Спиритический сеанс

И я рискнул...

Открывая сообщение друга в канун Рождества, я в последнюю очередь ожидал прочитать его необычный рассказ о разговоре с Сальвадором Дали с использованием блюдца, нанесённых на ватман букв, цифр и всего лишь двух слов ''да'' и ''нет''. Пока я листал учебник, Герман листал список известных людей, с которыми он желал бы поговорить. Конечно, я понимал, что сложность материала по теории коммуникации может довести человека до крайности, но
чтобы настолько! Спиритический сеанс — именно так он назвал свою рождественскую забаву — на тот момент мне представлялся чистой воды выдумкой, новой шуткой, а никак не правдой. Тем не менее, внутри тихий голос подсказывал,что бывает абсолютно всё: почему бы и такому экстраординарному методу коммуникации не нашлось бы места в хитросплетённом клубке мироздания? Яркий монитор ноутбука не импонировал в качестве собеседника, поэтому я решил развеяться, тем самым выбрав в слушатели природу.
Безоблачное небо, миллиарды звёзд, хруст белого, как сахар, январского снега; вдалеке — четыре или три собаки, лающих на изрытую кратерами Луну. Укутавшись потеплее, я выхожу из дома, чтобы насладиться одним из последних дней на родной земле. Ещё совсем чуть-чуть и магический Петербург вновь возьмёт власть надо мной, вновь закружит, как вьюга, в потоке бесконечных снежинок-людей, заполняющих станции метро, улицы, квартиры. А пока — укрытое белой простынёй поле, одиночество, ''белое безмолвие'', как в книге Джека Лондона. Гармония и безмятежность царят в природе, а в душе — сомнения, размышления о смысле жизни и правильности выбранного пути.
 ''Учёные обнаружили айсберги на поверхности Плутона,'' - эта мысль, будто рефрен, проносится мельком в голове, когда смотришь на россыпь разноцветных точек в небе. Ведя внутренний диалог с самим собой, я убеждаю воображаемого собеседника в том, что весь наш мир — это айсберг, где исследуется только вершина, а подводная часть уже которое тысячелетие скрыта под грифом  ''совершенно секретно''.  Почему всё больше усилий прилагается на постижение тайн далёкого космоса,но всё меньше — на изучение непростых, но таких земных мистических явлений,как, например, связь человека с потусторонним миром? Тогда у меня на этот вопрос не было ответа, но сама жизнь даровала заветный криптекс, позволив с первой и последней попытки отгадать пароль и узнать ответ на волнующий вопрос. Правила игры с духами, игры с необъяснимым были приняты: единожды подобрав неправильную комбинацию, я лишался тончайшего свёртка папируса, который в случае неудачи был бы навсегда уничтожен хрупким флаконом с едким уксусом; но риск позволял приблизиться к разгадке якобы иллюзорного, несуществующего, по мнению многих (да на тот момент и моему тоже), мира духов. И я рискнул... 

Я соглашаюсь...

