Сэйра. Глава 1

         Сэйра вошла в мою жизнь, как дуновение легкого ветерка в раскрытое душной летней ночью окно. Я был один на этом огромном, совершенно новом для меня и незнакомом материке. Для меня это был идеальный выход – оказаться там, где тебя никто не знает, ничто не напоминает о прошлом, где звучит незнакомая речь, и мелькают чужие лица…
         
          Я влюбился в Америку с первого взгляда. Хотя наша первая встреча была будничной и довольно суховатой. Эмигрантов новой волны встречают не таинственный берег, утыканный иголками небоскребов Манхэттена, и не статуя Свободы на Эллис Айленд, которую ты зачарованно наблюдаешь с борта океанского лайнера после многодневного утомительного плаванья, – но длинный «рукав» перехода из салона самолета в здание аэропорта. Ты идешь в плотном потоке людей, с ручной кладью налегке, по каким-то длинным и бесконечным коридорам, спускаешься и поднимаешься по лестницам эскалатора, подчиняясь то ли непонятной интуиции, то ли благодаря умело продуманному маршруту, ни у кого ничего не спрашивая, понимая, что тебе – туда же, куда и всем. Проблемы начинаются уже после того, как ты прошел “emigration”, т.е. паспортный контроль, и получил багаж. Твои попутчики рассыпаются в разные стороны, и ты остаешься совершенно один посреди огромного холла, по которому в броуновском беспорядке снуют люди, бесшумно движутся электрические тележки с чемоданами и инвалидами, и каждую минуту раздается мелодичный звоночек, предваряющий объявления рейсов на еще не очень понятном тебе языке. Необычны и лица, тебя окружающие – они совершенно разные –  высоколобые и светловолосые породистые англосаксы, рослые, разных оттенков темного – от светло-коричневого до иссиня-черного цвета лица «афро-американцев», выходцы из Азии – индийцы и пакистанцы в своих традиционных нарядах, лунноликие посланцы Дальнего Востока – Японии, Кореи, Китая, арабы, мексиканцы – весь мир собрался в этом Вавилоне наших дней. Но всех этих людей, – несмотря на их непохожесть, объединяет одно – отсутствие на лицах, столь привычных для меня в России и Израиле нервозности, агрессивности  и выражения тоски. Почти все они или улыбаются – или, по крайней мере, излучают спокойствие и уверенность – они дома.
         
         Я стоял один в растерянности посреди зала, боясь отойти от своей тележки с чемоданами. Мне предстоял переезд из аэропорта имени Кеннеди в аэропорт Ла Гардия – оттуда отправлялся мой рейс на Бирмингем – штат Алабама. Несмотря на имевшиеся у меня инструкции, полученные в фирме, которая послала меня на работу в американскую телефонную компанию Bell South, я совершенно потерял всякую ориентацию во времени и пространстве, и меня охватил буквально животный страх неизвестности, а дальнейшее движение было будто сковано параличом. Беспомощно я оглянулся вокруг – но на мое счастье, рядом оказался двухметроворостый полицейский, цвет лица которого мало отличался от цвета черной, идеально отутюженной униформы. На ломаном языке, имевшим мало общего с английским, я спросил у «копа», откуда отправляется «шаттл» на Ла Гардию. К моему удивлению, полицейский явно понял мой вопрос, поскольку ничего не переспросив, он тут же ответствовал "Sure!" и сверкая белками глаз, эмоционально размахивая руками и брызгая слюной, начал мне объяснять, как достигнуть желаемой цели. Когда же громоподобный поток слов иссяк, «коп» внезапно умолк, и я понял только две вещи: первая –  то, что я ничего не понял , и вторая – что большего я уже от него не добьюсь… Осталось только выдавить “Thanks!” и, услышав в ответ обычное “You are welcome!”,  погрузиться в еще большее отчаяние, ибо мне стало совершенно очевидно, что кого бы, и что бы я здесь ни спросил, – вероятность понять ответ была равна нулю…
      
          Вероятно, жизнь человека, наполненная самыми разнообразными и, казалось бы, случайными событиями, многим представляется, как стихийный и мало предсказуемый поток эпизодов, мало связанных между собой. Думать так –  вполне естественно для того, кто отрицает наличие Высшего Разума, управляющего этим миром, и не верит в Творца, создавшего весь этот мир. Вольному воля – но у меня, совершенно подспудно, и уже давно возникло ощущение того, что некая невидимая сила постоянно направляет меня по жизни, ввергая в бесчисленные коллизии и приключения, но неизменно протягивающая руку спасения в самый последний момент, когда, казалось бы, уже все кончено, нет выхода, и ты стоишь на краю бездны, готовый сорваться вниз. И спасение всегда оказывалось явным следствием той или иной «случайной» встречи, поступка, имевших место в давнем или недавнем прошлом, или даже внезапно возникшей мысли, посетившей тебя много времени тому назад, но именно, в силу своей значимости, запомнившейся на долгие годы…

