Рута майя 2012, или конец света отменяется 36

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
ЧЕТУМАЛЬ

По пустой дороге быстро добрались до Четумаля. Перед городом шла целая серия постов: полицейский, военный, экологический и даже зоологический. Все эти преграды проскочили беспрепятственно: никто не заинтересовался ими.
– Что это зачастили контролировать путешественников? – удивилась Томина.
– Четумаль не только столица штата Кинтана-Роо, но и приграничная зона. Здесь проходит граница с Белизом.

Они вкатились на интенсивно освещаемую развязку дорог. Было очевидно, что это ворота в крупный столичный центр. Оба старательно вглядывались в указатели и знаки, дабы не куролесить лишний раз в глубокой ночи по неведомым трассам. К счастью, указатели отличались четкостью, и вскоре их радушно приняла широкая улица Четумаля. Благоприятное впечатление от города дополнилось скорым размещением в недорогом отеле, далеко не шикарном, но со всеми необходимыми атрибутами, вайфаем и даже включенным в стоимость завтраком. Они заплатили всего 315 песо. Это оказался один из самых дешевых отелей на их пути, не считая Марининого отеля в Мехико.

Прогулка по светлому ночному городу, запах моря и тихий умиротворяющий плеск прибоя на набережной освежали, выветривая тягостный страх и придавая Кохунличскому происшествию оттенок забавного приключения. Его обсуждение они сдобрили здоровой порцией юмора и постановили, что, встретившись в другой раз с этим призраком, наводящим ужас на всю Мексику, превратят его из Льороны в Реидору  и поржут с ней вместе.

Несмотря на поздний час и пережитые волнения, оба погрузились в дебри интернета, воспользовавшись даровым вайфаем. Эпизод в Бекане напомнил Томиной об ее не утоленном  интересе к виденным ими ритуалам и сектам. Она развлекалась, вводя конкретные ключевые слова, например, «дымящийся горшок на алтаре», «кульки вокруг алтаря» и в таком духе.
– Сашка! – вскричала она.
Беловежский вздрогнул: ее тревожно-призывный возглас буквально разорвал тишину.
– Читай!
– Опа! – отреагировал Александр, просканировав через ее плечо статью, на которую она указала:

«Тема приближающегося конца света влечет за собой изучение обрядов и ритуалов, издавна распространенных среди простого индейского населения. Актуально рассмотреть, дошли ли те или иные практики до наших дней.
Обратимся к одной из сект, которую описывали  путешественники по зоне майя в Мексике в девятнадцатом веке. Возможно, секта существовала с незапамятных времен. Индейцы поклонялись некоему божеству. Его почитали первым избранным богами правителем, который затем, якобы, передал символы власти простым смертным.
Индейцы верили, что этот божок назначает главу секты своим наместником и внимательно следит за происходящим. Это назначение оформляется специальными обрядами посвящения и, как правило, происходит в момент смены эпох, «двадцатилетий» и «четырехсотлетий». Это свидетельствует о том, что индейцы продолжали активно использовать календарь майя. Бог требовал особых подношений в эти календарные вехи. Индейцы полагали, что он может жестоко наказать тех, кто не воздает ему должных почестей, и в то же время наградить как военными, так и бытовыми успехами тех, кто поклоняется ему.

Индейцы считали свои верования очень древними. Из уст в уста передавались легенды о том, что в моменты смены мировых эпох, то есть в моменты начала и окончания  тринадцати «четырехсотлетий», этот бог спускался и отмечал избранного. И тот становился его «воплощением» и главным духовным правителем всех земель майя и на протяжении своей жизни наводил в этих землях порядок.

По словам путешественников, секта имела свою иерархию. Простые верующие обретали возможность избежать катаклизмов, связанных со сменой эпох. Они подпитывали богов дарами: своей кровью и плодами своих трудов, освященными их кровью. Те же, кто стремился продвинуться по «карьерной лестнице», выполняли особые поручения «просветленных», своеобразной сектантской знати. И все они подчинялись главе секты, при  помощи магических ритуалов избранному из их круга.

Источники дают лишь внешние описания ритуалов, смысл которых не до конца ясен, равно как и не до конца известны их составляющие. Священные обряды, по свидетельствам очевидцев, осуществлялись на руинах городов майя на алтарях или, за неимением поблизости таких поселений, возле пещер, обозначавших вход в подземный мир, обиталище богов.

Очевидно, индейцы ранним утром или ближе к закату совершали кровопускание. Затем кровь смешивалась с каким-то, возможно, алкогольным зельем или элексиром, настоянным на травах и на меду. Рецепты этих напитков, скорее всего, держались в тайне и были известны лишь узкому кругу «просветленных».