Петербург. Один магазин за другим. Суета и эмоциональные рассказы Германа про спиритический сеанс. Я вижу заинтересованность на лицах Насти и Яны. Они явно уже согласны с тем, что именно сегодня произойдёт то, чего я так страстно ждал и боялся одновременно. Куплено блюдце, куплены свечи. Кажется, что предотвратить будущее проникновение в потусторонний мир я уже не в силах. Тут либо отчаянно протестовать, взывая к благоразумию конгломерата охотников за приведениями, либо по-тихому удалиться, сев на медленный 210-й автобус до Петергофа. Последний вариант моментально отсеивается, потому что сразу вспоминаю юмористическую повесть ''Трое в лодке, не считая собаки'', где почтенные сэры, как в парламенте, втроём голосуют ''за'',оставляя Монморанси в оппозиции. Удел фокстерьера на этом празднике жизни меня не особо привлекает, и я решаю вступить в коалицию с большинством. Не могу сказать, что я просто поддаюсь влиянию друзей, нет. На самом деле, я уже давно принял для себя судьбоносное решение, а сейчас просто пытаюсь не смотреть своим страхам в лицо, оттянуть приближение неизбежного, пытаясь всячески не доверять пропагандистским словам Германа. Заняв позицию убеждённого нигилиста, в очередной раз прокрутив в голове недавнюю лекцию Александра Невзорова о том, что всё мистическое — это чересчур эмоциональное восприятие действительности, искажение реальности, я направляюсь к квартире Насти со свечой в руке, высокомерно считая себя единственным здравомыслящим человеком из нашей великолепной четвёрки. ''Ничему не доверять, всё это — сплошное надувательство, розыгрыш Германа'', - эти слова я повторяю, как мантру, в своём воспалённом от терминологии теории коммуникации сознании.
 К моему несчастью, Яна всячески пытается вернуть меня на землю, повторяя, что именно завтра экзамен, а я ещё даже на половину не готов. Смотря на Германа, который заранее для себя решил идти на пересдачу, я ему немного завидую: можно вообще ничего не учить. Но я всё-таки собираюсь с мыслями и начинаю вслух читать материал, наивно полагая, что подготовка к экзамену так увлечёт Германа и Яну, что они забудут про запланированное,однако, я серьёзно ошибся: Герман с видом профессионала чертит круг, а Настя — человек, которого я надеялся переубедить в последний момент, - убирает всё со стола, выступая в роли ассистента. Столь ранние приготовления (ещё не было и 11 часов) мне не понравились, мысли начали сбиваться, и я выхожу из комнаты, чтобы в последний раз посовещаться с внутренним ''Я'', убеждавшем меня в том, что спиритический сеанс — это гадание, грех. Но чего только не сделаешь, дабы удовлетворить собственное любопытство?! Приходится выходить за рамки дозволенного. Я соглашаюсь...

Вот-вот должны начать...

Хочется замедлить ход времени; смотрю на  правую руку, где на линии жизни еле-еле вырисовывается символ, похожий на песочные часы, в которых крупинки безжалостно перетекают из одного сосуда в другой, приближая меня к часу ''Х'' – 00-00. Слишком близко к сердцу восприняв недавно появившийся знак, я обращаюсь за его толкованием  к хиромантии, но так ничего толком и не нахожу, потому что окружающим не терпится начать. Сердце отбивает мрачный ритм под стать обстановке: полная тишина, горящая свеча, специально приготовленный лист с нанесёнными алфавитом, цифрами, и словами ''да'', ''нет'', лежащее посередине лёгкое блюдце со нарисованной маркером стрелочкой, отключенные электроприборы, снятые металлические вещи, - здесь важна каждая мелочь. Герман, будучи уже опытным в таких делах, даёт последние инструкции: ''Самое главное — не разозлить духа, общаться нужно вежливо, сначала спросив, согласен ли он с нами говорить. Вопросы о дате смерти запрещены. И да, нужно снять с себя всё лишнее: цепочки, серёжки, крестики, - это обязательное условие.''  За исключением крестика на веревочке, который я ношу с самого детства, на мне ничего подобного нет. Снимать его я категорически отказываюсь: он придаёт мне уверенности. Ладони потеют, я судорожно вытираю их о джинсы. Дыхание учащается. Вот-вот должны начать...

Ничего не получилось!

