Крещение, которого я не помню
Когда он неспешно шел вдоль улицы, все встретившиеся почтительно приветствовали старика как-то по особому, раскланиваясь. Дед, коротко кивнув головой, отвечал:
- И тебе доброго здоровьичка.
Дети тоже вели себя не менее почтительно. Даже если бежали по своим неотложным делам, приостанавливались и здоровались.
В общем, дед был непростой.
Когда-то Дед Дерябин был рукоположен в дьяки из псаломщика. Служил в сельской церкви то при одном батюшке, то при другом. Исполнял работу дьяка аккуратно, за что не раз имел похвалы. Жил тихо, скромно в своем доме, доставшемся от родителей. Но вот грянул страшный тридцать седьмой год, его арестовали вслед за батюшкой и отправили в ГУЛАГ. Деду Дерябину удалось выжить, отсидев ни за что ни про что, всего-то пять лет. Батюшка, с которым он служил последние годы, сгинул без следа и без права переписки, что часто равнялось расстрелу. За это время каменную церковь разобрали на кирпичи и построили на станции баню для трудящегося народа. В такой бане грязь хорошо отмывалась, только грехи оставались. На месте же церкви, спустя годы построили клуб, где молились уже другим богам.
На пороге был грозный 1941 год. Уже в те времена, Дед Дерябин по возрасту не подпадал под мобилизацию и по тому на фронт призван не был. Как лицо не пролетарско-крестьянское, никаких пенсий и других государственных пособий ему не полагалось. В колхоз тоже не брали – староват работник. Был он женат, но детей не имел. Жена была под стать ему, маленькой, тихой, незаметной, всегда опрятной и преданной. Родительский дом конфисковали в пользу бедноты, а ему пришлось переселиться в старую хатку родственников жены. Выживали они только огородом да козой дойной. Так, что телесная их жизнь сопровождалась постоянным постом.
Оставаясь на все село и округу единственным лицом, не лишенным сана, Дед Дерябин исполнял обязанности священника негласно. Не мог он отказать в крещении никому. За это запросто могли и второй раз забрать в НКВД. Но минуло его это лихо, обошло стороной. Может быть, берегли его земляки? Никто не посмел донести, настучать. Так и крестил водою, большего сан не позволял. Обряд проводил тихо и келейно в своей маленькой хатке в одну комнату с печью и иконостасом во всю стену.
Вот так однажды принесли к Деду Дерябину годовалого мальчишку крестить. Родился он не преждевременно, но рос очень болезненным, того и гляди помрет. Его бабушка, женщина религиозная, видя такое дело, сказала:
- Крестить его надо, ежели помрет, так хоть крещеным.
Накануне этого события бабушка сходила к Деду Дерябину, рассказала, почему крещение необходимо. В уплату за требу было оставлено десяток куриных яиц.
На крещении кроме крещаемого ребенка были Дед Дерябин, мама, которая все время плакала и крестный отец. Крестным назначили родного дядьку, пацана четырнадцати лет. Крестному отцу было смешно, что он какой-то отец, да еще крещаемый племянник, которого он держал на руках, описал его. Назначенная крестная, тоже родная тетка и сестра крестного быть не могла - по такому поводу с работы не отпускали.
Дед Дерябин отчитал положенные уставом молитвы, перешел к ритуалу пострига, закатал в воск волоски с головы крещаемого и кинул в импровизированную купель – небольшой чугунный котел. Воск конечно всплыл.
Повернувшись, к зареванной маме сказал,
- Видишь, воск-то всплыл! Значит, будет жить твой Васька. Еще и женить будешь.
Чем вызвал еще большую волну слез у мамы, но уже с надеждой.
Сказанное Дедом Дерябиным впоследствии исполнилось в точности, а в семье осталась память о том крещении, которого я не помню, но знаю о нем.
Так и крестил Дед Дерябин, рукоположенный дьяк православной церкви, из года в год, увеличивая число крещеных и знающих о своем крещении. Кто-то докрестился после, кто-то так и остался водокрещеным. Но заходя в храм и осеняя себя крестом каждый, наверное, невольно вспоминает, что крест тот передан был Дедом Дерябиным.
Когда Дед Дерябин тихо умер, проводить до погоста гроб с его телом, пришло все село, от мала до велика. Собралась такая процессия, какую никогда не могли согнать даже на демонстрацию седьмого ноября. В памяти людей он так остался Дедом Дерябиным, а звали его Фролом.
Начальству совхозно-партийному и сельсоветскому тогда сильно досталось за участие в том большом шествии. Но они снесли это тихо, без обид, оправданий и запоев. Ведь и их когда-то крестил Дед Дерябин.
11.03.2015.
Свидетельство о публикации №216041701817