Глеб и Римма

  В обыкновенный осенний день середины сентября в 10 «Б» класс одной провинциальной школы пришёл новенький. Метр семьдесят ростом, коренастый, в потёртых брючках и мятой рубашке, он оставался незамеченным на последней парте, пока о его присутствии не сообщила учительница. Теперь Глеб Пеньков будет учиться с ними в одном классе.
  Урок обществознания подошёл к концу, и, положив учебники обратно в сумку, он обнаружил, что вокруг него собралась довольно внушительная компания его новых одноклассников.
  – И откуда ты такой взялся, а, Пенёк? – первым подал голос Лекс, очкарик с не слишком привлекательной внешностью, которой противоречил его дерзкий, раскованный характер. Кроме того, он всегда носил самую модную одежду и имел смартфон последней версии. Всё это сделало ему довольно весомый авторитет среди одноклассников.
  Глеб посмотрел Лексу прямо в глаза из-под своей длинной чёлки, взял секундную паузу и вымолвил:
  – Новокузнецк.
  – Это где угля много? Слышь, а на шахтёра-то похож!
  Стоявшие рядом засмеялись, а Лекс, раззадоренный удачной шуткой, продолжил, словно говоря сам с собой:
  – У тебя лицо-то двигается вообще, а? – Прищурился, замер и вдруг отвесил звонкую пощёчину Глебу!
  Тот даже на миг приподнял брови от неожиданности. Но реакция, тем не менее, была мгновенной. Он метнулся вперёд, и его рука молниеносно оказалась в лице захохотавшего было Лекса. Остальные прекратили смеяться. Лекс схватился за то, что осталось от его носа и глухо завыл. Кто-то побежал за врачом, кто-то повёл павшего жертвой своей наглости из класса. Прочие молча смотрели на удаляющегося Лекса. Вдруг послышался смех. Это смеялся Глеб, смеялся радостно и искренне, словно ему только что рассказали хороший анекдот.
 
  * * *

  Теперь Глеб сидел на кожаном стуле. Напротив него был директор школы, скучный седой старик в полосатой жилетке. В его кабинете было почти столько же серого цвета, сколько в его волосах. Он монотонно твердил свою нравоучительную речь, которая быстро вводила в транс любого, кто пытался хоть немного вслушаться в неё. Иногда он задавал вопросы, но, стоило Глебу открыть рот, директор уже, не дожидаясь ответа, продолжал говорить заученными до дыр фразами, которыми он потчевал нерадивых учеников вот уже двадцать третий год.
  Наконец лекция кончилась. Глеб вышел из кабинета директора и, хорошенько зевнув, отправился на уже начавшийся второй урок.
  Остальной школьный день прошёл без приключений. Когда какой-то толстяк с соседнего ряда спросил его, в порядке ли нос Виктора Станиславыча, он усмехнулся – больше на его лице за весь день не дрогнула ни одна морщинка.
  Сев в автобус, Глеб начал размышлять об этом дне. Кажется, сегодня кое-кто узнал, что под мятой клетчатой рубашкой кроется сила, на пути у которой лучше не вставать. Природа наделила его даром видеть в чужих глазах истинные эмоции человека. В глазах Лекса он нашёл презрение. Презрение к себе он терпеть не собирался ни секунды.
  Ехать было две остановки. Пацан из Новокузнецка пошёл к своему дому, не подозревая, что всё это время за ним наблюдали чьи-то любопытствующие глаза.

  * * *

  Отец Глеба действительно был шахтёром. Но сейчас ему было под пятьдесят, он давно уже работал в офисах. Мать ушла от отца, когда мальчику было восемь. Это был развод по обоюдному согласию двух спокойных, не склонных к скандалам людей. Глеб Константинович был с детства научен дисциплине и привычке не бросать слова на ветер. Впрочем, некая импульсивность так и осталась в ребёнке, становясь одной из причин многочисленных драк с одноклассниками. Он не знал боевых искусств – лишь парочку жизненных истин, за которые он в своё время заплатил сполна синяками, шишками, царапинами и даже один раз переломом руки. Этого ему вместе с опытом борьбы ему обычно хватало для самозащиты.
  Приготовив и употребив пельмени, Глеб вышел на крыльцо и осмотрелся. Здешние пейзажи были совсем не похожи на вечную серую громаду Новокузнецка, в окружении которой он вырос. Первая же тропинка вывела приезжего паренька на густо-зелёный луг, ещё не тронутый осенними холодами октября.
  Улыбка сама натянулась поверх невозмутимой гримасы, и Глеб, поддавшись порыву не только ветра, но и души, побежал по траве через это царство безмятежности навстречу пьянящему аромату всего многообразия растительности местных краёв. Да, этого ему не хватало в родном городе. Как же мало нужно для человеческого счастья!