На лицах моих коллег напряжённость. Рядом со мной, укутавшись в плед, сидит Настя, напротив — Герман и Яна. Всё больше надеюсь, что сейчас вот-вот кто-нибудь засмеётся и скажет, что хорошую шутку разыграли, но уже начинаем договариваться о том, кто будет нашим первым собеседником. Герман предупреждает о том, что дух умерших давно людей тревожить нежелательно: это отберёт у участником много сил, а также он не ручается за успех такого опасного предприятия, поэтому моё предложение вызвать Понтия Пилата откладывается до лучших времён. По совету гуру спиритических сеансов и по совместительству моего друга (о чём я, признаться, тогда и пожалел немного), мы решаем начать с ближайших умерших родственников, так как они охотнее всего идут на контакт. Вызывать первым свою бабушку, умершую несколько лет назад, я категорически отказываюсь, поэтому начать суждено Насте. Каждый прикладывает по указательному пальцу к блюдцу; я слежу за тем, чтобы никто не надавливал слишком сильно и не пытался самостоятельно его переместить. Тишина... Неуверенный, робкий голос Насти, её нарушивший, запомнится мне надолго, ибо он стал первым шагом в бездну познания: ''Я вызываю дух своей бабушки; бабушка, приди! Ты хочешь поговорить с нами?'' Повторив заклинание несколько раз, она убеждается в его бесполезности. По моему лбу скатываются капельки пота, я чувствую невероятное облегчение: ничего не получилось.
 
 Вызываем родственников

Готовый победоносно вскинуть руки и уличить Германа во лжи, я вопросительно смотрю на Настю, ища поддержки. Но тут же Герман соображает, в чём дело: окно на балконе было закрыто, что абсолютно недопустимо, ибо дух не может проникнуть в помещение. Я скептически отнёсся к такому заявлению и пробую сам вызвать свою бабушку Марию Яковлевну. Тот, кто больше всех сомневался и не верил, буквально через несколько секунд убедился в реальности происходящего, и его внутренний мир перевернулся вверх дном: блюдце начинает хоть и медленно, но верно двигаться к квадратику со словом ''да''. Значит, бабушка согласна поговорить. Но тут же блюдце, внезапно ускорившись, начинает искать подходящие буквы, и мы прочитали: ''Где я?'' Тут же я принимаюсь объяснять, что это Петербург, я вот уже здесь, поступил в университет. Конечно, в тот момент я всё ещё думал, что блюдце умело двигал Герман, но ни тут-то было: бабушка, видимо, разозлившись, написала: ''вежлевее''. Да-да, именно с ошибкой, которая послужила оправдательным приговором для Германа, потому что уж знать, что моя бабушка практически не училась, он никак не мог. В свою очередь я не сплоховал и включил дипломата, дабы не разгневать духа. Тогда уже опасения уходят на второй план, я полностью захвачен происходящим,выпытывая столь необходимые сведения о моей будущей профессии. Внятного ответа, к сожалению, я так и не дожидаюсь: могу предположить, что бабушка просто не знает названия, потому что несколько раз подряд на мой вопрос, который задавал не вслух, а про себя, она набирает блюдцем одно и то же слово: ''югжнрсл''. Герман шёпотом подсказывает, что необходимо прощаться: дух устал. Уже потом, через несколько дней, я понял, почему бабушка так неохотно с нами общалась: она всегда была против эзотерики, мистических практик, гаданий. Но тогда я и думать забыл об этом. Путешествие в потусторонний мир продолжается...
Я замечаю характерную особенность спиритического сеанса: быстрое и одновременно медленное течение времени, особая концентрация, эмоциональность, отсутствие страха. Кажется, что сейчас на самом деле разговариваешь с давно умершим человеком, ощущаешь его присутствие. Следом за мною на разговор решается Настя: её бабушка подтверждает догадки о том, что это действительно она приходила к ней ночью; говорит, что там, в раю, (я могу трактовать это именно так) ей хорошо, она занимается любимым делом: вязанием. Но нас особенно волнует вопрос, кто же не сдаст экзамен завтра. В воздухе повисает напряжение, блюдце уверенно передвигается к букве ''Г''. Через мгновение имя
''счастливчика '' уже не секрет: Герман. Дружный смех, будто на вечерних посиделках, моя довольная улыбка: я ведь сдам! Вижу, что и у Яны камень с души упал. Всё-таки сеанс приносит нам двоим хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне. Но у  Насти заботы другие: она, свою очередь, решает проверить на честность участников эксперимента, задавая вопросы про себя. Мгновенно приходит ответ, который никто из присутствующих знать не мог заранее. Определённо могу сказать, что подвоха нет. Разговор заканчивается несколько трагично: бабушка активно называет ряд чисел, что Настя понимает, как количество прожитых лет её ближайшими родственниками. Я внимательно наблюдаю за её лицом, которое полностью залито слезами. К такому я готов не был. Ухожу из реального мира в мир мыслей, пытаясь найти всему логическое объяснение, но этим сбиваю духа, который старается изо всех сил ответить на два вопроса одновременно. Мы прощаемся и делаем небольшую паузу, предварительно решив вызвать известных людей.
Трудная судьба

