Средство передвижения

Ранним мартовским утром Николай Абрамович ехал на работу в московском метро. Вагон был переполнен, но ему повезло, он удобно сидел в середине вагона. Прикрыв глаза, он думал об отчёте, сроки поджимали. Неожиданно привычный запах – мокрых пальто, дублёнок, косметики – сменился запахом перегара и непроваренной пищи. Он открыл глаза. Над ним нависла огромная тётка с красным лицом и маленькими глазами неопределённого цвета.
     - Ишь, уселся, а женщины должны стоять, - хриплым голосом проговорила она. – И глаза свои бесстыжие закрыл. Небось зайдёт в свой кабинетик - там чай, кофе, а мне целый день на холоде вкалывать.
     Николай Абрамович огляделся. Рядом сидели молодые люди, но тётка почему-то выбрала именно его.
     - И везде они так, все тёплые места позанимали. Все в начальниках ходят. Лезут, как тараканы, управы на них нет. Уж уехали бы поскорей, воздух стал бы чище.
     «Ну, насчёт воздуха при своём запахе изо рта - явный перебор», - механически подумал Николай Абрамович.
     - Садитесь, женщина. – Один из молодых людей встал, уступая ей место.
     - Нет, ты сиди, пускай он встанет. Хватит им наши места занимать, на нашем горбу ездить.
     Николай Абрамович не знал, как ему себя вести. Ни в коем случае не вступать в дискуссию с тёткой – это он понимал, но находиться в цетре скандала было невыносимо.
     - И где она с утра напилась?
     - Нет, это со вчерашнего дня.
     - Да садитесь, женщина, вам же дали место.
     - И кто её подучил?
     - Ну, в чём-то она права...
     - В чём, позвольте спросить?
     Это пассажиры. Очередная сценка в общественном транспорте. Но для него... Николай Абрамович встал и начал пробираться к выходу. В утренние часы поезда ходили с интервалом в 2-3 минуты, он сядет на следующий и не опоздает.
     - Не принимайте так близко к сердцу, - кто-то тихо сказал ему.
     «Наверное, я здорово покраснел, - размышлял Николай Абрамович, приближаясь к институту, где он работал старшим научным сотрудником. – И как она вычислила, что я еврей? Нос обычный, глаза серо-зелёные, волосы не курчавые. И говорю я без всякого акцента и правильней, нежели многие русские. Очки? Но сейчас очки носит каждый третий.» «Это всё ваша интеллигентность, - говорил его близкий друг Боря Холодов. – От вас за версту несёт гнилой интеллигенщиной, как писал наш «вечно живой». Пора избавляться от этого.»
     Боря Холодов – хороший человек. Он симпатизирует евреям, и жена у него наполовину еврейка, а сам он чистокровный русский. Но здесь он не прав. Это не интеллигентность. Это чувство робости и незащищённости, чувство человека, лишь из вежливости приглашённого в гости - черта оседлости на уровне психики никуда не исчезла.
    Взяв у вахтёра ключ, Николай Абрамович открыл свою комнату. В ней стояли 4 стола, но сегодня он будет один. Одна из сотрудниц в декрете, другая – на обычном больничном, а мнс* в командировке. Николай Абрамович был рад, что его никто не станет отвлекать и рассчитывал плодотворно поработать, но сцена в метро испортила ему настроение.
     - Николай Абрамыч, вы будете чай пить? Вы же сегодня один, вам никто не заварит.
     Это Катя, миловидная курносая девочка из соседней комнаты.
     - Да, Катя, конечно, спасибо тебе!
     «Как много хороших и милых людей вокруг, - думал Николай Абрамович. И Борис, и Катя, а ведь все они русские. И откуда подобные бабы берутся? Но как она всё угадала: и тёплое помещение, и чай...»
     Настроение было надолго испорчено, и Николай Абрамович понимал, что за отчёт браться бесполезно. Он разглядывал лежащую под стеклом на столе фотографию детей: дочка Маша и сын Антон. Дочка вырастет, возьмёт фамилию мужа. Мария Николаевна Пирогова, например, звучит неплохо. А сын возьмёт фамилию жены. Правда, национальность в паспорте останется, но ходят слухи, что скоро будут новые паспорта, и в пятой графе будет написано: гражданин СССР, и всё. Конечно, при оформлении допуска к секретным документам им придётся всё указывать, вплоть ло бабушек и дедушек, но, возможно, им не надо будет работать с закрытыми материалами.
     Зазвонил телефон. Звонила Наташа, секретарь замдиректора по науке, и просила явиться через полчаса к шефу.
