НЕ ДАЙ БОГ, ЕСЛИ ЧТО

     Дивизия готовилась встретить американскую  военную инспекцию, и об этом не знал разве что самый ленивый. Было даже известно точное время начала работы инспекторов: «вот – вот».  Комдив,  командиры полков, дивизионов, комбаты, все понимали, дело политическое, инспектора нагрянут вот- вот, и надо готовиться, не дай Бог ударить в грязь лицом, а то... При этом  что такое «а то…», каждый  разумел по-своему, кто предполагал, что мол,  «если что…с должности снимут», отдельные переживали: «коли что не так, в академию не пустят». «С потрохами сожрут, это точно…», так думали оставшиеся.  Кто сожрёт, кто не пустит, кто снимет, было не так уж и важно. Главное – «не дай Бог…»
      Готовился к инспекции и помощник командира  дивизиона по снабжению майор Мурахтанов Бахрам Бахрамович. За свои десять лет в должности привык он уже к этим «не дай Бог» и «если что».  Должность у него была «расстрельной», не дай Бог солдату  в столовке недодадут, или кого «пронесёт», прости Господи, а то бельё постельное бойцу не вовремя выдадут, или у офицеров в гостинице тараканы появятся. Здесь уж командир на Господа не кивает, он просто…  Ну, вы понимаете.
      «Бахрамыч,  ты же догадываешься, что будет, если  где слабину дашь, - это командир Мурахтанову растолковывает, - американцы вот-вот приедут, а у тебя в гостинице  вода по временной схеме, душевая не работает, в сортире вонь. Что делать будем? А в столовой… Этот чукча, Джамаев, или как его там, заросший, с бородой, просто страшилище какое, а? А официантки…  Да ты хоть для американцев подбери пару девчат постройнее, а то Петровна своим телом зашибет кого при подаче на стол. Да и сам, ты бы туфли  сменил, с лейтенанта наверно в них щеголяешь. Бахрамыч… ты меня знаешь, если что, я…»    
      И вот час «Х» наступил. Из полка передали по  команде, что завтра, где-то примерно,  с девяти утра и так далее,  и уж наверно  точно, у них в дивизионе, будут гости.  Наконец-то! Вот это уже конкретно! А то всё «вот-вот, да вот-вот», теперь всё ясно.
      Мурахтанов собрал подчинённых прапорщиков, сержантов и солдат хозяйственного взвода. Любил он с подчиненными пофилософствовать. Естественно командирское распоряжение он слегка уточнил и начал инструктаж.
      – Завтра, в восемь утра в дивизионе будут американцы. Всем сегодня хорошо подготовиться. Сапоги что б и бляхи у всех блестели.  Одиночное передвижение по дивизиону запрещаю, в столовую только бегом, да так, что бы, не дай Бог, американцы не увидели… Джамаев,  ты, что же… до сих пор не брит?  Командир взвода,  Джамаева вообще из казармы не выпускать,  американцы такого увидят… как бы кому плохо не стало.
      Майор строго продолжал: «Начальник столовой, доложите, что кушают простые американцы? Как не знаете, а что в столовую завезли? Каких курей! Это индейка! Повторяю, ин-дей-ка! Американцы едят индейку и «мумбергеры». Верно, Хамитов,  не мумбергеры,  а гамбургеры. Гамбургеров у нас нет, но Петровна чудо и  из сала с чесноком сделает. Меню  утвердило командование  и смотри мне Охрименко, не дай Бог… если что… ну, ты меня понял. Петровну на период посещения американцев в офицерский зал не пускать. Да! Да! Заслужила, пусть передохнёт маленько. Завтра я двух девах из кулинарии подвезу. Что загалдели, я вам… Ишь ты, заулыбались… Я вам…»
      И в завершении инструктажа Бахрамыч решил напомнить подчинённым то, о чем на днях он вскользь слышал от замполита на политзанятиях: «Кто такой есть американец? А? Правильно, он такой же, как и мы. Че-ло-век! Чем американец от нас отличается? Как ничем? Неверно. Он может быть чёрным, или  как мексиканец.  Ну, а ещё? Правильно Бикмамбетов. Американец живёт в Америке и  ни бельмеса не знает по-русски. Так вот, раз американец человек, то и бояться его не надо. Но если, завтра, кто-нибудь из вас попадется на глаза американцу… Не дай Бог… Ну, вы меня знаете. Если что…»
      На следующий день с семи часов утра у КПП в ожидании гостей, в гражданской одежде, как два  медведя-шатуна,   вышагивали командир и главный инженер дивизиона.
