Прыжок архара

 60-х годах вспыхнул очередной бум поисков «снежного человека». На этот раз он якобы объявился на Памире, в советской части Горного Бадахшана.
Быстро организовалась смешанная экспедиция антропологов, геронтологов, других ученых специалистов по аномальным явлениям, готовясь к вылету из столицы Таджикистана Душанбе.
Честно говоря, ни в какого «снежного человека» я не верил, уж больно много разных баек про него ходило, одна другой забористее. Но возможность побывать в стране, которую древние китайские путешественники окрестили Подножьем смерти за суровость климата и высочайшие горные вершины, привлекала необычайно. С этим намерением я напросился в «летописцы» к одному из руководителей поисков профессору Станюковичу.

Однако дела обернулись совсем по-другому, так что и экспедиция, и «снежный человек» были для меня потеряны, да и сам я вернулся домой с большими трудностями и опозданием, за что получил в своей редакции крепкий нагоняй, но до сих пор об этом не жалею.
А НАЧАЛОСЬ все с того, что на первом же привале в урочище, среди отрогов Язгулемского Хребта, подсел ко мне один из местных проводников, киргиз Берген. Отхлебнув из пиалы крепкого зеленого чая, он заговорщически оглянулся.
— Слушай, что скажу. Ты, я вижу, никакой не ученый, а таких, как я, здесь хватает. Дикий человек хитрый. Давно ушел отсюда. Много чужих людей не любит. Давай и мы уйдем. Красного сурка найдем, барса найдем, белого архара покажу. Охотиться будем.
Не знаю, что на меня нашло. То ли таинственность ночи, то ли небо, усеянное фонарями крупных звезд, или терпкие, пьянящие запахи горных трав взбудоражили сознание, но я безоглядно согласился.
Утро застало нас у края глубокой расселины, по дну которой, яростно пенясь, бешено несся водный поток. Сплетенный из веток кустарника узкий мосток без перил пересекал его на приличной высоте, карабкаясь на другом берегу по узкому уступу горного карниза.
— Эй, Берген, — крикнул я, стараясь покрыть шум воды.
— Кричать не надо, — сказал Берген, подходя.
— Я первый иду, держись за мой пояс, только вниз не смотри.
Когда миновали этот адский переход, Берген остановился.
— Такой мостик у нас овринг называется. Теперь смотри, почему кричать нельзя, бояться нельзя, он указал пальцем на гладкий кусок скалы, где затейливо вилась полустертая надпись на местном диалекте. Переведенное  Бергеном звучало так: «Путник, берегись, здесь ты как слеза на реснице...».
Мы забирались все дальше и выше, в самое сердце страны гор, по тронам, известным только Бергену. На рассвете третьих суток перед нами открылась сказочная панорама. Обширный, вогнутый словно чаша склон хребта был обильно покрыт альпийской растительностью. Густой ковер темно-зеленых трав слегка  волновался под набегающим холодным ветром. Как драгоценные алмазы сверкали в изумрудном поле куски льда, скатившиеся с ледяных вершин. На этом королевском ландшафте  отдыхала, нежась в лучах яркого солнца, большая колония красных сурков. Таких крупных особей мне никогда не приходилось видеть. А мех их шубок был так чист, блестящ, что рука невольно тянулась зарыться в него.
Нет, нет, — Берген засмеялся. — Нет, сурок злой, зубы  — нож, руку сразу откусит. Его стрелять надо, шапку делать надо.
Он сдернул с плеча винчестер, и только успел щелкнуть затвором, как раздался пронзительный милицейский свисток, и все сурки мгновенно исчезли в норах. Как оказалось, таким манером предупреждает собратьев об опасности специальный дозорный сурок.
— Пошли, — спокойно сказал Берген, — я нарочно их спугнул.
Барса в тот раз мы так и не увидели, зато Берген обнаружил след архара — крупного горного барана с прекрасными изогнутыми, точно сабли рогами, предметом заветной мечты, охотников.
— Белый он вот шерсть на лежке, и раненый тяжело, крови много потерял, помирать идет, на мазар идет, — словно про себя шептал Берген.
— Почему ты решил, что он на кладбище идет, что за кладбище у архара?
— Есть кладбище, — убежденно ответил Берген. —Если старый  очень, больной,  сам умирать раненый, идет. Я видел…
Белый архар даже на пустынных высокогорьях Памира считается реликтом — редкостью, загадкой природы. Ученые до сих пор спорят о причинах его окраски: отдельная ли эта разновидность или же признак альбиносов, игры случая.
Мы шли за архаром сутки по извилистым кремнистым тропам, все вверх, так что дышать стало совсем трудно. Архар заметно слабел, ложился отдыхать чаще, но от нас все-таки уходил.
На закате Берген начал спускаться по крутой осыпи. Мы то шли, то катились вниз, пока не оказались на дне круглой поляны, над которой нависал высоченный утес. Все вокруг было усеяно костями и массивными рогами apхаров. Вот оно, знаменитое кладбище этих горных красавцев. Сюда лежит их последний путь. Прыжок вниз с вершины скалы и — конец. Остальное довершат хищники, солнце, снега и дожди.
Солнце село, только горный выступ: еще резко вычерчивался на фоне темнеющего неба.
— Смотри, - Берген взволнованно схватил меня за плечо. — Вот он.
Архар медленно, взошел на самый край скалы. Выл он действительно совершенно белый, с огромными рогами темно-стального цвета.
— Пуля за ухо попала, — сказал зоркий проводник.- Сейчас прыгнет последний раз.
Архар вытянулся в напряженную, дрожащую струну. Голова его закинулась так, что рога достали спины. Потом он резко оттолкнулся, на мгновенье белым силуэтом завис в воздухе и канул во тьму.
Через двое суток мы вышли к гидрометеостанции Алтын-Мазар, откуда забрал меня поисковый геологический вертолет.


ГЛЕБ ДЕЙНИЧЕНКО.