Дом мертвых людей. Глава 4

Когда длинные крючкообразные клешни сомкнулись у основания моей шеи, я пронзительно закричала, резко пробудившись ото сна. Капли ледяного пота скатывались по моей спине, а сердце отбивало рваный ритм, грозясь не выдержать таких сумасшедших нагрузок в определённый момент. Глубоко вздохнув и пытаясь убедить себя, что это был всего лишь сон, я уже хотела было откинуться на подушки снова, когда на меня обрушилась вся тяжесть мира.

Это были не мои подушки. И кровать тоже не принадлежала мне. Черт, я находилась даже не в своей комнате. И, если быть достаточно логичным, то можно было предположить, что и дом тоже был мне незнаком. И я даже не помнила, как я здесь оказалась. Конечно, забыть, по какой причине я отключилась и оказалась довольно «сговорчивой» на передвижения, было бы трудно. Я помнила, как стояла на стоянке, как кто-то притаился за клетушками, и, как стенал мрачный лес, тоже помнила. Я помню, что начала терять сознание из-за страха и собственной беспомощности. И я точно помню, что снова видела тот огонёк вдалеке, на обрыве. Почему-то я была уверенна, что это именно он спас меня своим появлением, прогнав древнее существо, выжидавшее момента моей слабости. Сюда, конечно, этот огонёк притащить меня не мог. Именно поэтому из этих рассуждений плавно вытекал вопрос, где же, чёрт возьми, я сейчас оказалась?!

Встав на ноги и подойдя к широкому окну, я открыла шторы, позволяя тусклому утреннему свету проникнуть в комнату. Понять, какое сейчас время по положению солнца было невозможно – тучи заволокли небо, и светила не было видно. Мысленно понадеявшись, что я не провалялась в чужом доме слишком долго, мой мозг начал отчаянно соображать. Вид из окна был мне незнаком, сама я здесь ни разу не была, но мне казалось, что в первый день, когда мы с родителями приехали сюда, в этот городишко, папа проезжал именно по этой улице, чтобы потом прикатить к нашему дому. Местность казалась довольно обитаемой: дом, в котором я находилась, стоял на узкой жилой улочке, застроенной разномастными двухэтажными особняками с маленькими лужайками у подъездных дорожек. Почему-то это факт очень успокаивал меня, ведь маньяки обычно не селятся на таких людных улицах, верно? Решив, что больше никакой информации выглядывая из окна не получить, я повернулась лицом к остальной части комнаты. Обычная гостевая, вряд ли хозяин поместил меня в свою спальню, казалось, что комнатой долгое время никто не пользовался. Покрывала на креслах были застелены идеально, никаких выбивающихся краёв или крошек от чипсов. Искусственные розы в вазе на прикроватном столике указывали на то, что настоящие ставить сюда не имело смысла, да и сама остановка казалась какой-то слишком правильной, слишком напускной. Здесь также не было шкафов, только столик у кровати и маленькая тумбочка в левом углу комнаты. Почему-то все эти мелочи твёрдо заверили меня, что я находилась именно в комнате для гостей.

Подойдя к двери и решив, что мне всё-таки придется выйти к хозяевам, я резко дернула за ручку. Оказавшись в небольшом коридорчике со стенами цвета охры и фотографиями кошек в рамках, я прислушалась. С первого этажа отсюда доносились обрывки чьего-то разговора, судя по голосам, беседующих было трое. Набравши воздуха в грудь, я сжала кулачки и твердой походкой направилась вниз, стараясь не производить много шума, чтобы в нужной ситуации использовать фактор неожиданности в свою пользу. Миновав довольно симпатичную гостиную с большим ворсистым ковром, я уверенно шла на звук, через пару мгновений оказавшись лицом к лицу с небольшой кухонькой, в которой горел свет.

- Бабушка, погляди-ка, она проснулась, - первым меня заметил какой-то светловолосый парень, в отличие от остальных сидевший лицом к выходу. – Как спалось?