Герман отказывается вызывать кого-либо, аргументируя это тем, что совсем недавно уже имел опыт разговора с духами,  вопросов у него нет. Очередь приходит к Яне. Она  вызывает Черчилля, но тот, то ли не желая разговаривать, то ли будучи совершенным проказником, передвигает блюдце по кругу, врезает его в свечу с такой силой, что она едва устояла: ничего определённого сказать нельзя. Следом идёт её любимый писать — Булгаков. Яна произносит уже ставшие обыденными приветственные слова, но писатель упорно не идёт на контакт. Разочарованная, она вежливо прощается.
Я сразу же выдвигаю гипотезу о том, что люди с трудной судьбой отказываются разговаривать: мои попытки общения со Сталиным (который откликнулся только на фамилию Джугашвили) и  Пушкиным провалились, а в этот момент в воздухе витало особенное напряжение, пламя свечи не раз чуть ли не затухало.

Немного серьёзности и веселья

Воспользовавшись удобным случаем, я увлекаюсь разговором со своими любимыми философами — Жан-Поль Сартром и Фридрихом Ницше. Оба полностью уверены и сейчас в правильности своих учений, советуют воспринимать жизнь как главное мерило смысла, направляют  в церковь покаяться в грехах, призывают молиться.
Минутку веселья устраивает беспокойный дух Сергея Есенина, который на все наши вопросы отвечает безудержным смехом: ''Гы, гы, гы''. Оставив буяна, мы в очередной раз прерываем сеанс, чтобы отдохнуть и поделиться впечатлениями. Герман предлагает в последний раз вызвать духа. Это — Сальвадор Дали.

Берите нож, рубите...

Я сажусь на своё ''рабочее место'': ''заседание продолжается'', как говорится в известном фильме. Что же скажет Дали? Почему-то именно у него я надеюсь узнать ответы на многие вопросы. И он помогает. Уже в который раз заверяет нас в том, что именно Герман не сдаст экзамен по коммуникации, называет Настю самой умной из присутствующих, рассуждает о современном искусстве, считая, что сейчас существуют картины, во много раз превосходящие его собственные шедевры; пророчит нам четверым великое будущее, называя Настю перспективным художником-дизайнером, Яну — спортивным журналистов, а вот меня... орехом. Здесь я начинаю возмущаться: почему это я — орех, но потом понимаю, что шутник Дали метафорично излагает свои мысли. Назвав нас своими друзьями, он ратует за продолжение разговора. Меня это начинает серьёзно беспокоить: ещё ни один дух не проявлял такой активности; я ощущаю необходимость в освобождении от уз дружелюбного, но столь назойливого собеседника. По телу пробегает лёгкая дрожь, но я пересиливаю себя и продолжаю заваливать ''интервьюируемого'' вопросами. Дали моментально отвечает: Третья мировая война начнётся в 2032 году, имя самого выдающегося человека мы никогда не узнаем... Начинает болеть голова, чувствуется боль в ногах и руках, лёгкий холод. Я в очередной раз призываю заканчивать, на этот раз настойчивее. Настя, наверное, одна из ''фавориток'' Сальвадора, просит совета на будущее. Блюдце начинает медленно двигаться...
Я не верю своим глазам, когда читаю ''берите нож...'' Я чувствую, что вот-вот не выдержу этого разговора, приказываю остановиться, закончить сеанс немедленно. Остальные, будто загипнотизированные, даже не слушают меня, продолжая наблюдать за ''полётом'' блюдца: ''рубите''. Здесь уже мой запас терпения на исходе: почти вскакиваю с места, кровь приливает к вискам, руки начинают дрожать, но палец с блюдца не убираю в ожидании следующего слова: ''Андрея.'' Я полностью уверен, что это прямой приказ меня убить...

