Циркач

В моем родном городе Сеню Циркача знала вся пацанва. Была у него, конечно, настоящая фамилия. Но разве могло сравниться с ней такое звонкое, многообещающее прозвище Циркач?
Лет ему было за 30. Высокого роста, полноватый, но не грузный, он всегда ходил в одном и том же черном костюме, лоснившемся от долгой носки. Карманы Сениной одежды вечно были набиты разной притягательной для нас дребеденью: жареными семечками, карамельками, мелкой монетой. Все это добро Сеня, весело пошучивая, раздавал нам.
Была у Сени одна особенность: он мог долго смотреть человеку в глаза не моргая. Была в то время такая детская игра в моргалки: кто кого пересмотрит. Сеня был в этом чемпион. Долго «глядеться» с ним не могли не только мы, ребята, но и взрослые. Начинала болеть и кружиться голова.
Но не это его свойство было для ребят самым удивительным. Сеня умел ладить со всякими птицами и животными. Бывало, идет по улице, а на плече у него спокойно сидит маленькая мартышка или большой разноцветный попугай.
Однажды Сеня принес в городской сквер столик. Установил на нем ящичек с бумажными карточками. На ящичке была надпись: «Узнай свое счастье». Мартышка и попугай ловко орудовали, вручая желающим Сенины предсказания. «Обслужив» очередного искателя счастья, попугай гортанно кричал: «Плати!», а мартышка протягивала лапку. Собралась толпа, всем было весело, но вскоре пришел милиционер и забрал Сеню в участок «за нарушение общественного порядка» вместе с преступной шайкой, как было записано в милицейском протоколе.
Потом времена пошли более демократичные, и Сеня зажил веселее.
В наш город часто приезжал цирк. Это был настоящий праздник. Особенно много публики набивалось в старое деревянное строение под конец представления, когда выступали укротители диких зверей. Арену огораживали железными решетками, оркестр играл марши. Зрители замирали от ужаса, когда укротитель показывал главный трюк; вкладывал голову в пасть льву или тигру. Раз это кончилось трагически, огромный белый медведь, нечаянно зевнув, "отмахнул голову" своему благодетелю.
Сеня подряжался в цирк «работать» с удавом. Скажу вам, это тоже захватывающее зрелище. Сеня появлялся в чалме, в шароварах, наподобие индийского факира. Огромный удавище обвивал его своими могучими кольцами до тех пор, пока оставалась свободной одна Сенина голова. Человек и змея смотрели в глаза друг другу. Человек побеждал: кольца удава спадали с его фигуры, и под восторженные аплодисменты факир, с помощью ассистентов, уносил удава с арены.
Дворник дядя Миша, подметавший территорию нашей школы, большой любитель всяких городских новостей и сплетен, послушав наш разговор о талантах Циркача, сказал дымя цигаркой: «Сенька — мужик не простой. Талант. Языки знает. Раз в зоосаде сам видел: пошептал он что-то обезьяне на ухо, а потом расческу ей вручил. Та вмиг ему на башке пробор устроила и еще обмахнула лапой, точь-в-точь как в парикмахерской...»
Ближе с Циркачом меня свел случай. Однажды мой закадычный друг Эдик Хаиров, заговорщически оглянувшись, сказал: «После уроков  пойдем к нам домой, такое увидишь…»
 Жил Эдик с матерью и сестрой у самого злачного в городе места - большого старого базара, полного криков и всякой всячины. Рядом лепились неказистые домишки, где проживали ремесленники, портные, мелкие торговцы. Здесь легко было затеряться от любопытных глаз. Это место, сняв пустующую комнату у  Хаировых, и облюбовал Сеня Циркач.
Мы долго толкались у его дверей, стараясь привлечь внимание. Наконец Сеня вышел, оглядел нас своими немигающими глазами и сказал: «Как раз притопали, заходите, чудо покажу».
Мы зашли и стали, разинув рты. Вся комната была полна живности. Несколько крупных попугаев, две мартышки, енот, морские свинки, несколько больших черных черепах. На середине стола неподвижно лежал желто-серый варан. Эта песчаная ящерица покрыта жесткой толстой кожей, а на голове у нее роговой гребень.
- Во, страшила, — шепнул мне Эдик.
- Ну что вы, ребята, — услышал нас Сеня, — он забавный и добрый.
Сеня взял варана на руки, и тот, быстро забравшись ему на плечо, приник головой к уху хозяина.
- Он говорит, что вы ему нравитесь, — перевел Сеня.
Надолго я запомнил это посещение'. Ничего подобного мне уже видеть не доводилось. Человек запросто разговаривал с разными зверюшками, птицами, ласкал их, кормил с рук. По его просьбе они ходили на задних лапах, замирали, как мертвые. Мартышки щелкали на деревянных счетах, енот играл на губной гармошке, черепаха качала в такт ему головой, высунув ее из-под панцыря.
-А вот и чудо, — вдруг сказал Сеня, вытащив из-под кровати что-то круглое и мохнатое. - А ну-ка, Веня, покажись, не стесняйся.
Мохнатый шар развернулся, превратившись в прекрасного малыша — мишку гималайского, черно-бурого, с треугольной белой отметиной на груди.
- Попляши, Веня.
Медвежонок смешно потоптался на задних лапах, быстро схватил протянутый ему кусочек сахара и, урча, снова залез под кровать.
-Мал еще, — сказал Сеня, — но большой артист будет, это точно.
Не знаю, где сейчас Сеня- Циркач, жив ли? С его способностями мог бы он нынче развернуться. Но и тогда, в эпоху всяческих запрещений, ограничений, сделал он для города доброе дело. Добился от властей строительства первого зоомагазина, где стал и завмагом, и консультантом по обращению с животными, птицами, рыбами.
От покупателей в магазине отбою не было. Но это уже совсем другая история.

ГЛЕБ ДЕЙНИЧЕНКО.