Следует отметить ритуальную посуду, упоминаемую свидетелями ритуалов. Смешанное с кровью зелье помещалось в крупный керамический сосуд, наподобие горшка. Верующим разливали этот напиток в простые пиалы из тыквы.  Оставшимся в горшке зельем смачивалась бумага, и керамический горшок превращался в курильницу. С дымом этот кроваво-алкогольный нектар подпитывал богов. В источниках встречаются истории, что после обряда горшок  разбивали, и каждый участник ритуала получал черепок со следами крови и дыма, что обещало ему благополучие или даже спасение.

Однако упоминается еще сакральный сосуд, по всей вероятности, служивший своеобразной реликвией секты.  Эта небольшая керамическая ваза содержала изображение главного бога секты в неведомом ритуальном действе, а на венчике ряд иероглифов, который индейцы воспринимали как магические заклинания. Сосуд использовался исключительно главой секты в дни посвящения, то есть в дни смены «двадцати- и четырехсотлетий».

Сохранилось описание обряда, когда глава секты произносил некие заклинания, совершал кровопускание прямо в этот сосуд, куда потом наливалось и смешанное с кровью остальных членов общины алкогольное зелье. Затем он рисовал на своем челе и теле магические значки, что символизировало его вступление на пост временного правителя под контролем главного божества секты. Был ли это один и тот же сосуд, почитаемый священным и передаваемый из поколения в поколение, или на роль реликвии мог быть назначен любой другой сосуд, остается не ясным. Равно как неизвестна и судьба этого сосуда в случае, если он один являлся таковой реликвией.

Секта, которой было посвящено наше исследование, прекратила свое существование в начале двадцатого века, запрещенная в годы мексиканской революции. Однако отдельные ритуалы, вполне привычные в среде индейских общин, можно и до сих пор наблюдать иногда среди майяских развалин».

Саша молчал. Марина вперилась в экран и тоже не проронила ни слова.
– Вот оно! – наконец, медленно проговорил Александр.
– Может быть, – пискнула Марина.
– Хотя…– Саша еще раз пролистал статью. – Статья на английском языке. Есть ссылки на источники и литературу. Статья явно научная, хотя автор указан инициалами.
– Мне кажется, кто-то просто перепостил ее на этот сайт, – предположила Марина. – Сайт, похоже, далеко не научный:  «Магическая Мексика».

– Смотри, учитывая, что индейцы особо соблюдали смены эпох и подчеркивали, что их божество ведает этими сменами, – возбужденно заговорил Беловежский, – можно предположить, что речь идет как раз о Болон-Октэ. Опять же здесь сказано, что они «почитали его первым правителем». А в надписи в Храме XIV в Паленке говорится, что богиня Луны вручила Болону-Октэ «кавиль», то есть символ власти, а он в свою очередь «вручил кавиль» смертному правителю. Таким образом, именно Болон-Октэ 931000 лет назад стал первым избранным богами правителем. Теперь ты понимаешь, что эта их реликвия может оказаться «сосудом Ветрова»?

Саша на секунду затих и задумчиво произнес:
– И тогда понятно, почему сосуд так хорошо сохранился. Он, возможно, и в земле-то пробыл совсем недолго, а то и вообще там не был, передаваемый по наследству каким-нибудь общинником майя…
– Создателем секты?
– Даже так. Или он был ими найден в девятнадцатом же веке в каком-то погребении в затерянном в джунглях городище, – размышлял Александр. – Пожалуй, это вероятнее.
– Саша, но секта уже не существует, судя по статье, – напомнила девушка.
– Да, потому он и мог оказаться в руках коллекционеров.
 
– Но ритуалы точно существуют. И один из них мы наблюдали сегодня в Бекане, – волновалась Марина.
– И я в Тонине был свидетелем какого-то обряда.
– Так секта существует?
Повисла пауза. Беловежский снова пролистал статью:
– Какие-то секты, наверняка, cуществуют.
– А что если кто-то возродил именно эту секту?
– Чтобы стать «воплощением» бога в день конца света? – усмехнулся Александр. – Ты ведь поняла, что именно этот день, 23 декабря этого года, и является, согласно майяскому календарю, днем окончания тринадцати «четырехсотлетий», днем апокалипсиса, которого все так ждут?
– Коннчно. Только что это дает всем остальным?
– Не знаю, – задумчиво произнес Саша. – Например, верят, что спасутся.

– Точняк! Хотя… Главе секты это все зачем? – недоумевала Марина.
– Трудно сказать. Причин может быть много. Власть, богатство, фанатизм, в конце концов.
– А вдруг это мы его сегодня видели в Бекане? – шепотом, словно опасаясь быть услышанной, предположила Марина.
– Не исключено, – сказал Саша и, завывая, продолжил: – И он наслал на нас Льорону-у.
– Нет, не так, – Марина развеселилась, – Льорона – это продукт их воскурений и заклинаний.
– Ага! Вылетела из горшка черным дымом, а к Кохунличу побелела.
 – Ну и денек выдался, – вздохнула Марина. – Сколько открытий и происшествий!