      Территория гарнизона   идеально вылизана, бордюры белели, трава зеленела, двери казарм отчищены, окна сияют. Тишина, нигде нет ни души.
      Мурахтанов сидел на боевом посту, у окна в офицерской столовой. Запахи стояли, просто обалденные. Повариха Петровна, через каждые десять минут спрашивала: «Бахрамыч, ну что, где они…» и тут же убегала к котлу с борщом, квашеной капусте, селедке под шубой, салу с чесноком на жаренной черной хлебной корочке, и прочим разносолам, которые высокое руководство утвердило как «наш ответ гамбургеру». Ничего не поменялось и в девять часов утра. К одиннадцати командиру дивизиона  на КПП принесли стул, стол и протянули телефонную связь.  Мурахтанов по-прежнему сидел у окна. Петровна уже не бегала к нему, она  причитала над котлом: «Ох ты Боженьки, борщ пропадет… всё остыло… что же будет… В четырнадцать часов командир дивизиона всё так же нервно курил, пил минералку и вновь маячил у КПП.
      В семнадцать часов к пропускному пункту подкатила черная «Волга». Командир быстрым шагом направился к КПП. Жизнь в замершем в нервном ожидании дивизионе шевельнулась. У окон в казармах замаячили лица. На порог штаба выскочили замполит с дивизионным комсомольцем, быстренько подправили чуть покосившийся плакат «Даешь перестройку!» и вновь скрылись за дверьми.  Мурахтанов так же с напряжением смотрел в окно и ждал развития дальнейших событий, мысленно перебирая в голове, все ли он сделал, чтобы не дай Бог…
Тревога  оказалась ложной, это подъехал председатель дружественного дивизиону колхоза поклянчить людей на уборку морковки. Не прокатило. «Волга»  развернулась и  быстро рванула от КПП, командир видать шуганул.
      В девятнадцать часов командир ушел в штаб. На территории дивизиона то в одном месте, то в другом стали появляться люди. Дивизион стал оживать. Даже тыловой пёс Тузик, посмел подать голос, и ему за это ничего не было. Вдруг всё как по единой команде оживилось. Объявлено построение. К КПП подъехали автобусы. Командир уже успел переодеться  в военную форму. Дальше всё было как обычно. Доклады комбатов, постановка задач на следующий день. Офицеры дежурной смены, обсуждая события дня, теряясь в догадках по поводу отсутствия гостей, весело шли в столовую, где как всегда суетилась Петровна и бегал заросший,  чумазый, но с весёлыми глазёнками чертёнка  Джамаев.
      Мурахтанов с грустными глазами сильно уставшего человека, сидел на лавочке у столовой. «Товарищ майор, вас командир вызывает, - это посыльный отвлек  Бахрамыча от невесёлых дум. В кабинете командира дивизиона было накурено и шумно. По настроению командира Мурахтанов понял, есть приятные новости.
      – Бахрам Бахрамыч, что грустишь, всё в норме, были уже американцы, у соседей были.  Что? Да нет, какой там, заночевали. Приехали, у штаба развернули палатку, за два часа облазили все сооружения и ускакали. Вот так надо работать. А ты всё говоришь: «Да я, да мы…» Как там индейка, не протухла ещё? Нет? Отлично. А виски с тоником есть? Шучу, ничего,  и спирт сойдет. Одним словом так. Дуй сейчас в баньку, накрой там всё по-человечески, только без «гамбургеров» всяких.  Сало, лук, чеснок, и индейку дашь, попробуем. Через полчасика мы с заместителями зайдем. Смотри, если что… ты меня знаешь…