топором по дереву...
Бьюсь об заклад, что каждый мысленно ожидает увидеть написанным именно своё имя, но почему-то не сомневаюсь, что это имя — моё, особенно после слов ''топором по...'' Ожидание становится всё более невыносимым, я уже готов сорваться с места и убегать от своих потенциальных убийц. Вот-вот дамоклов меч, как гильотина, опустится на голову скептика. Но ко всеобщему недоумению присутствующих, Сальвадор шутит и пишет ''дереву''. Я глубоко вздыхаю, а потом истерически смеюсь. Мой смех заражает друзей. Все живы. Это просто завуалированное послание.

Другой ''Я''

Тишина. С неба падают хлопья снега. Те же звёзды, то же ''белое безмолвие.'' Природа постоянна, а моя жизнь изменилась навсегда. Я уже не тот Андрей, которым сюда приехал. Неверие и скепсис мгновенно исчезли, как переменчивое питерское солнце. Если существуют духи, то есть во Вселенной нечто высшее, абсолютное. Я для себя доказал существование бога...

                Ужасная ночь

Уже сегодня экзамен. Остаётся спать совсем чуть-чуть, но бессонница не даёт покоя. Завидую Герману, Яне, Насте, потому что им удалось уснуть. Выбираю в собеседники яркий экран ноутбука, когда -то оставленный мною ради прогулки, определившей моё сегодняшнее состояние духа. В голове -  обрывки фраз, которые вот-вот забудутся. Неожиданно приходит осознание многих вещей ,сказанных Дали: ''орех'' – это псевдоним журналиста ''Эхо Москвы'' Антона Ореха, который, оказывается, во многом похож на меня: начиная от политических взглядов и заканчивая любовью к футболу; ''берите нож, рубите топором по дереву'' – не беспорядочный набор слов, а эпизод из биографии Дали, который не поступил в университет из-за слишком маленького формата работы, но он, продолжив гнуть свою линию, обрубил половину холста и блестяще нарисовал новую, ещё более маленькую работу, благодаря которой  всё-таки был принят. Оказывается, это совет быть верным своим принципам и никогда не сдаваться.
 
 Последствия


Лифт. 8 часов утра. Первым следует приговорённый духами к ''двойке'' Герман, затем — радостная Яна. Никто не нажимает на кнопку: все в своих мыслях. Двери неожиданно закрываются, и лифт поднимает нас на 13 — й этаж. Совпадение? Не думаю...

Вот уже экзамен. Несмотря на то, что всю ночь не спал, я необыкновенно бодр, будучи уверенным в успехе. Тяну билет и сажусь за парту. Номер 13. Этот номер, как усы Дали, убеждает в непременной удаче. Получаем с Яной по ''четвёрке'', а Герман идёт на пересдачу...

Неделя проходит в страхе, ссорах и воспоминаниях о сеансе. Не могу поладить с самыми близкими людьми. Ночные кошмары и ожидание несчастья.

Вероятное объяснение

Спустя некоторое время читаю книги о спиритических сеансах, медиумах, столоверчении. Узнаю о страшных последствиях: самоубийствах, шизофрении, психологических расстройствах. Понимаю,что духи играют с нашим самолюбием, говорят то, что нам приятно слышать. По мнению церкви, это не духи умерших, а бесы, маскирующиеся под известных людей, наших родственников. Я говорил с бесами.