Переодетая собака

Недавно у нас дома сложилась чисто анекдотическая ситуация.
Готовясь в очередной раз к поездке в Израиль я высыпал на стол содержимое коробки с иностранными монетами и стал отсортировывать шекели, которых уже скопилось немало с прошлых поездок. Тут подошла Иришка и порывшись в куче «доевровских» франков, песет, марок и гульденов вытащила старую советскую трёшку, хранимую мною, как память о прошлом, и принялась читать в слух всё подряд, что на ней было написано.
Подделка государственных казначейских билетов преследуется по закону.
Три карбованцi, тры рублi, trys rubliai, ну и так далее. Поскольку моя двенадцатилетняя дочь была знакома как с латиницей, так и с кирилицей, дело продвигалось успешно. Но вот она остановилась и удивлённо посмотрела на меня.
   - Папа, а это что, по-арабски?
   - Нет, доченька, это по армянски.
   - А это на иврите?
   - Нет, на грузинском.
   - Понятно. А почему на английском нету?
Ну и как вы прикажете ответить на этот вопрос ученице первого класса Роттердамского колледжа? Вот вам смешно, а мне порой бывало не до смеха из-за этих трудностей превода.
Ведь в те, уже довольно далёкие времена, когда Нерушимый распался и некоторая часть его бывшего населения разбрелась по миру, во всех эмигрантских семьях возникла одна и та же проблема, актуальная и по сей день. Дети стали утрачивать Великий и Могучий. Особенно плохо обстоят дела в семьях, где более одного ребёнка, ибо, придя домой из школы, дети продолжают общаться друг с другом на языке страны пребывания.
  Не знаю, как боролись с этим недугом бывшие белогвардейцы, но нынешнее русскоязычное население Европы пока на этом поприще особых успехов не добилось, несмотря на героические усилия отдельных энтузиастов.
Во  всех воскресных русских школах, от Стокгольма до Тель-Авива, дети на переменках продолжают общаться на ставших для них родными английском, немецком, голландском, французском и далее по списку.
В нашей семье эта проблема стояла не так остро потому, что Иришка у нас одна. Так или иначе, ей приходится говорить в школе по-голландски, летом на отдыхе где-нибудь в Испании или у родственников в Америке –
по-английски, а уж дома, хочешь-не хочешь - по-русски.
  Но это не значит, что её речь безупречна. Я как-то читал, что лучше всех, включая самих англичан, по-английски говорят индийские аристократы, так как там язык бывшей метрополии стал языком элиты и сохранился в первозданном виде без всяких современных примесей. Ну, а так как мы ни индийскими, ни даже русскими аристократами не являемся, влияние окружаещей языковой среды (то бишь голландского) на Иришкин русский сказывается весьма и весьма заметно. То слово какое-нибудь голландское ввернёт, то целое словосочетание. То, вроде, все слова русские, но фраза построена по-голландски. Иногда получается довольно смешно. Но особено забавно бывает, когда общаются русскоязычные дети из разных европейских стран. Это напоминает мне беседу грузина с чукчей во времена моей службы в рядах Непобедимой и Легендарной:
    - Слюшай, ти, салябон, бистро вихады строитсэ возлэ казарма!
    - Моя выходи неможно! Моя дневальный по тумбачка, однако!
  Два года назад мы отдыхали в Чехии в уютном отельчике на берегу красивого тихого озера. Всё хозяйство отеля вела русская семья. Муж стриг газоны, возил из города продукты и следил за оборудованием, а жена была старшей горничной. Их дочь, Вика, была  ровесницей Иришки, и девочки быстро подружилась. Родители охотно отпускали Вику с нами на все прогулки по окрестностям. И степенные немецкие туристы часто могли лицезреть такую картину: по тенистой аллее, о чем-то оживлённо разговаривая, идут две симпатичные десятилетние девочки, а за ними следуют солидные мужчина и женщина, переодически корчащиеся от смеха.
   - Подим вечором до ежера?
   - Нет, мне нельзя от мамы!
Вот мы пришли в парк, где проживает целая стая павлинов.
   - Бачь, пава!
   - Ой, смотрите, яйца от павлина!
Или вот идём по городу, Вика говорит Ире:
   - Яка добра у тоби бронзулетка!
   - Это мне папа у чайниз купил.
   - А чайниз это хто?
   - Да вот же они!
И Ира показывает на вьетнамскую лавку. Тут нaдо заметить, что доставшаяся Чехии в наследство от социализма вьетнамская диаспора захватила в стране всю уличную торговлю.
   - Та тэж щелочные очи! Нэ, у них товар завсэгда поханий.
   - Точно, папа у них недавно тапочки купил и в них на пляж пошёл.
Так они у него порвались, и он чуть не упал. Я так смеялась, что у меня каки заболели! (kaak - по-голландски челюсть)
   - Дупа шоли? – удивилась Вика.
Мы с супругой так хохотали, что теперь уже у нас «заболели каки», а у бедного вьетнамца глаза стали европейскими.
  Ради справедливости замечу, что раньше до того, как Иришка пошла в школу, а в Голландии дети начинают туда ходить с пяти лет, она очень даже заботилась о чистоте родного языка. Тут надо отметить, что я, как человек, проработавший значительное время на стройках Дальнего Востока, иногда позволял себе некоторые, скажем так, выражения, которые мою супругу, как даму, закончившую консерваторию, не совсем устраивали. Поэтому я в качестве эквивалента стал использовать некое безобидное словосочетание, заимствованое из одного бородатого анекдота. Ну, помните, там заяц-покупатель просит у волка-продавца килограмм соли, а тот, ввиду отсутствия весов, предлагает ему соли на глаз насыпать, в ответ на что заяц возмущённо орёт: «На хвост себе насыпь, собака переодетая!» Впрочем, там заяц упомянул несколько иной орган, ну да ладно, не в этом суть.
Короче, стал я всё, что не по мне, вместо известных дальневосточных выражений, обзывать "собакой переодетой". Супругу изменения в моём лексиконе с грехом пополам удовлетворили. А вот Иришка заподозрила что-то неладное. И когда значительная часть окружающих нас негров, арабов, чиновников и даже некоторых предметов быта была мною названа переодетыми собаками, она мне твёрдо заявила, видимо, подражая своей интелегентной маме:
    - «Собака  переодетая» - нельзя говорить!
Как я ни пытался ей втолковать, что это такая собачка, которая всё время переодевается, потому что она модница, ничего не помогало, ребёнок  упорно стоял на своём. И вот, как-то промозглой голландской зимой гуляем мы с дочкой по парку, и навстречу нам движется пожилая дама с карликовым шпицем на поводке, а на шпице яркая синяя попонка.
   - Смотри, смотри, Ирочка, вот же, вот она, собака переодетая!
Радостно закричал я, показывая на шпица в попонке. Иришка минуты две внимательно рассматривала шпица. А когда дама с собачкой удалились, она повернулась ко мне, подняла вверх указательный пальчик и тоном, не терпящим возражений, изрекла:
   - Это "переодетая собака", а "собака переодетая", нельзя говорить!

                2008