Его собеседницы, толпящиеся у узкой столешницы, поспешили обернуться, и каково было моё облегчение, когда в их обеспокоенных лицах я узнала миз Эбернетти и Бекку, занимающихся обычной хозяйственной работой, а не серийных убийц, натачивающих клинки для разделки мяса.
 
- Не пугай девочку, олух безмозглый, - отойдя от плиты и влепив парню смачную оплеуху, проговорила миз Эбернетти. – Анна, милая, как ты себя чувствуешь?
Бекка бросила мытьё посуды и тоже присоединилась к расспросам.

- Всё в порядке? – она возникла передо мной быстрее своей нерасторопной бабушки, схватив меня за плечи. – Мы ужасно разволновались, когда Эван принёс тебя в бессознательном состоянии. Что случилось?

Я хватала ртом воздух, не зная, на какой вопрос первым ответить, когда до моих ушей долетела новость о том, что кто-то принёс меня сюда.

- Кто меня принёс? – переспросила я, не слишком хорошо зная имена местных жителей.

Бекка указала на того самого парня, первым заметившего мое появление.

- Эван, мой брат, - произнесла подруга. Эван за её спиной скорчил смешную рожицу и помахал мне рукой. – Я не нашла своего телефона в кармане и решила, что забыла его в магазине. Эван согласился сходить и посмотреть, только вот вместо телефона он обнаружил тебя, лежащую посреди стоянки без сознания.
 
Парень тоже был там, на стоянке. Наверняка проходил мимо клетушек и мог столкнуться с тем существом, которое там пряталось. От таких мыслей у меня мурашки побежали по коже, но, судя по легкомысленному и умиротворённому виду Эвана, ни с чем зловещим прошлым вечером он наверняка не сталкивался. Да, не сталкивался и даже нашёл силы притащить меня сюда, за что я была ему безмерно благодарна.

- Спасибо, - искренне проговорила я, поджав губы.

Эван отмахнулся, мол, дело пустяковое.

- Ерунда, - рассмеялся он, словно я сказала что-то дико смешное. – А вот бабушка всегда говорила мне, что хорошенькие девушки на дорогах не валяются. Видимо, ошибалась, а?

Миз Эбернетти махнула на Эвана рукой, подавляя улыбку, а после вернулась к своим делам: на плите закипал чайник, а на соседней конфорке, в сковороде, закрытой непрозрачной крышкой, что-то отчаянно пыталось пробиться наружу.

- Боже, Эван, немедленно прекрати, - Бекка подхватила меня за локоть и усадила на мягкий стул с голубой обивкой, - у Анны помутнение рассудка после полученных травм. А в таком состоянии даже твой флирт может показаться сносным. Не вводи девочку в заблуждение.

Пропустив колкость сестры мимо ушей, парень, посерьёзнев, повернулся в мою сторону. Поймав его задумчивый взгляд, я непроизвольно содрогнулась: сейчас начнёт допытываться о причинах моей внезапной потери сознания.
 
Так и оказалось. После пары шуточек ребята атаковали меня кучей каверзных вопросов, чего это я там возлегала, да еще и в такое тёмное время суток. Заметно нервничая, словно они застукали меня за чем-то незаконным, я, запинаясь едва ли не каждом слове, поведала им полуправдивую историю о том, как я хотела вернуть телефон Бекке, но, за отсутствием её точного адреса, только покружила по окрестностям. Самой волнительной частью моего рассказа оказалось место, где мне пришлось поведать им о «внезапно начавшейся мигрени», симптомы которой бывают у меня «довольно часто», и что всё это дело, в общем-то, «обычное». Сочувственно кивая головой и охая в нужных местах, Бекка и Эван пожалели незадачливую бедняжку Анну, вскоре оставив тему моих вечерних приключений. Только постоянно молчавшая миз Эбернетти вызвала у меня опасения, временами стреляя своими проницательными глазками, словно говоря, что не верит ни одному моему слову.