  * * *

  На следующий день Глеб зашёл в класс не так незаметно. Девчонки с третьего ряда при его виде зашептались, как только он ступил за порог. Но ему некогда было думать об этих мелочах. Всё-таки впереди шесть уроков.
  Глеб уже сменил несколько школ, но везде до ближайшей сынициированной им драки он показывал себя довольно способным учеником. Особенно легко ему давалась физика. Это не был его любимый предмет – просто он понимал его. Как раз после физики Глеб сидел на скамейке вдали от всех, спрятав глаза в своей чёлке. Может быть, он дремал, может, думал о чём-то своём. Так или иначе, Глеб почувствовал, что кто-то сел рядом с ним. Он поднял взгляд. Это была Лена, считавшаяся первой красавицей класса. Их взоры встретились. Лицемерие с маленькой долей любопытства. Он видел это уже тысячу раз. Глеб опустил глаза решив больше не обращать внимания на сидевшую рядом с ним. Она пыталась о чём-то говорить, обращалась к нему, в конце концов воскликнула «Скучный ты!», толкнула его и ушла. После себя она оставила сильный запах дорогих духов. Глеб поморщился, достал из кармана цветок, сорванный вчера на лугу и поднёс к ноздрям. Так-то лучше.

  * * *

  Второй школьный день тоже быстро подошёл к концу. Глеб был им не слишком доволен, за последний тест он получил три. Обществознание оставалось для него непостижимым предметом. Набор одних и тех же терминов с приставленными словами «правовой», «социальный», «гуманитарный» – и у всех разное друг с другом не связанное значение, которое нужно учить наизусть!
  Раздражённо оглядываясь по сторонам, он увидел, что на него во все глаза смотрит какая-то девчонка. Глеб видел её в школе, обычно сидящей, как и он сам, на скамейке в углу коридора. Должно быть, учится в параллельном классе. Едва их взгляды встретились, она отвела свой взор, неумело притворившись, что смотрит в окно.

  * * *

  Римма Зерцалова жила практически по соседству с Глебом Пеньковым. Стремление к независимости с трудом уживалось рядом с природной робостью в её характере. Сказывалась и психологическая травма, пережитая в детстве… В итоге Римма каждый раз оказывалась лишним звеном в коллективе, поскольку трудно наладить контакт с человеком, который не слишком-то хочет, а когда приходится, не слишком-то может общаться. Она пыталась бороться с этими своими недостатками, ходила к специальным врачам, но ничто не помогало переступить барьер, отгораживавший её от других людей. Не то чтобы эти «другие люди» не хотели поговорить с ней – Римма была вполне симпатичной блондинкой с правильными чертами лица – но мало кому повезло услышать от неё что-то членораздельное.
  Впрочем, она всё же была в курсе последних новостей, и триумфальная история первого урока Глеба Пенькова не могла не достичь её ушей. Потом у неё была возможность разглядеть поближе эту любопытную личность. Скромный, необщительный, но при этом за четверть секунды заставивший весь класс уважать его. Риммой сразу же завладела мысль, что только он сможет ей помочь с её проблемой. Не самый логичный вывод, но есть ли дело до логики отчаявшемуся человеку?

  * * *

  Восемь ноль пять. Римма решила пораньше прийти в школу, чтобы не торопясь составить свой план действий. Она задумала неслыханное – подойти к Глебу Пенькову и заговорить с ним! Это дело требовало крайней сосредоточенности, поэтому она не заметила, что Глеб оказался рядом раньше, чем предполагалось. Его тихий и холодный, несмотря на дружелюбность, голос зазвенел в её ушах, словно небесный гром.
  – Сударыня, я заметил, что стал объектом вашего пристального внимания…
  Он сделал паузу. Римма, отшатнувшись, таращилась на нарушителя её спокойствия. Дыхание участилось.
Глеб справедливо находил реакцию на столь неторопливое вступление в разговор довольно странным. Тем не менее, он продолжил:
  - Вам что-то от меня нужно?
  Шок улетучился. Римма успокоилась. «Этот человек может мне помочь».
  – Да!
  Глеб поднял брови.
  - Вот как? И что же именно?
  Ему в самом деле было очень любопытно. Всё это время он смотрел Римме в глаза и видел средней тяжести испуг, сменившийся… надеждой?
Его собеседница собрала весь воздух в лёгкие и выдохнула:
  – Разговор.
  – Что разговор?
  – Научи меня.
  – Я не логопед.
  – Логопеды не помогают!
  – Ты говоришь со мной. В чём проблема с другими людьми?
  – Я доверяю тебе мои слова.
  – Чем я лучше других?
  – Мне показалось, что тебе можно довериться. – Слёзы потекли по щекам Риммы. – Каждое слово можно обратить против человека, его обронившего. – Голос задрожал. – Однажды меня очень сильно обманули. Десять лет назад меня оставили одну в квартире… Позвонили какие-то люди…
  – Не продолжай.
  – Я помню каждое слово из того разговора. Я не сказала ни слова лжи, они – ни слова правды. Потом они сломали дверь…
  – Тише, тише. Не надо.
  И тут Римма бросилась в объятия Глеба. Ручьи текли из её глаз.
  – Мы поговорим об этом позже. Я помогу тебе.
  – Обещаешь?
  – Да. – Пауза. – Обещаю.
  Прозвенел звонок. Римма ушла. Глеб остался в задумчивости. Сначала им двигал интерес, затем – участие, а в конце – уже что-то третье, что-то незнакомое, заставившее его без раздумий дать обещание. В таких случаях, когда нужно было прочитать собственную душу, ему помогало зеркало. Зайдя в уборную, он посмотрел в глаза самому себе.
  – …Влюблённость?
  И Глеб засмеялся. Всё громче и громче. Радостный смех извергался из этого странного человека, только что встретившего достойную его.
  – …Ну да. Ни с чем не спутаешь.