     Через двадцать минут Николай Абрамович уже сидел в приёмной зама по науке. В приёмную то и дело заходили сотрудники института, в основном, мужчины. Никаких особых дел у них не было, и заходили они, как определил Николай Абрамович, чтобы перекинуться парой слов с Наташей – изумительно красивой девушкой с большими зелёными глазами и ямочками на щеках. Длинные русые волосы и высокая шея придавали ей сходство с Мариной Влади. Но, в отличие от кинозвезды, Наташа выглядела домашней девочкой, ещё не испорченной средой обитания.
     - Кто у шефа? – спросил он Наташу.
     - Да кто-то из райкома. Директор ведь в отпуске. Думаю, скоро закончат. Хотите чая?
     - Нет, спасибо, только что пил.
     Дверь кабинета открылась и показался зам по науке, провожавший высокого гостя.
     - А, Коля, ты уже здесь. Заходи!
     Он прошёл вслед за замом и сел у массивного полированного стола.
     - Ты, Коля, знаешь, конечно, о Международной геохимической конференции в Праге. Нашему институту поручили подготовить два доклада. Один из них, думаю, будет по твоей теме. Напиши что-нибудь о влиянии комплексных соединений на миграцию тяжёлых металлов.
    - А кто поедет на конференцию?
   - Ну, это мы потом решим, а пока готовь тезисы, обсудим на Учёном совете.
     «Скорее всего ты и поедешь, - подумал Николай Абрамович. – А если бы конференция намечалась во Франции, поехал бы директор.»
     - После перерыва Наташа занесёт тебе ксерокопии материалов по конференции. Нет, подожди, пока не уходи.
     Зам встал, подошёл к двери, проверил, плотно ли она закрыта.
     - Только что, Коля, у меня был инструктор из райкома партии. – Он сделал паузу. – Они интересуются настроениями среди... лиц определённой национальности.
     - Среди жидов, что ли? - Николай Абрамович сам не ожидал, что у него вырвется это слово. Сказалась утренняя стычка в метро.
      - Ну, что за слова, Коля, - поморщился зам. - Товарищи из райкома интересуются, не собираются ли наши... сотрудники (он сделал на этом слове ударение) на историческую родину.
    - Я не собираюсь - пока, во всяком случае, а о других не знаю.
     - И правильно, что нам (ударение на слове «нам») там делать? Улицы подметать?
     «Ну, ты и там найдёшь что-нибудь непыльное, станешь партийным функционером, - подумал Николай Абрамович. - Тебе, конечно, есть, что терять: персональная машина с шофёром, огромный кабинет и секретарша...» Внезапно Николаю Абрамовичу стало стыдно. Он рассуждает, как та баба из метро. Можно окончить институт с красным дипломом и защитить диссертацию, но чтобы избавиться от еврейской местечковости нужны годы и годы. Не меньше сорока лет, чтобы выросли новые поколения. «Господи, это же из Торы», - с ужасом подумал он.
     - Ты слышал про Хаймовича? Сейчас инвалидность оформляет, - продолжал зам. - Всем нашим пример, кто в Израиль намыливается.
     Хаймович – их коллега из смежного института. Он подал заявление на выезд в Израиль, и после проработки на партсобрании и на бюро райкома свалился с обширным инфарктом.
     - Я – беспартийный, - выдавил улыбку Николай Абрамович. - Так, я пойду?
     - Иди, Коля, и подумай над докладом и... моими словами.
     Ближе к концу дня в дверь его комнаты постучали. Вошла Наташа с материалами по конференции. Она была в мини-юбке, открывающей длинные, стройные ноги.
     - Вы один? А где остальные?
     - Долго объяснять. Ты садись, я хоть на тебя полюбуюсь
     - Да что вы, Николай Абрамович, у меня дел много, и шеф не любит, когда я надолго отлучаюсь.
     - Ничего, перебьётся твой шеф... (Он проглотил слово «толстозадый»).
     Наташа вплотную подошла к столу.
     - Это кто, ваши дети? А сколько им лет?
     - Дочка в десятом, а сын в пятом классе.   
 Она склонилась над фотографией. Николай Абрамович увидел, что она не носит лифчик, и её маленькие крепкие грудки предстали перед ним почти в полной красе. Он неожиданно почувствовал, что возбуждается. Какая девочка! Счастливец, кому она достанется. Он вспомнил строчки из своего стихотворения (в молодости он увлекадся поэзией):
Как позабыть – чтоб навсегда и враз,
Над ё расставив маленькие точки -
Бездонность бирюзовых добрых глаз
В ресниц пушистой, нежной оболочке?
А может быть, не стоит забывать?
         Наташа выпрямилась и внимательно посмотрела на Николая Абрамовича. Он чувствовал, что она хочет что-то спросить и не решается.
     - А у тебя как дела, Наташа? Замуж не собираешься?