- Ещё раз благодарю за то, что спас и помог найти дорогу домой, - мы с Эваном стояли на пороге моего дома, и я буквально рассыпалась в благодарностях парню.

После того, как я была готова отправиться домой, юноша милостиво предложил провести меня, ведь я совсем не знала, куда нужно было идти – в этой части городка мне еще ни разу не доводилось бывать. Путь мы, кстати говоря, преодолели довольно быстро, коротая время за легкой беседой, которая напрягала меня гораздо меньше, чем разговор с Беккой. Эван был более разговорчив, чем сестра, и менее подозрительнее ее, поэтому с ним можно было не бояться случайно поднять неловкую тему или наткнуться на удивленный, полный непонимания взгляд. Мне нравилось это общение. Эван будто являл собой человеческое воплощение здешних пейзажей: ничем непоколебимое спокойствие вкупе со стальной уравновешенностью, абсолютно исключающей брюзжание и занудство.

- Всё в порядке, - парень широко улыбнулся, проведя рукой по непослушным вьющимся волосам, - знаешь, я тебя другой представлял.

Я прислонилась спиной ко входной двери, скрестив руки на груди, словно приготовившись защищаться от словесных атак.

- В каком смысле?

Эван неопределенно пожал плечами.

- Бекка сказала, что ты странная, - без обиняков заявил он. – Описала тебя как еле живую тощую девчонку, помешанную на старых страшных историях. Говорила, что ты все выспрашивала у неё про прежний дом нашей семьи.

Я усмехнулась, ничуть не обидевшись на слова парня, а скорее даже развеселившись от такого описания моей персоны. Даже упоминание зловещего дома в лесу нагнало на меня в два раза меньше ужаса. Возможно, Бекка просто была хорошим рассказчиком и старой доброй сплетницей, умеющей сгущать краски, да так, что после этого начинаешь бояться обычных вещей, например, того же самого ветра. С каждой секундой страх перед «существом», прятавшимся в клетушках отступал, оставляя место чувству неловкости – неужели непогода могла так меня напугать?
 
- И какой же я всё-таки оказалась?

Эван звучно рассмеялся, откинув голову назад и подставив лицо под редкие несмелые лучи полуденного солнца, битый час пытавшегося пробиться сквозь плотную облачную завесу. Помолчав несколько мгновений, задумчиво глядя в молочно-белое небо, парень вдруг внезапно посмотрел на меня, словно только что осмыслив все мирские истины.

- Абсолютно и бесповоротно ненормальной, чтобы согласиться пойти со мной прямиком в этот загадочный дом на целую ночь в эту пятницу, - на одном дыхании проговорил юноша, словно боясь сделать паузу и внезапно растерять все свои мысли.

Внезапно я почувствовала себя ужасно испуганной, словно Эван хотел затащить меня в лес насильно, но, спустя несколько секунд, ко мне пришло полное понимание ситуации. Отправиться в дом ночью. В дом. Ночью. Это было подарком, о котором я не смела просить.

Появление там в темное время суток означало окончание всех моих терзаний насчет таинственного огонька, зловещих болот и истории Эллы и Адриана. Увидев все своими глазами, я бы раз и навсегда открыла для себя тайну этого места, почувствовала себя причастной к его истории. Почему-то именно фактор причастности будоражил моё воображение больше всего, словно я могла спокойно существовать здесь только получив разрешение от мрачных вековых лесов, ревностно оберегающих свои тайны от незадачливых незнакомцев. Все мы однажды желаем стать частью студенческого братства или же игроками элитного гольф-клуба только ради того, чтобы потешить своё эго, непрерывно стремящееся получить доступ ко всему закрытому, неизведанному и элитарному. Моя же самооценка взлетит до небес, если я стану заспать с мыслью, что однажды мои ноги ступали по хрустящему покрову из еловых иголок этих непроходимых лесов, находились в опасной близости от места, где однажды было совершено ужасное злодеяние. Я знала, что все эти желания были довольно мелочными и ребяческими, но все мы имеем свои маленькие слабости, моя же заключалась в непреодолимой тяге к раскрытию тайн прошлого. Словно я попала в это столетие совершенно случайно, а теперь отчаянно пытаюсь разузнать что-нибудь из моей прошлой жизни в настоящей эпохе.

