Смехотворные конфликты. Мопассан

Со времён шумного изгнания монахов мы вступили в эру конфликтов между светскими и духовными властями. То изумлённые департаменты следят за героической дуэлью префекта и епископа, то вся Франция наблюдает за боем между министром и кардиналом.
Но конфликты между двумя силами, разделяющими государство до сих пор, принимают особый интерес, когда происходят между простым мэром и кюре, между священником и школьным учителем. Тогда это действительно смехотворная борьба, вопросы веры уходят в сторону.
Недавно цитировали в газете статью господина Анри Рошфора в связи с новым законом против аморальных письменных высказываний, - с законом, который явился причиной дебатов между всеми Пинарами и Бетоло будущего, и в этой связи злоязычный журналист напоминал, что многие памятники были изуродованы слепым пылом экклезиастов. Я посвящаю ему следующую историю, правдивую в каждом слове, но уже старую.

*
В маленькой нормандской деревушке была очень старая церковь, считавшаяся историческим памятником. Только хранитель этой церкви мог выполнять в ней изменения или ремонт.
Не то, чтобы не уважают исторические памятники, если они религиозны. Римская церковь в Этрета, например, сегодня украшена фресками и витражами, могущими вызвать зависть в любом художнике, а ужасные украшения иезуитского стиля навсегда испортили множество замечательных зданий.
В маленькой церкви, о которой я говорю, был скульптурный портал, один из тех полукруглых порталов, где свободная фантазия наивных художников запечатлела библейские сцены в их первоначальной простоте и наготе.
В центре в качестве основной фигуры был Адам, предлагающий Еве свои подношения. Наш прародитель выступал в первородном костюме, а Ева, покорная, как любая супруга, принимала дары своего господина.
Из них двойным потоком выходили поколения людей: мужчины – из Адама, женщины – из матери Евы.
Кюре этой деревни был очень честным человеком, но его целомудрие страдало всякий раз, когда он проходил перед этой натуральной группой. Сначала он страдал безмолвно, уязвлённый до глубины души. Но что делать?
Однажды утром, когда он только что закончил мессу, двое незнакомцев, остановившись перед дверью церкви, начали смеяться, увидев его выходящим.
Один из них даже спросил его: «Это ваша вывеска, господин кюре?» И он показал на наших прародителей, вечно неподвижных в своих свободных позах.
Священник удалился, униженный до слёз, раненый в самое сердце, говоря себе, что его церковь действительно носит на фасаде эмблему стыда, словно вертеп.
Он отправился к мэру, который управлял церковным советом. Мэр был вольнодумцем.
Я оставляю читателям самим догадаться, каковы были аргументы священника и ответы гражданина.
Духовное лицо умоляло, упрашивало светскую власть, чтобы лишь слегка, совсем слегка уменьшить нашего праотца Адама. Это ничего не испортит, наоборот. Но хранитель исторических памятников увидел в этом лишь блажь. Мэр был неумолим и отправил ни с чем просителя, обращаясь с ним как с ретроградом.
На следующее воскресенье изумлённая паства заметила, что Адам носит брюки. Да, брюки из ткани, подогнанные с помощью сургуча. Так фигура праотца не пострадала, и приличия были спасены.
Но гражданский чиновник подпрыгнул, узнав об этом, и приказал полевому сторожу раздеть прародителя. Он это и сделал среди веселящихся прихожан.
Тогда кюре написал епископу, епископ – хранителю памятников. Тот не уступил.
Но вот одна пансионерка прибыла в деревню, чтобы послушать проповедь в честь святого целителя, чья статуя стояла в хоре, и на этот раз кюре не мог вынести мысли о том, что населенье съедется с 4 концов департамента и пройдёт шествием перед постыдной скульптурной группой.
Он худел от беспокойства. Он умолял о лунной ночи, хорошо освещающей небо. Ночь была лунной, но небо было плохо освещено.
Однажды ночью сосед, живший недалеко от церкви, был разбужен странным звуком. Он прислушался. Это были раскатистые удары. Выли собаки. Мужчина взял ружьё и вышел. Перед дверью на скульптурной группе дрожал свет фонаря, освещая попытку разбоя, так как удары свидетельствовали о том, что кто-то пытался взломать дверь. Чтобы украсть украшения алтаря и пожертвования для бедных, без сомнения.
Испуганный, сосед побежал к мэру, тот предупредил своих подручных, которые вооружились. Прислуга с ферм следовала за своими хозяевами, и толпа, вооружённая косами и вилами, осторожно приблизилась к церкви.
Воры были ещё тем. Дверь ещё не взломали. С тысячей предосторожностей защитники выстроились вдоль здания, и вдруг мэр, шедший последним, крикнул: «Вперёд! Схватите их!»
Армия приблизилась… и увидела кюре и его служанку, пытавшихся «уменьшить» Адама.
Служанка обеими руками держала фонарь, тогда как кюре бил по каменной руке, которая уступила именно в тот момент.
«Именем закона, вы арестованы!» - закричал офицер жандармерии и забрал несчастного экклезиаста и плачущую служанку, пока полевой сторож собирал в качестве вещественных улик кусок, который отпал от праотца, фонарь и молоток.
Чтобы замять это дело, между епископом и префектом велись долгие переговоры.

*
Другой конфликт:
Многие газеты недавно рассказывали о возмущённом письме смелого кюре к школьному учителю, чтобы заставить того сказать, рассказывал ли он Священную историю детям с шутками.
Религиозные газеты были возмущены, либеральные приводили научные аргументы.
Вопрос показался мне деликатным и трудным.
По новому закону, учителям запрещено преподавать Священную историю. Кто же тогда будет преподавать её? Дети никогда её не узнают.
Но если учитель рассказывает её в виде анекдотов о Ветхом Завете, может ли он преувеличивать создание мира за 6 дней, музыкальное разрушение стен Иерихона, прогулку Ионы в чреве кита и т.д.?
Когда преподаёшь детям, которые не хотят верить в волшебную палочку, разве расскажешь им о чудесах Моисея, высекающего воду из скалы? Если нужно говорить, что жена Лота обратилась в соляную статую, как объяснить это, совершенно противоречащее «Метаморфозам» Овидия? Если поставить Священную историю в один ряд с мифологией, если назвать одну «Священные басни о христианской церкви», а другую – «Священные басни язычества», можно ли упрекать этого учителя?
Говорю вам, во всех концах Франции сейчас происходят незатихающие конфликты.
И как хотелось бы послушать аргументы, которыми обмениваются эти противники вечером в школьном дворе или в беседке дома священника!

1-е мая 1882
(Переведено 17 апреля 2016)