– Кстати, о происшествиях, – и Саша схватился за мобильник. – Алло, Роб! Ну, что у вас там?
– Нормалек, – ответил Валеев. – Едем в автобусе с комфортом, в прохладе, отдыхаем, в общем.
– А машина?
– Камило разобрался с этим. Сдали в сервис. Как вы там?
– Ох, у нас тут веселуха по полной! – хохотнул Беловежский. – Мы пообщались с Льороной.
– Э-э, ты не обкурился там чего, чел? – засмеялся Валеев. – Льорона – сказка-страшилка для детишек.

– Курили вместе с Маришкой. Не веришь, поверишь, когда встретишь ее, только поздно будет, – угрожающе проговорил Саша.
– Ладно-ладно, мне хватило аварии на ровном месте. Это похлеще твоих баек будет, – примирительно сказал Роберт. – Надеюсь, меня минует чаща сия. Отдыхайте уже!
– Да, Роб, мы тут на такую статью наткнулись, – вдогонку закричал Саша. – Я тебе скину ссылку. Доедешь, развлечешься.
– ОКэ.
– Да не окэ, а Октэ, – скаламбурил Беловежский, но Роб его не понял:
– Ладно, Октэ, так Октэ. Точно свихнетесь вы с Маринкой.

Утром, пока Томина отправляла Гурову свои статьи, Беловежский ковырялся в своих иероглифах. Они собирались вкусить предлагаемый отелем нехитрый завтрак, чтобы, подкрепившись, отправиться навстречу новым приключениям. И тут у Саши раздался звонок по скайпу.  Звонил Андрей Михайлович Танеев.

– Беловежский! – торжественно начал он. – Я рассуждал над названиями городищ. Конечно, это поиск иголки в стоге сена. И Гуров, и Быстров почти убедили меня, что это бессмысленно и опасно.
Саша не поверил своим ушам и задохнулся от возмущения:
– Андрей Михайлович, и вы туда же! От вас не ожидал.
– Я ученый, а не Шерлок Холмс. И ты тоже не сыщик.
– Но наука во многом сродни методам Холмса. А уж в майянистике, эпиграфике тем более эти методы просто необходимы.

– Ладно, не кипятись, – улыбнулся Танеев. – Я звоню не за тем, чтобы тебя отговорить. Считай, проверял тебя на прочность.
– Меня?
– Все, успокойся. Итак, по делу. Предлагаю вам сейчас не привязываться к названию и не искать «камни» и «воду», которые могут оказаться чем угодно. Главное, исходить из того, что сосуд здесь, в смысле там, где вы сейчас находитесь, на полуострове Юкатан, то есть он может быть в любом из городищ Кампече и Кинтана-Роо.
– Да, думаю, так и есть.

– Единственное, что вы сейчас можете делать, это присматриваться ко всему, что видите, рассуждать от лица человека, который находится под угрозой и наблюдением и к тому же ничего не знающего о культуре майя.
– О, это верно! Спасибо!
– Еще он не собирался прятать его на десяток лет. Думал, что придет за ним через несколько дней. Это тоже важно понимать, – добавил Танеев.
– Да, мы об этом думали.
– Используйте все: разум, интуицию, магию, в конце концов, – засмеялся Танеев.
– И магию можно? – усомнился Беловежский игриво.
– А что вам еще остается? – грустно пошутил научник.
– Слышишь, Мариночка, твой выход. Мой научный руководитель, великий ученый-майянист, одобрил твои методы, – подколол Саша свою спутницу.
Та не обиделась, а парировала:
– Видишь? Умные люди плохого не посоветуют.

Танеев поинтересовался, о чем речь. Александр замялся на секунду да и выложил историю с маминой сказкой и игрой в знаки.
– Хорошая игра, одобряю, – неожиданно ответил научник. – Позволяет иногда мыслить неординарно и находить самые неожиданные ответы.
– Ах да, Андрей Михайлович, мы тут наткнулись на интересный материалец. Я вам сейчас ссылку пришлю.
– О чем?
– О секте.
– О секте? Гм, – удивился Танеев.
– Мы тут пару ритуалов наблюдали. Показались интересными, – и Саша рассказал о виденном.