- Ты знаешь как туда добраться? Можешь пройти через лес? – мне уже хотелось начать собирать вещи в наш импровизированный поход, но здравый смысл, которым я обычно руководствовалась, всё ещё продолжал брать верх над моей сущностью. - Мы не можем идти туда без подготовки.

Эван с готовностью кивнул.

- Все уже спланировано, - быстро проговорил он. – Встретимся завтра, и я тебе объясню.

- Тогда до скорого, - произнесла я вместо прощания, открывая входную дверь.

Дома, естественно, никого не оказалось. Я знала, что никто не тревожился о моей пропаже: мама наверняка забыла о моем уходе или же решила, что я осталась у Бекки на ночь. Сейчас такая большая свобода воли оказалась к месту, ведь мне совсем не хотелось рассказывать небылицы о том, где я пропадала всю ночь. Парадокс – я ненавидела лгать, но утаивание истины, которая, впрочем, особенно никого не интересовала, устраивало меня и мою совесть с лихвой. Я знала, что родители были уверенны в моей безопасности, ведь в их глазах я являла собой эталон ответственности и благоразумия, беспокоиться о котором не следовало.
 Около года назад, вспоминая своё детство, наблюдая за его итогами и оценивая свой нынешний характер, я пришла к одному интересному умозаключению. Суть его заключалась в сравнении воспитания ребенка с выращиванием комнатного растения: поначалу и тому и другому требуется беспрерывная опека, наблюдение за почвой и регулярная подвязка, но спустя некоторое время – руки прочь, а не то испортишь. Точно так же, как постоянное копание в земле цветка может повредить его корни, каждодневный доскональный мониторинг окружения и интересов своего ненаглядного чада может привести к полному душевному опустошению последнего, к абсолютной потере самостоятельности. С подвязкой обстоит та же картина: вовремя не уберешь свои веревочки в дальний ящик – получишь марионетку, не способную держаться ровно без твоей помощи.

Взбегая вверх по лестнице и запрыгивая на кровать, я тешила себя надеждами, что меня воспитали правильным способом. Эти сладостные мысли развлекали меня все то время, пока я старательно шуршала ручкой по бумаге и выводила в старом истрепанном блокноте множества кривых закорючек. Когда мой труд оказался закончен, тучи за окном сгустились, а весь город снова объяла низкая удушающая тьма, очень похожая на ту, которая едва не погубила меня вчера вечером. Глядя на этот удручающий пейзаж, я почувствовала, как по затылку начали распространяться волны обжигающей боли, словно кто-то методично пытался простучать себе выход из моего черепа наружу. Торопливо закрыв блокнот, я кинула его на прикроватную тумбочку, а после попыталась подняться на ноги, что было довольно проблематично – перед глазами плясали переливающиеся черные точки. Проклиная себя за слишком долгое сидение в душной комнате над бумагами, я пошла к окну, распахнув его настежь.

Ледяной вечерний воздух оказался лучшим лекарством, и я сползла вниз по стене, наслаждаясь его целительными свойствами. Прикрыв глаза руками, я почувствовала, как боль приглушается, с каждой секундой растворяясь в свежих порывах ветра. Вдыхая полной грудью, я позволила себе полностью расслабиться, распластавшись на полу. В скором времени вязкая субстанция вечернего леса перетекла через открытое окно в мою комнату, затопив ее своими густыми потоками. Не имея сил сопротивляться её напору, я поддалась общей меланхолии, а, в скором времени, уснула.