  на гауптвахту, а завтра отведут в политчасть, а что там будет, я вам не завидую.

           Прапорщик нагнал на нас страху, что делать в такой ситуации не понятно, но один из  группы старослужащих солдат, добродушный с виду, вступился за нас:
                - Товарищ прапорщик!
              - Ребята молодые, на первый раз можно простить, а в наказание пусть вымоют посуду.
          - Соглашайтесь пацаны, дел при быстрой работе на пол часика.
            - А за это  вам вернут порцайки, понимаю, сам был молодой, если не принесёте, очень пожалеете, голодный солдат хуже зверя.

           Нам ничего не оставалось, как пойти в посудомоечное отделение, где  большая ванна была доверху завалена грязной посудой.

           Вручили нам тряпки, и дело закипело, мылись тарелка за тарелкой в горячей воде с горчицей, росли стопки вымытых тарелок.

             Обещанных пол часика растянулись на целых два, приходилось попотеть во влажном помещении у горячей ванны, вымыты не только тарелки и ложки, но и сама ванна.

             Наша работа  оценена и принята, получаем с напутствием свои порцайки и в быстром темпе покидаем помещение столовой.

           Когда вышли из столовой, во  дворе смеркалось, почти бегом побежали к казармам, были здесь и наши из карантина, но попавшие по распределению в другие роты.

         Когда я принёс в казарму хлеб с сахаром и маслом, сержант, посматривая с интересом на меня, сказал:
            - Заждался я свой ужин и где это ты пропадал столько времени?

            Я решил рассказать плачевную историю, в которую влип, но сержант меня перебил:
            - Нужно уметь выносить!
                - Что спрятать не мог, чтобы не увидели?

            Я попытался оправдаться, но сержант, снова перебил меня:
                Ладно тут разводить пустую болтовню, свободен!

           После этого случая больше меня не просили приносить порцайки, у других это лучше получалось, да и больше меня не привлекали на незаконное мытьё посуды.

             Сидел я раскинувшись на скамейке в курилке, поглядывал на дорожку в сторону штаба, не забывал оглядываться по сторонам, было жарко, как ни как лето, июль месяц.

         Асфальтированная дорожка в тени старых акаций, впервые дни, когда мы прибыли из карантина в часть, по ней ползали прибывшие из других мест москвичи нашего призыва в тапочках.

         Ребята совершили не большой марш – бросок и по растирали до мозолей ноги.

           Как и на всех москвичей, на них смотрели с презрением, считали их баловнями судьбы, которым не знакома суровая действительность.

           По вечерам сидя в курилке, видя, как еле переставляя ноги, движутся по дорожке москвичи – «инвалиды» посмеивались над ними, прикалывали, посвистывали вслед, те опустив головы, проползали мимо, понимая нелепость ситуации,  в которую попали.

            Но как - то не заметно, солдаты в тапочках, перестали ходит по дорожке в туалет, куда они подевались после излечения особого интереса  мы не проявляли.

         Приятно вот так сидеть в тени курилки и ничего не делать, лениться в полную силу своих расслабленных членов, не о чём плохом не думать, да и вообще не думать, когда вокруг сплошная тишина.

          Служба - то идёт, пусть черепашьим темпом, но с каждым днём всё ближе к дембелю.


13 апр 2016 г.