– Да-а, забавно, – протянул Танеев, помолчал и вдруг сказал:
– Кстати, Беловежский, ты помнишь, что я  на днях вылетаю в центр Кнорозова?
– Уже? Ах, да! Здорово! А я и забыл за всей своей суматохой.
–Так что увидимся.
– Ждем вас! – обрадовался Саша.
Томина с пристрастием наблюдала за его реакцией и осторожно осведомилась:
– Ты действительно рад его приезду?
Он удивленно поднял брови:
– Да, а что?
– А тебе не кажется, – осторожно начала она, – что твой Танеев хочет сам найти сосуд, когда ты уже произведешь все необходимые изыскания.

Саша рассердился и мрачно буркнул:
– Не кажется. Он давно планировал приезд. И потом у меня нет здесь амбиций, кроме одной: найти сосуд и сделать его достоянием науки, доступным для изучения.
– Да ты ангел бескорыстия! – хохотнула Марина. – Не сердись!
И она примирительно потрепала его по волосам, обняла и чмокнула в щеку.
– Будем считать, это была провокация с моей стороны, – добавила она. – Пойдем есть.

– Что-то много вас тут провокаторов на одного меня этим утром, – возмутился Саша, но не смог долго дуться на эту дерзкую девчонку, заключил ее в объятия и прошептал ей в ухо: – Не пойдем, провокаторша!
– Нет, пойдем, попутчик, – пролепетала Марина и почувствовала, что пропала, что тонет в его руках, что с наслаждением покрывает поцелуями его заросшее бородатое лицо и, словно со стороны, услышала, как невольно срывается с губ задохнувшийся шепот: «Сашенька, Сашенька!»

А он исступленно гладил ее по волосам, в свою очередь отвечал легкими поцелуями на ее нежность, и в голове у него пульсировало: «Люблю тебя, девочка моя, люблю». Но он сдерживал себя, чтобы не произносить эти слова вот так, впопыхах, остатками сознания понимая, что придется оторваться друг от друга и ехать дальше. Наконец, он добрался до ее губ, приник к ним на мгновенье, дернулся от какого-то скользящего движения на своих коленях, отпрянул и усмехнулся. Он было испугался, что обидит ее своим смешком, но она уже все осознала и засмеялась сама:
– Наверно, мы смешно сейчас смотрелись со стороны. Двое с ноутбуками на коленях.
– Да, и я о том же.
– Значит, пора. Принимаем волевое решение?
– Принимаем. Три-четыре!
Они захлопнули ноутбуки.

Когда они отъехали от отеля, Беловежский вдруг встрепенулся:
– Четумаль – это город, где нашли тело Ветрова. Есть у тебя какие-нибудь видения по этому поводу, которые могли бы дать нам наводку?
– Нет, но у меня есть видение, что Четумаль стоит на берегу моря. И это дает мне наводку, что грех с ним не повидаться, – улыбнулась Томина.
– Это не Карибское море, это Четумальский залив, – поправил Александр.
– Не умничай.
– В остальном я тебя совершенно поддерживаю.

 Они двигались вдоль красивой набережной. Главная ее площадь с героической стелой и часами наверху открывала вид на залив. Ночью водная гладь была настолько черной, что море не ощущалось, и только тихий плеск воды напоминал о его присутствии. Сейчас спокойная бескрайняя рябь убегала к горизонту, приглашая в плавание и пробуждая желание если не окунуться на каком-нибудь городском пляже, то хотя бы найти спуск к морю и помочить ручки-ножки. В отличие от Салины Крус, где они уже делали попытку пообщаться с морем, здесь не было производственной зоны. Была симпатичная набережная с пальмами и милыми особняками напротив. Пляж не показывался.

Наконец, им посчастливилось обнаружить прореху в каменном парапете набережной, и они поспешили припарковаться. И действительно несколько ступенек позволяли спуститься на небольшую площадку, о которую слегка плескались ласковые волны.
Они радостно выскочили из машины. Саша опередил Марину и с криком: «Мы викинги!» ринулся по ступенькам и хлестко шлепнулся, поскользнувшись на грязно-зеленом иле, покрывавшем площадку внизу. Девушка кинулась помогать ему, но он остановил ее:
– Не ходи, здесь скользко. Не хватало еще нам обоим изваляться в этой жиже.

Он-таки помочил руки в море, отмывая их от вонючей зелени. Дальше в ход пошли влажные салфетки из Марининых запасов, которыми пытались оттереть грязь с шорт. К счастью, прямо напротив оказалась заправка, где можно было помыться и переодеться.
– Неудачное у тебя видение, – упрекнул Беловежский Марину.
– Да, с морями нам пока не везет, – согласилась она.
– И что это был, по-твоему, за знак?
– Что пора валить из Четумаля.
– Пожалуй. Хотя, несмотря на эту маленькую неприятность и грустные воспоминания о Ветрове, город мне понравился.
Марина кивнула.