Стройотряд. Глава 17. Стратегический продукт

        Не бывает на свете, чтобы все было только хорошо. Вот, казалось бы: голубики море, кормят от пуза, работа сперва в радость вообще, потом халява даже… Что еще надо? Ан нет, местная природа восстановила равновесие. Комары и мошка!
        Комары в Харьяге были не комары, а форменные сволочи. Во первых, в отличие от наших мест гораздо крупнее и рожи такие наглые – наглые. Во вторых, обладали диким аппетитом и по своей гопницкой природе, по одному не летали, а норовили окружить интересующий их объект, как положено облачком метра три диаметром и развлекаться по полной, доводя свой размахивающий руками ужин до полной невменяемости. Как-то раз даже наблюдали картину, когда от такого облачка безрезультатно пытался  сперва спрятаться в кабине, а потом и уехать на КРАЗе знакомый водила по кличке «Индеец Джо», очевидно, забывший про средства защиты. Дело едва не кончилось аварией. Доведенный до исступления горячий крымский татарин чуть не разбил машину об компенсатор.
       Еще в Питере знающие люди предупредили насчет средства от этих паразитов. Поэтому на север мы поехали во всеоружии. У каждого в рюкзаке болталось несколько бутылок «Дифталара» и, как ни странно, отечественного одеколона «Гвоздика», наверное самого дешевого после тройного. Оказалось, что смесь этих двух продуктов дает просто убойный эффект для насекомых часов на пять – шесть.
       Ох, не зря запретили химическое оружие. От новообразованного соединения шел убойный аромат. Причем, как нам показалось, основную долю вонючести обеспечивал как раз не «Дифталар», а шедевр отечественной парфюмерии с цветочным названием. Шарахались в сторону не только комары, но и люди, а очень редкие собаки воротили свои чувствительные носы метров за десять. Но деваться было некуда, и народ упорно смешивал секретные ингредиенты, чтобы потом с омерзением втирать их во все открытые участки тела.
      В течение дня приходилось обмазывать себя этой дрянью раза три, а вот ближе к вечеру на своей территории бросались в рукопашную, чтоб не распространять по балку так надоевший за день запах. Засыпали порой под такие бодрые аплодисменты соседей, что не снились никакому Баскову. К концу работ запах средства достал уже всех.
      Но оказалось, что на вкус и цвет товарищей нет. Где-то дня за три до отъезда к нашему балку стали стягиваться аборигены вполне характерного вида, явно страдающие от жажды особого рода. После непродолжительных распросов о сроках отъезда, погоде и прочей ерунде задавался один и тот же вопрос: «Ребята, а у вас «Гвоздика» не осталась лишняя?»  Далее следовали просьбы продать излишки или хотя бы придержать и не отдавать никому до отъезда.
И в последний вечер началось буквально паломничество. Те, кто застал эпоху дефицита, могут себе это представить. По коридору и комнатам с умоляющими глазами французкого бульдога ходили несчастные страдальцы и за деньги или по доброте душевной изымали остатки горючей жидкости. Некоторые монополисты, взявшие с большой земли пару лишних бутылок одеколона, еще и подняться умудрились на таком безбожном деле. Остальные, намазавшись последний раз и махнув рукой, отдавали так. Глаза аборигенов лучились счастьем и предвкушением.
      Утром на улице ощущался стойкий аромат «Гвоздики», незримо витающий над поселком. Удивительно, но зловредные насекомые, словно решили поддержать наше разоружение и тоже не показывались в достойных количествах. А может им и так сильно досталось ночью от перегара счастливых обладателей «лишних» бутылочек…. Так что даже мазаться на дорогу никто не стал.