      «Сэр!», – услышал я за своей спиной негромкий, но наполненный удивительной музыкальностью звонкий голосок. Я обернулся назад – там стояла хрупкая, завернутая в индийское сари – то ли девочка, то ли девушка в шелковом платке. На тонком смуглом лице сверкала белоснежная улыбка. Казалось, что смеялись и ее огромные черные глаза, сверкавшие озорным блеском. Над переносицей, словно спелая ягода, буквально сияла красная нарисованная родинка, а тонкие губы – одного цвета с родинкой – плавали, словно лепестки роз, на этом удивительно наивном и нежном лице… 

— Сэр! – повторила девушка, –  я слышала, вам нужен автобус на Ла Гардию?
— Да, –  ошалело и, заикаясь, ответил я. 
— Остановка совсем недалеко отсюда – вам нужно выйти из здания аэропорта через ворота “В”, повернуть направо, и через 50 метров вы увидите табличку…

Она объясняла мне спокойно и деловито, при этом постоянно улыбаясь и сверкая – да простит меня читатель за банальный эпитет – лучистыми глазами. Английский не был ее родным языком, поэтому она говорила на нем просто и четко, и, несмотря на акцент, я понимал бы ее дословно, если бы мое внимание не было приковано к этому удивительному, показавшемуся мне таким родным лицу, и если бы меня не поглотил весь странный облик, возникшей, словно фея, моей спасительницы… Напыщенно, насколько мне позволяло знание языка, я начал благодарить девушку, внезапно ощутив безумное желание никогда с ней не расставаться. Но фея громко рассмеялась – и исчезла так же внезапно, как и появилась…

     В Бирмингеме все оказалось намного проще – там меня встречал коллега из фирмы, родившийся в Америке израильтянин, прекрасно говоривший и на английском и на иврите. Он помог мне сделать заказ прокатного автомобиля и вызвался проводить меня до места моего временного обитания. Увидев заказанную машину, я испытал шок – это был огромный, как крокодил, сверкающий черным лаком «Олдсмобиль» – в Израиле на таких ездили только крутые топ-менеджеры преуспевающих фирм или же воротилы местной мафии. К тому же, ручка скоростей оказалась на руле. Я побоялся вести такой агрегат – и Асаф (так звали моего нового коллегу) сел за руль. Мы выехали с территории аэропорта и покатили по широченным многополосным бетонным хайвэям. Асаф уверенно вел автомобиль, почти бесшумно скользящий в интенсивном потоке машин, прекрасно ориентируясь на многоэтажных развязках, непрерывно разговаривая, пытаясь меня ввести в курс дела. Но я как будто находился в ступоре – от всего того, что произошло со мной за последние несколько часов: длительный перелет, столь долгожданная встреча с Америкой, индийская фея, роскошный лимузин и внезапно возникшее мимолетное ощущение счастья и свободы. «Отряхнем его прах с наших ног» – совершенно неожиданно и некстати завертелись в голове слова из «Интернационала». Я отряхивал свое прошлое, оставшееся там, по ту сторону Великого Океана.

       Мощный шестицилиндровый «Олдсмобиль» съехал с хайвэя и начал петлять по тихим и тенистым улочкам Гувера – спального пригорода Бирмингема. Вдоль дороги росли столетние дубы, клены, ясени, уютные коттеджи, окруженные зелеными лужайками, мелькали за окном автомобиля. Машина остановилась возле небольшого двухэтажного коттеджа, утопающего в зелени. Перед входом был разбит веселенький цветник. На пороге стояла опрятная пожилая женщина, ухоженные седые букли которой наводили на мысль о парике. Мы взошли по ступеням. Приторно улыбаясь,  женщина радостно проворковала: “Hi!” – и протянула мне ключи от дома – “Welcome home!” «Добро пожаловать домой, Дэйв!» – я неожиданно назвал сам себя уже на американский манер. «Слава Б-гу – теперь ты дома». Да, Дэйв, ты в Америке, а, значит, дома.

---> http://www.proza.ru/2016/04/18/108