     - Да за кого здесь выходить, Николай Абрамович? Все или пьяницы или... – Она замолчала. – А вы, Николай Абрамович, уезжать не собираетесь, сейчас ведь начали выпускать.
     Николай Абрамович вспыхнул.
     - Это кто, шеф что ли просил тебя выяснить? – зло бросил он.
     - Что вы, Николай Абрамович, как вы могли так подумать? – Её очаровательные зелёные глаза наполнились слезами. Она потянулась за платком, но он остался в сумочке в  приёмной. Николаю Абрамовичу стало стыдно. Он подошёл к хозяйственной полке и передал Наташе салфетки.
     - Я уехать отсюда хочу, - Наташа осторожно, чтобы не испортить косметику, промокнула глаза. - Но я русская, чистокровно русская.
     - Но у меня семья, Наташа, и возраст...
     - Да я не вас имела в виду, - улыбнулась Наташа. («Как быстро молодые переходят от слёз к смеху», - подумал Николай Абрамович). – У вас, возможно, есть родственники, друзья, просто знакомые, которые  собираются уехать. Можно заключить фиктивный брак. Все дорожные и прочие расходы я оплачу.
     - А если жених не согласится на фиктивный брак, а пожелает настояший? – пошутил Николай Абрамович.
     - Не знаю, я не думала об этом, - покраснела Наташа.
     - Хорошо. Оставь тогда своё фото и телефон.
     Дверь резко распахнулась. На пороге стояла сотрудница института, одна из тех, которые всё видят и всё знают.
     - Наташа, что ты здесь делаешь? Шеф икру мечет. Тебя везде ищут.
     Наташа выскользнула за дверь. Николай Абрамович, слегка огорошенный, думал над её словами. День сегодня оказался наредкость непродуктивным. Интересно, принесёт ли Наташа фото?
     Наташа заскочила к нему, когда рабочий день уже закончился. В лёгкой белой шубке и белой меховой шапке она выглядела ослепительно красивой. «Снежная королева», - подумал Николай Абрамович. Она положила на стол несколько рекламных листков и, когда она ушла, Николай Абрамович обнаружил среди них конверт с её фотографией. На обороте был записан номер телефона. Он положил конверт в «Справочник химика», который обещал принести дочке, и вышел из комнаты.
     Дома у Николая Абрамовича каждый занимался своим делом: хозяин смотрел футбол по телевизору, жена возилась на кухне, дети готовили уроки.
     - Мама, подойди сюда, скорее, - услышал он голос дочки.
     Через минуту подозвали и его. На «Справочнике химика» гордо лежала фотография Наташи.
     - Кто это, Коля? – спросила жена.
     - Это Наташа, секретарь нашего зама по науке.
     - Этого толсто... Она его любовница?
     - Не думаю. Наши женщины знают всё обо всех за неделю вперёд. О ней ничего плохого не слышал.
     - А как это фото у тебя оказалось?
     Он мог сказать, что понятия не имеет. Книга из библиотеки института, её любой может взять. Но, вспомнив утренние размышления о местечковой изворотливости, решил рассказать всё, как есть:
     - Она хочет уехать из страны, но она русская, чистокровно русская. Она хочет оформить фиктивный брак с евреем и уехать.
     - Значит, она предложила тебе оставить семью и уехать с ней в Израиль?
    - Ничего подобного, я же объяснил тебе.
    - Странно, красивая девушка. Здесь она может выйти замуж за академика, или даже за директора мебельного магазина.
     - Папа, а может это провокация? – Моя умная дочка явно наслаждалась ситуацией.
     - Нет, я ей верю.
     - А я нет.
     Жена резко повернулась и пошла на кухню. Сделав выговор дочке, Николай Абрамович поплёлся за ней. Жена чистила лук. Глаза её были красными - понятно, от лука.
     - Послушай, Фрося, хочешь я порву фотку, или завтра верну ей, скажу, что никого не нашли?
     Жена молчала.
     - Давай всё же вспомним, кто из наших родственников или друзей холост? Например, твой племянник-оболтус...
     - Он не оболтус. Он не женится, потому что на зарплату мнс невозможно содержать семью.
     - Так, давай покажем ему фото. И подруг своих расспроси. Поищем что-нибудь для девочки.
     - Поищем средство передвижения, - криво усмехнулась жена.
     Ночью Николай Абрамович долго не мог уснуть. Он вспоминал белую кожу Наташи, её широко распахнутые глаза.  «А не кощунственно ли это: ласкать жену, думая о другой? Тьфу, чёрт, опять это самокопание...» Он повернулся на бок, лицом к жене и стал легко поглаживать хорошо знакомое ему гладкое тело.
__________________________________________________
*Младший научный сотрудник.